А если эти, испорченные, бросить, ведь с него за них, наверное, вычтут.
Впрочем, нет, этого не может быть, сказал себе Хеныесси, за потерянное на службе за границей не вычитают. Его снова разобрал смех. Уж и посмеялся бы отец, узнав эту историю! Ему представилось на какой-то момент лицо отца... Хеннесси попытался заставить себя выглянуть из окопчика. Он приподнимался очень осторожно не только из-за страха увидеть противника, но и потому еще, что опасался окончательно измазать все штаны.
Толио и Риджес все еще не вылезали из своих окопов. Хеннесси начал было уже подозревать, что его оставили одного.
— Толио! Капрал Толио! — позвал он, но в этот же момент почувствовал, что его зов прозвучал каким-то хриплым каркающим шепотом. Ответа не последовало. Он даже не задумался над тем, услышали они его или нет. «Я один, совершенно один», — с отчаянием подумал он. Сознание полного одиночества подействовало на него ошеломляюще. «Куда же все пропали?» — с ужасом спрашивал себя Хеннесси. Он еще не участвовал ни в одном бою, и бросать его вот так, одного, просто нечестно. Его охватило чувство горькой обиды на товарищей. Джунгли выглядели зловеще темными, как небо, покрытое грозовыми тучами. Неожиданно для самого себя Хеннесси решил, что оставаться в окопе дольше нельзя. Осторожно выкарабкавшись из окопчика, он схватил винтовку и, не вставая, пополз в сторону берега.
— Эй, Хеннесси, ты куда? — вдруг раздался громкий голос. Обернувшись назад, Хеннесси увидел над окопом темную голову Толио.
— Я пойду туда, где все, — залепетал растерявшийся Хеннесси. — Мне нужно туда, потому что... потому что я... замарал штаны, — закончил он неуверенно и рассмеялся.
— Ну-ка давай быстро назад! — крикнул Толио повелительно.
Хеннесси посмотрел на свой окоп и решил, что он в него не вернется. Берег казался ему таким спокойным и привлекательным.
— Нет, мне надо туда, — ответил он решительно и пустился к берегу бегом. Он услышал, как Толио крикнул вдогонку еще что-то, но потом, кроме своего тяжелого дыхания, не слышал ничего. Неожиданно Хеннесси почувствовал, как что-то липкое переместилось в то место штанин, где они заправлены в краги. Резко остановившись, он торопливо расстегнул пояс, вытряхнул все на песок и, застегнувшись на ходу, побежал еще быстрее.
Задыхавшийся Хеннесси бежал мимо торчащих из песка флажков, обозначавших места высадки для последующих волн десанта, мимо небольшой впадины на опушке джунглей, в которой, неестественно раскинувшись, лежал морской офицер. Почти в тот же момент со стороны джунглей донеслись новые выстрелы из минометов, за ними последовала длинная пулеметная очередь, потом где-то недалеко разорвались две гранаты, как будто кто-то надул и хлопнул огромные бумажные пакеты. В голове Хеннесси промелькнула мысль, что за японцами с минометами, видимо, наступают другие части противника. Затем он услышал ужасающий вой. Мина, как казалось, летела прямо на него. Какие-то доли секунды Хепнесси растерянно кружился на одном месте, потом бросился на землю лицом вниз.
Наверное, он услышал взрыв мины прежде, чем ее осколок, пробив каску, размозжил ему голову...
На тело Хеннесси Ред наткнулся случайно — на обратном пути к Толио. Он и сбежавшие с ним солдаты укрывались во время обстрела в длинной зигзагообразной траншее, вырытой на соседнем участке берега резервной ротой. После того как в траншее стало известно, что минометное подразделение противника уничтожено, Браун решил возвратиться на прежнее место, туда, где остались Толио, Риджес и Хенпесси. Ред не имел никакого желания говорить с кем бы то ни было. Во главе возвращавшейся цепочки солдат он оказался скорее подсознательно, чем намеренно. Идя по извилистому берегу, он первым увидел лежавшего вниз лицом Хеннесси. В его искореженной каске зияла дыра, а около головы виднелось небольшое круглое пятно впитавшейся в песок крови. Одна рука была неестественно повернута ладонью вверх, а пальцы согнуты, как будто он пытался схватить что-то. У Реда закружилась голова, к горлу подступила тошпота. Хепнесси нравился ему, хотя, пожалуй, не больше других ребят взвода, жизнь которых — он знал это — могла закончиться вот так же. Реду вспомнилась ночь во время воздушного налета, когда он и Хепнесси сидели на палубе и тот решил надуть свой спасательный пояс. И вдруг Ред почувствовал какой-то необъяснимый ужас — ему представилось, что кто-то или что-то в ту ночь тайно наблюдало за ними, подслушивало их разговор и смеялось.
Позади Реда остановился шедший следом за ним Брауп. Окинув тело убитого беспокойным взглядом, он спросил:
— Что же, оставить ею здесь, что ли?
О том, что, возможно, именно он несет ответственность за происшедшее, Браун старался не думать.
— А кто занимается убитыми? — спросил Ред.
— Похоронная служба.
— Тогда я пойду найду их и скажу, чтобы его забрали отсюда, — предложил Ред.
— Нам следует держаться всем вместе, — возразил Браун, нахмурившись. — Черт возьми, Ред, ты ведешь себя сегодня, как трусливый мальчишка, — сердито добавил он после короткой паузы. — Нарываешься на драку, потом отказываешься драться, устраиваешь истерику... — Переведя взгляд на Хеннесси, Браун не докончил фразу.
Ред уже шел дальше. Он решил держаться подальше от этого места в течение всего дня. Он сплюнул на песок, стараясь изгнать из памяти вид изуродованной каски Хеннесси и крови, все еще вытекавшей через пробоину в ней.
Остальные солдаты следовали за Родом. Когда возвратились на то место, где находились Толио и Риджес, все начали рыть в песке окопы. Толио, нервничая, переходил от одного к другому и, словно оправдываясь в чем-то, неустанно рассказывал, как он кричал Хеннесси, чтобы тот вернулся. Мартинес попытался успокоить его.
— Ну что же, ведь больше сделать ты ничего не мог, — повторил он несколько раз. Он рыл свой окоп быстро и легко, впервые за весь день чувствуя себя спокойно. Страх покинул его вместе со смертью Хеннесси. Теперь с ним ничего не случится.
Вскоре вернулся Крофт. Выслушав рассказ Брауна о происшедшем, он не сделал ни одного замечания. Браун облегченно вздохнул и решил, что винить ему себя не за что, а через некоторое время вообще перестал думать об этом.
Однако Крофт размышлял об этом событии весь день. Позднее, когда взвод выгружал на берег вооружение и снаряжение, Крофт ловил себя на том, что снова и снова думает о Хеннесси. Он чувствовал себя так же, как в тот момент, когда узнал, что жена изменяет ему.
Тогда, прежде чем дать волю своему страданию и гневу, он чувствовал только немое оцепенение и думал о том, что вся его жизнь теперь изменилась и что все будет по-другому, не так, как раньше...
Сейчас Крофт думал о том же.

Часть 2. Глина и формовщик.
1.
На предварительных инструктажах сотрудников своего штаба командующий войсками на острове генерал-майор Эдуард Каммингс говорил об Анопопее, что по своей форме он похож на окарину [небольшой глиняный или фарфоровый музыкальный инструмент, по звуку близкий к флейте. — Прим. ред.].
Сравнение было очень метким. Остров, около полутораста миль длиной и приблизительно пятьдесят шириной, если смотреть на него сверху, представлял собой вытянутый с запада на восток клочок земли с горными хребтами, протянувшимися вдоль его осей.
К северу, по линии, почти перпендикулярной к главной оси острова, отходил мундштук окарины — полуостров протяженностью около двадцати миль.
Оперативная группа генерала Каммингса высадилась на северную оконечность этого полуострова и в течение нескольких дней с боями продвинулась в южном направлении почти на пять миль. Высадившись на берег, первая волна десанта сразу же достигла границы джунглей и окопалась там. Последующие волны миновали эти позиции, вошли в джунгли и рассредоточились вдоль ранее проложенных японцами троп. В течение первых одного-двух дней сопротивление противника было незначительным, так как основные части японских войск отступили в глубь полуострова еще тогда, когда начался обстрел берега с кораблей. Продвижение войск на этом этапе было почти безостановочным: задерживаться приходилось лишь там, где противник оставил небольшие засады или наспех создал временные оборонительные позиции в ущельях и некоторых местах на прорезавших джунгли тропах.
Осторожно продвинувшись на несколько сот ярдов, каждая рота останавливалась и высылала на разведку местности несколько патрулей. Если противник отсутствовал, рота продвигалась еще на несколько сот ярдов, останавливалась и снова высылала патрули. Линии фронта, по крайней мере в течение первых нескольких дней, не было. Небольшие группы солдат пробирались сквозь джунгли, завязывали перестрелку с еще меньшими группами противника, уничтожали их и снова продвигались вперед. В целом войска продвигались в глубь полуострова, хотя в какой-то отдельный момент каждое подразделение шло в неопределенном направлении, как кучка муравьев, с трудом растаскивающих на покрытом травой поле брошенную кем-то горсть хлебных крошек.
Па третий день десантные войска захватили японский аэродром.
В действительности это была всего-навсего очищенная от кустов и деревьев взлетно-посадочная полоса длиной четверть мили с небольшим сооруженным в кустах ангаром и несколькими домами, уже разрушенными японцами. Тем не менее в официальном коммюнике о военных действиях на Тихоокеанском театре захват аэродрома рассматривался как значительная победа. Аэродром был захвачен двумя взводами солдат, которые, подойдя к нему с различных: направлений, обратили в бегство оборонявшее взлетную полосу единственное пулеметное отделение противника и сообщили об этом в штаб батальона.
Ночные оборонительные позиции десантных войск впервые после высадки образовали какую-то определенную линию фронта. Генерал установил линию обороны в нескольких сотнях ярдов южнее взлетной полосы и слышал этой ночью, как японская артиллерия обстреливала оставленный аэродром. К полудню следующего дня десантные войска продвинулись еще на полмили в глубь полуострова, линия фронта снова нарушилась, и то одно, то другое подразделение опять вырывалось вперед, как шарики инертной ртути.
Установить какой-то порядок, казалось, было невозможно. Две роты начинали утром продвигаться, соприкасаясь флангами и имея отличную связь, а к вечеру они останавливались на ночлег уже на расстоянии мили друг от друга. Непроходимые заросли мешали продвижению значительно больше, чем противодействие японских солдат. Поэтому, где можно, американские подразделения избегали джунглей, пробирались по берегам ручейков, через более или менее проходимые кокосовые рощицы и, что было совсем легко, по изредка встречавшимся полянам, покрытым высокой травой. Понимая это, японцы подвергали открытые места неожиданным обстрелам, в связи с чем американцам очень скоро пришлось избегать и их и пробираться почти ощупью по запутанным тропам, проложенным через наименее заросшие участки джунглей.
В течение первой недели джунгли являлись для генерала самым страшным противником. Оперативную группу предупредили, что леса на Анопопее непроходимы, однако легче от такого предупреждения не стало. В наиболее густых зарослях продвижение вперед на несколько сот ярдов отнимало у солдат целые часы. В глубине джунглей, как правило, росли гигантские деревья высотой почти в сотню ярдов; их самые нижние ветви находились на высоте двухсот футов от земли. Занимая почти все пространство под ними, росли другие деревья, полностью загораживавшие своей листвой стволы гигантов.
Небольшое пространство под средним ярусом деревьев занимали цеплявшиеся друг за друга, тянувшие свои отяжелевшие листья к едва пробивающемуся свету, всасывавшие воздух и впитывавшие влагу, словно змеи на дне ямы, растения, ползучие и стелющиеся кустарники и цветы, папоротник, дикие банановые деревца, низкорослые пальмы. Воздух в глубине джунглей недвижный, стоячий, здесь вечно темно, как будто небо навсегда заволокли свинцовые грозовые тучи. Кругом все пропитано влагой, все густое, вязкое, теплое, похожее на слои слежавшейся промасленной и гниющей ветоши, сложенной в темных затхлых подвалах гигантского хранилища. Жара и влага проникают во все поры растений, и листья вырастают до чудовищных размеров. Это тропическое царство никогда не молчит.
Каркают и щебечут птицы, пронзительно визжат и шуршат маленькие зверьки и змеи. А вот в самом низу почти осязаемая безмолвная тишина, в которой, кажется, можно услышать даже скрытый звук, с каким тянется к солнцу тропическая растительность.
Ни одна армия в мире не приспособлена к действиям в джунглях или даже просто продвижению через них. Солдаты обычно обходят густые заросли стороной, продвигаются вперед через менее заросшие участки, через сравнительно проходимые кокосовые рощи. Но даже в них видимость никогда пе превышает пятидесяти — ста футов. Продвижение на первых этапах операции осуществлялось очень медленно и только небольшими группами солдат. Ширина полуострова в этом месте не превышала нескольких миль, и по нему было разбросано две тысячи солдат, по связь между ними поддерживалась лишь от случая к случаю. Через разрыв между двумя ротами по сто восемьдесят человек в каждой могло проскользнуть сколько угодно японских солдат. Даже на сравнительно ровной и открытой местности роты, как правило, и не пытались четко определить стыки. После целой недели трудного продвижения через джунгли военпая Концепция о преимуществах непрерывной линии фронта представлялась всем не более чем концепцией. Передовые американские части оставляли у себя в тылу многочисленные группы японских солдат. На территории, которую генерал Каммингс считал занятой своими войсками, то и дело обнаруживались засады и солдаты противника. Весь полуостров, казалось, ощетинился. Путаница и неразбериха не прекращались.
Генерал Каммингс предвидел это и даже учел такую ситуацию в своих планах. Две трети его сил общей численностью шесть тысяч человек находились в тылу, выполняя работы по материально-техническому обеспечению операции и прочесывая джунгли с целью уничтожения уцелевших очагов сопротивления противника. Согласно данным разведки, еще до начала операции было известно, что японцы располагают на острове по крайней мере пятью тысячами человек. А подразделения генерала Каммингса пока встретили на своем пути не более нескольких сот человек. Японский командующий, генерал Тойяку, очевидно, придерживал основные силы для долговременной обороны. При помощи предоставленных Каммингсу штабом армии средств аэрофоторазведки было установлено, что Тойяку создал мощную линию обороны, простирающуюся от главного горного хребта на Анопопее до моря. Силы Каммингса, дойдя до основания полуострова, должны были развернуться на девяносто градусов влево и преодолеть построенную генералом Тойяку оборонительную линию.
Поэтому генерал Каммингс не торопился с продвижением своих сил. Когда американские войска дойдут до линии Тойяку, вопросы материально-технического обеспечения приобретут особое значение; бесперебойная доставка боеприпасов, продовольствия и снаряжения будут возможны только при наличии хорошей дороги, и строительство таковой нельзя было откладывать. Уже на второй день после высадки генерал Каммингс совершенно правильно предположил, что главные бои с японскими силами произойдут в глубине острова. Поэтому он немедленно бросил тысячу солдат на строительство дороги.
Ее начали строить вдоль проложенной японцами расширенной тропы, которую они использовали для автотранспорта, курсировавшего между аэродромом и побережьем. Дивизионные инженеры еще больше расширили тропу и покрыли ее гравием, подвозимым с побережья. Но и южнее аэродрома тоже надо было расширять тропы, и поэтому через неделю на строительство дороги пришлось бросить еще тысячу человек.
На строительство одной мили дороги уходило три дня, а передовые части непрерывно двигались вперед. К концу третьей недели оперативная группа дивизии продвинулась вдоль полуострова на пятнадцать миль, а дорога была проложена лишь на половину этого расстояния. Остальную часть пути снабжение приходилось переправлять при помощи вьючного обоза, и этим была занята еще тысяча человек.
Шли дни. Операция развивалась без особых событий, и о ней даже перестали упоминать в передаваемых по радио сводках последних известий. Дивизия несла лишь незначительные потери. Линия фронта приняла наконец определенную форму. Генерал Каммингс наблюдал за не прекращавшейся ни на минуту работой в прилегающих к берегу джунглях, за движением подразделений и машин. Пока он довольствовался тем, что джунгли очищаются от оставшихся в них японцев, дорога строится, а передовые части медленно и осторожно продвигаются в глубь острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88