Мэри попыталась улыбнуться.— Хорошо, миссис Фостер.— Ты еще не рассказала мне о ребенке.Мэри задумалась. Оказалось, что ей совершенно нечего сказать. Да и не хочется. Ну, ребенок и ребенок. Скоро он появится на свет, и тогда все сами увидят.Миссис Фостер не отступала:— Кто его отец? Он обязан взять на себя расходы по воспитанию малыша.Нарастающая боль штопором ввинтилась в живот. Когда схватка кончилась, Мэри прошептала:— Это не имеет значения.Пожав плечами, миссис Фостер поднесла к ее лицу бумагу:— Хорошо, пусть будет по-твоему. Я принесла документ об отказе от ребенка.Мэри молча кивнула.— Тебе известно, что он означает? Во-первых, ты лишаешься всех прав на своего сына или дочь. Во-вторых, ты никогда не увидишь ребенка и даже не узнаешь, кто его усыновил. Словом, для тебя он умрет сразу после рождения.Мэри молчала, и миссис Фостер тронула ее за плечо:— Ты слышишь?— Слышу...Надзирательница жестко повторила:— Для тебя он умрет.Новый приступ боли выдавил из груди Мэри натужный крик:— Зачем вы говорите мне одно и то же? Я вас прекрасно поняла! Он может остаться здесь? Со мной? Миссис Фостер бесстрастно пояснила:— Нет. Тюрьма — не место для новорожденного. Зная имя отца мы заставили бы его оплатить содержание малыша в приюте. Со временем ты могла бы попытаться вернуть себе ребенка.— Что для этого нужно?— Доказательства твоей финансовой состоятельности и нравственного образа жизни.— И кто будет все это решать?— Суд.— Значит, мне его не отдадут, пока суд не убедится в моей состоятельности? А если такие доказательства у меня появятся не скоро? Неужели все это время ребенок будет в приюте?Надзирательница утвердительно качнула упавшими на лицо серыми прядями.— А если я подпишу отказ, его сразу усыновят и в тот же день он окажется в нормальной семье?— Да.Мэри ответила тихо, но очень твердо:— Давайте вашу бумагу. Я отказываюсь от ребенка.Миссис Фостер растерялась:— Но... Опомнись, девочка.В эту секунду боль перехватила дыхание. Мэри выгнулась дугой и завизжала:— Отказываюсь... Понимаете, отказываюсь! Что я еще могу для него сделать?Надзирательница молча вышла из палаты и вернулась часа через три. К этому времени все благополучно закончилось, ребенка, не показав, унесли, и Мэри снова осталась одна. Она лежала с закрытыми глазами и как будто спала. Миссис Фостер тихонько окликнула:— Девочка, проснись.Мэри не ответила, тогда надзирательница чуть повысила голос:— Эй, проснись! Мэри...Ресницы дрогнули, поднялись, и по сухому лихорадочному блеску глаз миссис Фостер поняла, что Мэри не до сна.— С тобой все в порядке. Не волнуйся. И ребеночек тоже...— Я ничего не хочу о нем слышать! Ничего!Миссис Фостер колебалась:— Но...Неожиданно Мэри уткнулась в подушку и по-детски жалобно прошептала:— Пусть его побыстрей отдадут. И без этого очень плохо.Надзирательница через простыню погладила тонкую руку, а Мэри проговорила:— Было ужасно больно. Ужасно.— Знаю, девочка. Всем бывает больно.— Нет, вы не поняли меня. Когда отец ребенка так поступил со мной, он причинил ужасную боль. Но я постаралась ее забыть, как будто ничего не произошло. Сегодня намного больнее... Я потеряла то, что должно было остаться со мной навсегда.Миссис Фостер поняла все. Она вспомнила обстоятельства дела, по которому была осуждена и доставлена в колонию Мэри Флад. За толстыми стеклами очков затеплилась жалость к несчастной девочке. Надзирательница и заключенная посмотрели друг другу в глаза.— Пусть его отдадут. Пожалуйста.— Да, ты права.Миссис Фостер ушла, а Мэри снова закрыла глаза. Из-под ресниц выскользнула одна слезинка, другая... Через полчаса подушка была насквозь мокрой, а Мэри все плакала и плакала. 3 Стройный инспектор вежливо подставил Марии стул и, задержав на ней внимательный взгляд, отошел к своему месту за столом. Да, эту крошку всегда будут сопровождать скандалы, неприятности, полиция. И дело не в ее красоте, хоть девушка потрясающе красива, а в редкой, какой-то вызывающей сексуальности. Непринужденно-игривая улыбка, гибкое тело, раскованная походка — все это принадлежало женщине, созданной для любви. Любой мужчина может только мечтать о такой. Даже светло-золотистые волосы, обычно придающие девушкам вульгарный и дешевый вид, ее не портили, а украшали. Да, хороша.Инспектор заглянул в лежащую перед ним карточку: Мэри Флад. А, так это та самая? Все ясно.— Где вы остановились, мисс Флад?— Отель «Астор».У нее оказался низкий, хрипловатый и очень приятный по тембру голос.— Довольно дорогое удовольствие, мисс Флад. Не правда ли?Девушка достала сигарету. Он предупредительно чиркнул спичкой и, когда поднес ее к лицу Мэри, заметил насмешливый блеск в темно-карих глазах. На его памяти ни одна из поднадзорных не позволила себе такой дерзости. Она глубоко затянулась.— Я выполняю данное самой себе обещание.Это было сказано таким тоном, словно речь шла о самоочевидном. Инспектор ничего не понял и снова заглянул в карточку.— Уже нашли работу, мисс Флад?— Нет. Я освободилась два дня назад и у меня просто не было времени на поиски.— Вам не кажется, что уже пора? В наше время довольно трудно устроиться на приличное место.— Хорошо, я учту ваш совет.Он оглядел Мэри с головы до ног.— О работе вы еще не начали думать, а вот приодеться у вас время нашлось. И это при ваших-то скромных средствах.Девушка вызывающе улыбнулась:— Своими деньгами я распоряжаюсь сама. Разве есть закон, запрещающий мне тратить их по своему усмотрению?Инспектор покачал головой:— Нет, мисс Флад. Такого закона нет. Просто я обязан уберечь вас от новой неприятности. Если у человека нет денег, он в любой момент может попасть в беду.Мэри поспешно заверила:— Не беспокойтесь. У меня пока есть деньги.Инспектор не ответил. Глядя на девушку, он размышлял: если у этой красотки и будут проблемы с деньгами, то лишь оттого, что слишком многие мужчины захотят их ей отдать. Девчонку ждут трудности выбора.Затянувшееся молчание нисколько не смущало Мэри. Девушка сидела совершенно спокойно и смотрела на инспектора прямым равнодушным взглядом. Он первым почувствовал неловкость и проговорил:— Мисс Флад, вы ознакомлены с правилами поведения после выхода из заключения?Мэри кивнула, но инспектор продолжал:— На всякий случай, я хочу вам повторить. Во-первых, вы обязаны являться сюда не реже раза в месяц. Во-вторых, вы должны сообщить мне место работы и адрес, по которому собираетесь жить. Вы не имеете права общаться с ранее судимыми и вышедшими из заключения лицами, выезжать без нашего разрешения за пределы штата, а также хранить огнестрельное, холодное и любое другое оружие. Кроме того...Неожиданно она весело улыбнулась, отчего инспектор растерянно остановился.— Что вы нашли забавного в моих словах, мисс Флад?Мэри легко поднялась, одним движением плеч сбросила с себя расстегнутое пальто:— Разве мне нужно оружие?На миг инспектор подумал, что девушка сейчас снимет остальное и с ужасом почувствовал, как вспыхнуло его лицо. Пожалуй, ей действительно незачем вооружаться, потому что самое сильное оружие родилось вместе с ней. Не поднимая глаз на Мэри, инспектор отчеканил:— Я позволил себе напомнить правила для вашей же пользы, мисс Флад.— Спасибо, лейтенант.Мэри села, непринужденно положив ногу на ногу, и инспектор заметил тонкую, изящно выточенную щиколотку.— Какую работу вы хотели бы найти, мисс Флад? Мы постараемся помочь вам в трудоустройстве.Девушка лукаво повела глазами:— А что вы можете предложить?— Ну, например, место официантки в ресторане или продавщицы.— И сколько за это платят?— Двенадцать-пятнадцать долларов в неделю.Мэри сухо поджала губы:— Спасибо. Нет.Инспектор раздраженно развел руками:— Чем вам не нравятся мои предложения?Девушка посмотрела в его насупленное лицо и снова улыбнулась:— Ну, как вы не понимаете: этого не хватит, чтобы заплатить за жилье. А на что прикажете есть, пить? Одеваться? Нет, мне нужна работа, где хорошо платят.Он язвительно заметил:— Да, но если не жить в «Асторе», можно обойтись небольшими деньгами. Хотя бы пока.— А мне там нравится. В «Асторе». Я и так всю жизнь ошивалась в трущобах. Больше не хочу. Хватит.— Каким же образом вы рассчитываете зарабатывать столько, чтобы жить по вашим запросам?Мэри не ответила.Инспектор повысил голос:— Пойдете на панель?Девушка посмотрела ему в лицо широко открытыми наивными глазами, в глубине которых блестела явная насмешка:— Неужели там много платят?Голос инспектора зазвенел металлом:— С таким отношением к жизни вы попадете в беду. В настоящую беду. Женская тюрьма сильно отличается от колонии для несовершеннолетних. Я надеюсь, вам это известно.— Напрасно вы говорите мне все это, лейтенант. Я ничего плохого не сделала — еще не сделала.Он встал.— Постарайтесь и впредь не делать ничего такого, о чем придется жалеть.Инспектор пододвинул ей карточку и протянул ручку:— Распишитесь.Мэри, не глядя, черкнула пером по бумаге.— Вы можете быть свободны, мисс Флад. Но не забудьте то, что я вам сказал.Девушка встала, накинула пальто и, покачиваясь на высоких каблуках, пошла к двери. Уже открыв ее, она оглянулась. Яркие губы растянула дразнящая улыбка:— Спасибо за участие, лейтенант.Он ответил хмурым взглядом, а Мария, как ни в чем не бывало, проворковала:— Я постараюсь не забыть ваши слова.— Это намерение похвально. Кстати, я не лейтенант.Мария обвела комнату рассеянным взглядом, потом перевела его на инспектора и томно прошептала:— Лейтенант, почему бы вам не зайти ко мне как-нибудь вечерком, а? Поболтаем часок-другой.Он вспыхнул, хотел поставить на место нахалку, но не нашел ни одного подходящего слова, да так и замер с открытым ртом.Девушка одарила его лучезарной улыбкой:— Вы ведь знаете, где я остановилась, лейтенант. Комната двенадцать ноль четыре.Прежде, чем инспектор успел хоть что-то сообразить, Мэри скрылась за дверью. Несколько минут он задумчиво смотрел на то место, где стояла девушка, потом что-то быстро написал в карточке и потянулся к телефону.— Позовите Джокера Мартина.— Алло, Джокер, это ты?В трубке хмыкнули.— Мартин, с тобой говорит Иган из участка на 54-ой улице. Пташка, которую ты искал, только что прилетала ко мне... Да... Она самая, только называет себя не Марией, а Мэри... Говорю, она... По-твоему, я слепой? Волосы, фигурка... Девочка с перцем. Ничего не боится... Спасибо, Джокер... Рад был тебе помочь. 4 Джокер Мартин откинулся на спинку стула и с удовольствием закурил. У него были причины гордиться собой. Еще полтора года назад он понял, что рано или поздно придется вступать в синдикат. Вескими аргументами в пользу такого решения явились участившиеся убийства людей, работавших в том же бизнесе, что и Джокер.Мартину вспомнился день, когда в его кабинет с яростной бранью ворвался Майк Рафферти — Железный Майк.— Этот сопляк совсем обнаглел!— Какой сопляк?— Кейн. Френк Кейн. Собрал нас в отеле, якобы для какого-то совещания, и заявил, что отныне все будут работать только на своей территории. Видите ли, он запрещает нарушать какие-то там границы! Выскочка! Гнида!Мартин напряг память:— Слушай, о ком ты говоришь? Это тот парень, который был шестеркой у Фенелли? Кем тогда вошел в дело Шелковый? Главным исполнителем?— Нет. Все подмял под себя Кейн. Когда я это понял, сразу вышел из игры. Не хватало, чтобы сопливые придурки указывали мне, что и как делать.— А остальные?— Трусливые ублюдки! Испугались... Задницу готовы ему лизать.Джокер нерешительно спросил:— Майк, может, и тебе не стоило уходить?— Черта с два! Да лучше я буду жариться в аду, чем позволю кому-то распоряжаться собой.— Хорошо-хорошо, Майк. Не кипятись.— Черт с ними. Я уже успокоился. Сейчас пойду домой, а после обеда встретимся — надо кое-что обсудить.Железный Майк повернулся и, грозно ступая, вышел.Подождав, пока за ним закрылась дверь. Джокер потянулся к телефону, но не успел раскрыть рот, как за окном прозвучал негромкий хлопок. Мартин швырнул трубку и подбежал к окну.На улице перед клубом быстро собралась толпа. Люди обступили неестественно раскинувшегося на грязном асфальте человека. Лицо лежащего закрывали чьи-то ноги, сумки, пальто, так что Джокеру был виден лишь быстро продвигавшийся к водостоку ручеек темной крови.Железный Майк как в воду смотрел: теперь ему действительно придется жариться в аду, поскольку другого занятия у него просто не будет.Мартин медленно вернулся к телефону, шепотом назвал телефонистке номер, а когда отозвался невидимый абонент, негромко сказал:— Мистер Кейн, говорит Джокер Мартин... Что? Нет, Железный Майк не переменил своего мнения... Не успел. Я позвонил сказать, что вы можете рассчитывать на меня. Я — с вами. На тысячу процентов...Да, он вовремя уловил направление ветра и теперь пожинал обильные плоды разумного поведения. Кейн отдал под его контроль целый район Парк Авеню вплоть до 81-ой улицы, и на этой территории Мартин чувствовал себя полновластным хозяином. Никто не смел сунуться в его владения, ибо Кейн зорко следил за поддержанием мира, жестоко наказывая нарушителей. Когда-то Джокер начинал с дешевенького танцзала. Именно там, в задней комнате Железный Майк разрешил ему прокручивать кое-какие азартные игры.Но теперь масштаб бизнеса неизмеримо вырос, и Джокеру понадобился толковый помощник. Некоторое время он присматривался к знакомым парням, выискивая не столько железные мышцы, сколько хорошую голову и, в конце концов, остановил выбор на Россе Дрего. Этот диковатый мальчишка давно привлек внимание Мартина острым умом, интуицией, азартом. Опытный глаз издали узнавал в нем игрока.Джокеру повезло: полгода назад Росс сам пришел к нему. Малыш в очередной раз влип в какую-то историю, после чего разгневанный папаша выгнал его из дома. Мартин не ошибся и за короткое время вернул себе затраченные на Росса деньги. Мальчик вырос среди богатых деловых людей и был среди них своим. В конечном счете самое дорогое в бизнесе — прочные связи с властями. Несмотря на массу полезных качеств. Росс настораживал Мартина своими непомерными аппетитами. Он все время спешил, пытаясь из-под рук у других ребят отхватить себе кусок побольше. Из-за этой опасной алчности с мальчишки ни на секунду нельзя было спускать глаз.Затягиваясь дорогой сигарой, Джокер усмехнулся. Наконец-то он нашел для Росса дело, которое займет все его мысли и направит способности в нужную сторону. Кроме того, новое предприятие даст шалуну неплохие деньги. Впрочем, не только ему. Кейн предложил своему синдикату заманчивый план, и тренированное чутье подсказывало Мартину фантастические перспективы этой затеи.Джокер поднял трубку:— Дрего пришел?В ответ секретарша прощебетала:— Он уже возле вашего кабинета, мистер Мартин.— Пусть войдет.Дверь открылась.— Привет, Джокер.— Привет. Деньги принес?Росс небрежно бросил на стол тугой пакет.— Десять кусков. Больше у меня нет.Мартин легонько столкнул пакет в открытый ящик стола, после этого пододвинул Россу небольшую бумагу. Тот взял ее, прочитал и разочарованно швырнул обратно:— Какого черта ты вздумал со мной шутить? Здесь всего одна акция! Зачем она мне сдалась? Я решил, что начинается большое дело.Джокер спокойно улыбнулся:— Ты правильно решил.— Чепуха! Что это за компания «Блю Скай девелопмент корпорейшн»? Сроду о такой не слышал.— Это Лас-Вегас, малыш.— Лас-Вегас? А где это?— В Неваде. Скоро там начнут бить золотые фонтаны. Отели, казино, ночные клубы. И все совершенно законно.— Слушай, Джокер. Верни мои бабки. Если хочешь мне что-нибудь продать, предложи кусок Майами, Рено, а свою дыру оставь себе.— Не будь идиотом, Росс. Майами давно в кармане у серьезных ребят из Чикаго, причем вонь от их делишек долетает до самых небес. Такое не может продолжаться долго, и скоро фараоны попрут их оттуда. Рено — крутой городишко, но до него устанешь пилить. Только кретин поедет туда развлекаться. Денди Фил и Большой Фрэнк заперли Нью-Орлеан на замок, так что в него ни за что не протыришься. Разные там Солнечные долины, Палм Спрингс и прочие аппетитные местечки для азартных игр пока закрыты.— Ну и что? Зато мне там светят верные деньги.— Здесь еще вернее. Я сделал тебе роскошное предложение. Мы покупаем город со всеми потрохами, землей, недвижимостью. В нашем городе будут наши законы, наша власть, и нигде никакого запаха.Росс заговорил спокойнее:— И на какой срок рассчитан этот гениальный проект?— Такое предприятие требует времени. Кейн считает, что от пяти до десяти лет.— Обрадовал! Я к тому времени уже стариком стану.Джокер широко улыбнулся:— Ты станешь тридцатилетним миллионером.Росс заколебался:— Я не знаю... Но наличные бабки мне нужны именно сейчас.Мартин перегнулся через стол и понизил голос до шепота:— А кому они не нужны? Ты взял одну акцию, а я — десять. Думаешь, мою сотню кусков нельзя было выгодно пристроить где-нибудь поближе? Можно. Но если светит дело, которое сотню обернет в миллион, надо вкладывать именно в это дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30