– Ты хочешь поцеловать меня? – спросила Эстер и затаила дыхание.
– Нет. Уже поздний час, тебе пора спать. Прости, что прервал твой сон.
Эстер не разобралась в своих чувствах, – принес ли его отказ ей облегчение или обидел. Впрочем, она не долго размышляла над этим. Уютно устроив головку на широкой груди Халида, она забылась сном.
Она уснула мгновенно, и ей снилось, что губы мужчины касаются ее губ, а сильные руки ласкают ее тело.
Ей показалось, что ночи вообще не было, а вслед за вечером сразу же наступило утро.
Дневной свет раздражал ее, и Эстер поспешила укрыться с головой. Ей хотелось, чтобы сладостные видения продлились еще.
– Вставай, Дикий Цветок! – раздался голос Халида.
– Отстань! – раздалось невнятное бормотание из-под одеяла.
– Мы дома, – сообщил Халид.
Эстер, охваченная радостным возбуждением, тотчас вскочила, протерла глаза и увидела, что по-прежнему она находится в каюте пиратского корабля. Сжав кулачки, она повторила извечную свою фразу:
– Мой дом в Англии.
– Твой дом там, где я. Поднимайся и надень яшмак, – произносимые Халидом слова были лишены какого-либо выражения, будто говорило механическое создание.
Как Эстер ненавидела этот яшмак. Но к чему сопротивляться? Она целиком во власти этого изверга, и к тому же ей адски хочется есть.
– Я голодна.
– Ты вечно голодна. Может, ты собираешься вновь испортить мои шаровары соусом и вареньем? – усмехнулся Халид.
– Нет, честно. Я хочу есть.
– На берегу тебя ждет обильный завтрак, – пообещал Халид.
Он тщательно завесил ее лицо темной тканью, вывел на палубу, усадил Эстер себе на плечо и спустился по веревочной лестнице в шлюпку.
Когда нос шлюпки уткнулся в песчаный берег, он выпрыгнул на берег и перенес туда же закутанную в черное девицу.
– Мой дом ждет тебя, Дикий Цветок! – Халид показал на вершину утеса.
Эстер глянула вверх и обомлела. Даже в зыбком предрассветном освещении логово «чудовища» выглядело твердыней, способной выдержать тысячелетнюю осаду и атаки любой, самой многочисленной армии. Убежать из такой крепости не было никакой надежды.
– Ты рассчитываешь, что я взберусь на эту скалу? – с дрожью в голосе спросила Эстер.
– Туда ведет вполне безопасная тропинка.
– Добро пожаловать!
Эстер оторвала взгляд от неприступных крепостных стен и оглянулась. Писклявый голосок принадлежал круглому как шар человечку, который в коленопреклоненной позе подполз по песку и прижался лбом к сапогам принца.
– Встань, – распорядился Халид по-турецки. Коротышка выпрямился, отчего, впрочем, почти не стал выше ростом. Доброжелательная улыбка, казалось, была шире его лица. Он был смугл, темноволос, а глаза его походили на два спелых чернослива.
– Меня зовут Омар, и я готов всем, чем могу, услужить вам.
– Это Эстер, Дикий Цветок, – Халид перешел на французский. – Служа ей, ты послужишь и мне. Омар опять согнулся в низком поклоне.
– Позвольте проводить вас, – обратился он к Эстер.
Эстер инстинктивно прильнула к Халиду. Поступок этот удивил его. Ее поведение доказывало, что эта девушка – может быть, единственная на свете – не питает отвращения к его уродству. Как же он сможет расстаться с нею, выставить на торги и продать ту, которая доверяет ему свою защиту? Халид обнял ее за плечи и сам повел вверх по тропе. Омар следовал чуть позади.
– Омар будет прислуживать тебе, – объяснил Халид. – Не бойся его.
– Это значит, что я его госпожа? – уточнила Эстер.
– Тебе стоит лишь приказать, и он исполнит любое твое пожелание.
Когда они вошли во дворец. Омар полностью взял на себя попечительство над Эстер. Он был вежлив, но настойчив и, не дав ей рассмотреть как следует обширный, освещенный факелами холл, сразу же провел девушку наверх, в приготовленные для нее покои.
Эстер скинула с себя яшмак, сладко зевнула и, присев на краешек кровати, принялась осматриваться. Комната была просторной, пол выстлан толстыми коврами, в очаге горел огонь, создавая уют.
Слова извергались изо рта Омара неиссякаемым ручьем, однако это не помешало ему обследовать весьма споро содержимое двух сундуков Эстер, заблаговременно внесенных в комнату. Он выбрал в конце концов шелковую ночную сорочку, которую Эстер должна была бы надеть в первую брачную ночь в замке Форжера.
– Ты счастливейшая из женщин! – заявил Омар. – Только тебе, госпожа, выпала удача пленить принца Халида.
– Это Халид захватил меня в плен, – поправила его Эстер.
– Неважно. – Омар решительным жестом отмахнулся от ее возражений. – Ты доставишь принцу наслаждение и родишь ему сыновей. И это принесет нам с тобой неслыханную удачу.
– Ты что, свихнулся? – уставилась на евнуха в изумлении Эстер. – О чем ты говоришь, коротышка?
Омар в ответ лишь расплылся в улыбке и потянул ее за одежду. Она шлепнула его по руке.
– Что ты себе позволяешь?
– Раздевать тебя, госпожа, это моя работа.
– Не дотрагивайся до меня!
– Не бойся, – объяснил ей евнух, – я не мужчина по сути своей, хоть и выгляжу как мужчина. У меня есть мужские желания, но, увы, нет возможностей для их удовлетворения, если выражаться прилично.
Тут он комично развел руками.
Пребывая в полном невежестве и не понимая, о чем он толкует, Эстер все же решила отказаться от его услуг.
– Я предпочла бы обойтись без твоих услуг. Я могу раздеться сама. Пожалуйста, оставь меня.
– Как пожелаешь, – фыркнул Омар в знак того, что глубоко уязвлен. Он покинул спальню, но остался дежурить у закрытой двери.
Одевшись и плотно завернувшись в одеяло, Эстер с удобством устроилась на кровати. Ни один мужчина, будь он даже лишен необходимых мужских принадлежностей, не увидит ее голой. С такими мыслями и, глядя на гипнотически действующий на нее ласковый огонек в очаге, она погрузилась в сон.
Целый час Омар терпеливо ждал и мерз в коридоре. Наконец он чуть приоткрыл дверь, заглянул в образовавшуюся щель и перестал тревожиться. Его подопечная мирно спала, раскинувшись на кровати.
Омар бесшумно вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Взглянув на свою госпожу, объятую сном, он, словно в молитвенном восторге, сложил на груди полные, совсем не мужские руки. Такая красавица, несомненно, принесет ему невиданное богатство.
Омар осторожно начал раздевать Эстер и обнажил ее полностью, а потом подверг ее тело внимательному изучению. Углядев золотой браслет на запястье, Омар понял, что принц к ней привязан и уже проявил щедрость. Ангельское личико и женственные формы были просто безупречны, но вот золотистые волосы в низу живота требовалось удалить.
Омар безмолвно вознес молитву аллаху за то, что он ниспослал такое сокровище на грешную землю и прямиком в руки сиятельного Халид-бека, а значит, и в руки Омара. Евнух уже слышал звон золотых монет, которые посыпаются в его кошель, и…
Евнуха вспугнули шаги принца. Халид собрался уже удалиться в свою опочивальню, но передумал. Широкая кровать выглядела такой пустынной без рыжеволосой красавицы. За несколько ночей он уже привык к тому, что она лежит рядом и согревает его своим теплом.
Он намерен был предаваться этому удовольствию до того дня, когда они будут вынуждены расстаться. К тому же девочка нуждалась в защитнике от ночных кошмаров, а Халид уже счел себя таковым.
И Халид, и Омар – оба замерли, разглядывая открывшуюся им красоту. Один из них был мужчина во цвете лет и жаждущий ее плоти, другой – евнух, рассчитывающий на наживу, но оба были очарованы девичьим телом.
– Мы вдоволь налюбовались, а теперь убирайся отсюда, пока тебя не призовут, – распорядился принц.
Он не мог дольше терпеть и начал раздеваться при евнухе. Обнажившись до пояса, он сбросил рубашку на ковер.
То, что принц намеревается провести ночь с пленницей в одной постели и причем без подобающей подготовки, повергло Омара в изумление.
– Она же еще не совершила омовение. Грязной и дурно пахнущей женщине не следует совокупляться с мужчиной.
– Ты осмеливаешься возражать мне? – грозно спросил Халид.
– Конечно, это ваш дом, – Омар задрожал так, что каблучки его туфель принялись выбивать дробь. – Вы здесь властелин, и как вы поступите, так и будет правильно.
Сердить принца не было в интересах маленького Омара, поэтому он поспешил скрыться с глаз долой.
Присев на край кровати, Халид стянул с себя сапоги. Шаровары он решил оставить, чтобы между их телами была бы хоть какая-то преграда. «Льву стоит пожалеть жертвенного ягненка», – вдруг к месту или не к месту подумал Халид.
Утром Омар проверил простыни, на которых еще спала крепким сном Эстер, и недоумение застыло на его круглом лице.
Столько лет он провел в гаремах, но такого никогда не видел. Евнух воздел руки к небу, то есть к потолку опочивальни, где провели ночные часы принц и его пленница.
– О аллах, вразуми меня, – восклицал маленький человечек. – Чем она не угодила Халид-беку?
8
Эстер, вполне отдохнувшая после нескольких часов спокойного сна, пробудилась, сладко зевнув, поглядела в потолок, ей незнакомый, перевернулась на бок и увидела мужскую одежду, небрежно брошенную возле кровати.
Память вернулась к ней мгновенно. Она вновь узница, но уже не в шатре, а в замке «чудовища», а само «чудовище» провело с ней ночь, о чем свидетельствовало оставленное им в спальне одеяние. Сама она была голая, хоть и прикрытая теплым одеялом. Кто ее раздел донага? Евнух Омар или сам Халид?
Эстер накинула на себя обнаруженный рядом с кроватью кафтан и, застегивая его на ходу, подошла к окну.
Вид из замка, венчающего вершину утеса, был великолепен. Тихое море хотелось назвать не Мраморным, а скорее перламутровым. Берег был пустынен, лишь одинокий рыбак спускал парус и вытягивал лодку на песчаный пляж.
Даже на таком расстоянии Эстер узнала Халида, хотя он был бос и обнажен до пояса, а волосы его были собраны под косынку. Такое мирное занятие, как рыбалка, не соответствовало сложившемуся у Эстер мнению о характере принца. На берегу его ждал пес, больше похожий на какое-то хищное животное. Покрытое белой шерстью могучее, как и его хозяин, существо требовало, чтобы его приласкали.
Эстер увидела, как Халид почесал четвероногого друга за ушами и затеял с ним игру. Неужели человек, у которого, по собственному признанию, нет сердца, способен проявлять доброту, пусть хотя бы к бессловесному животному. Ведь тогда он должен бы понять и ее чувства, ее стремление вернуться на родину.
Эстер по молодости и по самоуверенности своей считала себя центром мироздания, и тот, кто придерживается иного мнения, – глуп и несправедлив. Почему этот мужчина не освободил ее немедленно, как только она изъявила свою волю? Было бы понятно, если б он оказался тупоголовым, поганым язычником, как и все турки, но он не таков.
Глядя из окна, Эстер невольно любовалась его ловкими движениями, игрой его мускулов. Неужто этот зверь в образе человеческом произошел от мужчины по имени Адам, как она от Евы?
Словно ощутив, что за ним наблюдают, Халид резко обернулся и взглянул на башню, где провела ночь Эстер. Она инстинктивно отпрянула от окна, словно ее застали за бессовестным подглядыванием. Вряд ли он успел заметить ее, и все же девушку бросило в жар от стыда.
Дверь распахнулась без предупреждающего стука, и явился Омар с подносом, уставленным вазочками и блюдечками с вареньем, пирожными, печеньями, и все было такое крохотное, ибо предназначалось для миниатюрного девичьего ротика. Служанка, следующая за евнухом, внесла поднос с чайничком и фарфоровыми чашечками и тут же, попятившись, скрылась.
– Я заметил, что ты, госпожа, уже проснулась, – сказал Омар, расставляя тарелочки и вазочки на низком столике. – Отведай немного, а потом искупайся. Чем ты была занята после пробуждения?
– Любовалась восходом солнца, – покривила душой Эстер и надкусила румяную булочку. – Просто божественно! Что это?
– Всего лишь сыр, запеченный в тесте, – ответил Омар и проследовал к окну. Увидев на берегу Халида, он удовлетворенно хмыкнул. Очевидно, красотка гораздо более увлечена принцем, чем делает вид.
Пока евнух отвлекся, Эстер схватила столовый нож и спрятала его в складках сорочки. Довольная своей маленькой победой, она уже была готова полностью предаться чревоугодию, ибо завтрак, поданный ей, не стыдно было бы подать и королеве Англии.
– Хозяин обожает тебя, так что наши дела в порядке, – сказал Омар, а Эстер тотчас поперхнулась пирожком.
Омар немедленно похлопал ее – причем очень сильно – по спине.
– Принц был прав. Твои манеры не годятся для приличного общества.
– Я скоро вернусь в Англию, поэтому мне наплевать на то, что принято у турок, – взвилась Эстер. Омар без долгих объяснений накинул на нее яшмак.
– Настало время для тебя помыться.
Вцепившись в ее руку, он повел девушку прочь из спальни.
Эстер безропотно подчинилась. Ей хотелось узнать расположение комнат и коридоров в замке, чтобы составить план бегства.
– Христианские крестоносцы построили эту крепость. Им было и невдомек, что любовь между мужчиной и женщиной – это светлое деяние, угодное аллаху, а не спаривание двух нечистых животных, – вещал евнух, толкая на ходу носком туфли какие-то дверцы, и тянул за собой Эстер. – Принц распорядился устроить бани, прежде чем поселился в бывшем замке нечестивцев.
Омар ввел оробевшую англичанку в сказочный, как ей показалось, мир. Воздух был напоен нежным ароматом, и вода в огромной ванне манила к себе. Легкий пар клубился над ее поверхностью, призывая погрузиться в блаженное тепло. Мраморные скамьи, окаймляющие ванну, были нагреты, и теплота камня передавалась телу.
Омар быстрым движением, в котором ощущался опыт, избавил Эстер от яшмака, а две девушки, появившиеся внезапно ниоткуда, словно из клубов пара, довершили раздевание вновь прибывшей наложницы. Они стали придирчиво исследовать ее кожу в поисках изъянов, но Омар величественным жестом приказал им удалиться.
– Я сам займусь госпожой!
Эстер, зажавшая в кулачке свое миниатюрное оружие, приняла воинственную позу.
– Только попробуй тронуть меня! Я вспорю тебе брюхо!
Омар остался абсолютно равнодушен к ее грозному предупреждению, лишь сказал пару слов одной из девушек, и та, громко шлепая босыми ступнями по влажному мрамору, скрылась из виду, и тут же раздался ее писклявый вскрик, похожий на сигнал тревоги, когда ястреб нападает на птичью стаю.
Переполох тотчас прекратился, когда Халид-бек, по-прежнему обнаженный до пояса, появился на пороге бани. Он направился к своей рабыне, ступая так твердо, что брызги летели у него из-под ног.
Его глазам открылась дикая картина. Эта непредсказуемая Эстер уткнула острие столового ножика в горло беспомощного евнуха, выкрикивая:
– Дай мне свободу, или я убью его!
– О аллах, награди меня терпением! – пробормотал Халид. – А ты, Омар, позор на твою голову, старый дурак, скажи, где она раздобыла этот ножик?
– Я… я подумал, что она уже стала вашей возлюбленной, и ей можно доверить серебряный ножик для фруктов. Он способен только слегка ранить, и это не смертельно, но, пожалуйста, избавьте меня от этой гарпии, господин!
– Она не моя возлюбленная. Раз ты так грубо ошибся и оценил ее слишком высоко, то ты плохой евнух, Омар! – грозно заявил принц. – А ты, пустоголовая сорока-воровка, кинь мне сюда эту игрушку.
– Может, я метну его так, что нож вонзится тебе прямо в сердце, – сказала Эстер, поигрывая серебряным ножичком.
– Если подчинишься сразу, я тебя лишь отшлепаю, а если промедлишь, отхлестаю как следует плеткой и прикажу заковать в кандалы.
– Как бы мне хотелось увидеть, как ты истекаешь кровью, – сказала Эстер, но, противореча своим словам, протянула ему нож.
– Наши желания разнятся как огонь и вода. Я хочу видеть тебя в добром здравии.
– Но для чего? Твои поступки остаются для меня тайной.
– А твои противоречат твоим же угрозам. Иначе я бы уже трижды был убит, – подначивал Халид растерявшуюся девушку. – Но моя смерть не принесет тебе освобождения. Из этой крепости нельзя убежать. Признай свое поражение.
– При условии, что никто не будет касаться меня. Какие же недотроги эти европейские дикарки и как они стыдятся своей наготы. Будто их пророк Христос когда-то плюнул на женское тело, заклеймив его позором.
– Я уважаю твою скромность, но эти служанки приучены не видеть того, что они не должны
видеть, и тебе нечего стесняться своего тела. У тебя нет каких-либо уродств, какие стоило бы скрывать. Я видел тебя обнаженной и могу заверить, что твое тело само совершенство.
«Проклятый язычник издевается надо мной, но ему дорого это обойдется», – подумала Эстер, но, притворившись кроткой овечкой, задала вопрос, якобы по наивности:
– Ты позволишь Омару искупать меня?
– А почему бы и нет?
– И тебя тоже? Ты воспользуешься его услугами?
– Может быть, после тебя.
– А нас вместе? В одной воде?
Омар, понимающий язык чужестранки, в ужасе вытаращил глаза, а служанки, догадавшись, что речь идет о чем-то неприличном, в смущении закрыли лица ладонями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39