Бригитту – за шотландского графа, а Ричард – брат мой, унаследовал родовой титул.
– А где твоя мать?
– Живет по-прежнему в замке Бэзилдон, и там мой дом.
– Твой дом там, где я, – напомнил Халид. Эстер нахмурилась, но промолчала.
– Ты полюбила графа де Белью? Отдала ему свое сердце? – Халид проницательно смотрел на нее.
– Этому Хорьку? – искренне удивилась Эстер, вызвав у Халида приступ смеха.
Эстер не понимала, что могло так развеселить сурового Халид-бека.
– Любить своего мужа совсем необязательно. – Эстер решила повторить наставления своей матушки. – От женщины требуется лишь родить наследника мужского пола и заниматься домашним хозяйством.
– Так принято и у нас в стране, – согласился Халид.
– Видишь, в чем-то мы близки. Расскажи и ты мне о своей стране.
Халид не успел ответить, потому что в шатре появился Абдулла, водрузивший на стол поднос с диковинными пирожными.
– Господин Малик прислал вам угощение. Исполнив свою миссию, хмурый Абдулла удалился. Эстер горела желанием испробовать неизвестные ей яства. Пирожные были округлые по форме, а на каждом из них красовался очищенный грецкий орех. Пальцы Эстер нацелились было на ближайшее к ней пирожное, но вовремя замерли в воздухе.
– Могу ли я?..
– Можешь, можешь, – закивал с улыбкой Халид. – Кажется, мои уроки пошли тебе на пользу. Твои манеры улучшаются на глазах.
Эстер надкусила пирожное, и на лице ее отразилось наслаждение, что, в свою очередь, доставило удовольствие мужчине, сидящему напротив нее за столом. Он наблюдал за девушкой и как будто сам вкушал восхитительную начинку из толченого миндаля, фисташек и кокосового ореха и подслащенного медом воздушного крема.
– Как называется это чудо?
– «Грудь юной девы», – последовал невозмутимый ответ Халида.
Эстер поперхнулась, а он улыбнулся лукаво.
– А на самом деле? – Эстер подумала, что он ее разыгрывает. Впрочем, ей было приятно видеть его в шутливом настроении и улыбающимся.
Принца красила улыбка, жаль только, что нечасто она появлялась у него на губах.
– Пирожное так и называется «Грудь девы», потому что…
– Не надо, не объясняй, – прервала его Эстер.
– Рабы не отдают приказов господам. – Халид погрозил ей пальцем. – Ты неисправима.
– Я извиняюсь, – весело произнесла Эстер и отправила в рот второе пирожное.
Слуга Халида внес и поставил перед ней сосуд с теплой водой, а также крохотную тарелочку с какими-то зелеными побегами.
Пока Эстер мыла руки, Халид пожевал зелень и предложил ей сделать то же самое.
– Мята освежит твое дыхание.
Эстер охотно последовала его примеру. Вкус мяты ей не понравился, но она мудро поступила, оставив свое мнение при себе.
– Где ты заработал этот шрам? – решилась спросить она. – На войне?
Ее опрометчивый вопрос мгновенно нарушил непринужденную атмосферу. Лицо Халида исказилось, шрам побелел, что явно выдавало злобу, буквально душившую его. Любезный, улыбчивый принц вновь превратился в свирепого Султанского Пса.
Он уставился на неосторожную девицу с ненавистью, а она, словно завороженная этой метаморфозой, не посмела отвести глаз.
– Твой Хорек наградил меня этим уродством. – Он демонстративно провел по шраму пальцем.
– О боже! – только и могла произнести Эстер.
– Золотых дел мастер явился, – доложил Абдулла, просунув голову за занавеску.
Халид молча поднялся и вышел. Эстер проводила его взглядом. Где и когда могли встретиться Халид и ее жених на ратном поле?
Французы и оттоманские турки считались в некотором роде союзниками. Их долгое время объединяла общая ненависть к испанцам. Несколько минут недоумевающая Эстер пребывала в одиночестве, затем Халид возвратился в шатер.
Он не присел обратно на подушки, а остался стоять, неподвижный как статуя, разглядывая пленницу и насильно разжигая в себе злобу против нее.
Вид его был настолько грозным, что Эстер опустила глаза и сжалась от страха. Если она будет изображать покорность и молчать, гнев его, вероятно, понемногу утихнет, и он оставит ее в покое. Она рассчитывала, что умелое притворство выручит ее и на этот раз.
Халиду она напомнила настороженного маленького зверька. Он ощутил свою власть над этой беззащитной девушкой.
– Смотри на меня, – приказал Халид. Взгляд Эстер скользнул сначала по его черным сапогам из мягкой кожи, попирающим ковер, потом по длинным стройным ногам в шароварах из тонкой ткани, задержался на смутно поблескивающем предмете, который он держал в левой руке, и с нарастающей робостью поднялся еще выше, пока не уперся в его, словно из камня вырезанное, лицо, рассеченное шрамом.
– Встань, – произнес он, подавая ей правую руку. – У меня есть для тебя подарок.
– Подарок? – недоверчиво переспросила Эстер. С улыбкой удивления она оперлась на его руку и встала с подушек.
– Взгляни, – он показал ей изящного плетения золотой браслет.
Эстер вытянула левую руку. Халид обвил браслетом ее запястье, крохотным ключиком, прикрепленным к золотой цепочке, запер замочек, а цепочку, продев через голову, поместил у себя вокруг шеи.
Эстер растерянно наблюдала за его странными действиями.
От своего кушака Халид отделил длинную золотую цепь из более массивных звеньев. Она подозрительно смахивала на поводок для собаки.
Эстер отпрянула с возгласом:
– Что ты делаешь?
– Обеспечиваю себе спокойный сон, – ответил Халид, соединяя браслет с поводком.
– Нет! – Эстер успела боднуть принца в подбородок и отбежать в глубь шатра.
Халид настиг ее там и сжал в могучих руках, готовый в ярости вытрясти душу из тела красавицы.
– Ну-ка, Дикий Цветок, умерь свою прыть! Прыти у Эстер хватило на то, чтобы, изловчившись, ударить его коленкой в живот и проскользнуть мимо, пока он, согнувшись от боли, сыпал проклятиями.
У выхода из шатра она вдруг резко остановилась и взглянула на разъяренного турка. Тот надвигался на нее. Жажда расправы так и полыхала в его взоре.
– Я не пытаюсь убежать, – сказала в свое оправдание Эстер, и слезы потекли из ее глаз. – Я только не хочу… я не могу быть привязанной как собака.
Она нагнулась, схватила подушку и швырнула ее в принца.
Он отбил в сторону метательный снаряд. Она, рыдая, схватила еще подушку. Тогда Халид со звериным рычанием прыгнул на нее, сбил с ног и навалился сверху.
Эстер завизжала как сумасшедшая и попыталась расцарапать ему лицо. Халид легко завладел ее руками, завел их ей за голову и тяжестью своей пригвоздил к ковру.
Эстер сражалась как бешеная. В отчаянных попытках сбросить его с себя она прибегала к самым разным уловкам, взбрыкивала, изгибалась, выворачивалась. Настоящее безумие овладело ею.
Наоборот, Халид постепенно успокоился, зная, что она в его власти. Он ждал, когда она утомится, и это случилось довольно скоро.
– Пожалуйста… пожалуйста, отпусти меня, – взмолилась Эстер. – Я не могу это вынести, пожалуйста…
Халид поднялся, выпрямился, поглядел сверху вниз, с высоты своего роста на жалкое, плачущее существо.
– Время ложиться спать, – сказал Халид и дернул за поводок.
– Я не животное, чтобы держать меня на привязи. – Эстер всхлипнула. – Убери цепь!
– Чтобы ты смогла ночью сбежать? Нет, так не будет. Давай руку.
– Не надо!..
– Как бы не так, – пробормотал Халид. – Хватит испытывать мое терпение. – Он закрепил поводок на браслете и поволок сопротивляющуюся пленницу к кушетке.
Эстер прокричала:
– Отпусти меня! Я не хочу быть прикованной к кровати и изнасилованной!
Не обращая внимания на вопли и рыдания, Халид дотащил девицу до кушетки и пристегнул поводок. Оставив ее лежать на полу, он уселся рядом на корточки.
– Я тебя не трону. Спи.
– Здесь?
– Разумеется. Место рабыни на полу у подножия кровати хозяина.
Сам Халид присел на кушетку. Он собирался приказать ей снять с него сапоги, но подумал, что это будет уже слишком тяжким испытанием для нее. Весь долгий день ее унижали, всему должен быть предел.
Халид разулся, затем стянул через голову рубашку и отбросил ее в сторону. В сумеречном свете единственной свечи золотая цепочка с заветным ключиком поблескивала на его могучей груди. И то и другое одновременно притягивало внимание Эстер. Ей хотелось схватить ключ и коснуться выпуклых мышц на груди мужчины. А он, он не торопился, словно дразня укрощенную им пленницу.
Медленно он приподнялся и стал спускать штаны.
Эстер откатилась по полу, как могла дальше, и плотно зажмурила глаза.
– Привыкай видеть мою наготу, рабыня, – Халид растянулся на кушетке, лег на бок и уткнулся взглядом в упрямый затылок пленницы. – С завтрашнего дня ты начнешь прислуживать мне.
– Я скорее буду прислуживать сатане, – пробормотала Эстер, надеясь, впрочем, что турок не расслышит ее дерзкого высказывания.
– Ты будешь прислуживать мне с утра, – спокойно произнес Халид. – Иначе я побью тебя.
«Бей, пытай меня, как хочешь, но я не сломаюсь, – подумала Эстер. – Последнее слово останется за мной, и месть моя будет беспощадна. Я перережу тебе горло от уха до уха или всажу кинжал в твою мерзкую грудь, где вместо сердца ледышка».
Лежа на ковре возле постели Халида, Эстер в уме перебирала самые жестокие способы расправы с неверным турком. Прежде чем сбежать из плена, она непременно отомстит ему, причем воспользуется его собственным оружием.
Видение мертвого Халида, проткнутого кинжалом с драгоценной рукоятью, взбудоражило воображение Эстер и настолько утомило ее, что она впала в глубокий сон.
К сожалению, аллах не одарил такой милостью Халида. Он мучился бессонницей и слушал, как Эстер кричит во сне:
– Кровь, кровь… Папа!
Рыдая во сне, Эстер, наверное, насквозь промочила слезами толстый ковер. Халид отомкнул замочек и, осторожно подняв девушку на руки, уложил ее на софу, на нагретое его телом место. Он устроился рядом с ней, устремив взгляд в купол шатра, за которым было беспредельное небо и мириады звезд.
Он старался не касаться Эстер, хотя давалось это ему с трудом. Его руки так и тянулись к ней, желая ласкать, успокаивать, нежить.
Вскрикнув особенно громко, Эстер вдруг пробудилась. Ужас ночных кошмаров застыл в ее глазах, явь смешалась со сном.
– Что тебе снилось? – спросил Халид. Эстер пришла в себя и поняла, что задает ей вопрос не чудовище из сна, а ее господин, с которым следует вести себя осторожно.
– Ты можешь сковать мои руки, но не мысли. Тебе нет дела до них.
– Как же нет дела, когда они мешают мне спать?
– Тысячу извинений, но я не в ответе за то, что говорю во сне.
Халид усмехнулся, давая понять, что не поверил в ее бесхитростную ложь.
– Во сне ты звала меня и своего отца. – Даже не касаясь девушки, Халид ощутил, как вздрогнуло ее тело. – Память о прошлом гнетет тебя. Скажи, прав я или нет?
Эстер не пожелала ответить.
Халид приподнял ее легкое как перышко тело и заключил в объятия.
– На эту ночь я избавлю тебя от сновидений. Я отгоню их и буду на страже.
– Ты раздет…
– Но ты вполне одета. О чем ты беспокоишься? На тебе такая броня.
Он провел пальцем по рубашке, под которой скрывались изгибы ее тела.
– Не надо меня трогать, – внезапно обессилев, произнесла Эстер.
Голова ее уютно устроилась на его плече. Халид запечатлел поцелуй на девичьем лбу.
– Закрой глаза и подремли до рассвета. Дикий Цветок.
Эстер возбуждали и его прикосновения, и его волнующий, дотоле незнакомый ей запах. Она завертелась как юла в его объятиях, сама не понимая, чего ей хочется – освободить себя или впасть в блаженное беспамятство.
– Не вертись, а то тебе плохо придется. Я за себя не ручаюсь, – пригрозил Халид.
Эстер тотчас затихла и смежила веки. Сон навалился на нее сразу же, и Халид не без удовлетворения приписал себе эту победу.
Но какие демоны терзают невинную девушку во сне? Халид терялся в догадках. Если она каждую ночь будет так кричать и метаться, ему придется отправить ее на морское дно с камнем на шее и лишиться предвкушаемого удовольствия.
И тут Халида осенило. Если его пленница упорно скрывает свои тайны, то ее кузина наверняка проболтается.
5
– Я не понимаю…
– Какие кошмары посещают ее по ночам?
Халид, словно грозовая туча, надвигался на испуганную девицу. Голос его гремел, как раскаты грома, глаза метали молнии.
Подобное наступление повергло и без того робкую Эйприл в трепет. Вот он – зверь из геенны огненной, который уже два дня пытает несчастную Эстер. Как она еще осталась в живых? Эйприл, зная характер кузины, считала, что та лучше умрет, чем сдастся.
Халид нависал над белокурой Эйприл, словно вершина осадной башни. Больше всего ее страшил жуткий шрам, побелевший от гнева.
– Говори! – прорычал Халид, сжав огромные кулаки.
Ноги у Эйприл ослабели, стали ватными, она пошатнулась, начала оседать.
– Ты напугал ее до смерти, – заметил Малик, подхватывая погрузившуюся в забытье Эйприл на руки.
Он бережно уложил ее на пышные подушки и с укоризной посмотрел на друга.
– Я не хотел причинить ей вред. Это вышло случайно, – оправдывался Халид.
– Пожалуйста, принеси розовой воды в кубке, – попросил Малик и присел рядом с Эйприл, любуясь ее нежным личиком.
Халид вернулся с серебряным кубком и передал его Малику. Вид беспомощной светловолосой девушки навел принца на размышления.
– Какие они разные – эти девицы! И каждая хороша по-своему.
Малик дождался момента, когда веки Эйприл затрепетали, и помог ей усесться повыше среди подушек. В ответ на ее робкий взгляд он улыбнулся.
– Выпей вот это. Ты взбодришься. Эйприл послушно глотнула воды.
– Спасибо, мой господин. Мне уже лучше. Халид опустился на колени возле ложа и произнес как мог мягче:
– Прости, что напугал тебя.
– Расскажи принцу все, что он хочет знать, – попросил ее Малик.
– Я ничего не знаю, – солгала Эйприл. – Как я могу знать, что ей снится? Почему он сам ее не спросит?
– Она не желает делиться со мной своими мыслями, – признался Халид.
– Тогда оставь ее в покое, – выпалила Эйприл. Она расхрабрилась, чувствуя, как Малик ласково поглаживает ее руку. – Ее сны тебя не касаются.
– Но она мешает мне спать, – объяснил Халид миролюбиво.
Он уже понял, что некоторая доля упрямства передалась от его пленницы к ее кузине и от белокурой гурии угрозами мало чего добьешься.
– Если б я знал причину ее страхов, то смог бы ей помочь обрести покой по ночам.
– Если ты желаешь даровать ей покой, отправь ее на родину.
– Вот этого я сделать не могу.
– Не можешь или не хочешь? – спросила Эйприл.
– Она взывает к своему мертвому отцу, – сказал Халид, проигнорировав дерзкое высказывание Эйприл. – Что тебе известно о нем? Почему его призрак преследует ее?
Задетая тем, что Халид приоткрыл покров мрачной тайны, Эйприл, однако, постаралась напустить на себя равнодушный вид. Она молча пожала плечами.
– Расскажи принцу все, что знаешь, – приказал Малик.
В широко распахнутых глазах Эйприл отражалось полное непонимание того, что хотят выведать у нее мужчины.
– Но я не посвящена в семейные тайны, – упорствовала Эйприл.
– Маленькая лгунья! – пожурил Малик нежно, но решительно заключив ее подбородок в свою широкую ладонь и приподняв девичью головку так, чтобы она не могла отвести ее в сторону. – Разве не ты говорила, что на корабле Форжера бодрствовала целый месяц из-за кошмаров и криков по ночам твоей кузины?
– Когда Эстер волнуется, ей всегда снится ее покойный отец, – неохотно призналась Эйприл. – Но когда с ним случилось несчастье, я была еще ребенком.
– А что произошло? – спросил Халид.
– Он погиб на глазах у Эстер. Больше я ничего не знаю, кроме…
– Кроме чего? – Малик поймал ее на слове.
– Мы всегда играли вместе, но после того случая Эстер долго была не в себе и ее отдалили от меня. Опасались даже за ее жизнь, потому что она отказывалась от еды и питья и все время плакала и корчилась в судорогах. Иногда ее приходилось связывать, чтобы она не поранила себя.
Халид ощутил запоздалое раскаяние. «Не привязывай меня! Я этого не вынесу… Я не могу!» – захлебывалась она в рыданиях, а он ее не слушал.
Какие же звери эти англичане, если так обращались с несчастным, испуганным ребенком?
– А как погиб ее отец?
– Я не знаю подробностей. Я была слишком мала. Малик с участием посмотрел на встревоженную Эйприл.
– Твоя кузина страдает, а принц хочет облегчить ее душевную боль. Мы все будем только рады, если она излечится от кошмаров и будет мирно спать по ночам. Я препровожу тебя в шатер принца. Твоя кузина посвятит тебя в свои секреты, а ты поделишься ими с принцем.
«Какое дело этому проклятому турку до кошмаров Эстер?» – подумала Эйприл, но все же согласно кивнула. Она мечтала о свидании с кузиной.
– Отправимся немедленно, – сказал Халид. Малик улыбнулся.
– Я понимаю твое нетерпение, но ведь солнце едва взошло. Предлагаю тебе подкрепиться, пока моя птичка будет чистить свои перышки.
Халид не возражал. Малик обратился к Эйприл:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39