Он стоял всего в нескольких футах от нее, и ей не составило бы особого труда продырявить ему широкую грудь.
— Что, черт побери, происходит? Сейчас же убери эту штуку, Молли, пока она кого-нибудь, упаси Господи, не ранила!
— А ты не догадываешься, Сэм КТО будет ранен? И возможно даже, СМЕРТЕЛЬНО! Подними руки и оставайся, где ты стоишь!
— Молли, скажи хотя бы, что случилось!
Сэм поднял руки, чтобы ее успокоить, но глаза его потемнели. Он придвинулся немного ближе. Молли взвела курок.
— Я застрелю тебя, Сэм, клянусь! — Сэм несколько раз глубоко вздохнул.
— Хорошо, Молли, пусть будет по-твоему, я останусь там, где стою. Но чего ты добиваешься и что мне дальше прикажешь делать? Вот так и стоять неподвижно на одном месте с поднятыми руками?
— Что ты сделаешь Сэм, так это сейчас признаешься, что обманывал меня. Признаешься, что изменил мне с Лилиан Роуз. Затем ты должен начать умолять меня о прощении, однако, прощения тебе не будет. Но ты его попросишь! После чего, возможно, я соблаговолю уйти, оставив тебя в живых, а, возможно, и застрелю.
Сэм вытянул руку, придвинувшись еще ближе.
— Молли, я никогда не обманывал тебя, никогда не изменял и, разумеется, я не нуждаюсь в твоем прощении.
— Ты лжешь, Сэм! Я нашла записку!
— Какую записку, Молли?
— Записку от Лили, в которой она благодарит тебя за ПРЕКРАСНУЮ НОЧЬ!
— Я виделся с Лили один только раз, чтобы сообщить ей лично о нашем с тобой браке. Это было днем, и ты о той моей встрече с Лили давно знаешь.
Казалось, он говорил искренне. О, Господи! Как он мог казаться таким искренним? Молли почувствовала, что к ее глазам вновь подступают слезы, и постаралась сдержать их. Он не заставит ее плакать! Никто из Бренниганов не заставит Молли Джеймс плакать!
Сэм сделал попытку придвинуться ближе.
— Отойди, Сэм, или я, клянусь, убью тебя! — Слезы застилали ей глаза, она едва видела Сэма.
— Боже мой! — воскликнула она. — Какой же дурой ты должен считать меня! Я так внимательно слушала весь твой вздор насчет того, что нужно честно следовать своему слову, и сама молола подобную чепуху! А ты даже не счел необходимым оставаться верным мне и данному обещанию хотя бы в течение оговоренного года!
Молли подняла опущенный было пистолет, вновь нацелив его в сердце Сэма.
— Умоляй же меня, Сэм! Умоляй простить тебя! Если ты этого сейчас не сделаешь, клянусь, я спущу курок!
Прежде чем она поняла, что происходит, Сэм сделал резкое движение и выбил у нее из рук пистолет. Испуганный крик Молли заглушил громкий выстрел. Она почувствовала, как не слишком нежно ее сдергивают с телеги и зажимают, как в тисках, железные объятия.
— Пусти меня, Сэм! Черт возьми, пусти! — Она готова была разрыдаться.
— Мне следовало бы убить тебя, когда у меня был шанс! — кричала Молли.
Она сопротивлялась, извивалась в его руках, но не могла вырваться.
— Пусти меня!
— Я отпущу только после того, как ты выслушаешь меня, и не раньше! — пообещал Сэм.
Молли снова безуспешно попыталась вырваться и, наконец, оставив попытки, уперлась руками ему в грудь с яростной обреченностью.
— Вот так-то лучше! — одобрил Сэм.
Молли попыталась не обращать внимания на Сэма, но его сильные бедра прижимались к ее юбке, и она ощущала их жар даже сквозь складки плотной замши.
— Слушай меня, Молли! Я никогда не лгал тебе. Никогда.
— Я тебе не верю!
— Почему? Из-за какой-то записки, которую ты прочитала?
— Да.
— Я хочу взглянуть на эту записку. Дай мне ее!
— Я разорвала ее и пустила по ветру.
— Молли, я говорю тебе правду. Я никогда не лгал тебе. И никогда не изменял, — он даже позволил себе улыбнуться. — С тех самых пор, как я встретил тебя, у меня никогда не возникало ни малейшего желания быть с другой женщиной. Ты можешь знать, что мне хорошо с тобой, как ни с кем никогда не было хорошо, и нет у меня нужды искать женщин на стороне, Молли!
— Но ты… ты изменил мне в день нашей ссоры! Ты был зол на меня, и потому… — она не смогла закончить.
— Как бы ни был я на тебя зол, Молли, мне и в голову не могло придти изменить тебе. Что за глупость! Хочешь ты этого или нет, детка, но я твой муж. Я не изменял тебе, Молли. В доказательство своей верности я могу дать тебе лишь слово, которое для тебя, как я понял, ничего не значит почему-то теперь. Однако, ты ведь можешь спросить свое сердце, и оно откроет тебе правду.
Молли чувствовала биение его пульса на своей руке и видела нежность в его глазах. Здравый смысл подсказывал, что он лжет — а что еще ему остается делать? Записка неопровержимо доказывала: он был с Лили!
Сэм приподнял ей подбородок и захватил ее губы в нежнейшем поцелуе, и поцелуй сказал Молли все лучше слов.
— Спроси свое сердце, детка, — прошептал Сэм.
И Молли спросила свое сердце и получила радостный ответ.
— О, Боже, Сэм! — она обвила его шею руками, и лишь крошечная песчинка сомнений удержала ее от признания в любви.
Горячие слезы скатились по ее щекам, и Сэм стер их с лица Молли подушечкой пальца.
— Все хорошо, детка, — сказал он. — Доверяй мне, и я обещаю тебе, что ты никогда ни о чем не пожалеешь.
Он поднял Молли на руки и понес в дом.
— Ли Чин!
Маленький китаец высунул голову из кухонной двери.
— Скажи, пусть кто-нибудь позаботится об Эль Труэно. Мы с миссис Бренниган будем ужинать в своей комнате.
Широкими шагами он поднялся по лестнице.
— Но пока что у нас еще не пробудился аппетит, — добавил он. — Я дам тебе знать, когда подать нам ужин.
Ли Чин понимающе улыбнулся и скрылся на кухне. Сэм закрыл дверь спальни.
Оставшиеся дни недели прошли спокойно. Сэм ни разу не упомянул о записке, и Молли тоже не затевала разговор о ней. Они оба делали вид, будто ничего не произошло. Так было проще всего.
Молли продолжала работать допоздна, мысли разбредались в разные стороны, иногда ей случалось думать и об Эммите-младшем, и мало-помалу где-то в глубине сознания у нее зародился один замысел, и в субботу она устроила себе выходной, чтобы осуществить его.
Вместо того, чтобы, как обычно, поехать в «Леди Джей», Молли отправилась проведать Эммита-младшего.
Мальчик тихо играл во дворе, когда она подъехала и спешилась.
— 3-здр-равств-вуйте, т-тетя М-молли.
— Здравствуй, Эммит.
Она подошла и встала рядом с ним. Под ногами ласково колыхалась мягкая трава, а солнце пригревало спину, легкий ветерок освежал тело.
— Во что играешь? — поинтересовалась Молли.
— В б-бильбоке.
— Можно, и я попробую?
— К-конечно.
Молли наклонилась и взяла из рук ребенка палку. К одному концу палки были прикреплены деревянная чашка и веревка с привязанным круглым шаром.
Суть игры заключалась в том, чтобы, раскачав шар, закинуть его в чашку, а это было не так-то легко, как казалось.
После нескольких безуспешных попыток Молли отдала палку Эммиту, и он гордо, раз за разом, с ритмичным стуком стал попадать мячиком в чашку.
— У тебя здорово получается, — сказала Молли, осторожно подбираясь к главному. — Я слышала, ты еще и поешь замечательно.
От похвалы Эммит просиял. Ветерок шевельнул его блестящие каштановые волосы.
— Я-я л-люблю п-петь.
— Как насчет того, чтобы спеть что-нибудь сейчас для меня?
— П-прямо с-сейчас?
— Ты знаешь песню «Клементина»? Мальчик довольно кивнул головой:
— Конечно!
Эммит, не дожидаясь повторных просьб, начал петь. Его голос, обычно мягкий и робкий, разнесся по двору так звонко, что даже Пейшенс вышла на террасу, чтобы узнать, с чего это вдруг запел ее сын.
Молли улыбнулась ей и приветственно помахала рукой, однако, не подошла к Пейшенс.
Эммит тоже помахал матери рукой, продолжая при этом петь не сбиваясь и не пропуская ни единого слова песни.
Молли улыбнулась, когда мальчик закончил петь:
— Превосходно, Эммит!
Он смущенно опустил глаза и поковырял носком ботинка землю.
— С-спасибо, т-тебя М-молли.
— А ты не мог бы выучить еще одну песенку, если бы я тебя о том попросила?
— К-конечно!
— Мелодия такая же, как в «Клементине», — объяснила Молли, но слова другие, о тебе.
— О-обо м-мне?
— Угу. Вот послушай! «О, меня зовут Эммит Сэмьюэль, — запела Молли, — Эммит Сэмьюэль Бренниган. Я живу в „Кедровой Бухте“, я Эммит Сэмьюэль Бренниган».
Мальчик покраснел:
— Э-это г-г-глупо!
Молли улыбнулась, хотя ответ Эммита разочаровал ее и огорчил.
— Пожалуй, ты прав! Боюсь, из меня никогда не получится поэт-песенник. Но я подумала, что, не исключено… если бы ты научился петь свое имя, то в следующий раз, когда кто-нибудь тебя попросит произнести его, ты смог бы, по крайней мере, спеть эту песенку, скажем, как шутку. Мне кажется, стоит попробовать. Что решишь, Эммит?
Мальчик тихо стоял рядом с ней, когда он взглянул на Молли, ей показалось, он словно стал старше.
— Н-никто е-еще н-ник-когда не п-просил с-спеть, к-как з-зов-вут м-меня. В-все в-всегда п-пытаются з-за-ставить п-правильно п-произнести п-полное и-имя.
— Но у тебя не получается?
— Н-нет.
Молли пожала плечами.
— Но, может быть, получится спеть? — она помолчала. — Впрочем, как хочешь. С моей стороны это была всего лишь просьба. Мне не понравилось, как те мальчишки смеялись над тобой, и тогда я придумала эту песенку. Мне все же кажется, ты можешь ее спеть.
— Если я-я б-был бы с-старше, я-я б-бы п-поколо-тил т-тех м-мальчишек!
— Не сомневаюсь. Но, знаешь, всегда находится кто-нибудь, кто тебя больше и сильнее.
Эммит кивнул, будто давно понял эту истину.
— Сейчас мне кажется, довольно глупо было просить тебя пропеть свое имя, прости. Пожалуй, не стоило мне сочинять песенку.
Эммит взглянул на Молли. Она была грустна. Сначала он, сбиваясь, тихо зашептал, потом зашептал немного громче и, наконец, начал петь:
— О, меня зовут Эммит Сэмьюэль, Эммит Сэмьюэль Бренниган. Я живу в «Кедровой Бухте», я Эммит Сэмьюэль Бренниган.
Он остановился и посмотрел на Молли, в его глазах светился восторг. Осознав, что он впервые безошибочно произнес свое полное имя, мальчик бросился в объятия тети, в глазах которой откровенно светилось счастье.
— П-получилось, тетя Молли! Я-я п-произнес с-свое имя!
Ребенок повернулся к матери, молча наблюдавшей за сыном с террасы, слезы блестели у нее на щеках.
— М-мама! — крикнул Эммит. — Т-ты слышала? Пейшенс смогла лишь кивнуть, раскрыв объятия навстречу мальчику, бросившемуся к ней.
— Да, солнышко, я слышала.
Она крепко прижала к себе сына, затем отпустила и взглянула на Молли.
— Может быть, тетя Молли придумает для тебя еще несколько песенок, чтобы ты научился произносить и другие слова? Как ты думаешь, Эммит?
Пейшенс взглядом, казалось, умоляла Молли, надежда светилась в ее глазах. Впервые она обращалась к невестке с просьбой.
— С удовольствием, — ответила Молли, подходя к террасе. — С большим удовольствием. Мы же одна семья! Но вот насчет того, какие именно слова вставлять мне в песенки, тут я могла бы воспользоваться и чьей-нибудь подсказкой.
Обе женщины громко рассмеялись, а Эммит-младший снова принялся распевать свое имя. Оно звучало отчетливо и безошибочно. Молли вдруг почувствовала, как и ее глаза наполняются слезами.
— Идем, я угощу тебя лимонадом, Молли, — сказала Пейшенс. — Почему бы тебе не посидеть у нас немного?
Молли воспользовалась приглашением. Она сидела в доме рядом в Пейшенс, пила лимонад и слушала, как Эммит Сэмьюэль распевает свою новую песенку.
ГЛАВА 17
Сэм мерил шагами крыльцо в ожидании Молли. Она, как обычно, запаздывала. Вдруг он увидел, что Чарли Корвин, один из работников лесопилки, скачет галопом к дому.
Чарли выпрыгнул из седла прежде, чем лошадь остановилась, и подбежал к крыльцу.
— Сэм! Авария! Там! Вверху! На Зеленой Излучине! Прорвало плотину! Мне жаль, Сэм… но… Эммит…
Сэм оцепенел:
— Что с ним?
— Сломаны ребра и, видимо, внутреннее кровотечение. Боюсь… Он совсем плох, Сэм!
Сэм заскочил в холл, чтобы сдернуть с крючка свою широкополую шляпу. Низко надвинув ее на брови, он направился к конюшне и преодолел уже половину пути, прежде чем за ним захлопнулась дверь.
— Что Эммит делал там, на Зеленой Излучине? — спросил он на ходу.
— Кажется, Эммит заметил где-то рядом с плотиной несколько телок, отбившихся от стада, — Корвин, невысокий техасец с редеющими волосами, покачал головой.
Он бежал рядом с Сэмом, тщетно пытаясь поспеть за ним.
— Эммит оказался не в то время не в том месте, вот и все, Сэм! Мы послали за доктором, но я решил, что необходимо сообщить о случившемся и тебе, потому и прискакал.
— Спасибо, Чарли.
Сэм вывел Джилгамеша из стойла, быстро оседлал его и вскочил на жеребца.
— Едем!
Мужчины торопливо поскакали, оставляя за собой облако пыли, и вскоре свернули на узкую тропу, поднимающуюся вверх по склону. Это был кратчайший путь до плотины на Зеленой Излучине.
Как многие лесопромышленники, Сэм обнаружил, что постройка плотин — наиболее эффективный способ транспортировки бревен. При низком уровне воды в реке — обратная плотина «Зеленой Излучины» позволяла быстро перебрасывать спиленные деревья, минуя горные хребты и ущелья, на лесопилку, расположенную семью милями ниже по течению.
Исправность системы плотины вдоль всего участка реки, по которой сплавлялся лес, часто проверялась объездчиками: нет ли где прорыва и не поднялось ли давление чрезмерно, но, тем не менее, аварии не были редки.
Когда они с Чарли добрались до Зеленой Излучины, Сэм оглядел бревна, сгрудившиеся на земле ниже места прорыва плотины. Штук пятьдесят бревен, сломанных, словно сухие веточки, хлынувшим при аварии потоком воды, бесформенной кучей лежали на смятой траве ниже деревянной постройки, футов на тридцать возвышающейся над землей. Несколько объездчиков столпились возле неподвижного тела Эммита, лежавшего на земле возле старой сосны.
Сэм опустился рядом с братом на колени и взял его безвольную руку в свою.
— Как ты, Эммит?
— Неважно, Сэм, — дрожь сотрясла его тело, и он еще сильнее побледнел. — На этот раз вряд ли со мной все обойдется. Я ехал мимо плотины, когда эту чертову штуковину прорвало. Бревна полетели на землю, но я успел отскочить, однако, одно бревно все-таки сбило мою лошадь и задело меня. Можно сказать, я легко отделался, — пошутил Эммит, — мог умереть и сразу.
— Не разговаривай, — попросил Сэм. — Береги силы. Держись, брат! Доктор уже в пути.
— Я кое-что должен сказать тебе с глазу на глаз, Сэм!
Объездчики отошли.
— Что такое?
— Все это произошло неслучайно. Я видел, как кто-то за мгновение до аварии ускакал прочь… с… с…
Эммит закашлял, прикрыв рот ладонью, капли крови просочились между пальцев. Сэм крепче сжал его руку.
— Не волнуйся ни о чем, Эммит. Сейчас подъедет повозка…
Эммит притянул Сэма к себе поближе.
— …с длинными рыжими волосами, Сэм. Я говорю тебе это лишь потому, что не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Однако, кто бы это ни был, винить его в моей смерти нельзя. Она не знала, что я поблизости. Не думаю, что, подстраивая аварию, она собиралась убить кого-нибудь из нас. Просто я случайно оказался здесь именно в этот момент.
У Сэма пересохло во рту.
— Ты хочешь сказать… что плотину… взорвала Молли?
Несчастье на лесопилке и пуговица от ее ботинка… теперь эта авария и длинные рыжие волосы… Но, с другой стороны, у нее одной в округе рыжие волосы! Хотя, конечно, мало у кого.
— Не могу сказать наверняка, Сэм. Однако, ты же сам знаешь, как эти Джеймсы ненавидят Бренниганов.
Повозка въехала на гору и, прогромыхав, спустилась по дороге к тому месту, где лежал Эммит.
— Обещаю, я осмотрю плотину и отыщу, если они только остались, все следы. А ты, брат, расслабься и ни о чем не беспокойся! Я сделаю все, что необходимо. Держись! Мы все тебя очень любим, и ты нам необходим.
— Мне надо держаться, я знаю, Сэм. Но ты постарайся собрать улики.
Повозка остановилась, и мужчины, осторожно приподняв одеяло, положили Эммита в ее заднюю часть и укрыли сверху еще одним одеялом.
— Я приеду проведать тебя, как только обследую повреждение плотины, — сказал Сэм. — Еще раз прошу тебя, ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо. Доктор встретит вашу повозку по пути, а Пейшенс в два счета поставит тебя на ноги.
Сэм выдавил из себя подбадривающую улыбку. Эммит слабо улыбнулся в ответ, и повозка покатила.
Сэм стоял неподвижно до тех пор, пока все не уехали: повозка, объездчики. А когда они скрылись из вида, он приступил к обследованию плотины. Подозрения о причастности Молли к преступлениям мучили его, и Сэм безумно беспокоился о брате.
Стараясь сосредоточиться исключительно на поисках улик, он взобрался на пригорок. Негнущаяся нога всегда давала о себе знать, когда он бывал расстроен.
Пройдя по тропе, бежавшей вдоль реки, Сэм дошел до поврежденного участка. Ему стал ясно, что брат был прав. Небольшой заряд взрывчатки разрушил плотину, рваные края пролома были покрыты слоем серого ила.
Сэм спустился вниз и осмотрел землю ниже пролома. Отпечатки копыт крупной лошади, если судить по глубине следов, уходили от плотины в подлесок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Что, черт побери, происходит? Сейчас же убери эту штуку, Молли, пока она кого-нибудь, упаси Господи, не ранила!
— А ты не догадываешься, Сэм КТО будет ранен? И возможно даже, СМЕРТЕЛЬНО! Подними руки и оставайся, где ты стоишь!
— Молли, скажи хотя бы, что случилось!
Сэм поднял руки, чтобы ее успокоить, но глаза его потемнели. Он придвинулся немного ближе. Молли взвела курок.
— Я застрелю тебя, Сэм, клянусь! — Сэм несколько раз глубоко вздохнул.
— Хорошо, Молли, пусть будет по-твоему, я останусь там, где стою. Но чего ты добиваешься и что мне дальше прикажешь делать? Вот так и стоять неподвижно на одном месте с поднятыми руками?
— Что ты сделаешь Сэм, так это сейчас признаешься, что обманывал меня. Признаешься, что изменил мне с Лилиан Роуз. Затем ты должен начать умолять меня о прощении, однако, прощения тебе не будет. Но ты его попросишь! После чего, возможно, я соблаговолю уйти, оставив тебя в живых, а, возможно, и застрелю.
Сэм вытянул руку, придвинувшись еще ближе.
— Молли, я никогда не обманывал тебя, никогда не изменял и, разумеется, я не нуждаюсь в твоем прощении.
— Ты лжешь, Сэм! Я нашла записку!
— Какую записку, Молли?
— Записку от Лили, в которой она благодарит тебя за ПРЕКРАСНУЮ НОЧЬ!
— Я виделся с Лили один только раз, чтобы сообщить ей лично о нашем с тобой браке. Это было днем, и ты о той моей встрече с Лили давно знаешь.
Казалось, он говорил искренне. О, Господи! Как он мог казаться таким искренним? Молли почувствовала, что к ее глазам вновь подступают слезы, и постаралась сдержать их. Он не заставит ее плакать! Никто из Бренниганов не заставит Молли Джеймс плакать!
Сэм сделал попытку придвинуться ближе.
— Отойди, Сэм, или я, клянусь, убью тебя! — Слезы застилали ей глаза, она едва видела Сэма.
— Боже мой! — воскликнула она. — Какой же дурой ты должен считать меня! Я так внимательно слушала весь твой вздор насчет того, что нужно честно следовать своему слову, и сама молола подобную чепуху! А ты даже не счел необходимым оставаться верным мне и данному обещанию хотя бы в течение оговоренного года!
Молли подняла опущенный было пистолет, вновь нацелив его в сердце Сэма.
— Умоляй же меня, Сэм! Умоляй простить тебя! Если ты этого сейчас не сделаешь, клянусь, я спущу курок!
Прежде чем она поняла, что происходит, Сэм сделал резкое движение и выбил у нее из рук пистолет. Испуганный крик Молли заглушил громкий выстрел. Она почувствовала, как не слишком нежно ее сдергивают с телеги и зажимают, как в тисках, железные объятия.
— Пусти меня, Сэм! Черт возьми, пусти! — Она готова была разрыдаться.
— Мне следовало бы убить тебя, когда у меня был шанс! — кричала Молли.
Она сопротивлялась, извивалась в его руках, но не могла вырваться.
— Пусти меня!
— Я отпущу только после того, как ты выслушаешь меня, и не раньше! — пообещал Сэм.
Молли снова безуспешно попыталась вырваться и, наконец, оставив попытки, уперлась руками ему в грудь с яростной обреченностью.
— Вот так-то лучше! — одобрил Сэм.
Молли попыталась не обращать внимания на Сэма, но его сильные бедра прижимались к ее юбке, и она ощущала их жар даже сквозь складки плотной замши.
— Слушай меня, Молли! Я никогда не лгал тебе. Никогда.
— Я тебе не верю!
— Почему? Из-за какой-то записки, которую ты прочитала?
— Да.
— Я хочу взглянуть на эту записку. Дай мне ее!
— Я разорвала ее и пустила по ветру.
— Молли, я говорю тебе правду. Я никогда не лгал тебе. И никогда не изменял, — он даже позволил себе улыбнуться. — С тех самых пор, как я встретил тебя, у меня никогда не возникало ни малейшего желания быть с другой женщиной. Ты можешь знать, что мне хорошо с тобой, как ни с кем никогда не было хорошо, и нет у меня нужды искать женщин на стороне, Молли!
— Но ты… ты изменил мне в день нашей ссоры! Ты был зол на меня, и потому… — она не смогла закончить.
— Как бы ни был я на тебя зол, Молли, мне и в голову не могло придти изменить тебе. Что за глупость! Хочешь ты этого или нет, детка, но я твой муж. Я не изменял тебе, Молли. В доказательство своей верности я могу дать тебе лишь слово, которое для тебя, как я понял, ничего не значит почему-то теперь. Однако, ты ведь можешь спросить свое сердце, и оно откроет тебе правду.
Молли чувствовала биение его пульса на своей руке и видела нежность в его глазах. Здравый смысл подсказывал, что он лжет — а что еще ему остается делать? Записка неопровержимо доказывала: он был с Лили!
Сэм приподнял ей подбородок и захватил ее губы в нежнейшем поцелуе, и поцелуй сказал Молли все лучше слов.
— Спроси свое сердце, детка, — прошептал Сэм.
И Молли спросила свое сердце и получила радостный ответ.
— О, Боже, Сэм! — она обвила его шею руками, и лишь крошечная песчинка сомнений удержала ее от признания в любви.
Горячие слезы скатились по ее щекам, и Сэм стер их с лица Молли подушечкой пальца.
— Все хорошо, детка, — сказал он. — Доверяй мне, и я обещаю тебе, что ты никогда ни о чем не пожалеешь.
Он поднял Молли на руки и понес в дом.
— Ли Чин!
Маленький китаец высунул голову из кухонной двери.
— Скажи, пусть кто-нибудь позаботится об Эль Труэно. Мы с миссис Бренниган будем ужинать в своей комнате.
Широкими шагами он поднялся по лестнице.
— Но пока что у нас еще не пробудился аппетит, — добавил он. — Я дам тебе знать, когда подать нам ужин.
Ли Чин понимающе улыбнулся и скрылся на кухне. Сэм закрыл дверь спальни.
Оставшиеся дни недели прошли спокойно. Сэм ни разу не упомянул о записке, и Молли тоже не затевала разговор о ней. Они оба делали вид, будто ничего не произошло. Так было проще всего.
Молли продолжала работать допоздна, мысли разбредались в разные стороны, иногда ей случалось думать и об Эммите-младшем, и мало-помалу где-то в глубине сознания у нее зародился один замысел, и в субботу она устроила себе выходной, чтобы осуществить его.
Вместо того, чтобы, как обычно, поехать в «Леди Джей», Молли отправилась проведать Эммита-младшего.
Мальчик тихо играл во дворе, когда она подъехала и спешилась.
— 3-здр-равств-вуйте, т-тетя М-молли.
— Здравствуй, Эммит.
Она подошла и встала рядом с ним. Под ногами ласково колыхалась мягкая трава, а солнце пригревало спину, легкий ветерок освежал тело.
— Во что играешь? — поинтересовалась Молли.
— В б-бильбоке.
— Можно, и я попробую?
— К-конечно.
Молли наклонилась и взяла из рук ребенка палку. К одному концу палки были прикреплены деревянная чашка и веревка с привязанным круглым шаром.
Суть игры заключалась в том, чтобы, раскачав шар, закинуть его в чашку, а это было не так-то легко, как казалось.
После нескольких безуспешных попыток Молли отдала палку Эммиту, и он гордо, раз за разом, с ритмичным стуком стал попадать мячиком в чашку.
— У тебя здорово получается, — сказала Молли, осторожно подбираясь к главному. — Я слышала, ты еще и поешь замечательно.
От похвалы Эммит просиял. Ветерок шевельнул его блестящие каштановые волосы.
— Я-я л-люблю п-петь.
— Как насчет того, чтобы спеть что-нибудь сейчас для меня?
— П-прямо с-сейчас?
— Ты знаешь песню «Клементина»? Мальчик довольно кивнул головой:
— Конечно!
Эммит, не дожидаясь повторных просьб, начал петь. Его голос, обычно мягкий и робкий, разнесся по двору так звонко, что даже Пейшенс вышла на террасу, чтобы узнать, с чего это вдруг запел ее сын.
Молли улыбнулась ей и приветственно помахала рукой, однако, не подошла к Пейшенс.
Эммит тоже помахал матери рукой, продолжая при этом петь не сбиваясь и не пропуская ни единого слова песни.
Молли улыбнулась, когда мальчик закончил петь:
— Превосходно, Эммит!
Он смущенно опустил глаза и поковырял носком ботинка землю.
— С-спасибо, т-тебя М-молли.
— А ты не мог бы выучить еще одну песенку, если бы я тебя о том попросила?
— К-конечно!
— Мелодия такая же, как в «Клементине», — объяснила Молли, но слова другие, о тебе.
— О-обо м-мне?
— Угу. Вот послушай! «О, меня зовут Эммит Сэмьюэль, — запела Молли, — Эммит Сэмьюэль Бренниган. Я живу в „Кедровой Бухте“, я Эммит Сэмьюэль Бренниган».
Мальчик покраснел:
— Э-это г-г-глупо!
Молли улыбнулась, хотя ответ Эммита разочаровал ее и огорчил.
— Пожалуй, ты прав! Боюсь, из меня никогда не получится поэт-песенник. Но я подумала, что, не исключено… если бы ты научился петь свое имя, то в следующий раз, когда кто-нибудь тебя попросит произнести его, ты смог бы, по крайней мере, спеть эту песенку, скажем, как шутку. Мне кажется, стоит попробовать. Что решишь, Эммит?
Мальчик тихо стоял рядом с ней, когда он взглянул на Молли, ей показалось, он словно стал старше.
— Н-никто е-еще н-ник-когда не п-просил с-спеть, к-как з-зов-вут м-меня. В-все в-всегда п-пытаются з-за-ставить п-правильно п-произнести п-полное и-имя.
— Но у тебя не получается?
— Н-нет.
Молли пожала плечами.
— Но, может быть, получится спеть? — она помолчала. — Впрочем, как хочешь. С моей стороны это была всего лишь просьба. Мне не понравилось, как те мальчишки смеялись над тобой, и тогда я придумала эту песенку. Мне все же кажется, ты можешь ее спеть.
— Если я-я б-был бы с-старше, я-я б-бы п-поколо-тил т-тех м-мальчишек!
— Не сомневаюсь. Но, знаешь, всегда находится кто-нибудь, кто тебя больше и сильнее.
Эммит кивнул, будто давно понял эту истину.
— Сейчас мне кажется, довольно глупо было просить тебя пропеть свое имя, прости. Пожалуй, не стоило мне сочинять песенку.
Эммит взглянул на Молли. Она была грустна. Сначала он, сбиваясь, тихо зашептал, потом зашептал немного громче и, наконец, начал петь:
— О, меня зовут Эммит Сэмьюэль, Эммит Сэмьюэль Бренниган. Я живу в «Кедровой Бухте», я Эммит Сэмьюэль Бренниган.
Он остановился и посмотрел на Молли, в его глазах светился восторг. Осознав, что он впервые безошибочно произнес свое полное имя, мальчик бросился в объятия тети, в глазах которой откровенно светилось счастье.
— П-получилось, тетя Молли! Я-я п-произнес с-свое имя!
Ребенок повернулся к матери, молча наблюдавшей за сыном с террасы, слезы блестели у нее на щеках.
— М-мама! — крикнул Эммит. — Т-ты слышала? Пейшенс смогла лишь кивнуть, раскрыв объятия навстречу мальчику, бросившемуся к ней.
— Да, солнышко, я слышала.
Она крепко прижала к себе сына, затем отпустила и взглянула на Молли.
— Может быть, тетя Молли придумает для тебя еще несколько песенок, чтобы ты научился произносить и другие слова? Как ты думаешь, Эммит?
Пейшенс взглядом, казалось, умоляла Молли, надежда светилась в ее глазах. Впервые она обращалась к невестке с просьбой.
— С удовольствием, — ответила Молли, подходя к террасе. — С большим удовольствием. Мы же одна семья! Но вот насчет того, какие именно слова вставлять мне в песенки, тут я могла бы воспользоваться и чьей-нибудь подсказкой.
Обе женщины громко рассмеялись, а Эммит-младший снова принялся распевать свое имя. Оно звучало отчетливо и безошибочно. Молли вдруг почувствовала, как и ее глаза наполняются слезами.
— Идем, я угощу тебя лимонадом, Молли, — сказала Пейшенс. — Почему бы тебе не посидеть у нас немного?
Молли воспользовалась приглашением. Она сидела в доме рядом в Пейшенс, пила лимонад и слушала, как Эммит Сэмьюэль распевает свою новую песенку.
ГЛАВА 17
Сэм мерил шагами крыльцо в ожидании Молли. Она, как обычно, запаздывала. Вдруг он увидел, что Чарли Корвин, один из работников лесопилки, скачет галопом к дому.
Чарли выпрыгнул из седла прежде, чем лошадь остановилась, и подбежал к крыльцу.
— Сэм! Авария! Там! Вверху! На Зеленой Излучине! Прорвало плотину! Мне жаль, Сэм… но… Эммит…
Сэм оцепенел:
— Что с ним?
— Сломаны ребра и, видимо, внутреннее кровотечение. Боюсь… Он совсем плох, Сэм!
Сэм заскочил в холл, чтобы сдернуть с крючка свою широкополую шляпу. Низко надвинув ее на брови, он направился к конюшне и преодолел уже половину пути, прежде чем за ним захлопнулась дверь.
— Что Эммит делал там, на Зеленой Излучине? — спросил он на ходу.
— Кажется, Эммит заметил где-то рядом с плотиной несколько телок, отбившихся от стада, — Корвин, невысокий техасец с редеющими волосами, покачал головой.
Он бежал рядом с Сэмом, тщетно пытаясь поспеть за ним.
— Эммит оказался не в то время не в том месте, вот и все, Сэм! Мы послали за доктором, но я решил, что необходимо сообщить о случившемся и тебе, потому и прискакал.
— Спасибо, Чарли.
Сэм вывел Джилгамеша из стойла, быстро оседлал его и вскочил на жеребца.
— Едем!
Мужчины торопливо поскакали, оставляя за собой облако пыли, и вскоре свернули на узкую тропу, поднимающуюся вверх по склону. Это был кратчайший путь до плотины на Зеленой Излучине.
Как многие лесопромышленники, Сэм обнаружил, что постройка плотин — наиболее эффективный способ транспортировки бревен. При низком уровне воды в реке — обратная плотина «Зеленой Излучины» позволяла быстро перебрасывать спиленные деревья, минуя горные хребты и ущелья, на лесопилку, расположенную семью милями ниже по течению.
Исправность системы плотины вдоль всего участка реки, по которой сплавлялся лес, часто проверялась объездчиками: нет ли где прорыва и не поднялось ли давление чрезмерно, но, тем не менее, аварии не были редки.
Когда они с Чарли добрались до Зеленой Излучины, Сэм оглядел бревна, сгрудившиеся на земле ниже места прорыва плотины. Штук пятьдесят бревен, сломанных, словно сухие веточки, хлынувшим при аварии потоком воды, бесформенной кучей лежали на смятой траве ниже деревянной постройки, футов на тридцать возвышающейся над землей. Несколько объездчиков столпились возле неподвижного тела Эммита, лежавшего на земле возле старой сосны.
Сэм опустился рядом с братом на колени и взял его безвольную руку в свою.
— Как ты, Эммит?
— Неважно, Сэм, — дрожь сотрясла его тело, и он еще сильнее побледнел. — На этот раз вряд ли со мной все обойдется. Я ехал мимо плотины, когда эту чертову штуковину прорвало. Бревна полетели на землю, но я успел отскочить, однако, одно бревно все-таки сбило мою лошадь и задело меня. Можно сказать, я легко отделался, — пошутил Эммит, — мог умереть и сразу.
— Не разговаривай, — попросил Сэм. — Береги силы. Держись, брат! Доктор уже в пути.
— Я кое-что должен сказать тебе с глазу на глаз, Сэм!
Объездчики отошли.
— Что такое?
— Все это произошло неслучайно. Я видел, как кто-то за мгновение до аварии ускакал прочь… с… с…
Эммит закашлял, прикрыв рот ладонью, капли крови просочились между пальцев. Сэм крепче сжал его руку.
— Не волнуйся ни о чем, Эммит. Сейчас подъедет повозка…
Эммит притянул Сэма к себе поближе.
— …с длинными рыжими волосами, Сэм. Я говорю тебе это лишь потому, что не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Однако, кто бы это ни был, винить его в моей смерти нельзя. Она не знала, что я поблизости. Не думаю, что, подстраивая аварию, она собиралась убить кого-нибудь из нас. Просто я случайно оказался здесь именно в этот момент.
У Сэма пересохло во рту.
— Ты хочешь сказать… что плотину… взорвала Молли?
Несчастье на лесопилке и пуговица от ее ботинка… теперь эта авария и длинные рыжие волосы… Но, с другой стороны, у нее одной в округе рыжие волосы! Хотя, конечно, мало у кого.
— Не могу сказать наверняка, Сэм. Однако, ты же сам знаешь, как эти Джеймсы ненавидят Бренниганов.
Повозка въехала на гору и, прогромыхав, спустилась по дороге к тому месту, где лежал Эммит.
— Обещаю, я осмотрю плотину и отыщу, если они только остались, все следы. А ты, брат, расслабься и ни о чем не беспокойся! Я сделаю все, что необходимо. Держись! Мы все тебя очень любим, и ты нам необходим.
— Мне надо держаться, я знаю, Сэм. Но ты постарайся собрать улики.
Повозка остановилась, и мужчины, осторожно приподняв одеяло, положили Эммита в ее заднюю часть и укрыли сверху еще одним одеялом.
— Я приеду проведать тебя, как только обследую повреждение плотины, — сказал Сэм. — Еще раз прошу тебя, ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо. Доктор встретит вашу повозку по пути, а Пейшенс в два счета поставит тебя на ноги.
Сэм выдавил из себя подбадривающую улыбку. Эммит слабо улыбнулся в ответ, и повозка покатила.
Сэм стоял неподвижно до тех пор, пока все не уехали: повозка, объездчики. А когда они скрылись из вида, он приступил к обследованию плотины. Подозрения о причастности Молли к преступлениям мучили его, и Сэм безумно беспокоился о брате.
Стараясь сосредоточиться исключительно на поисках улик, он взобрался на пригорок. Негнущаяся нога всегда давала о себе знать, когда он бывал расстроен.
Пройдя по тропе, бежавшей вдоль реки, Сэм дошел до поврежденного участка. Ему стал ясно, что брат был прав. Небольшой заряд взрывчатки разрушил плотину, рваные края пролома были покрыты слоем серого ила.
Сэм спустился вниз и осмотрел землю ниже пролома. Отпечатки копыт крупной лошади, если судить по глубине следов, уходили от плотины в подлесок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39