– Правда, весело? – спросил Роган, касаясь ее колена своим.
Валентина увлеченно кивнула.
– Да, – призналась она, но улыбка на ее лице тут же застыла. У дальней стены стоял Видал; каждая мышца напряжена, словно у пантеры, готовящейся к прыжку. Рука ее замерла над фишками, которые пододвигал Роган. Взгляды их скрестились, и она не смогла отвернуться. В его глазах полыхала демоническая ярость.
– Ну же, Валентина, ставьте на красное, – ободряюще вмешался Роган.
Она машинально повиновалась, не глядя на стол. Знакомая безжалостная стальная полоса вновь сдавила грудь. Чем она так сильно прогневала Ракоши? Не может же он ожидать, чтобы она оставалась вечной узницей? Она делала все, что он требовал. Что же ему еще нужно?
Ответ пришел мгновенно. Он хочет управлять ею, как Свенгали Трильби в одной из тех книг, которые они читали вместе. Он видит в ней не личность, а вещь, сродни одной из его бесценных камер или дорогому осветительному оборудованию. И хочет, чтобы она тоже оставалась под замком, пока не понадобится.
Глаза девушки разъяренно блеснули. Ракоши ей не муж. Не любовник. Даже не друг. И не имеет права распоряжаться ее жизнью.
Валентина заметила потрясение, отразившееся в его взгляде. Он явно не ожидал столь дерзкого отпора. На какое-то мгновение ей показалось, что она видит и мучительную боль, но тут Ракоши резко отвернулся и широкими шагами устремился к выходу, не обращая внимания на приветствия и удивленные лица.
Ей неожиданно безумно захотелось покинуть Рогана и побежать за Видалом. Спросить, чем вызвана его неприязнь. Что возбудило его гнев. Увидеть, как он снова улыбнется, став тем человеком, которого знала лишь она. Как темные пряди падают на лоб. Как глаза наполняются радостью. Слышать, как голос теряет резкость и становится глубоким, мягким и бархатистым.
Но разум взял верх, и она вновь повернулась к колесу, принужденно улыбаясь Рогану, который из кожи вон лез, чтобы развлечь ее. Но ни шутки, ни остроумные анекдоты, ни случаи из жизни кинозвезд, играющих за другими столами, не производили на нее ни малейшего впечатления.
Видал бросился на сиденье «дузенберга» и с силой захлопнул дверцу. Мотор бешено взревел, и машина выскочила на шоссе. Голова разрывалась от боли. На шее бешено пульсировала жилка.
Видал направился к побережью. Впервые в жизни он не мог принять решения. В отчаянии он пригладил волосы. Голливудские браки постоянно кончались разводами, и никто не видел в этом ничего необычного. Но другие голливудские браки ничуть не походили на его семейную жизнь. Никакие алименты не возместят Кариане его ухода.
Он сильнее нажал на педаль акселератора, и стрелка перескочила с восьмидесяти до восьмидесяти пяти миль в час. Лента шоссе простиралась перед ним – голая и пустая, слева призрачно-белые волны разбивались о берег, справа, чуть заметные, маячили силуэты гор. Постоянный кошмар, в котором пребывала Кариана, окутывал его так же неотвязно, как ее. И выхода нет. Ни сейчас. Никогда.
– Боже милосердный! – вскрикнул он, ударяя по рулевому колесу кулаками. – Что мне делать?!
Машина, скрежеща тормозами, остановилась в облаке пыли, окутанная едким дымом горящих шин. Видал уронил голову на руки и зарыдал.
Глава 9
Валентина безуспешно пыталась сосредоточиться на игре.
– Простите, – пробормотала она, делая все ту же глупую ошибку в третий раз. – У меня голова болит, Роган. Пожалуйста, отвезите меня в отель.
– Конечно, золотко.
Взяв ее под руку, он попрощался со знакомыми и повел Валентину к выходу. Завтра по всему Голливуду разнесутся слухи, что Роган Тенант оправдывает свою репутацию неутомимого жеребца и лучшего любовника «Уорлдуайд», как на экране, так и в жизни!
По дороге к отелю он восторженно болтал о том, какой фурор она произвела в «Сайро» и «Кловер-клаб», однако девушка почти не слушала. Конечно, Роган был очень добр, что пригласил ее, но появление Видала испортило весь вечер. Его присутствие терзало и мучило ее.
В отличие от Видала, Роган попытался выйти из машины и проводить Валентину до бунгало. Но она решительно коснулась его руки.
– Здесь совсем недалеко, Роган. Спасибо за вечер.
Кажется, Роган обещал рассказать ей побольше о том, что происходит на площадке, однако разговор о фильме так и не зашел. Девушка чувствовала себя виноватой. Неинтересная она собеседница – едва отвечала на вопросы на обратном пути, да и мысли блуждали где-то далеко.
Роган откинулся на спинку сиденья и обнял ее за плечи.
– Вы настоящая кокетка, Валентина, – тихо заметил он. – Не проехать ли нам немного вперед и поискать уединенное местечко?
Валентина покачала головой, и волосы ее скользнули по его руке. Роган рассмеялся и приподнял пальцем ее подбородок.
– Вряд ли можно как следует попрощаться при свете всех этих фонарей, не так ли?
– Боюсь, придется, – мягко произнесла она, сознавая, что понапрасну обнадеживает его.
Запах одеколона был одуряюще сладким. Его пальцы ласкали ее обнаженное плечо.
– Я хочу тебя, Валентина, – пробормотал он, осторожно прикусив мочку ее уха. – И хочу с самой первой встречи.
Он сжал ее грудь, и Валентина поспешно отстранилась.
– Доброй ночи, Роган, – твердо сказала она, но в это мгновение он заглушил ее слова поцелуем.
Валентина пыталась вырваться, но не смогла, лишь беспомощно упиралась руками ему в грудь. Неужели она сошла с ума?! Она в объятиях мужчины, похожего на героя греческих мифов; мужчины, о котором мечтают миллионы женщин. И пытается всеми силами освободиться!
– Ты ведьма, Валентина. Прекрасная, равнодушная, ослепительная колдунья, и я хочу тебя так страстно, что весь горю.
Он осыпал поцелуями ее шею, плечи, упругую грудь. Девушка, прерывисто вздохнув, оттолкнула его.
– Прекратите, Роган! Я не желаю, чтобы меня целовали! И прикасались!
В голосе ее прозвучало столько злобы, что он потрясение отстранился. Впервые в жизни женщина отвергала его.
– Вы «розовая»? – ошеломленно охнул он.
– Что?!!
– Предпочитаете девушек?
Это было единственным сколько-нибудь подходящим объяснением того, что произошло.
Валентина приложила руку к потяжелевшей голове.
– Прошу прощения, Роган. Я вас не понимаю. У меня раскалывается голова, и я очень устала. Сегодня был тяжелый день. – Она выдавила из себя улыбку. – Сожалею, если вела себя слишком эмоционально. Я… я не привыкла, чтобы со мной так обращались. – Валентина придвинулась к краю сиденья и взялась за ручку дверцы. – Спокойной ночи, Роган. Вечер был чудесным. Простите, если я его испортила.
Дверь отеля закрылась за ней. Из вестибюля донесся торопливый перестук каблучков.
Роган покачал головой, словно пытаясь избавиться от наваждения, и потянулся за сигаретами. Рука его дрожала. Он во все глаза уставился на трясущиеся пальцы. Лучше ему быть поосторожнее, если он не хочет попасть в беду. Влюбился как мальчишка! Неудовлетворенное желание омывало его подобно приливу! Такое с ним впервые.
Смяв только что зажженную сигарету, Роган завел мотор, и автомобиль на огромной скорости помчался к дому, где мужчину ждал куда более теплый прием.
Валентина повесила на плечики вечернее платье и машинально натянула отделанную кружевом ночную рубашку. Она в Голливуде, а не в монастыре Сердца Господня, и ей следовало быть готовой к поцелую Рогана! Не терять головы и выйти из неловкой ситуации с большим умением и хладнокровием!
Она приняла две таблетки аспирина и легла в темноте, надеясь, что мужское достоинство Рогана не пострадало и он не изменит своего отношения к ней на съемочной площадке. Если же это произойдет, она останется совсем без друзей. Электрики и осветители добры к ней, но она знала, что никто не осмелится отнимать у Видала время разговорами и навлекать на себя его гнев.
Видал. Почему она не может думать ни о ком, кроме Видала? Его лицо было словно выжжено у нее в мозгу. Чувственное, ироничное, уверенное… А сегодня разъяренное. Но почему?
Валентина ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть, не находя ответов. Наконец она поднялась, подошла к окну и уставилась во мрак. Неужели Валентина действительно увидела боль в темном сверкании его глаз? И если так, чем она вызвана?
Девушка прислонилась щекой к холодной раме. Неужели потому, что проводит так много времени в разлуке со своей любимой? Будь она, Валентина, его женой, она не покинула бы Видала ни на секунду. Ни на мгновение.
Валентина сморгнула слезы. Но она не его жена. А посему не может облегчить его боль, не может утешить. Все, что она может, – это играть в его фильме. Стать Маргаритой Анжуйской.
Валентина с тяжелым сердцем вернулась к кровати, мучительно гадая, сколько времени понадобится, чтобы любовь к нему угасла и умерла. С той минуты, как девушка узнала, что Видал женат, она старалась убить любовь к нему. Но оказалось слишком поздно – эта болезнь поглотила ее без остатка. И теперь, как она ни старалась, не могла избавиться от неутолимой потребности быть рядом, видеть его, говорить с ним.
Валентина закрыла глаза. Она должна заснуть. К шести нужно быть на студии, а впереди еще один долгий, очень тяжкий и безрадостный день.
Утром Видал стал еще невыносимее, чем вчера. Расставив ноги и упершись кулаками в бедра, он долго наблюдал, как плотники отделывают огромную уборную Рогана, и наконец резко приказал всей съемочной группе собраться перед началом работы в его кабинете.
Среди актеров и членов съемочной бригады послышался недовольный ропот, но все послушной толпой потянулись к белому оштукатуренному бунгало Видала.
– Этот тип просто маньяк! – заявил Саттон Хайд, играющий роль короля Генриха.
– Во всяком случае, самый несговорчивый и упрямый режиссер в городе, – немного мягче вторила ему Лейла Крейн, получившая роль горничной Маргариты.
– Настоящее дерьмо, – буркнул Роган Тенант, злобно хмурясь. Выглядел он так, словно глаз не сомкнул этой ночью.
Дон Саймонс, главный осветитель, выплюнул жвачку и коротко сказал:
– Этот парень гений и волшебник, и тебе чертовски повезло, что ты работаешь у него, а не в каком-нибудь третьесортном порнофильме!
Вокруг слышались стоны и проклятия, но у порога бунгало все сразу замолкли.
Валентина заинтересованно оглядывалась. Большую комнату почти целиком занимал массивный письменный стол, заваленный эскизами костюмов и страницами сценария, в который Видал, судя по всему, начал вносить изменения. На стенах висели графики съемок и рисунки декораций, уже воздвигнутых и только что привезенных на площадку.
Видал разъяренно уставился на вошедших.
– Вчерашний материал пошел в мусорную корзинку! – угрюмо объявил он. – Я собрал вас здесь, чтобы в последний раз объяснить: мы снимаем не какую-нибудь голливудскую эпопею! Этот фильм войдет в историю кинематографа!
Он подошел к столу и круто обернулся.
– Никто из вас не выкладывается до конца! Ни так называемый герой… – Он бросил уничтожающий взгляд на Рогана. – …ни бригада. Я хочу получить от вас все! Шестнадцать часов работы до упаду! И вы должны вести монашескую жизнь, пока последний ролик пленки не окажется в яуфе! Ни ночных бдений, ни вечеринок, ни выпивки, ни наркотиков. Ничего, кроме фильма, понятно вам?
Валентина ждала протестующих возгласов. Тишина. Никому не понравилось заявление Видала, но ни одному человеку не улыбалось быть выкинутым с площадки.
– Все будет так, как вы сказали, мистер Ракоши, – раздался чей-то голос с порога. Остальные тоже пробормотали нечто вроде согласия.
Глаза Видала превратились в узкие щелки.
– Я имею в виду всех – от осветителя до помощника режиссера. Ясно?
– Да, мистер Ракоши, – хором ответили все. Наконец его глаза остановились на Валентине.
– Для меня незаменимых людей нет, – безжалостно продолжал он, – и помните об этом.
Но Валентина невозмутимо встретила его взгляд, очевидно, не испугавшись угроз.
– Да, мистер Ракоши, – кивнула она спокойно, хотя внутри у нее все тряслось от страха и отчаяния.
На щеке Ракоши дернулась жилка. Он оказался прав: под внешне хрупкой красотой кроется стальная воля. Ракоши сжал кулаки.
– Всем быть на площадке через четверть часа.
Собравшиеся с облегчением разошлись, а Роган, уже в костюме, подошел к Валентине.
– Валентина, вы не сердитесь за вчерашнее?
– Ничуть, Роган, – улыбнулась она.
Старинный наряд очень шел ему. Сапоги с отворотами из мягкой желтой кожи были отделаны кружевом. Воротник и манжеты тоже кружевные. Короткий бархатный плащ щегольски свисал с одного плеча, открывая изящную шпагу и придавая Тенанту воинственный вид. Если настоящий граф Суффолк был столь же красив, Валентина прекрасно понимала, почему Маргариту Анжуйскую так к нему влекло. Если бы не Видал, она, возможно, сама влюбилась бы в своего неотразимого партнера.
– В таком случае позвольте мне загладить свою вину, – попросил Роган, взволнованно глядя на нее. – Как насчет ужина сегодня в каком-нибудь уютном местечке, где мы могли бы поговорить и получше узнать друг друга.
– Я не привыкла поздно ложиться и рано вставать, – покачала головой девушка. – Мне нужно высыпаться, иначе я просто не вынесу столь жесткого режима.
Роган ощутил что-то вроде паники. То, что началось как невинное развлечение, становилось теперь важнее всего на свете. Ни одна женщина не отвергала его. Никогда. А в этой было нечто особенное. То, что не так легко забывается.
– А воскресенье? – в отчаянии настаивал он. – Мы могли бы встретиться в воскресенье. Отправиться на пикник. Отдохнуть на пляже.
При упоминании о пляже глаза девушки потемнели.
– Нет, Роган. Мне кажется, мистер Ракоши захочет работать и по воскресеньям.
В эту минуту помощник режиссера направился к ним, и Валентина обернулась, оставив Рогана в одиночестве.
Утро тянулось бесконечно, и Видал с каждым часом становился все беспощаднее. От его злого языка доставалось всем. Они переделали вчерашнюю работу, и жара была настолько нестерпимой, что актеры чуть не падали с ног в своих тяжелых средневековых нарядах. Валентина едва не рухнула на пол от облегчения, услышав короткий приказ Видала:
– Ладно, перерыв на час.
Пока остальные, благодарно вздыхая, повалили в столовую, Роган молча ушел в гардеробную, а Валентина направилась в гараж. Хотя причудливыми костюмами вряд ли кого-то можно было удивить на студии, Валентина сознавала, что люди останавливаются и глазеют на нее. Все слышали о девушке, которая, по словам Теодора Гамбетты, обещает быть величайшей звездой «Уорлдуайд», и многие впервые получили шанс увидеть ее с близкого расстояния.
Ей не пришлось искать Боба. Он стоял у грузовика с чашкой кофе в руке. У Валентины защемило сердце. Он выглядел таким родным, таким близким. Надежным и верным. Она вспомнила маленький, утопающий в цветах домик. Тихие спокойные вечера, проведенные в теннисном клубе или кинотеатре. Между ее двумя мирами пролегла пропасть. И та навеки утерянная жизнь казалась далекой, но светлой и радостной.
Тень Валентины упала на него, и Боб поднял голову. Она застала его врасплох, и в глазах Боба появилась неприкрытая мучительная боль потери. Но он тут же взял себя в руки и, широко улыбнувшись, спросил с напускной беспечностью:
– Привет. Что ты здесь делаешь? Заблудилась?
У Валентины перехватило дыхание.
– Нет, – выдохнула она, страстно желая, чтобы он снова назвал ее солнышком, и одновременно понимая, что теперь они слишком далеки друг от друга и прошлое никогда не вернется.
– Просто я хотела узнать, как ты живешь.
Что-то блеснуло в его взгляде, и Боб, на мгновение отвернувшись, спокойно ответил:
– Я в порядке. – Прежняя ухмылка вновь появилась у него на лице. – Я слышал, ты всех их в нокаут послала своей игрой!
– Стараюсь, – скромно ответила она, чувствуя, что никак не может преодолеть холодноватую скованность Боба, и страдая от этого. – Но это куда труднее, чем обслуживать столики.
Боб рассмеялся, однако смех в его глазах тут же погас, и он неловко пожал плечами.
– Во всяком случае, интереснее.
Они нагромождали ненужные слова, скрывая за ними подлинные чувства. Главное так и осталось несказанным, и девушка с отчаянием признала, что ничего не в силах изменить.
– Я играю роль принцессы, – пробормотала она, борясь со слезами. Все кончено – они никогда не смогут быть друзьями.
Боб вновь чересчур жизнерадостно улыбнулся.
– Понятно.
Молчание сковало их, молчание, которое, однако, говорило куда больше фальшиво-небрежных фраз. Боб протянул руку и нежно сжал ее ладонь.
– Ты счастлива, Валентина? – прошептал он, забыв, что должен улыбаться. – И все сложилось, как ты хотела?
Ей не терпелось броситься ему на шею и крепко обнять.
– Да, – солгала она, вспоминая напряженную атмосферу на съемочной площадке, – Все в порядке, Боб.
– Вот и хорошо, – хрипло обронил он. – Если когда-нибудь тебе понадобится помощь, ты знаешь, где меня искать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46