– Твоя мать довела меня до слез. И рука болит нестерпимо.
Халид уже был готов обрушиться на мать.
– Я только хотела успокоить ее, – защищалась Михрима.
– Ты никого не способна успокоить. А все потому, что ты и есть воплощенное зло.
Оскорбленная до глубины души, Михрима направилась к двери, но с порога все же решилась дать совет:
– Если упрямая дура выпьет шербет, прописанный ей лекарем, то боль ее утихнет.
В ответ Эстер собралась с силами и крикнула:
– Ты зловредная, ядовитая ехидна, оставь меня без своих лживых советов!
– Я навещу тебя завтра утром, дорогая, – пообещала Михрима с улыбкой на устах.
– Чтобы убедиться, что я при смерти? – спросила Эстер.
– Разумеется, дорогая, – откликнулась свекровь уже из коридора.
– Обожди! – позвала ее Эстер. Михрима появилась в дверях спальни.
– Ты научишь меня, как дурачить торговцев? Михрима заметно смутилась.
– Я не понимаю, о чем ты.
– Я хочу научиться обводить вокруг пальца торговцев, как это делала ты сегодня. Халид подавился смешком.
– Торговаться – это не значит дурачить, – попыталась поставить на место зарвавшуюся невестку Михрима. – Все продавцы к этому привыкли и именно этого ждут от покупателей.
– Сможешь научить меня? – настаивала Эстер. Михрима выдержала паузу, как бы раздумывая, потом сказала:
– С одним условием. Если ты выпьешь шербет.
– Хорошо. – Эстер пошла на мировую. Халид поднес жене кубок с шербетом. Эстер сделала маленький глоток.
– Все до дна, – строго сказала Михрима.
– Ведьма! – пробормотала Эстер, чем вызвала усмешку Халида.
Когда она проглотила последнюю каплю, Михрима, не скрывая своего торжества, удалилась.
Халид отставил пустой кубок и присел на краешек кровати.
– Ты страдаешь по моей вине. Я не должен был выпускать тебя из дома, когда Форжер бродит где-то поблизости.
– А какое отношение имеет к этому делу Хорек?
– Бьюсь об заклад, что именно он организовал покушение.
– Кинжал был нацелен на твою мать, а не на меня, – резонно заметила Эстер.
– Разве это так важно, на кого покушался убийца? – Вопрос Халида показался ей странным.
– У Форжера нет причины убивать твою мать. Я сомневаюсь, что он направлял руку убийцы.
– Кроме него, некому, – возразил Халид. – Он стоит за этими всеми покушениями.
– Для чего ему нужна смерть твоего кузена?
– Хорек ненавидит всех нас. Моя семья держит его в постоянном страхе.
– Но это не самая веская причина, чтобы лишать жизни твоих родственников. Чаще всего злоумышленником является тот, на кого люди и не подумают. Вполне возможно, что за всем стоит женщина.
Халид не смог сдержать улыбку.
– В чем дело? Я сказала что-то смешное?
– Ты становишься очаровательной, когда, наморщив лобик, пытаешься рассуждать о причинах и мотивах преступления.
– Пытаюсь рассуждать? – обиделась Эстер. – К твоему сведению, женщины способны на то, что и мужчины, только это получается у них лучше.
– Женщины не убивают, – возразил Халид.
– Так ли? Если женщина может спасти чью-то жизнь, как я сделала это сегодня, то она также способна и отнять жизнь.
– Женщина способна на убийство только в случае, если ее ребенку грозит опасность…
Халид внезапно замолчал. По его губам скользнула злорадная усмешка, потом он наклонился к Эстер и со страстью поцеловал ее в сухие от жара губы.
– Это поощрение или наказание? И за что? – поинтересовалась Эстер.
– Существует женщина, ребенку которой Мурад мешает. Но разоблачить такой коварный заговор способен только острый ум, да и то не один. Мне надо посоветоваться.
– Я к твоим услугам, мой господин, – скромно сказала Эстер.
Халид уставился на нее непонимающим взглядом.
– Ты уже отблагодарил меня поцелуем за то, что я пробила дыру в скорлупе, где ютился твой мозг. Теперь он на свободе и может изобрести нечто полезное. В этом моя заслуга. Я готова сотрудничать с тобой и в дальнейшем.
Он нежным жестом поправил ей спутавшиеся волосы.
– Первым делом ты должна поправиться. Я сейчас уйду, а ты поспи.
Вдруг Эстер спохватилась:
– А где моя сумка?
– Зачем она тебе?
– Мне нужна сумка, – настаивала Эстер. Бормоча что-то нелестное о женской непоследовательности в поступках и желаниях, Халид отыскал сумку и отдал ей.
Эстер с тревогой заглянула в ее глубину, вздохнула с облегчением и извлекла на свет нечто, завернутое в черный бархат. Она протянула этот предмет Халиду.
– Открой.
Он распутал шелковые нити, стягивающие сверток, и взвесил на ладони тяжелого, завораживающего взгляд грифона. Камни, украшавшие его, засияли в солнечном луче. В одном все женщины были сходны – в любви к драгоценным камням.
– Грифон прекрасен. Но он слишком велик для такой малышки, как ты.
– Но не для тебя.
– Что это значит?
– Я купила его для тебя.
Эти слова, произнесенные с тихой нежностью, повергли Халида в изумление. Он никогда не получал и не ждал подарков от женщины, будь то даже его мать. Он долго смотрел на жену в полной растерянности, но в конце концов улыбка осветила его резкие черты мягким светом. Сейчас он напоминал мальчугана в рождественский вечер в далекой Англии.
– Я не знаю, что сказать, – произнес Халид, продевая голову через золотую цепь.
Грифон занял место на его груди и засверкал на фоне белой рубашки.
– Скажи спасибо, – попросила Эстер.
– Спасибо. Я буду всегда носить его возле сердца. – От нахлынувших чувств его голос изменился, стал глухим.
– И помнить обо мне, я надеюсь, – добавила Эстер.
– Да, конечно. А у нас есть с ним сходство? – попробовал пошутить Халид.
– Вы оба таинственные, сказочные существа. Грифон и ты.
Халид стянул сапоги и улегся рядом с женой на широкой кровати. Соблюдая все предосторожности, чтобы не причинить ей боль, он обнял ее и поцеловал. Однако Эстер нарушила все очарование момента, сладко зевнув при этом.
– Зевать, когда я целую тебя, значит, нанести мне страшное оскорбление, – пошутил он.
– А кто буквально силой вливал в меня эту отраву? – нашла чем защититься Эстер.
– Откуда мы знали, какая тебе нужна доза?
– Мудрый мужчина тем и мудр, что слушает свою жену.
Халид поцеловал ее в кончик носа.
– Спи, а я буду охранять твой сон. Она жалобно посмотрела на него.
– Рука так болит…
– Закрой глаза и спи. Лекарство скоро подействует. Эстер послушно смежила ресницы и вздохнула.
– А как быть со священником?
– Забудь про священника.
– У меня болит рука.
– Какая связь между священником и твоей рукой? Я что-то не пойму.
– Если ты повторишь брачную клятву перед священником, мне станет легче.
Халид не без усилий справился с подступившим приступом смеха.
Эстер уютно устроилась в его объятиях. Хорошо, когда есть кому позаботиться о тебе, пусть в чужой стране, населенной странными людьми, чьи обычаи ей чужды и непонятны.
Когда ее дыхание стало ровным, Халид коснулся легким поцелуем лба жены. Из-за своей беспечности он едва не потерял ее. Пока Форжер жив, он должен проявлять максимальную осторожность. Семью придется держать, несмотря на все протесты, взаперти в четырех стенах. А если, в крайнем случае, понадобится им показаться в Стамбуле, Халид сам будет охранять их. Трусливый Хорек не решится действовать, когда свирепый Пес Султана близко и начеку.
16
– Не говори, пока с тобой не заговорят, – учил ее Халид.
– Не поднимай глаза на мужчин, – вторила ему Михрима.
– А дышать мне можно? – спросила Эстер, устав от их наставлений.
– Не давай воли своим чувствам, – перечислял дальше Халид.
– Следи за своими манерами. Уважай старших и не обзывай женщин ведьмами, – добавила Михрима.
Эстер была готова разрыдаться и забиться в истерике. Мать и сын обращались с ней как с малым ребенком. Оба они крутились возле нее, сыпали указаниями, вколачивали в голову правила и прописные истины, и так уже пять дней с короткими перерывами на еду и сон.
Если она взбунтуется, Халид не разрешит ей сопровождать их в султанский дворец Топкапи, а Эстер уже не могла выносить слишком затянувшегося заключения в доме Михримы. Вместо того, чтобы слушать и запоминать наставления двух ретивых учителей и выказывать трепетное желание усвоить ценные знания, она в нервной растерянности потирала свою забинтованную руку.
– Не трогай повязку, – приказал Халид, шлепнув ее по здоровой руке. – Касаться забинтованных частей тела – верх неприличия.
– Неприлично! – Темперамент Эстер вырвался наружу. – Меня уже тошнит от этого слова!
– Не повышай голос, когда говоришь при мне, иначе смерть покажется тебе избавлением, – предупредил Халид.
– А что ты со мной сделаешь? Удавишь, утопишь, посадишь на кол? А сначала будешь пытать на дыбе?
Присутствующая здесь же Тинна тихо хихикнула. Михрима метнула осуждающий взгляд в ее сторону. Она опасалась дурного влияния невестки на свою младшую дочь, а еще больше боялась, что Эстер плохим поведением уронит достоинство их всех в глазах султана и его близких.
– Ты хочешь сопровождать нас? – спросил жену Халид, настроенный весьма решительно.
– Да.
– Тогда слушайся меня или останешься дома. Принц повернулся к Омару, который держал наготове фериду, предназначенную для Эстер. За его спиной Эстер ухитрилась показать мужу язык, чем привела Тинну в восторг. Халид резко повернулся и с подозрением взглянул на жену.
Две недели минуло с того злосчастного происшествия на базаре. По-прежнему твердая как кремень в своих убеждениях, Михрима все же несколько мягче стала обращаться с невесткой и делала меньше злобных выпадов против сына. Тинна навещала комнату больной ежедневно и, как могла, развлекала ее. А по ночам Халид ласками ублажал страждущую.
Время, как лучший лекарь, исцеляло рану Эстер, но душа ее жаждала воли, воздуха и солнечного света.
Прогулки по саду уже не удовлетворяли ее. Сад казался ей тесным, каким и был на самом деле.
Узнав, что Эстер спасла жизнь его тетушке, принц Мурад настоял, чтобы Халид представил свою жену обитателям Топкапи. Его мать, сестра и супруга, а также другие женщины султанского гарема были заинтригованы рассказами о бесстрашной англичанке.
– Не поднимай вуаль до того, как войдем внутрь дворца, – сказал Халид, закрепляя на ней плотную фериду.
– И не высовывай носа сквозь занавески в носилках, – предупредила Михрима. – Я знаю, что ты делала это, когда нас несли на базар.
– Что-нибудь еще прикажете или это все? – раздраженно спросила Эстер.
– Не влезай ни на какие деревья, – добавила Тинна. Эстер рассмеялась. Тинна присоединилась к ней. Михрима осуждающе поджала губы. Изувеченная шрамом щека Халида стала подергиваться от нервного тика.
Эстер же мысленно улыбнулась. До чего же смешны их хлопоты и тревоги. Они принимают ее за невежественную дикарку, а ведь она кузина самой королевы Елизаветы Английской.
Халид на великолепном черном жеребце возглавлял кортеж, медленно тянущийся по узким, заполненным толпой улочкам к морскому порту. Вооруженные всадники отгораживали от любопытных и возможных злоумышленников трое носилок, в. которых устроились закутанные в темную ткань женщины. Кони шли вплотную, так, что ноздри одного чуть не упирались в круп другого. Лишь только мышь рискнула бы проскочить сквозь такую преграду. Меры, предпринятые для охраны знатных путешественниц, превосходили самое пылкое воображение.
Достигнув залива, Халид высадил своих дам из носилок и препроводил их на борт императорской весельной барки, которая снялась с якоря и отправилась вниз по Босфору ко дворцу Топкапи.
Прямо с берега начиналась лестница, ведущая во дворец. Ага-кизлар приветствовал их и провел мимо шеренги свирепого вида султанских янычар. Чтобы попасть в гарем, им пришлось пройти через громадный каретный сарай, двойные ворота которого были выложены перламутром. Такая же дверь вела и в сам гарем. За нею чуть ли не полчища евнухов несли свою нелегкую службу.
Эстер благословляла свою вуаль, позволявшую ей много разглядеть, оставаясь невидимой. Зачем здесь такое немыслимое количество стражей? Опасаются ли они вторжения извне, или нападения тех, кто заперт внутри?
Проникнуть в Топкапи или убежать оттуда казалось невозможным.
Ага-кизлар провел гостей через уютный дворик с фонтаном, который могли посещать только кадин – избранницы султана. Он расстался с ними в апартаментах Нур-Бану.
Приемная гостиная первой жены султана – баскадин – поразила Эстер роскошью убранства: резные потолочные балки, драгоценные ковры на полу и на стенах, разноцветная мозаика, невероятных размеров и красоты бронзовая жаровня, окошки в медной оправе, выходящие в личный садик хозяйки.
На подушках вокруг низкого столика полулежали две женщины и приятной наружности молодой человек. Завидев гостей, старшая из женщин – мать Мурада – расцвела улыбкой.
– Рада принять у себя родственников моего супруга.
Когда ее взгляд уперся в Эстер, Нур-Бану спросила у Халида:
– Это она?
– Да, к несчастью, – ответила за сына Михрима, не удержавшись и выпустив свое осиное жало.
Эстер, вздрогнув, повернулась к свекрови и обожгла ее мстительным взглядом.
Халид чуть подтолкнул Эстер вперед и сказал:
– Я представляю тебе, султанша, свою супругу Эстер. Знакомься, Эстер. Перед тобой Нур-Бану, а этот красавец с такой же рыжей гривой, как у тебя, мой кузен и друг, принц Мурад.
– Давайте поглядим на ее личико, – предложил Мурад.
С помощью мужа Эстер избавилась от черного покрова.
– Мы не впервые встречаемся, – улыбнулся Мурад. – Я любовался тобой на аукционе.
Огорченная тем, что наследный принц был свидетелем ее позора, Эстер густо покраснела и уставилась в пол.
– Скромность добавляет изюминку твоей красоте, – с одобрением произнес Мурад и представил темноволосую женщину, сидящую возле султанши: – Моя кадин Сафия.
Эстер вежливо кивнула и шепнула Халиду:
– Что значит кадин?
Мурад, видимо, обладал острым слухом, ибо тотчас пояснил:
– Сафия – мать моего старшего сына.
– Племянник! – возвысила голос Нур-Бану. – Твой Дикий Цветок совсем не соответствует описанию, которым ты нас заинтриговал.
Михрима не удержалась от смешка. Халид нахмурился. Эстер растерялась.
– Давайте сядем и познакомимся как следует, – предложил Халид, нарушая внезапно возникшую паузу.
– За исключением Эстер мы все здесь давно знакомы, – сказала Нур-Бану. – Что ж, пожалуйста, милости просим, присаживайтесь.
Они опустились на пышные подушки, окружающие стол. Стоящая поблизости раскаленная жаровня отгоняла прочь осенний сырой холодок. Нур-Бану позвонила в маленький колокольчик, и несколько рабынь внесли подносы с виноградом, пирожными, пирожками, печеньем и неизменными кубками с розовой водой.
– Где Шаша? – спросила Тинна.
– Неизвестно, где носит ветер мою сестренку, – ответил Мурад, но тут некое подобие смерча в женском обличье влетело в комнату. Появившаяся девушка, примерно одних лет с Тинной, обладала копной каштановых волос, разметавшихся при движении, голубыми глазками, розовыми щечками и миниатюрным носиком.
– Должно быть, это она! – выпалила Шаша, уставившись на Эстер.
Чувствуя себя на редкость стесненно, Эстер сосредоточила все свое внимание на блюде с виноградом. Ее супруг осмелился преподавать ей хорошие манеры, а сам привел ее в компанию наглых, грубых неучей. Вероятно, от нее одной в этом обществе требуется соблюдать правила приличия.
– Эстер, знакомься. Это сестра Мурада Шаша, – попытался Халид официально представить их друг другу.
– Что за чудные пламенные волосы, – сказала Шаша. – Они похожи на закат. Нравится тебе быть замужем за Султанским Псом? – спросила девушка, усаживаясь между Эстер и Михримой.
– Будь повежливей и не задавай глупых вопросов! – одернула Нур-Бану слишком разговорчивую дочь.
– Расскажи, как ты спасала тетушке жизнь, – перекинулась Шаша на другую тему. – Покажи свою руку.
Эстер убрала за спину забинтованную руку и пожала плечами:
– Рассказывать особенно нечего.
– Ну, пожалуйста, развлеки нас этой историей, – настойчиво потребовала Сафия.
– Эстер сопровождала мою мать и Тинну на базар. – Халид взял на себя роль рассказчика. – Увидев мерзавца, прорвавшегося через кольцо охранников, она загородила собой мою мать и отвела смертельный удар.
– Эстер – самая храбрая женщина на свете, – вмешалась Тинна. – Единственно, чего она боится, так это высоких деревьев.
– Я знаю об этом, – усмехнулся Мурад, – но с удовольствием послушаю еще.
– Эстер забралась на дерево, чтобы сорвать персик, – продолжила Тинна. – Но, взглянув вниз с большой высоты, испугалась и отказалась слезть обратно. Ей бы так и пришлось жить на дереве, если бы не появился Халид и не спас ее.
Все, кроме Эстер, рассмеялись. Михрима решила внести свою лепту во всеобщее веселье.
– Свинина, оказывается, любимая еда этой христианки. Халид разрешил ей кушать свинину, но только по пятницам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39