Саперы, уцелевшие после первого залпа, попали под второй или под третий налеты артиллерии. Когда обстрел прекратился, пролет моста оказался завален трупами, лежащими как попало. Осколки нашпиговали тела так густо, что многие из погибших походили больше не на людей, а на кучки окровавленного тряпья.
Майор почувствовал, как у него трясутся руки. Он не хотел быть здесь, не хотел видеть эту чудовищную бойню. Во рту стало горько от разливавшейся желчи. То, что он находился так близко от поля боя, нарушило его способность рассуждать и мешало принять логически выверенное решение.
На противоположном берегу показались первые группы немецких солдат. Они двигались от здания к зданию короткими перебежками, все ближе и ближе подбираясь к мосту. Из Рунаржево доносились короткие очереди польских автоматов и негромкие щелчки штурмовых винтовок противника.
Корицки печально покачал головой. Несколько взводов отрезанной от своих роты "С" еще продолжали бой, но они были обречены, так как противник во много раз превосходил их численностью и огневой мощью.
Майор поднял окуляры бинокля выше. Какое-то движение привлекло его внимание на окраине пылающей деревни. Германские "Леопарды" наступали быстро, уверенно пробираясь сквозь редеющий дым. Вперед, к мосту. Вперед, к нему, к майору Корицки.
На несколько бесценных секунд майор потерял способность двигаться и думать о чем-то другом, кроме возможности собственной гибели. Когда майор снова смог пошевелиться, то первым делом он посмотрел вокруг и даже довольно далеко высунулся из-за бронированного корпуса БМП, разыскивая командира расстрелянных саперов. Тот стоял на коленях и неотрывно смотрел на серую металлическую коробочку элекгродетонатора.
– Майор Бек!
Рослый офицер, командир инженерно-саперного отряда, повернулся к нему, и Корицки увидел, как из-под его очков катятся на воротник гимнастерки слезы.
– Взорвать мост!
Бек уставился на него так, словно Корицки вдруг спятил.
– Что будет с вашими людьми, майор? Что станет с ротой, которая ведет бой на том берегу?
– Мои люди погибли так же, как и ваши, майор, – прорычал Корицки, ткнув пальцем в направлении Рунаржево – Взрывайте же этот проклятый мост!
Медленно, словно против своей воли, командир саперов протянул руку, взял детонатор и повернул рукоятку.
* * *
192-й МОТОПЕХОТНЫЙ БАТАЛЬОН
Мост в Рунаржево исчез в трескучем грохоте взрывов, прокатившихся по всей длине. Пелена плотного дыма, подсвеченная изнутри яркими вспышками зарядов второй очереди, заволокла мост.
Фон Силов в отчаянии отвернулся от окна и подумал, что все было напрасно. "Я зря погубил жизни своих солдат", – с болью подумал он.
– Герр подполковник! Смотрите! – вопль Неуманна заставил Вилли снова поднять голову.
Мост стоял. Расшатанный, осевший, изуродованный глубокими выбоинами и рваными кратерами, мост все же стоял.
У фон Силова захватило дух. Должно быть, осколки снарядов, посыпавшихся на головы польских саперов, перебили во многих местах проводку электродетонаторов. Конечно, многие из зарядов все же взорвались, и мост был сильно поврежден, так что ни танки, ни тяжелое вооружение нельзя было переправить на тот берег – во всяком случае до тех пор, пока его собственные инженеры не получат возможность наскоро его починить – однако пехота могла уже сейчас использовать его. Сейчас! Он схватил микрофон.
– "Большая кошка" всем ротам "Хищника"! Перейти мост. Повторяю! Всем ротам перейти мост!
Повинуясь его приказу, небольшие группы пехотинцев появились из-за укрытий и ринулись на полотно моста. Не обращая внимания на беспорядочный огонь упрямых поляков, которые все еще удерживали несколько разрозненных позиций в Рунаржево, мотопехота накатывалась на северный берег. Несколько человек упали, скошенные огнем, но остальные продолжали стремительно двигаться вперед, а передовые группы уже разворачивались на местности, чтобы захватить и удерживать плацдарм на вражеском берегу.
Вилли увидел несколько польских танков и подпрыгивающих БМП, которые торопливо пятились, на высокой скорости уходя на север вдоль полотна шоссе. "Почему они бросили свою пехоту? Почему отходят?" – спросил он себя. Грозный рев танковых дизелей и гром пушек "Леопардов" дал ему ответ на этот вопрос.
Лейтенант Герхард подвел свои танки к самой воде и теперь поливал огнем отступающих поляков, не давая им опомниться, пока уцелевшие солдаты 192-го батальона окапывались и закреплялись на противоположном берегу.
К танкам подтягивались "Мардеры" 191-го батальона, и Вилли с облегчением вздохнул. Теперь, когда в его распоряжении будут и другие боевые батальоны бригады, у него будет достаточно сил и средств, чтобы подавить последние очаги сопротивления поляков, засевших в Рунаржево. Только покончив с ними, он мог начать переправлять все больше и больше войск на северный берег реки Нотець, чтобы расширить плацдарм и закрепиться. Танки и другая тяжелая техника должны будут подождать, пока инженерные части не отремонтируют мост и не наладят временную понтонную переправу, чтобы увеличить его пропускную способность.
Продолжая обдумывать свои дальнейшие шаги, Вилли отвернулся от окна и отправился прочь из здания, чтобы посовещаться со своими батальонными и ротными командирами. Радость и печаль одновременно одолевали его. Все шансы были против них, однако ценой тяжелых потерь его солдаты сумели вырвать такую нужную победу. 19-я мотопехотная бригада успела преодолеть рубеж реки Нотець прежде, чем противник сумел организовать свою оборону.
2-й Армейский корпус ЕвроКона занял этот важный плацдарм на главной дороге к Гданьску.
* * *
ШТАБ 3-й БРИГАДЫ 101-й ВОЗДУШНО-ДЕСАНТНОЙ ДИВИЗИИ В ГОРОДСКОЙ РАТУШЕ ГОРОДА ГДАНЬСКА
Несколько дюжин американских офицеров в полевой форме заняли ряды стульев в главном зале заседаний Гданьской городской ратуши – в Красной комнате. Их боевой камуфляж зелено-коричневых оттенков контрастировал с убранством комнаты, с вычурным орнаментом и разноцветными барочными потолками шестнадцатого столетия, со старинными картинами на стенах. Польская сторона позволила американской армии использовать этот зал для совещаний, и теперь одна ее половина, там, где располагалась трибуна, была загромождена подставками и штативами, с которых свисали крупномасштабные карты и схемы. Вокруг них толпились штабисты.
Собравшиеся полевые командиры возбужденно переговаривались, чувствуя, что затевается что-то крупное. Совещание было созвано командиром 3-й бригады полковником Гунаром Айверсоном. Все улицы Гданьска были битком забиты польской и американской военной техникой, направлявшейся на юг, а вооруженные часовые, выставленные у входа в Красную комнату, были еще одним признаком приближающейся беды.
Капитан Майкл Ренолдз, сидевший в заднем ряду вместе с другими командирами рот, подавил зевок. За последние сутки он спал всего часа четыре, да и то урывками Похоже, что в последнее время недосыпание вошло в обычай. Первый их день на польской территории прошел в неразберихе, в растерянности перед названиями чужих улиц и в суматохе, когда его бригада сначала разыскивала, а потом получала свое имущество и снаряжение Однако и в последующие четыре дня отдохнуть как следует войскам так и не удалось. Да и разочарования подстерегали их на каждом шагу.
После всей спешки и суеты, направленных на то, чтобы как можно скорее высадиться в Польше, казалось странным, что 101-я дивизия в полном составе все еще сидит, что называется "на собственных ягодицах" неподалеку от Гданьского аэропорта. Многим десантникам задержка представлялась следствием обычного армейского бардака, еще одним воплощением в жизнь древнего принципа "сначала час торопишься, потом десять ждешь", но Ренолдз почему-то был совершенно уверен, что для их сидения на аэродроме были иные, гораздо более важные причины. В штабе бригады ходили слухи, что 101-я и часть 82-й воздушно-десантных дивизий придерживаются командованием в качестве "стратегического резерва", реальной силы, которая могла предотвратить выступление русских на стороне ЕвроКона. Эти слухи усилились и обросли новыми подробностями, когда командиров подразделений и офицеров дивизионной разведки созвали на специальное совещание в район оборонительных сооружений под Варшавой, причем особое внимание было уделено укреплениям, прикрывавшим столицу Польши с востока.
При одной лишь мысли о возможном вступлении в войну русских капитан почувствовал, как по спине его забегали мурашки. Оказаться втянутыми в войну одновременно с русскими и франко-германскими войсками однозначно сулило короткий бой и долгое заключение в лагере для военнопленных. В качестве альтернативы плену можно было лишь навечно остаться в чужой земле.
Ренолдз беспокойно шевельнулся на своем стуле. Каковы бы ни были причины, но пятидневная задержка не пропала даром. Дивизия была готова вступить в бой в течение нескольких часов после вылета из Штатов, однако лишнее время дало дивизии дополнительные возможности разобраться с вооружением и личным составом. Для срочной доставки в Польшу вооружение и техника грузились в транспортные самолеты ВВС как можно плотнее, чтобы сберечь драгоценное пространство. После того как 101-я дивизия попала в Гданьск, который стал ее временной базой перед броском вперед, все это необходимо было отсортировать от имущества остальных соединений, собрать то, что транспортировалось в разобранном виде и тщательно проверить. Без этого дивизия не могла считаться готовой к переброске вертолетами на линию фронта. Покончив с этой задачей, командиры бригад и батальонов дивизии провели в своих подразделениях усиленные тренировки, включавшие боевую подготовку и физические упражнения, оттачивая и без того острый клинок ударного соединения.
Однако похоже было на то, что их короткая учебная война подошла к концу.
– Смир-рно! – раздалась резкая команда, и под грохот множества башмаков Ренолдз вскочил вместе с остальными офицерами. Полковник Айверсон в сопровождении одного из своих помощников быстро вошел в комнату и остановился, повернувшись лицом к собранию.
– Прошу садиться, джентльмены, – полковник нетерпеливо махнул рукой. – Это не учения. Я буду краток и не задержу вас надолго. Мы отправляемся на линию фронта и будем действовать против войск ЕвроКона.
Не обратив никакого внимания на легкий шум, пробежавший по рядам офицеров, полковник повернулся к своему помощнику, офицеру разведотдела бригады.
– Давайте, Джон, начинайте. Я хочу, чтобы это подразделение отправилось в путь еще до наступления темноты.
Ренолдз удовлетворенно кивнул. От командира не ждали пустых разглагольствований. Полковник Айверсон заслужил репутацию быстрого и до бесцеремонности напористого руководителя. Если, отправляясь к нему в кабинет, ты не был готов к тому, чтобы сказать что-то дельное, можно было не ходить вообще.
Тем временем помощник командира бригады вышел на середину возвышения, где стояла трибуна. Его сообщения ждали с нетерпением, так как именно за этим всех их собрали в Красной комнате: получить информацию о последних действиях противника.
Офицер заговорил, указывая на самую большую карту. Две первые попытки ЕвроКона взять в клещи польскую армию провалились. Теперь франко-германские войска развивали наступление в сторону Гданьска. Согласно последним сообщениям с линии фронта, войска ЕвроКона преодолели рубеж реки Нотець, и теперь их усиленные танками передовые части рвались к городу Быдгощ – важному транспортному и железнодорожному узлу, расположенному всего в ста пятидесяти километрах к югу от причалов Гданьска.
Расстояние в сто пятьдесят километров могло показаться вполне безопасным, однако каждый американский солдат, оказавшийся на польской земле, был наслышан о том, насколько быстро умеют передвигаться войска ЕвроКона, в особенности их немецкие части. Штабные персонажи, пригревшиеся в глубоком тылу и вечно беспокоящиеся за сохранность собственной шкуры, были убеждены, что германские или французские танки могут в любую секунду появиться у городских ворот и начать штурм.
Ренолдз и его люди испытывали глубочайшее презрение к каждому, кто находился вне пределов досягаемости огня противника. Солдаты высокомобильных частей вовсе не считали себя таковыми, несмотря на все свои вертолеты, ведь по полю брани они по-прежнему передвигались на своих двоих. В маневренной войне их легко можно было окружить и уничтожить, а эта война как раз и была войной высоких скоростей и стремительных ударов.
Теперь им предстояло столкнуться с этим на практике. Измотанная тремя неделями упорных боев с превосходящими силами противника польская армия начинала трещать по швам. Позиции, которые можно было оборонять неделями, сдавались через несколько часов. Будет или не будет угрозы со стороны русских, но Объединенное командование не могло допустить сдачи Гданьска ЕвроКону.
– Смирно! – команда Айверсона заставила офицера разведки, поглощенного объяснениями, вздрогнуть. Ренолдз и остальные офицеры снова вскочили, и в зал вошел генерал-майор Роберт Джей Томпсон, по прозвищу "Мясник". Генерал Томпсон был командующим 101-й воздушно-десантной дивизии. Томпсон был на добрых полголовы выше Майкла, в котором было шесть футов роста. Ничем особенным генерал не выделялся. Его начинающие седеть волосы были коротко подстрижены, а лицо было властным, с мощной квадратной челюстью. Светлые голубые глаза смотрели холодно и спокойно. Генерал командовал дивизией чуть больше года, однако за это короткое время он успел привить свой характерный стиль поведения всей дивизии.
Томпсон остановился перед картами и схемами офицера-разведчика и заговорил:
– Во-первых, позвольте поблагодарить личный состав бригады за хорошую работу, проделанную по дороге сюда и здесь при подготовке к сражению.
На мгновение генерал бросил быстрый взгляд через плечо на секретные карты, однако тут же снова повернулся к офицерам.
– Я знаю, что каждый из вас хочет поскорее вступить в дело и задать хорошую трепку этим плохим парням. Некоторые из вас уже имеют опыт боевых действий, однако многие пойдут в бой впервые. Вы, наверное, немного беспокоитесь, каким будет ваш первый бой и как вы справитесь. Это естественно. Я прошу вас только об одном – помните о подготовке, которую вы получили, и помните о своих людях. И то и другое у вас – лучшее в мире! И еще: мы здесь не для того, чтобы разгромить ЕвроКон своими силами. Нас часто называют "пожарной командой", но это не совсем правильно. Мы прибыли сюда не для того, чтобы тушить пожар, а для того, чтобы не дать ему распространиться. Я намерен затруднить наступление противника, сбить всеми доступными способами его темпы, сохранив при этом собственные силы. Каждый из нас хочет умереть в своей постели, однако гораздо более важно то, что наша дивизия – это единственная реальная сила, на которую поляки могут рассчитывать на протяжении некоторого времени. Таким образом, наша задача состоит в том, чтобы измотать противника в боях к моменту, когда подойдут наши основные силы.
Томпсон сделал паузу, чтобы все сказанное получше улеглось в головах подчиненных, а затем продолжил:
– Это будет не просто. Ошибаться нельзя, потому что нас ждет жестокая битва. Но я знаю, что моим парням эта задача по плечу. Уверен, что, когда мы схлестнемся с ними, эти ублюдки здорово пожалеют, что связались с "Поющими Орлами".
Генерал кивнул.
– Это все, джентльмены. Удачи вам, и да благословит вас Господь, десантники!
После того как командир дивизии вышел, штабные офицеры закончили знакомить офицеров с тысячами деталей, которые могли оказаться полезными при движении и во время ведения боевых действий на незнакомой местности. Для Майкла Ренолдза их торопливая скороговорка о маршрутах выдвижения и обеспечения, о пунктах заправки и пополнения боекомплекта прозвучала расплывчато и неясно, так как отныне все вокруг было подчинено одной, всеопределяющей реальности. Сегодняшнее совещание было чертовски настоящим! Все эти годы учебы, подготовки и ежедневных тренировок должны были наконец принести свои плоды. Ему предстояло вести своих людей в настоящий бой.
Когда штабисты закончили инструктаж, полковник Айверсон выступил вперед со своим лаконичным напутствием:
– Посылайте их к черту. Все свободны.
Глава 29
Удар изнутри
27 ИЮНЯ, БЕЛЫЙ ДОМ, ВАШИНГТОН
Росс Хантингтон мрачно расхаживал по ковру, словно пытаясь вытоптать в нем дорожку. Он просматривал толстую кипу совершенно секретных документов Управления национальной безопасности, доставленных специальным курьером. Это были данные радиоперехвата. Когда Росс предложил президенту попытаться найти уязвимые места коалиции ЕвроКона, он был уверен, что этот путь к чему-то приведет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Майор почувствовал, как у него трясутся руки. Он не хотел быть здесь, не хотел видеть эту чудовищную бойню. Во рту стало горько от разливавшейся желчи. То, что он находился так близко от поля боя, нарушило его способность рассуждать и мешало принять логически выверенное решение.
На противоположном берегу показались первые группы немецких солдат. Они двигались от здания к зданию короткими перебежками, все ближе и ближе подбираясь к мосту. Из Рунаржево доносились короткие очереди польских автоматов и негромкие щелчки штурмовых винтовок противника.
Корицки печально покачал головой. Несколько взводов отрезанной от своих роты "С" еще продолжали бой, но они были обречены, так как противник во много раз превосходил их численностью и огневой мощью.
Майор поднял окуляры бинокля выше. Какое-то движение привлекло его внимание на окраине пылающей деревни. Германские "Леопарды" наступали быстро, уверенно пробираясь сквозь редеющий дым. Вперед, к мосту. Вперед, к нему, к майору Корицки.
На несколько бесценных секунд майор потерял способность двигаться и думать о чем-то другом, кроме возможности собственной гибели. Когда майор снова смог пошевелиться, то первым делом он посмотрел вокруг и даже довольно далеко высунулся из-за бронированного корпуса БМП, разыскивая командира расстрелянных саперов. Тот стоял на коленях и неотрывно смотрел на серую металлическую коробочку элекгродетонатора.
– Майор Бек!
Рослый офицер, командир инженерно-саперного отряда, повернулся к нему, и Корицки увидел, как из-под его очков катятся на воротник гимнастерки слезы.
– Взорвать мост!
Бек уставился на него так, словно Корицки вдруг спятил.
– Что будет с вашими людьми, майор? Что станет с ротой, которая ведет бой на том берегу?
– Мои люди погибли так же, как и ваши, майор, – прорычал Корицки, ткнув пальцем в направлении Рунаржево – Взрывайте же этот проклятый мост!
Медленно, словно против своей воли, командир саперов протянул руку, взял детонатор и повернул рукоятку.
* * *
192-й МОТОПЕХОТНЫЙ БАТАЛЬОН
Мост в Рунаржево исчез в трескучем грохоте взрывов, прокатившихся по всей длине. Пелена плотного дыма, подсвеченная изнутри яркими вспышками зарядов второй очереди, заволокла мост.
Фон Силов в отчаянии отвернулся от окна и подумал, что все было напрасно. "Я зря погубил жизни своих солдат", – с болью подумал он.
– Герр подполковник! Смотрите! – вопль Неуманна заставил Вилли снова поднять голову.
Мост стоял. Расшатанный, осевший, изуродованный глубокими выбоинами и рваными кратерами, мост все же стоял.
У фон Силова захватило дух. Должно быть, осколки снарядов, посыпавшихся на головы польских саперов, перебили во многих местах проводку электродетонаторов. Конечно, многие из зарядов все же взорвались, и мост был сильно поврежден, так что ни танки, ни тяжелое вооружение нельзя было переправить на тот берег – во всяком случае до тех пор, пока его собственные инженеры не получат возможность наскоро его починить – однако пехота могла уже сейчас использовать его. Сейчас! Он схватил микрофон.
– "Большая кошка" всем ротам "Хищника"! Перейти мост. Повторяю! Всем ротам перейти мост!
Повинуясь его приказу, небольшие группы пехотинцев появились из-за укрытий и ринулись на полотно моста. Не обращая внимания на беспорядочный огонь упрямых поляков, которые все еще удерживали несколько разрозненных позиций в Рунаржево, мотопехота накатывалась на северный берег. Несколько человек упали, скошенные огнем, но остальные продолжали стремительно двигаться вперед, а передовые группы уже разворачивались на местности, чтобы захватить и удерживать плацдарм на вражеском берегу.
Вилли увидел несколько польских танков и подпрыгивающих БМП, которые торопливо пятились, на высокой скорости уходя на север вдоль полотна шоссе. "Почему они бросили свою пехоту? Почему отходят?" – спросил он себя. Грозный рев танковых дизелей и гром пушек "Леопардов" дал ему ответ на этот вопрос.
Лейтенант Герхард подвел свои танки к самой воде и теперь поливал огнем отступающих поляков, не давая им опомниться, пока уцелевшие солдаты 192-го батальона окапывались и закреплялись на противоположном берегу.
К танкам подтягивались "Мардеры" 191-го батальона, и Вилли с облегчением вздохнул. Теперь, когда в его распоряжении будут и другие боевые батальоны бригады, у него будет достаточно сил и средств, чтобы подавить последние очаги сопротивления поляков, засевших в Рунаржево. Только покончив с ними, он мог начать переправлять все больше и больше войск на северный берег реки Нотець, чтобы расширить плацдарм и закрепиться. Танки и другая тяжелая техника должны будут подождать, пока инженерные части не отремонтируют мост и не наладят временную понтонную переправу, чтобы увеличить его пропускную способность.
Продолжая обдумывать свои дальнейшие шаги, Вилли отвернулся от окна и отправился прочь из здания, чтобы посовещаться со своими батальонными и ротными командирами. Радость и печаль одновременно одолевали его. Все шансы были против них, однако ценой тяжелых потерь его солдаты сумели вырвать такую нужную победу. 19-я мотопехотная бригада успела преодолеть рубеж реки Нотець прежде, чем противник сумел организовать свою оборону.
2-й Армейский корпус ЕвроКона занял этот важный плацдарм на главной дороге к Гданьску.
* * *
ШТАБ 3-й БРИГАДЫ 101-й ВОЗДУШНО-ДЕСАНТНОЙ ДИВИЗИИ В ГОРОДСКОЙ РАТУШЕ ГОРОДА ГДАНЬСКА
Несколько дюжин американских офицеров в полевой форме заняли ряды стульев в главном зале заседаний Гданьской городской ратуши – в Красной комнате. Их боевой камуфляж зелено-коричневых оттенков контрастировал с убранством комнаты, с вычурным орнаментом и разноцветными барочными потолками шестнадцатого столетия, со старинными картинами на стенах. Польская сторона позволила американской армии использовать этот зал для совещаний, и теперь одна ее половина, там, где располагалась трибуна, была загромождена подставками и штативами, с которых свисали крупномасштабные карты и схемы. Вокруг них толпились штабисты.
Собравшиеся полевые командиры возбужденно переговаривались, чувствуя, что затевается что-то крупное. Совещание было созвано командиром 3-й бригады полковником Гунаром Айверсоном. Все улицы Гданьска были битком забиты польской и американской военной техникой, направлявшейся на юг, а вооруженные часовые, выставленные у входа в Красную комнату, были еще одним признаком приближающейся беды.
Капитан Майкл Ренолдз, сидевший в заднем ряду вместе с другими командирами рот, подавил зевок. За последние сутки он спал всего часа четыре, да и то урывками Похоже, что в последнее время недосыпание вошло в обычай. Первый их день на польской территории прошел в неразберихе, в растерянности перед названиями чужих улиц и в суматохе, когда его бригада сначала разыскивала, а потом получала свое имущество и снаряжение Однако и в последующие четыре дня отдохнуть как следует войскам так и не удалось. Да и разочарования подстерегали их на каждом шагу.
После всей спешки и суеты, направленных на то, чтобы как можно скорее высадиться в Польше, казалось странным, что 101-я дивизия в полном составе все еще сидит, что называется "на собственных ягодицах" неподалеку от Гданьского аэропорта. Многим десантникам задержка представлялась следствием обычного армейского бардака, еще одним воплощением в жизнь древнего принципа "сначала час торопишься, потом десять ждешь", но Ренолдз почему-то был совершенно уверен, что для их сидения на аэродроме были иные, гораздо более важные причины. В штабе бригады ходили слухи, что 101-я и часть 82-й воздушно-десантных дивизий придерживаются командованием в качестве "стратегического резерва", реальной силы, которая могла предотвратить выступление русских на стороне ЕвроКона. Эти слухи усилились и обросли новыми подробностями, когда командиров подразделений и офицеров дивизионной разведки созвали на специальное совещание в район оборонительных сооружений под Варшавой, причем особое внимание было уделено укреплениям, прикрывавшим столицу Польши с востока.
При одной лишь мысли о возможном вступлении в войну русских капитан почувствовал, как по спине его забегали мурашки. Оказаться втянутыми в войну одновременно с русскими и франко-германскими войсками однозначно сулило короткий бой и долгое заключение в лагере для военнопленных. В качестве альтернативы плену можно было лишь навечно остаться в чужой земле.
Ренолдз беспокойно шевельнулся на своем стуле. Каковы бы ни были причины, но пятидневная задержка не пропала даром. Дивизия была готова вступить в бой в течение нескольких часов после вылета из Штатов, однако лишнее время дало дивизии дополнительные возможности разобраться с вооружением и личным составом. Для срочной доставки в Польшу вооружение и техника грузились в транспортные самолеты ВВС как можно плотнее, чтобы сберечь драгоценное пространство. После того как 101-я дивизия попала в Гданьск, который стал ее временной базой перед броском вперед, все это необходимо было отсортировать от имущества остальных соединений, собрать то, что транспортировалось в разобранном виде и тщательно проверить. Без этого дивизия не могла считаться готовой к переброске вертолетами на линию фронта. Покончив с этой задачей, командиры бригад и батальонов дивизии провели в своих подразделениях усиленные тренировки, включавшие боевую подготовку и физические упражнения, оттачивая и без того острый клинок ударного соединения.
Однако похоже было на то, что их короткая учебная война подошла к концу.
– Смир-рно! – раздалась резкая команда, и под грохот множества башмаков Ренолдз вскочил вместе с остальными офицерами. Полковник Айверсон в сопровождении одного из своих помощников быстро вошел в комнату и остановился, повернувшись лицом к собранию.
– Прошу садиться, джентльмены, – полковник нетерпеливо махнул рукой. – Это не учения. Я буду краток и не задержу вас надолго. Мы отправляемся на линию фронта и будем действовать против войск ЕвроКона.
Не обратив никакого внимания на легкий шум, пробежавший по рядам офицеров, полковник повернулся к своему помощнику, офицеру разведотдела бригады.
– Давайте, Джон, начинайте. Я хочу, чтобы это подразделение отправилось в путь еще до наступления темноты.
Ренолдз удовлетворенно кивнул. От командира не ждали пустых разглагольствований. Полковник Айверсон заслужил репутацию быстрого и до бесцеремонности напористого руководителя. Если, отправляясь к нему в кабинет, ты не был готов к тому, чтобы сказать что-то дельное, можно было не ходить вообще.
Тем временем помощник командира бригады вышел на середину возвышения, где стояла трибуна. Его сообщения ждали с нетерпением, так как именно за этим всех их собрали в Красной комнате: получить информацию о последних действиях противника.
Офицер заговорил, указывая на самую большую карту. Две первые попытки ЕвроКона взять в клещи польскую армию провалились. Теперь франко-германские войска развивали наступление в сторону Гданьска. Согласно последним сообщениям с линии фронта, войска ЕвроКона преодолели рубеж реки Нотець, и теперь их усиленные танками передовые части рвались к городу Быдгощ – важному транспортному и железнодорожному узлу, расположенному всего в ста пятидесяти километрах к югу от причалов Гданьска.
Расстояние в сто пятьдесят километров могло показаться вполне безопасным, однако каждый американский солдат, оказавшийся на польской земле, был наслышан о том, насколько быстро умеют передвигаться войска ЕвроКона, в особенности их немецкие части. Штабные персонажи, пригревшиеся в глубоком тылу и вечно беспокоящиеся за сохранность собственной шкуры, были убеждены, что германские или французские танки могут в любую секунду появиться у городских ворот и начать штурм.
Ренолдз и его люди испытывали глубочайшее презрение к каждому, кто находился вне пределов досягаемости огня противника. Солдаты высокомобильных частей вовсе не считали себя таковыми, несмотря на все свои вертолеты, ведь по полю брани они по-прежнему передвигались на своих двоих. В маневренной войне их легко можно было окружить и уничтожить, а эта война как раз и была войной высоких скоростей и стремительных ударов.
Теперь им предстояло столкнуться с этим на практике. Измотанная тремя неделями упорных боев с превосходящими силами противника польская армия начинала трещать по швам. Позиции, которые можно было оборонять неделями, сдавались через несколько часов. Будет или не будет угрозы со стороны русских, но Объединенное командование не могло допустить сдачи Гданьска ЕвроКону.
– Смирно! – команда Айверсона заставила офицера разведки, поглощенного объяснениями, вздрогнуть. Ренолдз и остальные офицеры снова вскочили, и в зал вошел генерал-майор Роберт Джей Томпсон, по прозвищу "Мясник". Генерал Томпсон был командующим 101-й воздушно-десантной дивизии. Томпсон был на добрых полголовы выше Майкла, в котором было шесть футов роста. Ничем особенным генерал не выделялся. Его начинающие седеть волосы были коротко подстрижены, а лицо было властным, с мощной квадратной челюстью. Светлые голубые глаза смотрели холодно и спокойно. Генерал командовал дивизией чуть больше года, однако за это короткое время он успел привить свой характерный стиль поведения всей дивизии.
Томпсон остановился перед картами и схемами офицера-разведчика и заговорил:
– Во-первых, позвольте поблагодарить личный состав бригады за хорошую работу, проделанную по дороге сюда и здесь при подготовке к сражению.
На мгновение генерал бросил быстрый взгляд через плечо на секретные карты, однако тут же снова повернулся к офицерам.
– Я знаю, что каждый из вас хочет поскорее вступить в дело и задать хорошую трепку этим плохим парням. Некоторые из вас уже имеют опыт боевых действий, однако многие пойдут в бой впервые. Вы, наверное, немного беспокоитесь, каким будет ваш первый бой и как вы справитесь. Это естественно. Я прошу вас только об одном – помните о подготовке, которую вы получили, и помните о своих людях. И то и другое у вас – лучшее в мире! И еще: мы здесь не для того, чтобы разгромить ЕвроКон своими силами. Нас часто называют "пожарной командой", но это не совсем правильно. Мы прибыли сюда не для того, чтобы тушить пожар, а для того, чтобы не дать ему распространиться. Я намерен затруднить наступление противника, сбить всеми доступными способами его темпы, сохранив при этом собственные силы. Каждый из нас хочет умереть в своей постели, однако гораздо более важно то, что наша дивизия – это единственная реальная сила, на которую поляки могут рассчитывать на протяжении некоторого времени. Таким образом, наша задача состоит в том, чтобы измотать противника в боях к моменту, когда подойдут наши основные силы.
Томпсон сделал паузу, чтобы все сказанное получше улеглось в головах подчиненных, а затем продолжил:
– Это будет не просто. Ошибаться нельзя, потому что нас ждет жестокая битва. Но я знаю, что моим парням эта задача по плечу. Уверен, что, когда мы схлестнемся с ними, эти ублюдки здорово пожалеют, что связались с "Поющими Орлами".
Генерал кивнул.
– Это все, джентльмены. Удачи вам, и да благословит вас Господь, десантники!
После того как командир дивизии вышел, штабные офицеры закончили знакомить офицеров с тысячами деталей, которые могли оказаться полезными при движении и во время ведения боевых действий на незнакомой местности. Для Майкла Ренолдза их торопливая скороговорка о маршрутах выдвижения и обеспечения, о пунктах заправки и пополнения боекомплекта прозвучала расплывчато и неясно, так как отныне все вокруг было подчинено одной, всеопределяющей реальности. Сегодняшнее совещание было чертовски настоящим! Все эти годы учебы, подготовки и ежедневных тренировок должны были наконец принести свои плоды. Ему предстояло вести своих людей в настоящий бой.
Когда штабисты закончили инструктаж, полковник Айверсон выступил вперед со своим лаконичным напутствием:
– Посылайте их к черту. Все свободны.
Глава 29
Удар изнутри
27 ИЮНЯ, БЕЛЫЙ ДОМ, ВАШИНГТОН
Росс Хантингтон мрачно расхаживал по ковру, словно пытаясь вытоптать в нем дорожку. Он просматривал толстую кипу совершенно секретных документов Управления национальной безопасности, доставленных специальным курьером. Это были данные радиоперехвата. Когда Росс предложил президенту попытаться найти уязвимые места коалиции ЕвроКона, он был уверен, что этот путь к чему-то приведет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97