Все здесь напоминало ей о Сэме — каждый куст.
Но, с другой стороны, куда бы она не поехала, все равно мысли о Сэме ее не покинут. Каким-то образом она должна все же вытравить его из своей памяти, и чем раньше это случится, тем лучше. Так не все ли равно с чего начинать? Хотя бы вот с этого болота.
После нескольких часов безуспешных попыток избавиться от обуревавших ее чувств, Молли отказалась от тщетной затеи. Она не в состоянии забыть Сэма!
Тогда не остается ничего другого, как свыкнуться с его потерей, словно бы она овдовела. Впрочем, и на самом деле никакой разницы нет, потому что теперь Сэм потерян для нее навсегда. От этой мысли ей стало еще хуже.
Молли вернулась на «Леди Джей» поздно вечером. Ангелина стояла на кухне с обеспокоенным выражением лица.
— Где ты была, hija? Мы волновались.
— Ездила на «Дубравные Горы». Дела, дела! Все дела! Совсем замоталась, перекусить некогда.
Ангелина поняла, это ложь. Молли видела недоверие в ее глазах.
— Присядь-ка, chica, — сказала пожилая мексиканка. — Ты неважно выглядишь.
Молли кивнула и отодвинула стул, решив, что сказать правду будет лучше всего.
— В этом нелегко признаться, Ангелина. Сэм отказался от меня. Он аннулирует наш брак. Сэм попросил покинуть его дом.
— Ни за что не поверю! — Ангелина отвернулась. — Сеньор Сэм не мог так поступить!
Молли почувствовала, что к ее глазам вновь подступают слезы.
— Он не любит меня, Ангелина, в этом все дело. Хочешь — верь, хочешь — нет.
— Я не верю. Что такого ты сделала? Почему он рассердился? Не сомневаюсь, он простит тебя, если ты у него попросишь извинения.
Молли покачала головой.
— Если бы все было так просто! Я ничего особенного не сделала, Ангелина. У него не было причины на меня сердиться. Просто, наверное, он не хочет жить с женщиной, которую не любит.
— Глупости! Не верю ни единому слову! Я видела, как он смотрит на тебя! С такой гордостью, с такой любовью! Все какая-то ошибка!
— Никакой ошибки, Ангелина. Ты не возражаешь, если я не стану ужинать? Я… я боюсь, что не очень голодна, а даже если и голодна, все равно не смогу проглотить ни кусочка.
— Иди, ложись. Я принесу тебе ужин в комнату. Не раскисай! Держи себя в руках, дочка! Вскоре выяснится, что случилось.
Слезы ручьями текли по щекам Молли.
— Пожалуйста, Ангелина, оставь все, как есть! Не вздумай что-либо выяснять! Ты ничего не сможешь изменить. Никто ничего не сможет сделать.
Она повернулась и направилась к двери, намереваясь правдами-неправдами избежать встречи с дядей, что, к счастью, ей и удалось.
Ангелина смотрела Молли вслед. Плечи девушки были удрученно опущены, словно последняя надежда покинула ее.
Ангелина видела Молли такой лишь однажды — когда та была еще девочкой. Было это в день смерти ее матери. Отец предоставил дочь самой себе, вынудив переносить горе в одиночестве. После смерти жены он вообще мало обращал на девочку внимания. Хотя Молли и научилась скрывать свои чувства, Ангелина знала, что она всегда была одинока.
Затем Молли встретила Сэма, и Ангелина стала замечать неуловимые перемены в ее глазах: в них лучилось тепло всякий раз, когда она смотрела на своего мужа. Молли любила его, в этом Ангелина не сомневалась.
Что ж, завоевать любовь Молли было вполне под силу Большому Гринго. Однако, Молли Джеймс любовь давалась нелегко.
Может быть, со временем они разберутся в своих чувствах. Ангелина надеялась, что так оно и будет. Хотела себе в том признаться hija или нет, но Молли, как воздух, как свет, как хлеб — как сама жизнь, нуждалась в любви Сэма.
Ангелина была сердечной женщиной и всем желала добра: и Сэму, и Молли — но Молли в особенности.
Молли жила, работала: ела, спала — все, как в тумане. Дни приходили и уходили — бесконечные часы, проводимые ею в седле. Она разъезжала по своему ранчо от рассвета до заката, стараясь хоть каким-нибудь пустяком, но непременно занять свои мысли, вытеснив из головы болезненные воспоминания.
Она пыталась разлюбить Сэма. Наверняка должны были быть сказанные им слова или дела, которые доказывали бы, что он никогда не любил ее. Молли старалась сосредоточиться на них. Но сколько не копалась она в памяти, не смогла ничего подобного припомнить. Он был ей настоящим мужем, прекрасным любовником и добрым другом.
Все его поступки говорили о том, что он любит ее — кроме записки от Лили, только тот листок бумаги с ровными строчками свидетельствовал не в его пользу. И зачем только она в ярости разорвала записку?
Сейчас Молли жалела, что не может снова на нее взглянуть и перечитать те слова, чтобы убедиться: Сэм не был ей верен. Но в его измену почти невозможно было поверить!
Всякий раз, думая о Сэме, она вспоминала его искренность. Каждое слово, каждая фраза и каждый поступок, казалось, шли от сердца.
Что ж, возможно, он был прекрасным актером, или же просто-напросто спросил свое сердце, как однажды советовал ей, и понял, что вовсе ее не любит.
Как бы там ни было, Молли страдала. Она не могла есть, не могла спать, похудела, и ее волосы больше не сияли прежним медным отливом.
Джейсон Фоли не высказывал своего мнения. Она сообщила ему, что они с Сэмом решили развестись, потому как их брак являлся лишь деловым соглашением, цель которого состояла в заключении контрактов по поставкам леса компании «Рио-Гранд», а контракты были уже заключены, и ничто не мешало им теперь расторгнуть брак.
Джейсону, казалось, не было до всего этого никакого дела. Большую часть времени он проводил с вдовой. Даже если Сэм и был до сих пор влюблен в Лилиан Роуз и хотел бы вернуть прошлое, увы, расположение прекрасной вдовы уже обратилось к другому человеку.
Ну что ж, подумала Молли, раз уж ей суждено томиться по своей потерянной любви, будет только справедливо, если и Сэм помучается тоже.
Мысль о том, что ее муж, пусть даже бывший, вновь добивается любви Лили, вызвала у Молли новый приступ всхлипываний, довольно частых в последние дни.
Она стояла в конюшне, поглощенная жалостью к себе, и расчесывала блестящую гриву и хвост Эль Труэно, как вдруг услышала шаги дяди, приглушенные соломой, рассыпанной по каменному полу.
Что он здесь делает? Какой сегодня день? Последнее время она с трудом отдавала себе отчет, что вокруг происходит.
Джейсон подошел к ней.
— Молли, дорогая, я беспокоюсь о тебе. — Одетый в серые брюки и синий сюртук, он выглядел, как всегда, безупречно.
— Что вы хотите, Джейсон?
— Я хочу знать, что происходит. Я вижу, ты сама не своя.
Он подошел к ней ближе. Молли почувствовала исходивший от него запах хорошего одеколона, что, как ни странно, только усилило ее отвращение.
— Ничего не происходит, просто… э… я слишком занята работой.
Джейсон провел пальцем по ее руке. Молли неожиданно бросило в дрожь.
— Ты всегда очень много работала, дорогая, но не всегда так выглядела. Думаю, твоему мужу следовало бы настоять, чтобы ты больше заботилась о доме, нежели о ранчо. Может, именно поэтому он тебя оставил? Не следует ли тебе научиться женственности, Молли?
Колкость его слов разозлила ее.
— Это не ваше дело, Джейсон!
Его взгляд задержался на ее груди, и Молли увидела вожделение, вспыхнувшее в черных глубинах его глаз. Она вспомнила, что случилось, когда в прошлый раз он застал ее одну в конюшне, и новая волна дрожи сотрясла ее тело.
Попятясь назад, она положила руку на пистолет, лежавший в кармане, и прикосновение к холодному металлу успокоило ее.
Фоли сверлил ее взглядом, и она заметила едва уловимое изменение в его поведении: словно он вел какую-то внутреннюю борьбу и, наконец, сдался.
— Может быть, ты нуждаешься в некотором внимании? — его голос был мягок, а смысл слов не вызывал сомнений.
Молли вытащила пистолет. Слава Богу, сегодня она надела бриджи, потому как намеревалась целый день чистить конюшню, и пистолет оказался на месте — там, куда она его положила — в кармане.
Глаза Джейсона Фоли ощупали ее с головы до ног и остановились на пистолете.
— Я восхищен твоей храбростью, Молли. Ты необыкновенная женщина!
— Убирайся отсюда, Джейсон! Я, не раздумывая, застрелю тебя.
— Я уже говорил однажды тебе, Молли, что ты возбуждаешь во мне нечто такое, с чем я не в силах справиться. Мне не побороть в себе эту непреодолимую страсть, и я не могу больше ее сдерживать. Я хочу тебя, Молли!
— А что ж вдова? Разве Лили тебе не достаточно?
— Лилиан — благородная светская леди. Ты же, Молли, сама страсть, дьявольское отродье! И Господь простит меня, потому что хочу тебя больше самой жизни.
Джейсон приблизился. Молли взвела курок.
— Однажды я позволила тебе подойти к себе очень близко, но больше этого не повторится, не надейся! Еще один твой шаг, и я стреляю!
Джейсон Фоли побледнел. На миг, казалось, его охватила нерешительность, но затем черные глубины глаз снова вспыхнули той жестокостью, которую замечала в них Молли и раньше.
— Я не причиню тебе боли, дорогая, — подманивал он. — То была ошибка. Мне следовало бы не наказывать тебя за страсть, а овладеть твоим возбуждающим в мужчинах желание телом. Иди же ко мне, Молли. Ты узнаешь любовь Господа к себе! Иди!
Молли твердо сжимала в руке пистолет.
— Ты ненормален, Джейсон! Убирайся и оставь меня в покое!
— Хорошо, Молли, — неожиданно согласился Джейсон, делая шаг назад, — я уйду, раз ты настаиваешь.
Он как будто бы уже начал поворачиваться, чтобы уйти, но, сделав вид, что споткнулся, бросился вдруг на нее. Пистолет грохнулся о каменный пол конюшни. Джейсон схватил Молли и толкнул спиной на кучу соломы, сверху придавив своим телом.
Молли вскрикнула, но тут же его губы заглушили ее крики. Рука Джейсона стиснула ей грудь сквозь ткань рубашки, член настойчиво прижался к низу живота.
Молли изо всех сил сопротивлялась. Высвободив одну руку, она стала шарить ею у себя над головой в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, который мог бы помочь ей защититься…
Рука Фоли лихорадочно нащупывала пуговицы ее бриджей. Молли попыталась ударить его коленом в пах, но он уклонился от удара.
Джейсон вытащил ее рубашку из бриджей, расстегнул их и просунул руку между ее бедер. Молли почувствовала, как в горле у нее застрял комок.
Она шарила рукой у стены до тех пор, пока не коснулась тяжелого предмета, на ощупь он показался ей металлическим. Ее пальцы сомкнулись, и она занесла руку с тяжелым предметом для удара, как вдруг неожиданно почувствовала, что тело Джейсона больше на нее не давит.
Молли услышала крепкий звук кулака, соприкоснувшегося с телом, затем раздался ужасный стон Фоли. Сэм Бренниган возвышался над кучей соломы, и его лицо было слепой маской ярости.
Снова его кулак с размаху врезался в лицо Фоли. От удара в живот его преподобие упал на колени.
Сэм поднял Джейсона на ноги и вновь ударил, отшвырнув на сосновые перекладины стойла. Фоли рухнул на пол, как бесформенный тюк, и больше не шевельнулся.
Вскочив на ноги, Молли почувствовала, как ее сердце наполняется такой радостью, что она с трудом могла поверить в реальность существования этого мужчины, столь неожиданно вновь возникшего в ее жизни, когда она так в нем нуждалась. Сэм спас ее.
Молли хотела броситься в его объятия, но когда он повернулся к ней, на его лице было такое же безразличие, как и в тот день, когда он прогнал ее из своего дома.
— Я работал на склоне горы, — сказал Сэм, в его голосе не слышалось ни сочувствия, ни участия, — как вдруг услышал твой крик. Сегодня четверг. Я вспомнил, что у Ангелины выходной, — он говорил все тем же монотонным голосом. — Я догадался, что ты одна дома, — Сэм произносил слова ровно, невыразительно, как-то механически.
— Спасибо, — только и сказала Молли.
— Думаю, Джейсон больше тебя никогда не побеспокоит.
Сэм провел рукой по своим белокурым волосам и огляделся в поисках шляпы, слетевшей с его головы во время драки.
Отыскав ее, он отряхнул шляпу от прилипшей соломы и надвинул себе на брови.
— А где пистолет, который я тебе дал?
— Я… я… даже с пистолетом не смогла остановить Фоли. Сэм, я угрожала, но он выбил пистолет у меня из рук. Полагаю, в конце концов, без твоей помощи мне было не обойтись. Ты просто спас меня, Сэм.
Лучше бы она этого не говорила! Но теперь уже было поздно забирать свои слова обратно. Впрочем, не о чем было сожалеть. По крайней мере, ей удалось пробить его скорлупу. От нее не ускользнула вспышка удивления, мелькнувшая на лице Сэм прежде, чем маска безразличия снова вернулась на свое место.
— Я, пожалуй, пойду, — он прошел мимо Молли к своей лошади, слегка задев ее грудь рукой, что вызвало у нее трепет во всем теле.
Сэм взобрался на своего жеребца и бросил в сторону Молли последний взгляд.
— Я предупреждал тебя насчет этих бриджей, — сказал он, но голос его звучал нежно сейчас.
Молли грустно улыбнулась:
— Да, предупреждал.
— Тебе лучше застегнуть их, пока Джейсон не очнулся.
Молли посмотрела вниз и увидела, что ее бриджи на самом деле расстегнуты, и почувствовала, что горячая краска заливает ее щеки.
К тому времени, как она справилась с застежкой, Сэма уже не было. Молли отказывалась замечать холодную дорожку слез, проложившую себе след на переде ее рубашки.
Сэму стоило неимоверных усилий оставить Молли. Каждый четверг он ездил по склону горы, наблюдая за ее домом. Он пытался образумить себя, убеждая, что теперь дела Молли его не касаются. Но приходил четверг, и он снова оказывался на склоне, наблюдая за ранчо.
Уезжал он лишь в том случае, если Молли с работниками отправлялась куда-нибудь из дома. Сегодня, увидев, что Фоли идет в конюшню, Сэм спустился с горы, женский крик подтвердил худшие из его опасений. Он поблагодарил Бога, что оказался неподалеку, чтобы спасти Молли, хотя, возможно, как и в тот день на болоте, она прекрасно справилась бы и без него.
Когда Сэм вбежал в конюшню, то увидел, что Молли готовится размозжить Фоли голову каким-то металлическим предметом, разглядывать который он не стал, поспешив ей на помощь.
Ее замечание о том, что ей не обойтись было без его помощи, не на шутку расстроило Сэма. Нежность во взгляде Молли сказала ему все лучше всяких слов.
Но он не должен пытаться вернуть к себе Молли! Он не может позволить себе этот риск! Эммит выздоравливал, но с таким же успехом он мог бы и умереть, все было делом случая.
Сэм не доверял Молли, и никогда больше, ни в настоящем, ни в будущем, он не сможет ей доверять, что, как это не было странно, не мешало ему любить ее.
Брошенный ею взгляд, полный нежности, постоянно стоял у него перед глазами. Каждую ночь, засыпая, он вспоминал этот взгляд и думал, что, возможно, после того, как они расстались, Молли поняла, что его любит, по крайней мере, хотя бы немного. Он надеялся, что она также еще и сожалеет о подстроенных авариях.
Но как бы там ни было, в одном Сэм был уверен совершенно: он не должен продолжать оставаться мужем Молли Джеймс. Наоборот, ему следовало находиться от нее как можно дальше — чем дальше, тем лучше. Он не должен позволить себе проявить слабость. Слишком велик был риск: под угрозой тогда находились бы здоровье и жизни его рабочих и близких ему людей.
Сэм пересек горный хребет и стал спускаться вниз, направляясь в «Кедровую Бухту». Если очень постараться, то ему не доведется попасть домой до наступления темноты. Чем меньше времени он будет проводить в этом огромном пустом доме в одиночестве, тем лучше.
Сэм отправился шататься по окрестностям, благо дел при желании можно было отыскать сколько угодно.
Ближе к ночи он вернулся домой, вернее туда, где раньше чувствовал себя, как дома. Однако, теперь любимое ранчо «Кедровая Бухта» больше походило на тюрьму. Его мучили воспоминания о Молли: в этой постели он спал с ней, по этим ступенькам нес на руках, в этом тазике Ли Чин приносил воду, когда он стирал кровь с ее тела… тогда он впервые увидел ее пышную грудь и ароматные розовые соски…
Если бы только он мог найти утешение в другой женщине. Не в Лили, нет. Лили больше не привлекала его. В какой-нибудь другой женщине, которая бы утешила его на ночь, а потом бы легко отпустила.
Но даже к этому Сэм не был готов. Воспоминания о Молли еще слишком сильно жгли ему сердце.
Молли и Джейсон пришли к безмолвному соглашению не упоминать ни словом, ни намеком, ни жестом, ни взглядом о его разбитой и распухшей губе и сизо-фиолетовом синяке над глазом.
Но каждый раз, когда Молли видела его перекошенные черты лица, едва заметный огонек веселья вспыхивал в ее глазах и согревал ей сердце. Подарок от Сэма! Именно так она думала о случившемся.
Еще один подарок от Сэма зрел в ее утробе. Самый драгоценный подарок на свете!
РЕБЕНОК.
Вначале Молли отказывалась поверить. У нее была задержка месячных, но такое случалось и раньше. Когда же ее плоский живот слегка округлился, Молли поняла, что подозрения верны. Последние сомнения исчезли, когда по утрам ее стало тошнить, из-за чего она вынуждена была гораздо позднее обычного приступать к работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Но, с другой стороны, куда бы она не поехала, все равно мысли о Сэме ее не покинут. Каким-то образом она должна все же вытравить его из своей памяти, и чем раньше это случится, тем лучше. Так не все ли равно с чего начинать? Хотя бы вот с этого болота.
После нескольких часов безуспешных попыток избавиться от обуревавших ее чувств, Молли отказалась от тщетной затеи. Она не в состоянии забыть Сэма!
Тогда не остается ничего другого, как свыкнуться с его потерей, словно бы она овдовела. Впрочем, и на самом деле никакой разницы нет, потому что теперь Сэм потерян для нее навсегда. От этой мысли ей стало еще хуже.
Молли вернулась на «Леди Джей» поздно вечером. Ангелина стояла на кухне с обеспокоенным выражением лица.
— Где ты была, hija? Мы волновались.
— Ездила на «Дубравные Горы». Дела, дела! Все дела! Совсем замоталась, перекусить некогда.
Ангелина поняла, это ложь. Молли видела недоверие в ее глазах.
— Присядь-ка, chica, — сказала пожилая мексиканка. — Ты неважно выглядишь.
Молли кивнула и отодвинула стул, решив, что сказать правду будет лучше всего.
— В этом нелегко признаться, Ангелина. Сэм отказался от меня. Он аннулирует наш брак. Сэм попросил покинуть его дом.
— Ни за что не поверю! — Ангелина отвернулась. — Сеньор Сэм не мог так поступить!
Молли почувствовала, что к ее глазам вновь подступают слезы.
— Он не любит меня, Ангелина, в этом все дело. Хочешь — верь, хочешь — нет.
— Я не верю. Что такого ты сделала? Почему он рассердился? Не сомневаюсь, он простит тебя, если ты у него попросишь извинения.
Молли покачала головой.
— Если бы все было так просто! Я ничего особенного не сделала, Ангелина. У него не было причины на меня сердиться. Просто, наверное, он не хочет жить с женщиной, которую не любит.
— Глупости! Не верю ни единому слову! Я видела, как он смотрит на тебя! С такой гордостью, с такой любовью! Все какая-то ошибка!
— Никакой ошибки, Ангелина. Ты не возражаешь, если я не стану ужинать? Я… я боюсь, что не очень голодна, а даже если и голодна, все равно не смогу проглотить ни кусочка.
— Иди, ложись. Я принесу тебе ужин в комнату. Не раскисай! Держи себя в руках, дочка! Вскоре выяснится, что случилось.
Слезы ручьями текли по щекам Молли.
— Пожалуйста, Ангелина, оставь все, как есть! Не вздумай что-либо выяснять! Ты ничего не сможешь изменить. Никто ничего не сможет сделать.
Она повернулась и направилась к двери, намереваясь правдами-неправдами избежать встречи с дядей, что, к счастью, ей и удалось.
Ангелина смотрела Молли вслед. Плечи девушки были удрученно опущены, словно последняя надежда покинула ее.
Ангелина видела Молли такой лишь однажды — когда та была еще девочкой. Было это в день смерти ее матери. Отец предоставил дочь самой себе, вынудив переносить горе в одиночестве. После смерти жены он вообще мало обращал на девочку внимания. Хотя Молли и научилась скрывать свои чувства, Ангелина знала, что она всегда была одинока.
Затем Молли встретила Сэма, и Ангелина стала замечать неуловимые перемены в ее глазах: в них лучилось тепло всякий раз, когда она смотрела на своего мужа. Молли любила его, в этом Ангелина не сомневалась.
Что ж, завоевать любовь Молли было вполне под силу Большому Гринго. Однако, Молли Джеймс любовь давалась нелегко.
Может быть, со временем они разберутся в своих чувствах. Ангелина надеялась, что так оно и будет. Хотела себе в том признаться hija или нет, но Молли, как воздух, как свет, как хлеб — как сама жизнь, нуждалась в любви Сэма.
Ангелина была сердечной женщиной и всем желала добра: и Сэму, и Молли — но Молли в особенности.
Молли жила, работала: ела, спала — все, как в тумане. Дни приходили и уходили — бесконечные часы, проводимые ею в седле. Она разъезжала по своему ранчо от рассвета до заката, стараясь хоть каким-нибудь пустяком, но непременно занять свои мысли, вытеснив из головы болезненные воспоминания.
Она пыталась разлюбить Сэма. Наверняка должны были быть сказанные им слова или дела, которые доказывали бы, что он никогда не любил ее. Молли старалась сосредоточиться на них. Но сколько не копалась она в памяти, не смогла ничего подобного припомнить. Он был ей настоящим мужем, прекрасным любовником и добрым другом.
Все его поступки говорили о том, что он любит ее — кроме записки от Лили, только тот листок бумаги с ровными строчками свидетельствовал не в его пользу. И зачем только она в ярости разорвала записку?
Сейчас Молли жалела, что не может снова на нее взглянуть и перечитать те слова, чтобы убедиться: Сэм не был ей верен. Но в его измену почти невозможно было поверить!
Всякий раз, думая о Сэме, она вспоминала его искренность. Каждое слово, каждая фраза и каждый поступок, казалось, шли от сердца.
Что ж, возможно, он был прекрасным актером, или же просто-напросто спросил свое сердце, как однажды советовал ей, и понял, что вовсе ее не любит.
Как бы там ни было, Молли страдала. Она не могла есть, не могла спать, похудела, и ее волосы больше не сияли прежним медным отливом.
Джейсон Фоли не высказывал своего мнения. Она сообщила ему, что они с Сэмом решили развестись, потому как их брак являлся лишь деловым соглашением, цель которого состояла в заключении контрактов по поставкам леса компании «Рио-Гранд», а контракты были уже заключены, и ничто не мешало им теперь расторгнуть брак.
Джейсону, казалось, не было до всего этого никакого дела. Большую часть времени он проводил с вдовой. Даже если Сэм и был до сих пор влюблен в Лилиан Роуз и хотел бы вернуть прошлое, увы, расположение прекрасной вдовы уже обратилось к другому человеку.
Ну что ж, подумала Молли, раз уж ей суждено томиться по своей потерянной любви, будет только справедливо, если и Сэм помучается тоже.
Мысль о том, что ее муж, пусть даже бывший, вновь добивается любви Лили, вызвала у Молли новый приступ всхлипываний, довольно частых в последние дни.
Она стояла в конюшне, поглощенная жалостью к себе, и расчесывала блестящую гриву и хвост Эль Труэно, как вдруг услышала шаги дяди, приглушенные соломой, рассыпанной по каменному полу.
Что он здесь делает? Какой сегодня день? Последнее время она с трудом отдавала себе отчет, что вокруг происходит.
Джейсон подошел к ней.
— Молли, дорогая, я беспокоюсь о тебе. — Одетый в серые брюки и синий сюртук, он выглядел, как всегда, безупречно.
— Что вы хотите, Джейсон?
— Я хочу знать, что происходит. Я вижу, ты сама не своя.
Он подошел к ней ближе. Молли почувствовала исходивший от него запах хорошего одеколона, что, как ни странно, только усилило ее отвращение.
— Ничего не происходит, просто… э… я слишком занята работой.
Джейсон провел пальцем по ее руке. Молли неожиданно бросило в дрожь.
— Ты всегда очень много работала, дорогая, но не всегда так выглядела. Думаю, твоему мужу следовало бы настоять, чтобы ты больше заботилась о доме, нежели о ранчо. Может, именно поэтому он тебя оставил? Не следует ли тебе научиться женственности, Молли?
Колкость его слов разозлила ее.
— Это не ваше дело, Джейсон!
Его взгляд задержался на ее груди, и Молли увидела вожделение, вспыхнувшее в черных глубинах его глаз. Она вспомнила, что случилось, когда в прошлый раз он застал ее одну в конюшне, и новая волна дрожи сотрясла ее тело.
Попятясь назад, она положила руку на пистолет, лежавший в кармане, и прикосновение к холодному металлу успокоило ее.
Фоли сверлил ее взглядом, и она заметила едва уловимое изменение в его поведении: словно он вел какую-то внутреннюю борьбу и, наконец, сдался.
— Может быть, ты нуждаешься в некотором внимании? — его голос был мягок, а смысл слов не вызывал сомнений.
Молли вытащила пистолет. Слава Богу, сегодня она надела бриджи, потому как намеревалась целый день чистить конюшню, и пистолет оказался на месте — там, куда она его положила — в кармане.
Глаза Джейсона Фоли ощупали ее с головы до ног и остановились на пистолете.
— Я восхищен твоей храбростью, Молли. Ты необыкновенная женщина!
— Убирайся отсюда, Джейсон! Я, не раздумывая, застрелю тебя.
— Я уже говорил однажды тебе, Молли, что ты возбуждаешь во мне нечто такое, с чем я не в силах справиться. Мне не побороть в себе эту непреодолимую страсть, и я не могу больше ее сдерживать. Я хочу тебя, Молли!
— А что ж вдова? Разве Лили тебе не достаточно?
— Лилиан — благородная светская леди. Ты же, Молли, сама страсть, дьявольское отродье! И Господь простит меня, потому что хочу тебя больше самой жизни.
Джейсон приблизился. Молли взвела курок.
— Однажды я позволила тебе подойти к себе очень близко, но больше этого не повторится, не надейся! Еще один твой шаг, и я стреляю!
Джейсон Фоли побледнел. На миг, казалось, его охватила нерешительность, но затем черные глубины глаз снова вспыхнули той жестокостью, которую замечала в них Молли и раньше.
— Я не причиню тебе боли, дорогая, — подманивал он. — То была ошибка. Мне следовало бы не наказывать тебя за страсть, а овладеть твоим возбуждающим в мужчинах желание телом. Иди же ко мне, Молли. Ты узнаешь любовь Господа к себе! Иди!
Молли твердо сжимала в руке пистолет.
— Ты ненормален, Джейсон! Убирайся и оставь меня в покое!
— Хорошо, Молли, — неожиданно согласился Джейсон, делая шаг назад, — я уйду, раз ты настаиваешь.
Он как будто бы уже начал поворачиваться, чтобы уйти, но, сделав вид, что споткнулся, бросился вдруг на нее. Пистолет грохнулся о каменный пол конюшни. Джейсон схватил Молли и толкнул спиной на кучу соломы, сверху придавив своим телом.
Молли вскрикнула, но тут же его губы заглушили ее крики. Рука Джейсона стиснула ей грудь сквозь ткань рубашки, член настойчиво прижался к низу живота.
Молли изо всех сил сопротивлялась. Высвободив одну руку, она стала шарить ею у себя над головой в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, который мог бы помочь ей защититься…
Рука Фоли лихорадочно нащупывала пуговицы ее бриджей. Молли попыталась ударить его коленом в пах, но он уклонился от удара.
Джейсон вытащил ее рубашку из бриджей, расстегнул их и просунул руку между ее бедер. Молли почувствовала, как в горле у нее застрял комок.
Она шарила рукой у стены до тех пор, пока не коснулась тяжелого предмета, на ощупь он показался ей металлическим. Ее пальцы сомкнулись, и она занесла руку с тяжелым предметом для удара, как вдруг неожиданно почувствовала, что тело Джейсона больше на нее не давит.
Молли услышала крепкий звук кулака, соприкоснувшегося с телом, затем раздался ужасный стон Фоли. Сэм Бренниган возвышался над кучей соломы, и его лицо было слепой маской ярости.
Снова его кулак с размаху врезался в лицо Фоли. От удара в живот его преподобие упал на колени.
Сэм поднял Джейсона на ноги и вновь ударил, отшвырнув на сосновые перекладины стойла. Фоли рухнул на пол, как бесформенный тюк, и больше не шевельнулся.
Вскочив на ноги, Молли почувствовала, как ее сердце наполняется такой радостью, что она с трудом могла поверить в реальность существования этого мужчины, столь неожиданно вновь возникшего в ее жизни, когда она так в нем нуждалась. Сэм спас ее.
Молли хотела броситься в его объятия, но когда он повернулся к ней, на его лице было такое же безразличие, как и в тот день, когда он прогнал ее из своего дома.
— Я работал на склоне горы, — сказал Сэм, в его голосе не слышалось ни сочувствия, ни участия, — как вдруг услышал твой крик. Сегодня четверг. Я вспомнил, что у Ангелины выходной, — он говорил все тем же монотонным голосом. — Я догадался, что ты одна дома, — Сэм произносил слова ровно, невыразительно, как-то механически.
— Спасибо, — только и сказала Молли.
— Думаю, Джейсон больше тебя никогда не побеспокоит.
Сэм провел рукой по своим белокурым волосам и огляделся в поисках шляпы, слетевшей с его головы во время драки.
Отыскав ее, он отряхнул шляпу от прилипшей соломы и надвинул себе на брови.
— А где пистолет, который я тебе дал?
— Я… я… даже с пистолетом не смогла остановить Фоли. Сэм, я угрожала, но он выбил пистолет у меня из рук. Полагаю, в конце концов, без твоей помощи мне было не обойтись. Ты просто спас меня, Сэм.
Лучше бы она этого не говорила! Но теперь уже было поздно забирать свои слова обратно. Впрочем, не о чем было сожалеть. По крайней мере, ей удалось пробить его скорлупу. От нее не ускользнула вспышка удивления, мелькнувшая на лице Сэм прежде, чем маска безразличия снова вернулась на свое место.
— Я, пожалуй, пойду, — он прошел мимо Молли к своей лошади, слегка задев ее грудь рукой, что вызвало у нее трепет во всем теле.
Сэм взобрался на своего жеребца и бросил в сторону Молли последний взгляд.
— Я предупреждал тебя насчет этих бриджей, — сказал он, но голос его звучал нежно сейчас.
Молли грустно улыбнулась:
— Да, предупреждал.
— Тебе лучше застегнуть их, пока Джейсон не очнулся.
Молли посмотрела вниз и увидела, что ее бриджи на самом деле расстегнуты, и почувствовала, что горячая краска заливает ее щеки.
К тому времени, как она справилась с застежкой, Сэма уже не было. Молли отказывалась замечать холодную дорожку слез, проложившую себе след на переде ее рубашки.
Сэму стоило неимоверных усилий оставить Молли. Каждый четверг он ездил по склону горы, наблюдая за ее домом. Он пытался образумить себя, убеждая, что теперь дела Молли его не касаются. Но приходил четверг, и он снова оказывался на склоне, наблюдая за ранчо.
Уезжал он лишь в том случае, если Молли с работниками отправлялась куда-нибудь из дома. Сегодня, увидев, что Фоли идет в конюшню, Сэм спустился с горы, женский крик подтвердил худшие из его опасений. Он поблагодарил Бога, что оказался неподалеку, чтобы спасти Молли, хотя, возможно, как и в тот день на болоте, она прекрасно справилась бы и без него.
Когда Сэм вбежал в конюшню, то увидел, что Молли готовится размозжить Фоли голову каким-то металлическим предметом, разглядывать который он не стал, поспешив ей на помощь.
Ее замечание о том, что ей не обойтись было без его помощи, не на шутку расстроило Сэма. Нежность во взгляде Молли сказала ему все лучше всяких слов.
Но он не должен пытаться вернуть к себе Молли! Он не может позволить себе этот риск! Эммит выздоравливал, но с таким же успехом он мог бы и умереть, все было делом случая.
Сэм не доверял Молли, и никогда больше, ни в настоящем, ни в будущем, он не сможет ей доверять, что, как это не было странно, не мешало ему любить ее.
Брошенный ею взгляд, полный нежности, постоянно стоял у него перед глазами. Каждую ночь, засыпая, он вспоминал этот взгляд и думал, что, возможно, после того, как они расстались, Молли поняла, что его любит, по крайней мере, хотя бы немного. Он надеялся, что она также еще и сожалеет о подстроенных авариях.
Но как бы там ни было, в одном Сэм был уверен совершенно: он не должен продолжать оставаться мужем Молли Джеймс. Наоборот, ему следовало находиться от нее как можно дальше — чем дальше, тем лучше. Он не должен позволить себе проявить слабость. Слишком велик был риск: под угрозой тогда находились бы здоровье и жизни его рабочих и близких ему людей.
Сэм пересек горный хребет и стал спускаться вниз, направляясь в «Кедровую Бухту». Если очень постараться, то ему не доведется попасть домой до наступления темноты. Чем меньше времени он будет проводить в этом огромном пустом доме в одиночестве, тем лучше.
Сэм отправился шататься по окрестностям, благо дел при желании можно было отыскать сколько угодно.
Ближе к ночи он вернулся домой, вернее туда, где раньше чувствовал себя, как дома. Однако, теперь любимое ранчо «Кедровая Бухта» больше походило на тюрьму. Его мучили воспоминания о Молли: в этой постели он спал с ней, по этим ступенькам нес на руках, в этом тазике Ли Чин приносил воду, когда он стирал кровь с ее тела… тогда он впервые увидел ее пышную грудь и ароматные розовые соски…
Если бы только он мог найти утешение в другой женщине. Не в Лили, нет. Лили больше не привлекала его. В какой-нибудь другой женщине, которая бы утешила его на ночь, а потом бы легко отпустила.
Но даже к этому Сэм не был готов. Воспоминания о Молли еще слишком сильно жгли ему сердце.
Молли и Джейсон пришли к безмолвному соглашению не упоминать ни словом, ни намеком, ни жестом, ни взглядом о его разбитой и распухшей губе и сизо-фиолетовом синяке над глазом.
Но каждый раз, когда Молли видела его перекошенные черты лица, едва заметный огонек веселья вспыхивал в ее глазах и согревал ей сердце. Подарок от Сэма! Именно так она думала о случившемся.
Еще один подарок от Сэма зрел в ее утробе. Самый драгоценный подарок на свете!
РЕБЕНОК.
Вначале Молли отказывалась поверить. У нее была задержка месячных, но такое случалось и раньше. Когда же ее плоский живот слегка округлился, Молли поняла, что подозрения верны. Последние сомнения исчезли, когда по утрам ее стало тошнить, из-за чего она вынуждена была гораздо позднее обычного приступать к работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39