— Очень хочется надеяться, — подавшись вперед, сказала Кафари.
Начались торги, от которых зависело очень многое. Целый час Кафари упорно сбивала цену, хотя на самом деле денег у повстанцев было полным полно. Ведь за самоходки заплатит ДЖАБ’а! Кафари, с ее командой программистов, не представляло особого труда взломать ее банковские счета на других планетах! На самом деле, все это время она думала о том, как бы лучше подать Гришанде важнейшее условие приобретения его оружия.
Наконец Гришанда согласился на предложенную повстанцами цену. Он сделал это с таким подавленным видом, словно вконец разорился, но про себя наверняка ликовал. Именно в этот момент Кафари решительно заявила:
— Сделка состоится лишь после выполнения вами одного нашего условия.
Блаженно расслабившийся было индус снова напрягся:
— Какого именно?
— Нам необходимо вывезти с Джефферсона очень важный груз.
— Чем же торгуют ваши повстанцы? — осторожно осведомился Гришанда.
— Этот груз не на продажу.
— В этом случае вы заплатите за его транспортировку, — нахмурившись, сказал Гришанда. — Цена будет зависеть от характера груза.
Кафари кивнула Дэнни Гамалю, который встал и покинул фургон, захлопнув за собой дверь.
— Что происходит? — поинтересовался индус.
— Ничего особенного… Кстати, у нас скоропортящийся груз. И его много.
— Ну уж нет! — внезапно взвился Гришанда. — Я не собираюсь вывозить с Джефферсона орду беглых каторжников! К тому же это очень рискованно!
Немного помолчав, Кафари сказала:
— Вам надо продать оружие, которое нужно мне. Но я куплю его лишь после того, как вы в целости и сохранности переправите мой груз на Вишну.
— Не говорите глупостей! — отрезал встрепенувшийся Гришанда, зазвенев наручниками так громко, словно пытался возмущенно замахать руками. — Без моих самоходок линкор всех вас передавит! Вы это знаете, и ДЖАБ’а знает это не хуже вас! К чему нам с вами так рисковать из-за горстки уголовников?!
Ничего другого Кафари и не ожидала, но ее сердце все равно сжалось от боли. Гришанда, разумеется, ничего не знает. На Вишну вообще никто ничего толком не знает! Конечно, команды космических кораблей и беженцы не держат рот на запоре, но астронавты в основном обитаются в окрестностях космопорта. А беженцев в последнее время ДЖАБ’а почти перестала выпускать И никому не позволяет пользоваться средствами межзвездной связи! К тому же несчастным, угодившим в джабовские лагеря, обычно нет пути назад. Откуда же населению Вишну узнать, что на самом деле творится на Джефферсоне?! И даже Саймону нельзя рассказывать направо и налево о джабовских бесчинствах, чтобы не выдать важные сведения о Кафари и ее бойцах.
— Сейчас вы пожалеете о своих словах, — сказала Кафари индусу, который удивленно нахмурился, но промолчал.
Дверь отворилась, и в фургон влез Дэнни. С ним была девочка. Когда-то она наверняка была хорошенькой и беззаботной. Ей было всего четырнадцать, но в ее потухших зеленых глазах мелькали тени страшных испытаний, сквозь которые она прошла, умудрившись остаться живой. На ее молодом лице мерцали глаза мертвой старухи. Два дня назад, когда Дэнни впервые привел Атитию в лагерь повстанцев, даже Кафари трудно было смотреть на нее без содрогания.
Захватив пистолет, Кафари встала с кресла, знаком приказав девочке сесть в него. Потом она удалилась за перегородку, скрывавшую биотуалет, которым пользовались бойцы на борту командного автомобиля. В перегородке имелась система видеонаблюдения, показывавшая на экране боевого шлема Кафари происходившее в остальной части фургона.
Атития молча села в кресло, а Дэнни развязал Гришанде глаза.
Индус заморгал. Скоро его глаза привыкли к полутьме и впились в сидевшую перед ним девочку. Разглядев ее лицо, он вздрогнул так, что наручники впились ему в запястья, и он даже что-то воскликнул. Кафари не знала хинди, но ужас на лице Гришанды был красноречивее любых слов.
— Меня зовут Атития, — глухим голосом проговорила девочка. — Три месяца назад мне исполнилось четырнадцать лет. В это время я была в лагере Ханатос.
Гришанда поперхнулся. В мертвой тишине, царившей в фургоне, этот звук показался предсмертным хрипом. Сидевший за спиной у индуса Красный Волк вытащил из ножен нож и стал сосредоточенно дырявить им кожу подлокотника кресла.
— Вы знаете, что такое лагерь Ханатос? — внезапно спросила индуса Атития.
Тот лишь замотал головой, все еще стараясь прийти в себя. Впрочем, глядя, как Гришанда, не опуская глаз, смотрит на изуродованное лицо девочки, Кафари решила, что индусу не отказать в присутствии духа.
— А о профессоре Альве Манхольт вы что-нибудь знаете? — неожиданно спросил Красный Волк.
Индус снова покачал головой.
— Она автор книги «Правдивая история Джефферсона», — коротко бросил Вакиз.
— При чем здесь какой-то профессор? — нахмурившись, пробормотал торговец оружием.
— Альва Манхольт занимает важную должность в Мэдисонском университете, — продолжал Красный Волк. — Она знаменита на весь Джефферсон своими новаторскими взглядами на мировую историю. Впрочем, девяносто процентов ее «Правдивой истории» — чистой воды ложь. Однако именно по ее книгам учатся джефферсонские школьники.
— Этого и следовало ожидать, — сказал Гришанда, взглянув прямо в глаза суровому Красному Волку.
— Но какое отношение это имеет к?.. — с этими словами индус кивнул на Атитию.
— Альва Манхольт уничтожила всю информацию, противоречившую ее взгляду на историю. Она изымала книги из библиотек, стирала данные из информационной сети, не выносила ни малейшей критики.
Гришанда, явно собиравшийся снова спросить, при чем здесь изуродованная девочка, заставил себя промолчать и слушать, не сводя с Красного Волка вопросительного взгляда.
— Самое страшное преступление профессора Манхольт, — неумолимо продолжал Красный Волк, — заключается в ее злоупотреблении своим авторитетом. Пользуясь положением ведущего историка Джефферсона, она не преминула употребить все свое влияние для борьбы с большей частью населения родной планеты. По ее словам, эти люди просто опасны и, пока они существуют, честные, добропорядочные джефферсонцы не могут спокойно спать в своих постелях.
— Что же это за опасные люди? — нахмурившись, спросил Гришанда.
— Каламетские фермеры! — с горечью проговорила Атития, и торговец оружием совсем помрачнел.
— Что только не писала профессор Манхольт, — негромко продолжал Красный Волк, — доказывая, что каламетские фермеры не в своем уме и представляют собой угрозу для общества. Они — злокачественная опухоль, выросшая на теле нашей прекрасной планеты, которую, оказывается, колонизовали ненавидящие насилие идеалисты, проводившие большую часть времени в занятиях изящными искусствами и общении с природой.
— Бред какой-то! — воскликнул Гришанда. — Кто же верит в эту чушь?!
— Очень многие, — с горечью в голосе ответил Красный Волк. — Уже почти двадцать лет ДЖАБ’а твердит, что информация, содержащаяся во всех вышедших раньше книгах и во всех существующих архивах, искажена фанатиками-фермерами, вознамерившимися подделать историю родной планеты. Профессор Манхольт проводила чистки в библиотеках, объясняя их тем, что борется с фальсификациями. А сами фермеры, разумеется, собираются захватить власть на планете и перестрелять всех, кто не пожелает им подчиниться.
— Очень ловко обвинять врагов в собственных грехах, не так ли? — с горечью добавил Красный Волк. — И при этом уничтожать данные, чтобы вас не посрамили! Витторио и Насония Санторини умны и коварны. Они виртуозно играют на настроениях толпы уже двадцать лет. Толпа верит в то, во что ей приказывают верить, хотя и не слышит ни слова правды. Неудивительно, что Витторио и Насония Санторини обласкали Альву Манхольт, которая — «благодаря своему таланту и Божьей помощи» — вывела на чистую воду фальсификаторов джефферсонской истории. В каких-то тайниках и на чердаках старых домов она якобы обнаружила чьи-то спрятанные от кровожадных фермеров дневники и письма, авторы которых обличают во всех мыслимых и немыслимых грехах этих зверей в человеческом обличье. С тех пор слово «фермер» стало бранным, ведь именно фермеры осквернили рай, который создали для себя первые поселенцы на этой планете.
Гнусные фермеры стали выращивать продукты питания на цветущих лугах, построили зловонные фабрики по изготовлению консервов и подстрекали промышленников уродовать горы шахтами и строить заводы. При этом фермеры не забывали перелицовывать историю на свой лад. Они сговорились искоренить прекрасную цивилизацию первых поселенцев, насадив на ее месте культ насилия. Для этой цели эти лживые и кровожадные фанатики создавали у себя целые арсеналы оружия, мечтая о поголовном истреблении всех, кто хоть чем-то на них не походит.
— Это безумие! — воскликнул ошеломленный Гришанда.
— Совершенно верно! — рявкнул Красный Волк. — Но вы еще далеко не все знаете.
— Как эта нелепая ложь привела к таким страшным последствиям? — пробормотал индус и отвел взгляд от молчаливой Атитии, не в силах больше смотреть на изувеченную девочку.
— На основании «исторических данных» и сделанных на их основе научных выводов Законодательная палата и Сенат Джефферсона объявили вне закона образ жизни каламетских фермеров, который считается теперь преступлением против человечества и угрозой национальной безопасности. Всех, кто хоть в чем-то походит на фермеров, арестовывают, судят и отправляют в ближайший «трудовой лагерь». На самом деле их ждет рабский труд на частных угодьях высокопоставленных джабовцев. Других отправляют возвращать «оскверненные участки планеты» в их девственное состояние. Третьи сутками на пролет трудятся на правительственных шахтах.
— Зачем нанимать шахтеров за деньги, — вставил Дэнни, — если вместо них можно использовать рабов?! В этом случае правительству надо лишь кормить и снабжать патронами охранников. А рабам достаточно корки хлеба в день. Но иногда они и ее не получают. А если одна рабочая скотина умирает, на ее место джефферсоновский суд тут же присылает десяток других.
Гришанда вновь посмотрел на Атитию. Пробыв всего два дня на свободе, она все еще была болезненно бледной. Да и успеет ли румянец заиграть на ее изуродованных щеках до того, как она погибнет, сражаясь за свободу обреченных узников трудовых лагерей?!
— Альва Манхольт постаралась на славу, придумывая уважительные причины, по которым ДЖАБ’а теперь может бросать за решетку и уничтожать всех фермеров на Джефферсоне, — сказал Красный Волк. — Причем формулировки этих причин таковы, что обвинить в симпатии к фермерам можно кого угодно. Пэгэбэшники, судьи и прочие джабовцы охотно пользуются этим для сведения личных счетов.
— Сейчас Альва Манхольт снова взялась за дело, — вставил Дэнни. — Теперь она охотится на «тайных сторонников фермеров». В их число входят врачи, священнослужители, литераторы, адвокаты и все остальные, кто выступает за право защищать собственную жизнь и свободу, выбирать собственные убеждения или не соглашаться с власть имущими. Она собирается очистить общество от «подрывных элементов», а ДЖАБ’а считает это своей важнейшей задачей в текущем десятилетии. Витторио Санторини уже добился принятия соответствующих законов.
— Атития, — добавил он сквозь зубы, — стала жертвой одной из таких чисток.
Немного помолчав, Гришанда повернулся к Атитии.
— Расскажи мне, пожалуйста, что с тобой произошло, — негромко попросил он. — Я хочу знать все.
Атития некоторое время изучала его своими потухшими глазами.
— Вы не местный? Наверное, с Вишну? — наконец спросила она.
— Да, — кратко подтвердил тот.
— Вы хотите продать нам оружие? — безжизненно осведомилась девочка.
— Я бы хотел этого, — сказал индус, взглянув краем глаза на перегородку, скрывавшую «коммодора Ортона». — Многое зависит от того, что я от тебя услышу.
Атития усмехнулась. Шрамы у нее на лице сложились в жуткую гримасу.
— Так слушайте меня внимательно! Второй раз я об этом рассказывать не буду.
Кафари знала, что Гришанда и представить себе не может, что ему предстоит услышать.
III
Фил на час опоздал с обеда. Наконец он появился в моем наспех выстроенном из листовой жести ангаре, увенчанном крышей, за которую я разве что не задеваю башнями. Каждый раз, когда с океана налетает ветер, это хлипкое сооружение грозится улететь вместе с ним.
Мой механик, как всегда, зол.
— Ты не представляешь, что случилось вчера ночью! Проклятые повстанцы сожгли три продовольственных склада! Моя сестра Мария пошла сегодня за макаронами и крупой и ничего не получила. Мне пришлось сводить ее к одному знакомому. Без меня он ничего бы ей не продал, хоть она и моя сестра. Я потратил всю зарплату, чтобы племянники не померли с голоду, но купил только самую малость. Сейчас в Мэдисоне вообще нет еды. Ни за какие деньги!
— Я сочувствую тебе, Фил!
Любопытно, что мой механик больше не называет повстанцев «террористами», «мятежниками» или «бунтовщиками». А ведь только так ДЖАБ’а называет борцов сопротивления, которые постоянно устраивают засады на полицейские патрули и убивают продажных джабовцев по дороге домой или прямо у них дома, не трогая, впрочем, при этом ни членов семей своих жертв, ни оказавшихся рядом прохожих. Тем не менее на улицах Мэдисона никто больше не называет их террористами. А все потому, что ДЖАБ’а уже подавила несколько выступлений голодающего городского населения с такой же жестокостью, с какой она некогда разгоняла демонстрации фермеров.
Микротатуировка на лице Фила налилась кровью и пульсирует, как насосавшийся клещ.
— И это еще не все! — продолжает механик. — Ты знаешь, что сделал этот полудурок министр социального обеспечения?! Ты думаешь, он приказал пэгэбэшникам любой ценой отбить украденные продукты?! Ничего подобного! Он опять урезал суточный паек горожан. На целых двадцать процентов! Что же, детям вообще ничего не есть, что ли?! А может, важные джабовцы тоже ничего не будут жрать?! Черта с два! Что-то мне еще не попадались ни тощие полицейские, ни голодные политики!
Фил утирает себе лоб дрожащей рукой.
— Я вообще не знаю, как теперь быть моим родственникам! Если Мария и дальше будет голодать, она просто отбросит копыта. Она и так — ходячий скелет. А ее старший сын Тони! Этот идиот попался с кокаином, и его вышвырнули с работы! А ведь он был единственным кормильцем семьи, не считая меня!.. Ты хоть представляешь, что это такое, когда у тебя сидит на шее столько народа?!. У меня пять сестер. И все замужем! — с гордостью добавляет он, намекая на то, что его сестры — порядочные женщины, а не просто заводят детей от кого угодно, чтобы получать от правительства побольше денег. — И у них тоже дети. Двадцать пять штук! Эти малыши гордятся мной. Они твердят, что, когда вырастут, будут такими, как я, и найдут работу!.. А кто я такой?! Да никто! Чего мной гордиться?! Я совсем не хочу, чтобы эти малыши стали, как я!
Кажется, у Фила глаза на мокром месте. Я еще никогда не видел его таким расстроенным.
— Они тоже хотят, чтобы их уважали… А где они смогут найти работу?! На Джефферсоне теперь ее нет! А чему они научатся’ в школе?! Да там же ничему не учат! Меня тоже ничему не научили, а сейчас в школе еще хуже, чем раньше!
— Да о какой работе речь! Они же помрут с голода, не успев вырасти! — со злостью в голосе добавляет мой механик. — Я вот нужен Сару Гремиану, потому что без меня ты никуда не поедешь. Поэтому он кормит меня. А дети, значит, могут подыхать с пустыми животами?! Что-то здесь не то! Мы так не договаривались, когда голосовали за ДЖАБ’у!
— Как же это так?! — удивленно бормочет он. — Почему же все стало так плохо? ДЖАБ’а командует уже девятнадцать лет. В джабовской школе учителя твердили нам, что все будет замечательно. А ты только взгляни вокруг!
Я поражен тирадой Фила. Вот уж не ожидал, что у него откроются глаза на ДЖАБ’у! Что ж, мой механик здорово изменился. Работая со мной, он многому научился, и, что ни говори, теперь его действительно можно уважать. Конечно, его разноцветная микротатуировка на месте и он по-прежнему пересыпает речь забористыми словечками, но передо мной уже не тот невежественный чурбан, который впервые появился в моем ангаре четыре года назад. Должен признать, что Фил стал хорошим механиком.
Ничего удивительного в этом нет, ведь он все четыре года упорно изучал чертежи и руководства, описывающие мое устройство и вооружение. Для этого ему пришлось корпеть над словарями и учебниками по математике и механике, содержащимися в моей базе данных. Мне пришлось предоставить Филу доступ к этой информации, потому что в Министерстве просвещения Джефферсона обыскали все библиотеки, архивы и базы данных, но не нашли ничего даже отдаленно похожего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77