И желательно на ком-то, кто родился циником.
– Я думаю, вы имеете в виду меня.
Эрин кивнула.
– Я имею в виду вас.
– О'кей. – Баничу нравилась интуиция девушки. В их работе слишком легко и слишком опасно было воспылать слепой любовью к своим собственным теориям. Это было опасно, так как все эти теории базировались обычно на доказательствах, которые часто были отрывочными, неточными, а часто и противоречивыми. Хороший разведчик всегда пользовался случаем дать еще кому-нибудь возможность залатать дыры в результатах собственной аналитической работы.
Алекс отошел от двери и уселся на край стола Эрин.
– Покажите мне.
– Хорошо. Но все это очень запутанно. – Девушка откинулась на спинку стула, размышляя, с чего ей следует начать. – Сначала я объясню самую суть. Французы заметно увеличили размеры экономической помощи, которую они оказывают русским. И на правительственном уровне и на уровне промышленных корпораций. Чего я не знаю, так это почему они так делают.
Голос Эрин едва заметно изменился, когда она стала на цифрах обосновывать свои идеи, при этом не забывая четко проводить границу между тем, что она знала, и тем, о чем могла только догадываться. Банич слушал очень внимательно, все больше и больше поражаясь ее способностям.
В головоломке, которую она складывала, было множество кусочков, некоторые были такими маленькими и такими расплывчатыми, что Алекс удивлялся, как она их вообще смогла заметить, не говоря уже о том, чтобы осознать их значение. Некоторые данные представляли собой крошечные неразборчивые надписи на копиях документов, сопровождающих груз. Другие – кодированную информацию о сделках, запрятанную внутри компьютерной базы данных Госбанка. Кое-какая информация была почерпнута Эрин из разговоров с русскими чиновниками и бизнесменами или из радиопередач, а также телетайпных сообщений, переданных Управлением национальной безопасности.
Каждый кусочек собранной Эрин информации в отдельности, казалось, не имел никакого значения. Это было все равно что смотреть с близкого расстояния на картину какого-нибудь импрессиониста. Пока вы не отойдете подальше, все, что вы сможете увидеть, это крошечные разноцветные точки. Но у Эрин Маккены был особый талант видеть определенную модель за вроде бы не связанными между собой цифрами.
Банич молча ждал, когда девушка закончит свои объяснения. Затем он наклонился вперед.
– Позвольте мне уточнить. То, на что мы сейчас смотрим, представляет собой огромный поток французской экономической помощи правительственным и государственным учреждениям. Такие вещи, как беспроцентные займы и целевое финансирование... Увеличение поставок высокотехнологичного промышленного оборудования, запчастей и программного обеспечения. Большая часть всего этого может применяться как для военных, так и для гражданских целей. И все это появилось в последние несколько недель. Так?
– Так.
– Какие-нибудь идеи по поводу того, сколько все это стоит?
Эрин кивнула.
– По имеющимся в моем распоряжении цифрам... по меньшей мере два миллиарда долларов. Это всего-навсего приблизительные оценки, но, я думаю, им вполне можно доверять.
Банич присвистнул от изумления. Экономическая помощь на два миллиарда долларов в течение пяти-шести недель была явлением экстраординарным. В США статья бюджета, отводимая на экономическую помощь зарубежным странам, не превышала пятнадцати-шестнадцати миллиардов, которые надо было растянуть на весь год.
– Что, черт возьми, затевают французы?
Девушка покачала головой.
– Этого я не знаю. Поставки не очень афишируют, то есть это явно делается не для того, чтобы завоевать дружбу русского народа.
– Точно, – Банич потер ноющую шею. – Но никто не бросает такие средства на ветер просто из прихоти. Лягушатникам что-то надо от Каминова и его людей, и надо очень сильно. Остается единственный вопрос – что же это такое?
– Я думаю, ничего хорошего.
– Да уж, – Банич встал. – Пойду поговорю е Катнером. Если он согласится с моими выводами, мы пошлем ваш отчет в Вашингтон специальной дипломатической почтой завтра утром. Не думаю, что надо держать информацию при себе до тех пор, пока мы сумеем расставить все точки над "i".
Эрин устало кивнула и вновь повернулась к клавиатуре. Алекс знал, что девушка будет работать всю ночь и жалел, что ей приходится это делать. Но возможность поспать последнее время стала редкостью для сотрудников Московского отделения.
Банич остановился в дверях.
– Эй, мисс Маккена...
Эрин взглянула на него через плечо.
– Удачной работы.
* * *
23 ЯНВАРЯ, ПРЖЕМЫШЛЬ, КОМПРЕССОРНАЯ СТАНЦИЯ, ГАЗОПРОВОД "ДРУЖБА-2", ПОЛЬША
Компрессорная станция газопровода занимала пространство в несколько акров около польско-украинской границы. Мастерские по ремонту станков, химические лаборатории, пожарные станции и административные офисы – все это окружало длинный сарай с металлической крышей и пристроенную к нему башню охлаждения. Из башни поднимался дым, снежно-белый на фоне яркого синего неба.
Хотя снег толщиной около фута покрывал пустые поля вокруг станции, внутри самого комплекса его почти не осталось. Команды рабочих с лопатами, постоянно проезжающие тяжелые машины на гусеничном и колесном ходу, а также тепло, вырабатываемое десятками огромных машин, работающих круглые сутки, – все это составляло вполне достойную конкуренцию матери-природе.
Внутри помещения компрессора двое мужчин склонились над работающим мотором – питающимся газом огромным чудовищем трех метров в высоту и десяти в длину. Каждый из шестнадцати цилиндров этой громадины был величиной с пивной бочонок. И это был всего один из восемнадцати моторов, расположенных попарно вдоль длинного вала, протянувшегося из конца в конец помещения.
Разноцветные трубы выходили из каждого компрессора.
Главный инженер Томас Рожек похлопал по плечу своего товарища.
– Хорошо поработал, Станислав! Теперь подкрути – и ты свободен. – Рожеку приходилось кричать из-за постоянного оглушительного грохота моторов.
Молодой человек поднял вверх большой палец, показывая, что доволен сказанным, а затем вернулся к работе.
Рожек медленно встал, тихо проклиная свою больную спину и колени. Тридцать пять лет работы в тяжелой индустрии давали себя знать.
Рожек направился к толстой железной двери в дальнем конце помещения, по дороге проводя быстрый осмотр каждой пары гигантских компрессоров, мимо которых проходил. Это была стандартная процедура для любого инженера, проходящего мимо оборудования. Когда подчиненные Рожека ворчали по поводу того, что проверка отнимает уйму времени, инженер не обращал внимания. По его мнению, на все, что уменьшало вероятность аварии компрессоров, не жалко было потратить время. Будучи главным инженером станции, Рожек предъявлял всем своим работникам очень высокие требования, но он ни на секунду не забывал, что и сам должен этим требованиям соответствовать.
С природным газом под высоким давлением шутить не приходится. А то потом может не остаться в живых никого, кто мог бы пожалеть о своей небрежности.
В Пржемышле располагалась лишь одна из многих похожих друг на друга, как близнецы, станций, расположенных на всем протяжении газопровода "Дружба-2", тянущегося из России через Беларусь и Украину в юго-восточную Польшу и дальше, в Германию. Станции, расположенные на расстоянии примерно двухсот миль друг от друга, обеспечивали бесперебойное течение газа по трубам метрового диаметра под нужным давлением – примерно одиннадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм, приблизительно семьдесят пять земных атмосфер.
А высокое давление подразумевает высокие температуры. Нельзя заставить такое количество молекул газа двигаться на такой скорости и в таком небольшом пространстве, не вырабатывая при этом тепло. Много тепла. Природный газ, проходящий через компрессоры и трубы станции, имел температуру около семисот градусов по Фаренгейту. И дырочка не больше булавочной головки в любой из труб могла привести к возникновению всепожирающего огненного шара диаметром в двадцать и более метров, который будет гореть до тех пор, пока не кончится топливо.
Рожеку приходилось видеть обгорелые трупы тех, кто не захотел уделить достаточно внимания профилактике. И ему не хотелось увидеть это еще раз.
Кабинет контрольных приборов в конце компрессорной был райским местом, где царили относительные тишина и спокойствие. Надежная звукоизоляция сводила рокот компрессоров к мерному гулу где-то на заднем плане. Четверо техников сидели перед панелью с приборами, постоянно снимая показания со счетчиков потока газа, расположенных через каждые двадцать миль на всем протяжении газопровода до следующей компрессорной станции.
Закрыв за собой дверь, инженер вынул из ушей затычки.
– Здесь все в порядке? – спросил он.
– Все гладко, как кожа на теле хорошенькой женщины, шеф.
Рожек поморщился.
– Это хорошо. Потому что наша работа гораздо ближе к общению с хорошенькой женщиной, чем вы себе представляете.
Рожек устало опустился за металлический рабочий стол, стоящий возле окна, выходящего на территорию комплекса. Хотя по должности Рожеку полагался кабинет в административном здании, он никогда им не пользовался. Предпочитал быть ближе к месту действия. Единственная роскошь, которую позволил себе Рожек, – это мягкий вращающийся стул.
С легким вздохом Рожек сел. Ему предстояло просмотреть кучу отчетов о ходе работ, расписаний, жалоб на неполадки. Бумажная работа была неизменной составляющей его рабочего дня. И Рожек от всей души ненавидел ее.
Мысли Рожека были прерваны тревожным воем аварийной сигнализации.
– В первом и втором компрессоре стремительно падает давление! Уже упало до тысячи фунтов на дюйм!
Матерь божья! Рожек резко обернулся к окну, ожидая увидеть колонну огня, поднимающуюся к небесам где-нибудь неподалеку. Ничего. Значит, утечка произошла где-то дальше на трубопроводе. Но как и кому, черт возьми, удалось повредить сразу две линии? Они специально были зарыты на расстоянии нескольких метров друг от друга.
– Давление девятьсот и продолжает падать.
Главный инженер вскочил со стула и подбежал к контрольной панели. Спина его неожиданно абсолютно перестала болеть.
Он взглянул через плечо старшего техника, пытаясь разобрать показания на старых дисковых счетчиках. Они все надеялись поменять их на более совершенное цифровое оборудование, но у правительства никак не находилось на это денег. Индикаторы по-прежнему мигали – давление упало уже до отметки восемьсот пятьдесят.
За пределами комнаты контрольных приборов мерный глухой шум компрессоров постепенно менялся по мере того, как они работали все быстрее и быстрее, потому что через них текло все меньше и меньше природного газа. От этих звуков по спине Рожека побежали мурашки. Моторы были явно перегружены. Еще немного – и они просто разлетятся на мелкие кусочки, разбрасывая кругом трубы, все еще наполненные легковоспламеняющимся газом. Он протянул руку через плечо техника и быстро потянул вниз выключатели, контролирующие первую пару компрессоров.
– Вырубите их! Немедленно все выключить! Немедленно!
Люди Рожека заспешили выполнять его приказ, в то время как сам главный инженер схватился за телефон, соединяющий Пржемышль со следующей станцией, находящейся на севере, на границе между Беларусью и Украиной.
На звонок сразу ответил техник, судя по его безупречной дикции, русский:
– Компрессорная станция шесть.
– Говорит главный инженер станции Пржемышля. – Рожек с трудом подбирал правильные русские слова. Ему пришлось выучить русский язык по необходимости, а вовсе не потому, что это ему нравилось. – Я думаю, где-то между нашими станциями произошла авария на линии. Мы немедленно все выключаем.
– Нет никакой аварии, господин главный инженер. – Голос русского техника был абсолютно спокоен.
– Нет? А что же тогда, черт возьми, есть?
– Пожалуйста, не вешайте трубку.
Рожеку слышны были щелчки – техник переключал его на другую линию.
Послышался другой голос – еще более холодный и сухой.
– Вы – инженер, отвечающий за работу станции в Пржемышле?
– Да.
– С вами говорит полковник Виктор Поляков.
В качестве военного представителя содружества в этом районе я командую в настоящий момент этой станцией. Я предлагаю вам перевести все оборудование в режим ручного управления. – Следующую сногсшибательную новость полковник сообщил также равнодушно. – Мне приказано сообщить, что все поставки нефти и газа вашей стране немедленно прекращаются.
Рожек крепче сжал телефонную трубку.
– Приказано? Кем?
– Москвой, главный инженер. – В трубке застыла мертвая тишина.
Рожек еще несколько секунд простоял, вцепившись в телефонную трубку и пытаясь оценить последствия того, что только что услышал.
– Дерьмо!
Он с силой швырнул на рычаг трубку красного аварийного телефона и потянулся к другому, черному. Этот телефон был соединен напрямую с Министерством добывающей промышленности и энергетики.
– Это Рожек. Мне необходимо поговорить с министром. У нас проблемы.
* * *
25 ЯНВАРЯ, БЕЛЫЙ ДОМ, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ
Зал заседаний кабинета Белого дома заполняли члены Совета национальной безопасности. Сегодня они собирались здесь, так как в зале на первом этаже, где было их обычное место, проводили переоборудование, стоящее уйму денег. Бригады рабочих устанавливали новейшее компьютерное оборудование, снабженное системой защиты от прослушивания, позволяющее связаться с командующими войсками и другими лидерами по всему земному шару в случае некоей гипотетической необходимости, которая могла возникнуть в будущем. Хотя сейчас, когда они переживали реальный кризис, координация действий со всем земным шаром не представлялась актуальной.
Росс Хантингтон впервые был приглашен присутствовать на заседании столь высокопоставленных административных чинов. И ему явно было не по себе.
Присутствующие, сидевшие за длинным прямоугольным столом, время от времени поглядывали на Росса, одни с откровенным любопытством, другие с открытой завистью. Его репутация неофициальной правой руки президента уже успела распространиться в этих кругах. Хантингтон старался не реагировать на их взгляды. Многие высшие чиновники с негодованием относились к тому факту, что Хантингтон имел неограниченный и ничем не затрудненный доступ в Овальный зал. И ничто не могло так способствовать тому, чтобы настроить этих людей против себя, а также дать повод для нападок злобной прессе, как малейший знак неуверенности в себе со стороны Хантингтона. Политики нападали, как хищные рыбы, почувствовавшие в воде запах первой крови.
Хантингтон заставил себя сконцентрировать внимание на симпатичном рыжеволосом человеке, делающем предварительный обзор.
– В общем и целом, господин президент, поляки практически плавают в дерьме, а чехи и словаки недалеко от них отстали.
Клинтон Скоуфилд, министр энергетики, в прошлом был губернатором Южной Каролины и до сих пор имел репутацию человека, не привыкшего стеснять себя в выражениях. По беспроволочному вашингтонскому телеграфу передавались сведения, что этот сорокапятилетний вдовец любил ставить на лошадей, которые быстро бегают, и общаться с женщинами, которые быстро раздеваются. Но он также был известен как трудолюбивый и абсолютно надежный правительственный чиновник. В глазах Хантингтона это было достаточным поводом для того, чтобы иметь множество реальных и вымышленных грехов.
– Польша импортирует девяносто восемь процентов сырья. Из них девяносто процентов из одного источника – России. С природным газом дела обстоят чуть лучше, но не намного. В прошлом году они на шестьдесят процентов удовлетворяли свои потребности за счет сибирского газа. Чехия и Словакия примерно в том же положении.
– А как насчет стратегических запасов? – Госсекретарь Харрис Терман задал вопрос, не выпуская изо рта трубки, которую ему не разрешено было зажигать. – Разве у них нет резервов?
Скоуфилд покачал головой.
– Запасы-то у них есть. Но очень небольшие. На две недели нормального функционирования. И, возможно, на месяц при соблюдении программы экономии, которую они разработали. Если им повезет. Но вообще, они вряд ли смогут пережить эту зиму. Их ждет полный экономический крах.
Большинство людей, сидящих за столом, были буквально поражены зловещим заявлением министра энергетики. В стратегическом топливном резерве самих Соединенных Штатов было достаточно горючего, чтобы удовлетворить внутренние потребности страны по меньшей мере в течение трех месяцев. И иногда было трудно представить себе, что другие, более бедные страны, находятся куда в более тяжелом положении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Я думаю, вы имеете в виду меня.
Эрин кивнула.
– Я имею в виду вас.
– О'кей. – Баничу нравилась интуиция девушки. В их работе слишком легко и слишком опасно было воспылать слепой любовью к своим собственным теориям. Это было опасно, так как все эти теории базировались обычно на доказательствах, которые часто были отрывочными, неточными, а часто и противоречивыми. Хороший разведчик всегда пользовался случаем дать еще кому-нибудь возможность залатать дыры в результатах собственной аналитической работы.
Алекс отошел от двери и уселся на край стола Эрин.
– Покажите мне.
– Хорошо. Но все это очень запутанно. – Девушка откинулась на спинку стула, размышляя, с чего ей следует начать. – Сначала я объясню самую суть. Французы заметно увеличили размеры экономической помощи, которую они оказывают русским. И на правительственном уровне и на уровне промышленных корпораций. Чего я не знаю, так это почему они так делают.
Голос Эрин едва заметно изменился, когда она стала на цифрах обосновывать свои идеи, при этом не забывая четко проводить границу между тем, что она знала, и тем, о чем могла только догадываться. Банич слушал очень внимательно, все больше и больше поражаясь ее способностям.
В головоломке, которую она складывала, было множество кусочков, некоторые были такими маленькими и такими расплывчатыми, что Алекс удивлялся, как она их вообще смогла заметить, не говоря уже о том, чтобы осознать их значение. Некоторые данные представляли собой крошечные неразборчивые надписи на копиях документов, сопровождающих груз. Другие – кодированную информацию о сделках, запрятанную внутри компьютерной базы данных Госбанка. Кое-какая информация была почерпнута Эрин из разговоров с русскими чиновниками и бизнесменами или из радиопередач, а также телетайпных сообщений, переданных Управлением национальной безопасности.
Каждый кусочек собранной Эрин информации в отдельности, казалось, не имел никакого значения. Это было все равно что смотреть с близкого расстояния на картину какого-нибудь импрессиониста. Пока вы не отойдете подальше, все, что вы сможете увидеть, это крошечные разноцветные точки. Но у Эрин Маккены был особый талант видеть определенную модель за вроде бы не связанными между собой цифрами.
Банич молча ждал, когда девушка закончит свои объяснения. Затем он наклонился вперед.
– Позвольте мне уточнить. То, на что мы сейчас смотрим, представляет собой огромный поток французской экономической помощи правительственным и государственным учреждениям. Такие вещи, как беспроцентные займы и целевое финансирование... Увеличение поставок высокотехнологичного промышленного оборудования, запчастей и программного обеспечения. Большая часть всего этого может применяться как для военных, так и для гражданских целей. И все это появилось в последние несколько недель. Так?
– Так.
– Какие-нибудь идеи по поводу того, сколько все это стоит?
Эрин кивнула.
– По имеющимся в моем распоряжении цифрам... по меньшей мере два миллиарда долларов. Это всего-навсего приблизительные оценки, но, я думаю, им вполне можно доверять.
Банич присвистнул от изумления. Экономическая помощь на два миллиарда долларов в течение пяти-шести недель была явлением экстраординарным. В США статья бюджета, отводимая на экономическую помощь зарубежным странам, не превышала пятнадцати-шестнадцати миллиардов, которые надо было растянуть на весь год.
– Что, черт возьми, затевают французы?
Девушка покачала головой.
– Этого я не знаю. Поставки не очень афишируют, то есть это явно делается не для того, чтобы завоевать дружбу русского народа.
– Точно, – Банич потер ноющую шею. – Но никто не бросает такие средства на ветер просто из прихоти. Лягушатникам что-то надо от Каминова и его людей, и надо очень сильно. Остается единственный вопрос – что же это такое?
– Я думаю, ничего хорошего.
– Да уж, – Банич встал. – Пойду поговорю е Катнером. Если он согласится с моими выводами, мы пошлем ваш отчет в Вашингтон специальной дипломатической почтой завтра утром. Не думаю, что надо держать информацию при себе до тех пор, пока мы сумеем расставить все точки над "i".
Эрин устало кивнула и вновь повернулась к клавиатуре. Алекс знал, что девушка будет работать всю ночь и жалел, что ей приходится это делать. Но возможность поспать последнее время стала редкостью для сотрудников Московского отделения.
Банич остановился в дверях.
– Эй, мисс Маккена...
Эрин взглянула на него через плечо.
– Удачной работы.
* * *
23 ЯНВАРЯ, ПРЖЕМЫШЛЬ, КОМПРЕССОРНАЯ СТАНЦИЯ, ГАЗОПРОВОД "ДРУЖБА-2", ПОЛЬША
Компрессорная станция газопровода занимала пространство в несколько акров около польско-украинской границы. Мастерские по ремонту станков, химические лаборатории, пожарные станции и административные офисы – все это окружало длинный сарай с металлической крышей и пристроенную к нему башню охлаждения. Из башни поднимался дым, снежно-белый на фоне яркого синего неба.
Хотя снег толщиной около фута покрывал пустые поля вокруг станции, внутри самого комплекса его почти не осталось. Команды рабочих с лопатами, постоянно проезжающие тяжелые машины на гусеничном и колесном ходу, а также тепло, вырабатываемое десятками огромных машин, работающих круглые сутки, – все это составляло вполне достойную конкуренцию матери-природе.
Внутри помещения компрессора двое мужчин склонились над работающим мотором – питающимся газом огромным чудовищем трех метров в высоту и десяти в длину. Каждый из шестнадцати цилиндров этой громадины был величиной с пивной бочонок. И это был всего один из восемнадцати моторов, расположенных попарно вдоль длинного вала, протянувшегося из конца в конец помещения.
Разноцветные трубы выходили из каждого компрессора.
Главный инженер Томас Рожек похлопал по плечу своего товарища.
– Хорошо поработал, Станислав! Теперь подкрути – и ты свободен. – Рожеку приходилось кричать из-за постоянного оглушительного грохота моторов.
Молодой человек поднял вверх большой палец, показывая, что доволен сказанным, а затем вернулся к работе.
Рожек медленно встал, тихо проклиная свою больную спину и колени. Тридцать пять лет работы в тяжелой индустрии давали себя знать.
Рожек направился к толстой железной двери в дальнем конце помещения, по дороге проводя быстрый осмотр каждой пары гигантских компрессоров, мимо которых проходил. Это была стандартная процедура для любого инженера, проходящего мимо оборудования. Когда подчиненные Рожека ворчали по поводу того, что проверка отнимает уйму времени, инженер не обращал внимания. По его мнению, на все, что уменьшало вероятность аварии компрессоров, не жалко было потратить время. Будучи главным инженером станции, Рожек предъявлял всем своим работникам очень высокие требования, но он ни на секунду не забывал, что и сам должен этим требованиям соответствовать.
С природным газом под высоким давлением шутить не приходится. А то потом может не остаться в живых никого, кто мог бы пожалеть о своей небрежности.
В Пржемышле располагалась лишь одна из многих похожих друг на друга, как близнецы, станций, расположенных на всем протяжении газопровода "Дружба-2", тянущегося из России через Беларусь и Украину в юго-восточную Польшу и дальше, в Германию. Станции, расположенные на расстоянии примерно двухсот миль друг от друга, обеспечивали бесперебойное течение газа по трубам метрового диаметра под нужным давлением – примерно одиннадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм, приблизительно семьдесят пять земных атмосфер.
А высокое давление подразумевает высокие температуры. Нельзя заставить такое количество молекул газа двигаться на такой скорости и в таком небольшом пространстве, не вырабатывая при этом тепло. Много тепла. Природный газ, проходящий через компрессоры и трубы станции, имел температуру около семисот градусов по Фаренгейту. И дырочка не больше булавочной головки в любой из труб могла привести к возникновению всепожирающего огненного шара диаметром в двадцать и более метров, который будет гореть до тех пор, пока не кончится топливо.
Рожеку приходилось видеть обгорелые трупы тех, кто не захотел уделить достаточно внимания профилактике. И ему не хотелось увидеть это еще раз.
Кабинет контрольных приборов в конце компрессорной был райским местом, где царили относительные тишина и спокойствие. Надежная звукоизоляция сводила рокот компрессоров к мерному гулу где-то на заднем плане. Четверо техников сидели перед панелью с приборами, постоянно снимая показания со счетчиков потока газа, расположенных через каждые двадцать миль на всем протяжении газопровода до следующей компрессорной станции.
Закрыв за собой дверь, инженер вынул из ушей затычки.
– Здесь все в порядке? – спросил он.
– Все гладко, как кожа на теле хорошенькой женщины, шеф.
Рожек поморщился.
– Это хорошо. Потому что наша работа гораздо ближе к общению с хорошенькой женщиной, чем вы себе представляете.
Рожек устало опустился за металлический рабочий стол, стоящий возле окна, выходящего на территорию комплекса. Хотя по должности Рожеку полагался кабинет в административном здании, он никогда им не пользовался. Предпочитал быть ближе к месту действия. Единственная роскошь, которую позволил себе Рожек, – это мягкий вращающийся стул.
С легким вздохом Рожек сел. Ему предстояло просмотреть кучу отчетов о ходе работ, расписаний, жалоб на неполадки. Бумажная работа была неизменной составляющей его рабочего дня. И Рожек от всей души ненавидел ее.
Мысли Рожека были прерваны тревожным воем аварийной сигнализации.
– В первом и втором компрессоре стремительно падает давление! Уже упало до тысячи фунтов на дюйм!
Матерь божья! Рожек резко обернулся к окну, ожидая увидеть колонну огня, поднимающуюся к небесам где-нибудь неподалеку. Ничего. Значит, утечка произошла где-то дальше на трубопроводе. Но как и кому, черт возьми, удалось повредить сразу две линии? Они специально были зарыты на расстоянии нескольких метров друг от друга.
– Давление девятьсот и продолжает падать.
Главный инженер вскочил со стула и подбежал к контрольной панели. Спина его неожиданно абсолютно перестала болеть.
Он взглянул через плечо старшего техника, пытаясь разобрать показания на старых дисковых счетчиках. Они все надеялись поменять их на более совершенное цифровое оборудование, но у правительства никак не находилось на это денег. Индикаторы по-прежнему мигали – давление упало уже до отметки восемьсот пятьдесят.
За пределами комнаты контрольных приборов мерный глухой шум компрессоров постепенно менялся по мере того, как они работали все быстрее и быстрее, потому что через них текло все меньше и меньше природного газа. От этих звуков по спине Рожека побежали мурашки. Моторы были явно перегружены. Еще немного – и они просто разлетятся на мелкие кусочки, разбрасывая кругом трубы, все еще наполненные легковоспламеняющимся газом. Он протянул руку через плечо техника и быстро потянул вниз выключатели, контролирующие первую пару компрессоров.
– Вырубите их! Немедленно все выключить! Немедленно!
Люди Рожека заспешили выполнять его приказ, в то время как сам главный инженер схватился за телефон, соединяющий Пржемышль со следующей станцией, находящейся на севере, на границе между Беларусью и Украиной.
На звонок сразу ответил техник, судя по его безупречной дикции, русский:
– Компрессорная станция шесть.
– Говорит главный инженер станции Пржемышля. – Рожек с трудом подбирал правильные русские слова. Ему пришлось выучить русский язык по необходимости, а вовсе не потому, что это ему нравилось. – Я думаю, где-то между нашими станциями произошла авария на линии. Мы немедленно все выключаем.
– Нет никакой аварии, господин главный инженер. – Голос русского техника был абсолютно спокоен.
– Нет? А что же тогда, черт возьми, есть?
– Пожалуйста, не вешайте трубку.
Рожеку слышны были щелчки – техник переключал его на другую линию.
Послышался другой голос – еще более холодный и сухой.
– Вы – инженер, отвечающий за работу станции в Пржемышле?
– Да.
– С вами говорит полковник Виктор Поляков.
В качестве военного представителя содружества в этом районе я командую в настоящий момент этой станцией. Я предлагаю вам перевести все оборудование в режим ручного управления. – Следующую сногсшибательную новость полковник сообщил также равнодушно. – Мне приказано сообщить, что все поставки нефти и газа вашей стране немедленно прекращаются.
Рожек крепче сжал телефонную трубку.
– Приказано? Кем?
– Москвой, главный инженер. – В трубке застыла мертвая тишина.
Рожек еще несколько секунд простоял, вцепившись в телефонную трубку и пытаясь оценить последствия того, что только что услышал.
– Дерьмо!
Он с силой швырнул на рычаг трубку красного аварийного телефона и потянулся к другому, черному. Этот телефон был соединен напрямую с Министерством добывающей промышленности и энергетики.
– Это Рожек. Мне необходимо поговорить с министром. У нас проблемы.
* * *
25 ЯНВАРЯ, БЕЛЫЙ ДОМ, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ
Зал заседаний кабинета Белого дома заполняли члены Совета национальной безопасности. Сегодня они собирались здесь, так как в зале на первом этаже, где было их обычное место, проводили переоборудование, стоящее уйму денег. Бригады рабочих устанавливали новейшее компьютерное оборудование, снабженное системой защиты от прослушивания, позволяющее связаться с командующими войсками и другими лидерами по всему земному шару в случае некоей гипотетической необходимости, которая могла возникнуть в будущем. Хотя сейчас, когда они переживали реальный кризис, координация действий со всем земным шаром не представлялась актуальной.
Росс Хантингтон впервые был приглашен присутствовать на заседании столь высокопоставленных административных чинов. И ему явно было не по себе.
Присутствующие, сидевшие за длинным прямоугольным столом, время от времени поглядывали на Росса, одни с откровенным любопытством, другие с открытой завистью. Его репутация неофициальной правой руки президента уже успела распространиться в этих кругах. Хантингтон старался не реагировать на их взгляды. Многие высшие чиновники с негодованием относились к тому факту, что Хантингтон имел неограниченный и ничем не затрудненный доступ в Овальный зал. И ничто не могло так способствовать тому, чтобы настроить этих людей против себя, а также дать повод для нападок злобной прессе, как малейший знак неуверенности в себе со стороны Хантингтона. Политики нападали, как хищные рыбы, почувствовавшие в воде запах первой крови.
Хантингтон заставил себя сконцентрировать внимание на симпатичном рыжеволосом человеке, делающем предварительный обзор.
– В общем и целом, господин президент, поляки практически плавают в дерьме, а чехи и словаки недалеко от них отстали.
Клинтон Скоуфилд, министр энергетики, в прошлом был губернатором Южной Каролины и до сих пор имел репутацию человека, не привыкшего стеснять себя в выражениях. По беспроволочному вашингтонскому телеграфу передавались сведения, что этот сорокапятилетний вдовец любил ставить на лошадей, которые быстро бегают, и общаться с женщинами, которые быстро раздеваются. Но он также был известен как трудолюбивый и абсолютно надежный правительственный чиновник. В глазах Хантингтона это было достаточным поводом для того, чтобы иметь множество реальных и вымышленных грехов.
– Польша импортирует девяносто восемь процентов сырья. Из них девяносто процентов из одного источника – России. С природным газом дела обстоят чуть лучше, но не намного. В прошлом году они на шестьдесят процентов удовлетворяли свои потребности за счет сибирского газа. Чехия и Словакия примерно в том же положении.
– А как насчет стратегических запасов? – Госсекретарь Харрис Терман задал вопрос, не выпуская изо рта трубки, которую ему не разрешено было зажигать. – Разве у них нет резервов?
Скоуфилд покачал головой.
– Запасы-то у них есть. Но очень небольшие. На две недели нормального функционирования. И, возможно, на месяц при соблюдении программы экономии, которую они разработали. Если им повезет. Но вообще, они вряд ли смогут пережить эту зиму. Их ждет полный экономический крах.
Большинство людей, сидящих за столом, были буквально поражены зловещим заявлением министра энергетики. В стратегическом топливном резерве самих Соединенных Штатов было достаточно горючего, чтобы удовлетворить внутренние потребности страны по меньшей мере в течение трех месяцев. И иногда было трудно представить себе, что другие, более бедные страны, находятся куда в более тяжелом положении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97