Шотландцы, все еще уклонявшиеся от битвы, нападали на фланги отступающей армии и убивали больных и отставших, пока англичане поджигали великолепную монастырскую церковь в Хаддингтоне – «свет Лотиана». Не было победивших. Все оказались проигравшими.
Защитив свои северные границы, Эдуард возобновил планы по захвату Франции. К тому времени непостоянный Карл Наваррский снова поссорился с французским королем и был арестован за измену на банкете в Руане. Но его брат Филипп обратился за помощью к Англии. В тот момент, вернувшись из крестового похода в Литву, где он принял участие в битве при Тремиссене, Генрих Ланкастерский был на пути из Саутгемптона в Бретань, чей молодой герцог, которому теперь исполнилось 16 лет, желал немедленно вступить во владение герцогством. Имея при себе 500 тяжеловооруженных воинов и 800 конных лучников, которых он взял с собой, чтобы усилить английские гарнизоны, Ланкастер был внезапно направлен в Нормандию с приказом освободить три мятежных города – Эвре, Пон Одемер и Бретель – которые осаждала французская королевская армия.
Высадившись в Ла Хоге 18 июня, старый воин воссоединился с небольшим норманнским отрядом и Робертом Ноллисом, прославившимся под Моро-ном, который привел 300 английских тяжеловооруженных воинов и 500 лучников. Ланкастеру, которого наградили за его заслуги герцогским достоинством, было теперь 50, но он был таким же энергичным, как и прежде. 22 июня с 2500 всадниками он отправился освобождать восставшие города, все они находились более чем в 130 милях, и им угрожала армия короля Иоанна, собранная в Дре для наведения на них страха. Покрыв 16 миль в первый день и 30 во второй, он достиг Лизье 28 июня. На следующий день, отмаршировав 23 мили, он освободил Пон Одемер, внезапно появившись и захватив все осадные средства противника. Снабдив город провизией и усилив гарнизон несколькими английскими тяжеловооруженными воинами и лучниками, он снова выступил 2 июля и к утру 4-го, пройдя еще 50 миль и взяв штурмом замок Конш, освободил Бретель.
Поскольку Эвре пал к этому времени, герцог завершил свою миссию, ударив в тот же день по Вернелю, второму крупному городу Нормандии. Использовав средства для осады, захваченные при Пон Одемере, он в тот же вечер захватил стены, но одна башня продолжала держаться до 6 числа. Затем, 7 июля, с большой добычей и кучей пленников, он отправился домой. Ибо армия короля Иоанна, находившаяся всего в 12 милях, представляла для него смертельную опасность.
К этому моменту французский король уже выступил в поход. В Турбеф прибыли два герольда с вызовом на бой. «После чего, – написал один из офицеров Ланкастера, – милорд дал ответ, что он пришел в эти земли разобраться с определенными делами, кои он успешно завершил, благодаря Господу, и возвращается назад в то место, где у него также есть дела, и что, если указанный король Франции желает помешать ему, он будет готов встретиться с ним в бою».
С 2000 человек, нагруженных добычей и пленниками, даже Ланкастер не мог надеяться победить армию в 20000 человек. Той ночью, молча, хитрый старый герцог исчез, оставив только небольшой арьергард, чтобы обмануть французов, когда те утром развернут свои войска для битвы. К позднему вечеру он был уже за тридцать пять миль в Аржантене. 9 числа он прошел еще 52 мили и 10-го, переправившись через Вир, с целости и сохранности вернулся на Котантен, пройдя 330 миль за 15 дней. В своем лагере он обнаружил, что Роберт Ноллис с небольшим отрядом тяжеловооруженных воинов нанес поражение местному ополчению, которое пыталось устроить ему засаду, перебил их всех, кроме трех наиболее богатых землевладельцев, которых взял в плен с целью получения выкупа.
Оставив французского короля заново начинать осаду теперь уже усиленных восставших городов, теперь Ланкастер отправился на юг в Майн, пока в трехстах милях от него, в Бержераке, принц Уэльский двигался на север, чтобы соединиться с ним. Между собой эти два английских полководца надеялись отрезать четверть у французского королевства и, объединившись на Луаре, отобрать обратно анжуйское наследство, которое их предок, король Иоанн, потерял полтора столетия назад.
С начала своей grande chevaucheeЧерный Принц был занят тем, что отвоевал почти 50 городов и замков на северных и восточных границах Гиени, захваченных французами в те годы, когда английские гарнизоны были ослаблены Черной Смертью. К середине лета 1356 года, установив английскую власть на севере до Перижье, он был готов нанести решающий удар. 4 августа, пока Ланкастер осаждал Домфрон, подготавливая нападение на Анже, тот вступил в Дордонь с 6000 человек. Продвигаясь со скоростью примерно 10 миль в день, он пересек старую аквитанскую границу и оказался на территории Франции в конце месяца и начал опустошение городов и деревень Турена. «Позаботившись о том, чтобы послать вперед сэра Джона Чендоса, сэра Джеймса Одли и других искусных воинов для проверки дорог и обнаружения состояния вражеской местности, чтобы наши люди не попали внезапно в засаду, – написал капеллан, который сопровождал армию в походе и рассказал затем подробности Джеффри ле Бейкеру, – он двигался днем, как будто враг был близко, защищал свой лагерь по ночам выставлением дозорных... И продвигался только с разведчиками впереди, позади и на флангах армии».
Пройдя 320 миль за месяц, принц достиг Луары у Амбуаза в первую неделю сентября, надеясь войти в контакт с Ланкастером. Обнаружив, что все мосты заняты или разрушены, он повернул вниз по течению к Туру, перед которым он и разбил свой лагерь, пока его фуражиры опустошали соседние замки. Погода стала портиться. Пошли дожди, и река вышла из берегов. В это же время французский король, заключив быстрое соглашение с восставшими городами в Нормандии, спешил на юг, чтобы противостоять захватчикам. Из Шартра он выступил во вторую неделю сентября, чтобы послать авангард через Луару.
10 сентября, когда Иоанн почти добрался до Блуа, принц отдал приказ об отступлении. Его запасы подходили к концу, а Ланкастера все не было видно. Без моста переправа через реку была вне обсуждения, а его маленькая армия находилась далеко от дома и обременена награбленным добром. В течение следующих четырех дней обе армии спешили на юг по параллельным дорогам, французы – собирая подкрепления и пытаясь отрезать англичан от главной базы. При этом даже теперь принц не терял надежды встретиться с Ланкастером. 15 сентября, несмотря на риск, он задержался на два дня в Шательро на реке Вьенн, ожидая известий с севера, пока французский король продолжал продвигаться впереди него по направлению к Пуатье, куда он вошел 17 числа.
В тот вечер произошла стычка между разведчиками принца и арьергардом короля Иоанна на дороге Шовиньи-Пуатье, англичане захватили в плен двух графов и управляющего двором. Но им не хватало не только еды, но и воды, а их двухдневное ожидание Ланкастера – который, хотя и захватил к тому моменту Домфрон, но застрял под Рейном, – поставило их в смертельную опасность. Они, однако, вели себя храбро и 18-го – в воскресенье – заняли оборонительную позицию на хребте у Нуаля, прямо над деревенькой Мопертюи в восьми милях от Пуатье.
Французам казалось совершенно очевидным, что англичане испытывают судьбу слишком часто. Весь день два кардинала, посланные папой для переговоров о перемирии, слонялись туда и обратно между армиями, обсуждая условия капитуляции. Положение англичан было настолько безнадежным, что принц Уэльский предложил отказаться от своей добычи и пленников и даже, в соответствии с одним свидетельством, не появляться во Франции семь лет. Но французы, которые теперь превосходили его численно примерно пять к одному и становились каждый день все сильнее, отказались позволить ему уйти так легко. Ничего, кроме безусловной капитуляции его и сотни его лучших рыцарей, не могло удовлетворить их.
В тот вечер английские военачальники держали военный совет. Они решили, что скорее будут ждать французов на своей оборонительной позиции и примут бой, и затем, если нападение французов не удастся, ускользнут ночью и отступят, нежели примут такие условия. Принц принял меры предосторожности, отправив обоз и награбленное добро через Нуальский мост к Муассону, а дневная задержка могла дать ему рискованный шанс выбраться оттуда. Когда, таким образом, на рассвете 19 сентября кардиналы прибыли в английский лагерь с окончательными условиями французского короля, им было сказано, что решать будет меч.
Перемирие закончилось в 7.30 утра в понедельник. Англичане располагались на низком хребте холма, повернутого к северо-западу, на пересечении двух дорог, из Пуатье, в неровной лесистой местности небольших холмов, покрытых виноградниками. Перед ними лежала долина, слева от которой находилось болото, защищавшее их левый фланг. Вдоль хребта находилась густая живая изгородь, за которой принц расположил своих спешенных рыцарей и тяжеловооруженных воинов, распределенных следующим образом: часть Солсбери справа и часть Уорика слева. Лучники были размещены, как и при Креси, вдоль виноградников по флангам каждого дивизиона и защищены от конницы кольями. Небольшой резерв конных рыцарей оставался вне видимости за хребтом. На краю правого фланга, чтобы предупредить обходной маневр противника, принц построил укрепленный пункт из повозок и траншей.
Поскольку нужно было напоить лошадей в долине, прошло еще несколько часов до того, как армия была полностью размещена на позициях – обстоятельство, которое заставило французских дозорных предположить, что англичане уже начали отступление. Когда все были в сборе, принц объехал ряды, обращаясь к своему войску. Его слова были записаны хронистами. Рыцарям и тяжеловооруженным воинам он сказал: «Теперь, сэры, хотя нас мало, не позволим ввести нас в замешательство. Ибо победа лежит не только в количестве, но там, куда Господь пошлет ее. Если сегодня победа будет за нами, мы будем самыми заслуженными во всем свете; а если мы погибнем в нашей правой драке, то у меня есть король, мой отец и братья, а у вас добрые друзья и родственники, которые отомстят за нас. Поэтому, сэры, именем Господа, я призываю вас, исполните ваш долг в этот день». Лучникам он объявил: «Вы доказали, что вы достойные сыны и родственники тех, для кого, под главенством моего отца и его предков, королей Англии, всякая работа была по силам, всякое место преодолимо, любые горы доступны, любые башни сокрушимы, любая армия не слишком многочисленна... Честь и патриотизм и возможность богатой французской добычи взывает к вам сильнее, чем мои слова, следовать по пятам своих отцов. Идите за штандартами, повинуйтесь беспрекословно телом и душой приказам своих командиров. Если победа застанет нас все еще живыми, мы всегда останемся настоящими друзьями, будучи едины сердцем и духом. Если же завистливая фортуна определит, что запрещает Господь, что в этом сегодняшнем деле мы должны будем последовать дорогой всех смертных, ваши имена никогда не будут запятнаны бесчестьем, и я и мои товарищи испьем ту же чашу, что и вы».
Французский авангард появился только в середине дня. Армия шла разделенной на две части под командованием коннетабля и двух маршалов Франции, каждая часть следовала по одной из двух дорог из Пуатье. Левофланговая колонна сначала имела успех, пробившись через пролом в изгороди, пока не была отброшена контратакой отряда графа Солсбери. До того как она достигла вершины, правая колонна уже была разбита на части лучниками, которые двигаясь вниз с превосходящей военной дисциплиной по болотистой почве с фланга противника, осыпали таким градом стрел, направляемых особенно в лошадиные крупы, что почти каждый всадник падал на землю, а маршал, командовавший колонной, был захвачен в плен. На обоих флангах выжившие в замешательстве бежали с поля боя. Английская дисциплина была настолько железной, что ни один воин не дрогнул.
Теперь же подходила основная часть французского войска, разделенная на три последовательные колонны под командованием дофина, молодого герцога Орлеанского и короля лично. Каждая часть при своем появлении казалась одинаковой по размерам со всей английской армией. По предложению ветерана шотландских войн, Уильяма Дугласа, который служил французам, рыцари и тяжеловооруженные воины оставили своих коней в Пуатье. Но длинный переход и тяжесть вооружения явились причиной их разброда, и к тому времени, как они достигли поля боя, между колоннами образовался довольно большой промежуток.
Колонна дофина атаковала первой. Несмотря на огонь, а стрелы к настоящему моменту стали подходить к концу, она достигла изгороди. Здесь состоялась длинная и отчаянная стычка. «Они подошли к ней храбро с обеих сторон, – написал Джеффри ле Бейкер, – с криками „Святой Георг“ или „Сен Дени“, которые поднимались к небесам». Но французские рыцари, которые по совету Дугласа обрезали свои двадцатифутовые копья до шести футов, не привыкли драться без лошадей и вскоре начали уставать. В конце они также отступили в замешательстве.
После их отхода образовалась долгая пауза. К счастью, для англичан, колонна герцога Орлеанского вообще не дошла до поля боя, но либо из-за оплошности, либо из-за осознания, что битва проиграна, колонна направилась не в том направлении. А пока вымотанные защитники меняли свои сломанные копья, пополняли запасы стрел и ходили за водой к реке у долины, унося наиболее серьезно раненных в тыл и размещали их под кустами и изгородями. «Не было никого, – написал хронист, – кто не был бы ранен или не измотан тяжелым трудом».
И вот здесь, когда англичане начали думать, что битва окончена, самая большая и последняя французская колонна под командованием короля Иоанна появилась на хребте по другую сторону долины. Эффект, который это огромное войско, сверкая сталью и знаменами, произвело на уставших защитников, был ошеломляющим. Почти все, кроме командиров, осознали, что битва проиграна. Колеблющиеся стали покидать поле, во главе с ранеными, а остальные стали готовиться к смерти. «Затем, – пишет хронист, – появилась грозная орда арбалетчиков, закрывшая небо плотным облаком стрел, посылаемых ими, по они были отражены веселым штурмом английских стрел, потому что лучники пришли в состояние злобного исступления от безысходности. На них летели стрелы смерти, которые остановили французов, когда те подошли достаточно близко, но французское войско, состоявшее из плотных отрядов, защитилось щитами, выставив их перед собой близко друг к другу и спрятав свои лица за ними».
Но как только они начали идти вверх по холму, Черный Принц показал, что он действительно был великим полководцем. Вместо того чтобы ждать, когда подойдет превосходящий противник, он решил атаковать по всему фронту. Приказав привести боевых лошадей из арьергарда, он заставил своих измотанных рыцарей и тяжеловооруженных всадников сесть на коней и с криком «Знамя, покрытое именем Господа и Святого Георга» выстроил их в открытую линию против врага, встав во главе. Одновременно он послал небольшой отряд конницы, который находился в резерве, обойти врага с левого фланга, под командованием гасконца каптала де Буша, одного из рыцарей – основателей Ордена Подвязки.
Лучники отбросили свои луки и присоединились к рукопашной, поражая французов своими короткими мечами. Внезапно, в решающий момент схватки, отряд де Буша ударил француза в тыл. Результат был разрушительным. Зажатые с обеих сторон и сражающиеся на неровной земле против конных воинов, французы пустились в бегство, преследуемые английскими рыцарями, убивавшими их до самых стен Пуатье. «Фортуна повернула свое стремительное колесо, и принц Уэльский вломился в ряды врага и, подобно льву в благородной ярости, щадил низших, но низвергал сильных и взял в плен короля Франции». С ним были один из его младших сыновей, архиепископ, 13 графов, 5 виконтов, 21 барон и почти две тысячи рыцарей. Такого богатого потенциального выкупа еще никто не получал. Еще две с половиной тысячи рыцарей и тяжеловооруженных воинов были найдены мертвыми на поле боя перед английскими позициями, там нашли еще двух герцогов. Только орифламма – самый священный знак Франции – была спасена.
Тем вечером победитель принимал у себя в шатре за ужином короля Франции, который прислуживал ему, стоя на перевязанном колене со словами, что «он не настолько достоин, чтобы сидеть за столом с таким великим принцем». С утонченной вежливостью тот успокоил его, восхваляя его галантность. «Вы получили, – сказал он, – величайшую известность и в этот день превзошли в бесстрашии всех других в своем войске». Как-то во время пира принц был вызван теми, кто подбирал умерших и раненых, и сказал, что они принесли сэра Джеймса Одли, одного из героев дня, которого нашли раненым на поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Защитив свои северные границы, Эдуард возобновил планы по захвату Франции. К тому времени непостоянный Карл Наваррский снова поссорился с французским королем и был арестован за измену на банкете в Руане. Но его брат Филипп обратился за помощью к Англии. В тот момент, вернувшись из крестового похода в Литву, где он принял участие в битве при Тремиссене, Генрих Ланкастерский был на пути из Саутгемптона в Бретань, чей молодой герцог, которому теперь исполнилось 16 лет, желал немедленно вступить во владение герцогством. Имея при себе 500 тяжеловооруженных воинов и 800 конных лучников, которых он взял с собой, чтобы усилить английские гарнизоны, Ланкастер был внезапно направлен в Нормандию с приказом освободить три мятежных города – Эвре, Пон Одемер и Бретель – которые осаждала французская королевская армия.
Высадившись в Ла Хоге 18 июня, старый воин воссоединился с небольшим норманнским отрядом и Робертом Ноллисом, прославившимся под Моро-ном, который привел 300 английских тяжеловооруженных воинов и 500 лучников. Ланкастеру, которого наградили за его заслуги герцогским достоинством, было теперь 50, но он был таким же энергичным, как и прежде. 22 июня с 2500 всадниками он отправился освобождать восставшие города, все они находились более чем в 130 милях, и им угрожала армия короля Иоанна, собранная в Дре для наведения на них страха. Покрыв 16 миль в первый день и 30 во второй, он достиг Лизье 28 июня. На следующий день, отмаршировав 23 мили, он освободил Пон Одемер, внезапно появившись и захватив все осадные средства противника. Снабдив город провизией и усилив гарнизон несколькими английскими тяжеловооруженными воинами и лучниками, он снова выступил 2 июля и к утру 4-го, пройдя еще 50 миль и взяв штурмом замок Конш, освободил Бретель.
Поскольку Эвре пал к этому времени, герцог завершил свою миссию, ударив в тот же день по Вернелю, второму крупному городу Нормандии. Использовав средства для осады, захваченные при Пон Одемере, он в тот же вечер захватил стены, но одна башня продолжала держаться до 6 числа. Затем, 7 июля, с большой добычей и кучей пленников, он отправился домой. Ибо армия короля Иоанна, находившаяся всего в 12 милях, представляла для него смертельную опасность.
К этому моменту французский король уже выступил в поход. В Турбеф прибыли два герольда с вызовом на бой. «После чего, – написал один из офицеров Ланкастера, – милорд дал ответ, что он пришел в эти земли разобраться с определенными делами, кои он успешно завершил, благодаря Господу, и возвращается назад в то место, где у него также есть дела, и что, если указанный король Франции желает помешать ему, он будет готов встретиться с ним в бою».
С 2000 человек, нагруженных добычей и пленниками, даже Ланкастер не мог надеяться победить армию в 20000 человек. Той ночью, молча, хитрый старый герцог исчез, оставив только небольшой арьергард, чтобы обмануть французов, когда те утром развернут свои войска для битвы. К позднему вечеру он был уже за тридцать пять миль в Аржантене. 9 числа он прошел еще 52 мили и 10-го, переправившись через Вир, с целости и сохранности вернулся на Котантен, пройдя 330 миль за 15 дней. В своем лагере он обнаружил, что Роберт Ноллис с небольшим отрядом тяжеловооруженных воинов нанес поражение местному ополчению, которое пыталось устроить ему засаду, перебил их всех, кроме трех наиболее богатых землевладельцев, которых взял в плен с целью получения выкупа.
Оставив французского короля заново начинать осаду теперь уже усиленных восставших городов, теперь Ланкастер отправился на юг в Майн, пока в трехстах милях от него, в Бержераке, принц Уэльский двигался на север, чтобы соединиться с ним. Между собой эти два английских полководца надеялись отрезать четверть у французского королевства и, объединившись на Луаре, отобрать обратно анжуйское наследство, которое их предок, король Иоанн, потерял полтора столетия назад.
С начала своей grande chevaucheeЧерный Принц был занят тем, что отвоевал почти 50 городов и замков на северных и восточных границах Гиени, захваченных французами в те годы, когда английские гарнизоны были ослаблены Черной Смертью. К середине лета 1356 года, установив английскую власть на севере до Перижье, он был готов нанести решающий удар. 4 августа, пока Ланкастер осаждал Домфрон, подготавливая нападение на Анже, тот вступил в Дордонь с 6000 человек. Продвигаясь со скоростью примерно 10 миль в день, он пересек старую аквитанскую границу и оказался на территории Франции в конце месяца и начал опустошение городов и деревень Турена. «Позаботившись о том, чтобы послать вперед сэра Джона Чендоса, сэра Джеймса Одли и других искусных воинов для проверки дорог и обнаружения состояния вражеской местности, чтобы наши люди не попали внезапно в засаду, – написал капеллан, который сопровождал армию в походе и рассказал затем подробности Джеффри ле Бейкеру, – он двигался днем, как будто враг был близко, защищал свой лагерь по ночам выставлением дозорных... И продвигался только с разведчиками впереди, позади и на флангах армии».
Пройдя 320 миль за месяц, принц достиг Луары у Амбуаза в первую неделю сентября, надеясь войти в контакт с Ланкастером. Обнаружив, что все мосты заняты или разрушены, он повернул вниз по течению к Туру, перед которым он и разбил свой лагерь, пока его фуражиры опустошали соседние замки. Погода стала портиться. Пошли дожди, и река вышла из берегов. В это же время французский король, заключив быстрое соглашение с восставшими городами в Нормандии, спешил на юг, чтобы противостоять захватчикам. Из Шартра он выступил во вторую неделю сентября, чтобы послать авангард через Луару.
10 сентября, когда Иоанн почти добрался до Блуа, принц отдал приказ об отступлении. Его запасы подходили к концу, а Ланкастера все не было видно. Без моста переправа через реку была вне обсуждения, а его маленькая армия находилась далеко от дома и обременена награбленным добром. В течение следующих четырех дней обе армии спешили на юг по параллельным дорогам, французы – собирая подкрепления и пытаясь отрезать англичан от главной базы. При этом даже теперь принц не терял надежды встретиться с Ланкастером. 15 сентября, несмотря на риск, он задержался на два дня в Шательро на реке Вьенн, ожидая известий с севера, пока французский король продолжал продвигаться впереди него по направлению к Пуатье, куда он вошел 17 числа.
В тот вечер произошла стычка между разведчиками принца и арьергардом короля Иоанна на дороге Шовиньи-Пуатье, англичане захватили в плен двух графов и управляющего двором. Но им не хватало не только еды, но и воды, а их двухдневное ожидание Ланкастера – который, хотя и захватил к тому моменту Домфрон, но застрял под Рейном, – поставило их в смертельную опасность. Они, однако, вели себя храбро и 18-го – в воскресенье – заняли оборонительную позицию на хребте у Нуаля, прямо над деревенькой Мопертюи в восьми милях от Пуатье.
Французам казалось совершенно очевидным, что англичане испытывают судьбу слишком часто. Весь день два кардинала, посланные папой для переговоров о перемирии, слонялись туда и обратно между армиями, обсуждая условия капитуляции. Положение англичан было настолько безнадежным, что принц Уэльский предложил отказаться от своей добычи и пленников и даже, в соответствии с одним свидетельством, не появляться во Франции семь лет. Но французы, которые теперь превосходили его численно примерно пять к одному и становились каждый день все сильнее, отказались позволить ему уйти так легко. Ничего, кроме безусловной капитуляции его и сотни его лучших рыцарей, не могло удовлетворить их.
В тот вечер английские военачальники держали военный совет. Они решили, что скорее будут ждать французов на своей оборонительной позиции и примут бой, и затем, если нападение французов не удастся, ускользнут ночью и отступят, нежели примут такие условия. Принц принял меры предосторожности, отправив обоз и награбленное добро через Нуальский мост к Муассону, а дневная задержка могла дать ему рискованный шанс выбраться оттуда. Когда, таким образом, на рассвете 19 сентября кардиналы прибыли в английский лагерь с окончательными условиями французского короля, им было сказано, что решать будет меч.
Перемирие закончилось в 7.30 утра в понедельник. Англичане располагались на низком хребте холма, повернутого к северо-западу, на пересечении двух дорог, из Пуатье, в неровной лесистой местности небольших холмов, покрытых виноградниками. Перед ними лежала долина, слева от которой находилось болото, защищавшее их левый фланг. Вдоль хребта находилась густая живая изгородь, за которой принц расположил своих спешенных рыцарей и тяжеловооруженных воинов, распределенных следующим образом: часть Солсбери справа и часть Уорика слева. Лучники были размещены, как и при Креси, вдоль виноградников по флангам каждого дивизиона и защищены от конницы кольями. Небольшой резерв конных рыцарей оставался вне видимости за хребтом. На краю правого фланга, чтобы предупредить обходной маневр противника, принц построил укрепленный пункт из повозок и траншей.
Поскольку нужно было напоить лошадей в долине, прошло еще несколько часов до того, как армия была полностью размещена на позициях – обстоятельство, которое заставило французских дозорных предположить, что англичане уже начали отступление. Когда все были в сборе, принц объехал ряды, обращаясь к своему войску. Его слова были записаны хронистами. Рыцарям и тяжеловооруженным воинам он сказал: «Теперь, сэры, хотя нас мало, не позволим ввести нас в замешательство. Ибо победа лежит не только в количестве, но там, куда Господь пошлет ее. Если сегодня победа будет за нами, мы будем самыми заслуженными во всем свете; а если мы погибнем в нашей правой драке, то у меня есть король, мой отец и братья, а у вас добрые друзья и родственники, которые отомстят за нас. Поэтому, сэры, именем Господа, я призываю вас, исполните ваш долг в этот день». Лучникам он объявил: «Вы доказали, что вы достойные сыны и родственники тех, для кого, под главенством моего отца и его предков, королей Англии, всякая работа была по силам, всякое место преодолимо, любые горы доступны, любые башни сокрушимы, любая армия не слишком многочисленна... Честь и патриотизм и возможность богатой французской добычи взывает к вам сильнее, чем мои слова, следовать по пятам своих отцов. Идите за штандартами, повинуйтесь беспрекословно телом и душой приказам своих командиров. Если победа застанет нас все еще живыми, мы всегда останемся настоящими друзьями, будучи едины сердцем и духом. Если же завистливая фортуна определит, что запрещает Господь, что в этом сегодняшнем деле мы должны будем последовать дорогой всех смертных, ваши имена никогда не будут запятнаны бесчестьем, и я и мои товарищи испьем ту же чашу, что и вы».
Французский авангард появился только в середине дня. Армия шла разделенной на две части под командованием коннетабля и двух маршалов Франции, каждая часть следовала по одной из двух дорог из Пуатье. Левофланговая колонна сначала имела успех, пробившись через пролом в изгороди, пока не была отброшена контратакой отряда графа Солсбери. До того как она достигла вершины, правая колонна уже была разбита на части лучниками, которые двигаясь вниз с превосходящей военной дисциплиной по болотистой почве с фланга противника, осыпали таким градом стрел, направляемых особенно в лошадиные крупы, что почти каждый всадник падал на землю, а маршал, командовавший колонной, был захвачен в плен. На обоих флангах выжившие в замешательстве бежали с поля боя. Английская дисциплина была настолько железной, что ни один воин не дрогнул.
Теперь же подходила основная часть французского войска, разделенная на три последовательные колонны под командованием дофина, молодого герцога Орлеанского и короля лично. Каждая часть при своем появлении казалась одинаковой по размерам со всей английской армией. По предложению ветерана шотландских войн, Уильяма Дугласа, который служил французам, рыцари и тяжеловооруженные воины оставили своих коней в Пуатье. Но длинный переход и тяжесть вооружения явились причиной их разброда, и к тому времени, как они достигли поля боя, между колоннами образовался довольно большой промежуток.
Колонна дофина атаковала первой. Несмотря на огонь, а стрелы к настоящему моменту стали подходить к концу, она достигла изгороди. Здесь состоялась длинная и отчаянная стычка. «Они подошли к ней храбро с обеих сторон, – написал Джеффри ле Бейкер, – с криками „Святой Георг“ или „Сен Дени“, которые поднимались к небесам». Но французские рыцари, которые по совету Дугласа обрезали свои двадцатифутовые копья до шести футов, не привыкли драться без лошадей и вскоре начали уставать. В конце они также отступили в замешательстве.
После их отхода образовалась долгая пауза. К счастью, для англичан, колонна герцога Орлеанского вообще не дошла до поля боя, но либо из-за оплошности, либо из-за осознания, что битва проиграна, колонна направилась не в том направлении. А пока вымотанные защитники меняли свои сломанные копья, пополняли запасы стрел и ходили за водой к реке у долины, унося наиболее серьезно раненных в тыл и размещали их под кустами и изгородями. «Не было никого, – написал хронист, – кто не был бы ранен или не измотан тяжелым трудом».
И вот здесь, когда англичане начали думать, что битва окончена, самая большая и последняя французская колонна под командованием короля Иоанна появилась на хребте по другую сторону долины. Эффект, который это огромное войско, сверкая сталью и знаменами, произвело на уставших защитников, был ошеломляющим. Почти все, кроме командиров, осознали, что битва проиграна. Колеблющиеся стали покидать поле, во главе с ранеными, а остальные стали готовиться к смерти. «Затем, – пишет хронист, – появилась грозная орда арбалетчиков, закрывшая небо плотным облаком стрел, посылаемых ими, по они были отражены веселым штурмом английских стрел, потому что лучники пришли в состояние злобного исступления от безысходности. На них летели стрелы смерти, которые остановили французов, когда те подошли достаточно близко, но французское войско, состоявшее из плотных отрядов, защитилось щитами, выставив их перед собой близко друг к другу и спрятав свои лица за ними».
Но как только они начали идти вверх по холму, Черный Принц показал, что он действительно был великим полководцем. Вместо того чтобы ждать, когда подойдет превосходящий противник, он решил атаковать по всему фронту. Приказав привести боевых лошадей из арьергарда, он заставил своих измотанных рыцарей и тяжеловооруженных всадников сесть на коней и с криком «Знамя, покрытое именем Господа и Святого Георга» выстроил их в открытую линию против врага, встав во главе. Одновременно он послал небольшой отряд конницы, который находился в резерве, обойти врага с левого фланга, под командованием гасконца каптала де Буша, одного из рыцарей – основателей Ордена Подвязки.
Лучники отбросили свои луки и присоединились к рукопашной, поражая французов своими короткими мечами. Внезапно, в решающий момент схватки, отряд де Буша ударил француза в тыл. Результат был разрушительным. Зажатые с обеих сторон и сражающиеся на неровной земле против конных воинов, французы пустились в бегство, преследуемые английскими рыцарями, убивавшими их до самых стен Пуатье. «Фортуна повернула свое стремительное колесо, и принц Уэльский вломился в ряды врага и, подобно льву в благородной ярости, щадил низших, но низвергал сильных и взял в плен короля Франции». С ним были один из его младших сыновей, архиепископ, 13 графов, 5 виконтов, 21 барон и почти две тысячи рыцарей. Такого богатого потенциального выкупа еще никто не получал. Еще две с половиной тысячи рыцарей и тяжеловооруженных воинов были найдены мертвыми на поле боя перед английскими позициями, там нашли еще двух герцогов. Только орифламма – самый священный знак Франции – была спасена.
Тем вечером победитель принимал у себя в шатре за ужином короля Франции, который прислуживал ему, стоя на перевязанном колене со словами, что «он не настолько достоин, чтобы сидеть за столом с таким великим принцем». С утонченной вежливостью тот успокоил его, восхваляя его галантность. «Вы получили, – сказал он, – величайшую известность и в этот день превзошли в бесстрашии всех других в своем войске». Как-то во время пира принц был вызван теми, кто подбирал умерших и раненых, и сказал, что они принесли сэра Джеймса Одли, одного из героев дня, которого нашли раненым на поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84