В шесть часов
он уже снова был в зале суда. Стало темно, и в зале зажгли электричество. Бе
сконечный парад свидетелей утратил для Биггера всякую реальность. Один
за другим подошли к трибуне пятеро белых людей и сказали, что письмо с тре
бованием денег написано рукой Биггера: почерк тот же, что и в его школьных
тетрадях, взятых для сличения в школе, где он учился. Другой белый сказал,
что на дверях спальни мисс Долтон обнаружены отпечатки пальцев Биггера
Томаса. Потом шесть врачей сказали, что Бесси была изнасилована. Четыре ч
ернокожие официантки из «Хижины» Эрни подтвердили, что он «тот самый пар
ень, который ужинал там в субботу с белым мужчиной и белой девушкой». Они с
казали еще, что он вел себя «тихо и разумно». Потом вышли две белые женщины
, школьные учительницы, которые сказали, что Биггер был «довольно тупым, н
о вполне нормальным учеником». Одни свидетели сливались с другими. Бигге
р перестал слушать. Он равнодушно смотрел перед собой. Временами до него
доносился приглушенный вой зимнего ветра за окном. Он так устал, что даже
не обрадовался, когда заседание окончилось. Когда его уводили обратно в
камеру, он спросил Макса:
Ц Долго еще это будет?
Ц Не знаю, Биггер. Соберитесь с духом и будьте молодцом.
Ц Скорей бы уж кончилось.
Ц Тут вопрос вашей жизни, Биггер. Надо бороться.
Ц Мне все равно, пусть делают со мной, что хотят. Только скорей бы уж кончи
лось.
На следующее утро его разбудили, накормили и снова повели в суд. Первым да
вал показания Джан; он вышел и повторил все то, что говорил на предварител
ьном разбирательство. Бэкли не пытался припутать Джана к убийству Мэри.
Джо, Гэс и Джек рассказали про то, как они устраивали налеты на ларьки и га
зетные киоски, про драку в тот день, когда они собрались ограбить лавку Бл
юма. Док рассказал, как Биггер изрезал сукно на биллиарде, и сказал, что Би
ггер «хулиганистый малый, но голова у него в порядке». Шестнадцать полис
менов опознали в нем «того самого, которого взяли на крыше, Биггера Томас
а». Они сказали, что, если человек так ловко сумел обойти закон, как Биггер,
значит, он «в своем уме и должен отвечать за то, что сделал». Кто-то из камер
ы по делам несовершеннолетних рассказал, что Биггер отбывал три месяца и
справительной школы за кражу автомобильных покрышек.
Потом был перерыв, а когда заседание возобновилось, пятеро врачей заявил
и, что они признают Биггера «вменяемым, но замкнутым и раздражительным».
Бэкли предъявил суду нож и сумочку, которые Биггер бросил в мусорный ящи
к, и сообщил, что для того, чтобы их найти, пришлось четыре дня раскапывать
городскую свалку. За ножом и сумочкой последовал кирпич, которым он убил
Бесси; потом его карманный фонарь, потом револьвер, коммунистические бро
шюры, почерневшая серьга, лезвие топора, подписанный Биггером текст приз
нания, письмо с требованием выкупа, окровавленное платье Бесси, одеяла и
подушки с пятнами крови, сундук и пустая бутылка из-под рома, которую нашл
и на тротуаре в снегу. Принесли кости Мэри, и женщины в зале начали всхлипы
вать. Потом двенадцать рабочих внесли разобранный на части котел из подв
ала долтоновского особняка и собрали его на громадном дощатом помосте. З
рители в зале повставали с мест, чтоб лучше видеть, и судья приказал им сес
ть. Бэкли вызвал белую девушку, роста и сложения Мэри, и заставил ее влезть
в топку котла, чтобы рассеять всякое сомнение в том, что там могло уместит
ься, и действительно уместилось, и было уничтожено огнем поруганное тело
безвинно погибшей Мэри Долтон; и что голова несчастной девушки не входи
ла в топку, почему убийца-садист и отрубил ее. С помощью железной лопаты и
з котельной Долтонов Бэкли показал, как были выгребены осколки кости, и о
бъяснил, как Биггер, «ловко воспользовавшись общим замешательством, выб
рался из котельной и бежал». Вытирая пот со лба, Бэкли сказал:
Ц Обвинение больше ничего не имеет сказать, ваша честь.
Ц Мистер Макс, Ц сказал судья. Ц Можете приступить к допросу ваших сви
детелей.
Ц Защита не оспаривает показании, которые здесь давались, Ц сказал Мак
с. Ц Поэтому я отказываюсь от права вызова свидетелей. Как я уже заявил, в
положенное время я выступлю с речью, в которой изложу все свои доводы в по
льзу Биггера Томаса.
Судья предоставил слово Бэкли. В течение часа Бэкли пространно комменти
ровал свидетельские показания, разбирая улики, и наконец заключил слова
ми:
Ц Если представленные обвинением улики и доказательства покажутся су
ду недостаточным основанием для смертного приговора Биггеру Томасу, зн
ачит, человеческий разум и нравственное чувство бессильны!
Ц Мистер Макс, можете ли вы к завтрашнему дню подготовить свое выступле
ние? Ц спросил судья.
Ц Да, ваша честь, могу.
Вернувшись в камеру, Биггер как неживой повалился на койку. Теперь скоро
все будет кончено, думал он. Может быть, завтра последний день: хорошо бы т
ак. Он утратил ощущение времени; день и ночь теперь сливались.
На следующее утро, когда Макс вошел в камеру, он уже не спал. По дороге в зал
суда он думал о том, что будет говорить о нем Макс. Может ли Макс в самом дел
е спасти ему жизнь? Еще не додумав эту мысль до конца, он ее отбросил. Не над
о давать места надежде, тогда все, что случится, покажется естественным. П
роходя по коридору мимо окна, он увидел, что толпа и солдаты по-прежнему о
кружают судебное здание. Внутри тоже все площадки и коридоры были забиты
людьми. Полисменам приходилось расталкивать публику, чтобы освободить
для него проход.
Страх пронизал его всего, когда он увидел, что очутился у стола один. Макс
отстал, затерявшись где-то в толпе. В эту минуту он особенно глубоко почув
ствовал, чем стал для него Макс. Теперь он был беззащитен. Раз Макса нет, кт
о и что помешает этим людям опрокинуть барьер, схватить его и вытащить на
улицу? Он сидел, не смея оглянуться, чувствуя, что все глаза устремлены на
него. Когда Макс сидел рядом, у него было такое чувство, что где-то в этой са
мой толпе, разглядывавшей его так недружелюбно и упорно, есть нечто, за чт
о можно ухватиться, если только суметь найти это. В нем все еще тлела надеж
да, которую внушил ему Макс в их первый долгий разговор. Но он боялся дать
ей разгореться ярким пламенем сейчас, во время суда, после полной ненави
сти речи Бэкли. А все-таки он не гасил ее совсем; он берег ее, лелеял как пос
леднее свое прибежище.
Когда подошел Макс, Биггер увидел, что его лицо побледнело и осунулось. По
д глазами были темные круги. Макс положил руку Биггеру на колени и сказал:
Ц Я сделаю все, что смогу, голубчик.
Заседание открылось, и судья сказал:
Ц Вы готовы, мистер Макс?
Ц Да, ваша честь.
Макс встал, провел рукой по седым, волосам и вышел на середину зала. Он ста
л вполоборота к судье и Бэкли и через голову Биггера посмотрел на публик
у. Он прочистил горло.
Ц Ваша честь, никогда еще мне не приходилось выступать на суде с таким гл
убоким и полным сознанием своей правоты. Я знаю, что то, что мне предстоит
сказать здесь сегодня, касается судьбы целой нации. Это речь в защиту не т
олько одного человека или одного народа. Быть может, в каком-то смысле мож
но даже считать удачей, что мой подзащитный обвиняется в таком тяжком, во
пиющем преступлении, ибо, если нам удастся мысленно охватить всю жизнь э
того человека и разобраться в том, что с ним произошло, если нам удастся по
нять, какими сложными и вместе с тем крепкими узами его жизнь и судьба свя
заны с нашими, Ц если нам удастся все это, быть может, мы получим ключ к сво
ему будущему, найдем такой идеальный наблюдательный пункт, с которого лю
бой американец и любая американка увидят, как наши сегодняшние надежды и
опасения влекут за собой завтрашние радости и катастрофы.
Ваша честь, я не хотел бы выказать неуважение к этому суду, но я должен быт
ь честным. На карту поставлена жизнь человека. Человек этот не только пре
ступник, он, кроме того, и негр. А потому он находится здесь в особо невыгод
ном положении, сколько бы мы ни утверждали, что все американские граждан
е равны перед законом.
Этот человек не такой, как другие, хотя его преступление отличается от вс
ех аналогичных преступлений лишь количественно. Сложные силы, действую
щие в обществе, выкристаллизовали здесь перед нами некий символ, опытный
экземпляр. Людские предрассудки окрасили этот символ, как окрашивают ба
ктерию для наблюдения под микроскопом. Ненасытная людская ненависть со
здала психологическую перспективу, которая позволит нам рассмотреть э
тот крохотный социальный символ в его отношении ко всему нашему больном
у социальному организму.
Я хочу сказать, ваша честь, что попытаться понять Биггера Томаса Ц это зн
ачит растопить оболочку льда, сковывающую живые человеческие стремлен
ия, озарить светом разума зыбкие призраки, порожденные страхом, отдернут
ь завесу, за которой идет кровавая игра, и мы, точно лунатики, бессознатель
но принимаем в ней участие.
Но я не беру на себя невыполнимых задач, ваша честь. Я не занимаюсь магией.
Я не утверждаю, что, уяснив себе жизнь этого человека, мы сразу разрешим вс
е волнующие нас проблемы или что, собрав все необходимые факты, мы автома
тически получим указание, как действовать. Жизнь не настолько проста. Но
я говорю, что если и после моей речи вы сочтете нужным вынести смертный пр
иговор, то по крайней мере это будет результатом свободного выбора. Я ста
влю себе только одну задачу, ваша честь: путем анализа данных довести до с
ознания суда два возможных для нас решения вопроса и неизбежные последс
твия каждого из них.
И тогда, если мы скажем «смерть», мы будем знать, что это значит Ц смерть; и
, если мы скажем «жизнь», мы будем знать, что это значит Ц жизнь; но и в том и
в другом случае постараемся отдать себе отчет: на какую почву мы вступае
м, каковы будут последствия для нас и для тех, кого мы здесь судим.
Ваша честь, прошу вас не сомневаться, что мне достаточно ясно, какое тяжко
е бремя ответственности я возлагаю на ваши плечи, избрав подобный способ
ведения защиты и решив раскрыть перед вами истинный смысл и глубину сов
ершенного преступления. Но что еще я мог сделать при данных обстоятельст
вах? Я немало ночей провел без сна, размышляя над тем, как мне объяснить ва
м и всему миру те причины и побуждения, которые привели этого мальчика-не
гра на скамью подсудимых в качестве признавшего свою виновность убийцы.
Я спрашивал себя, как, какими средствами нарисовать вам яркую и правдиву
ю картину того, что с ним произошло, когда в вашем мозгу уже отпечаталось г
рубое изображение, сошедшее с миллионов газетных страниц. Мог ли я, помня
о цвете кожи Биггера Томаса и социальных условиях, в которых он живет, дов
ерить его судьбу присяжным, к тому же принадлежащим к чуждой и враждебно
й расе; присяжным, чье сознание уже обработано прессой страны, заранее ре
шившей вопрос о его виновности и в бесчисленных передовицах предрекающ
ей меру наказания.
Нет! Этого я не мог! И потому я отказался от суда присяжных, настоял на добр
овольном признании виновности и сегодня стою здесь, перед вами, и, основы
ваясь на законах штата, прошу сохранить этому мальчику жизнь, потому что
на то есть причины, связанные с самими устоями нашей цивилизации.
Самый простой, привычный выход для настоящего суда Ц пойти по линии наи
меньшего сопротивления и согласиться с прокурором штата, сказавшим «См
ерть!». На этом закончился бы процесс. Но на этом не закончилось бы преступ
ление! И потому суд должен поступить по-иному.
Бывают случаи, ваша честь, когда действительность является нам в таком н
равственном аспекте, что идти по проторенной тропе оказывается невозмо
жным. Бывают случаи, когда в жизни до того запутываются все концы, что и се
рдце и разум велят нам остановиться и распутать их, прежде чем двинуться
дальше.
В какой атмосфере протекает этот процесс? Можно ли сказать, что граждане
штата беспристрастно заботятся о том, чтобы был соблюден закон? Чтобы из
бранная кара строго соответствовала совершенному преступлению? Чтобы
виновный, и один только виновный, понес наказание?
Нет! Все мыслимые предрассудки были использованы при ведении этого дела
. Городские и окружные власти сознательно довели возбуждение масс до так
ой степени, что для поддержания порядка пришлось прибегнуть к военной си
ле. Не чувствуя ответственности ни перед кем и ни перед чем, кроме собстве
нной продажной совести, газетчики и следственные власти выдвинули неле
пую версию о причастности коммунистической партии к этим двум убийства
м. Прокурор штата только здесь, на суде, перестал приписывать Биггеру Том
асу другие преступления, которых нельзя было доказать.
Розыски Биггера Томаса послужили удобным предлогом для того, чтобы терр
оризировать все негритянское население, арестовать сотни коммунистов,
совершить налеты на помещения профсоюзов и рабочих организаций. Той пре
ссы, молчание церкви, поведение следственных властей, явно подогретое во
змущение масс Ц все это говорит о том, что здесь речь идет не только о воз
мездии человеку, совершившему определенное преступление.
В чем же истинная причина всего этого шума и волнения? Преступление Бигг
ера Томаса? Но разве вчера негров все любили и возненавидели их только се
годня, после того что сделал Биггер Томас? Разве рабочие собрания и профс
оюзные комитеты подвергаются налетам, только когда негр совершает прес
тупление? Разве только эти белые кости, лежащие здесь, на этом столе, вызва
ли тот крик ужаса, который пронесся по всей Америке?
Ваша честь, вы знаете, что это не так! Все элементы этого массового исступл
ения существовали еще тогда, когда никто не слыхал имени Биггера Томаса.
Негры, рабочие и профессиональные союзы вчера были предметом ненависти
так же, как и сегодня.
В этом городе творились преступления, еще более отвратительные и зверск
ие. Гангстеры убивали безнаказанно и шли совершать новые убийства. И ник
огда это не вызывало такой бури.
Ваша честь, эта толпа не по своей воле собралась здесь под окнами. Ееподст
рекали к этому! Всего неделю назад все эти люди жили тихо и мирно. Кто же ра
зжег эту скрытую ненависть? Чьим интересам служит эта неразумная и слепа
я толпа?
Об этом знает прокурор штата, потому что он заверил чикагских банкиров, ч
то, если он будет переизбран, прекратятся демонстрации безработных, треб
ующих пособий! Об этом знает губернатор штата, потому что он пообещал Асс
оциации промышленников, что пошлет войска на расправу с бастующими рабо
чими! Об этом знает мэр города, потому что он заявил представителям комме
рческих кругов, что бюджет подвергнется сокращению и никакие новые нало
ги не будут введены ради удовлетворения нужд городской бедноты!
Есть чувство вины в той ярости, с которой здесь требуют, чтобы этого челов
ека поскорее лишили жизни! Есть чувство страха в той злобе и нетерпении, к
оторое сказывается в поведении толпы, осаждающей здание суда. Все они: и т
олпа и ее хозяева; и марионетки и те, кто дергает за ниточки; и вожаки и их кл
евреты, Ц все они знают и понимают, что их существование зиждется на исто
рическом преступлении против множества людей, Ц людей, чьей кровью куп
лены их удобства и их досуг! Они так же сознают свою вину, как этот мальчик,
который сегодня сидит на скамье подсудимых. Страх, ненависть и чувство в
ины Ц вот три лейтмотива разыгравшейся драмы!
Ваша честь, и ради моего клиента, и ради себя самого я желал бы иметь возмо
жность аргументировать доводами более достойными. Я желал бы говорить о
любви, честолюбии, ревности, жажде необычайного или какой-нибудь еще бол
ее романтической подкладке этого двойного убийства. Если бы я мог не кри
вя душой наделить главное действующее лицо этой драмы благородными и во
звышенными мотивами, моя задача была бы гораздо легче, и я не сомневался б
ы в успехе. Преимущество было бы на моей стороне, потому что я обращался бы
к людям, объединенным общими идеалами, с призывом отнестись чутко и учас
тливо к одному из своих собратьев, который заблуждался и потерпел пораже
ние. Но у меня нет выбора. Жизнь скроила это по такому образцу, не я.
Мы должны говорить здесь о жизни в ее сыром, первобытном виде, о чувствах,
стремлениях и взглядах, которые еще не испытали влияния науки и цивилиза
ции. Мы должны говорить здесь о первоначальном зле, которое было понятны
м и неизбежным тогда, когда мы его совершили; но мы должны говорить также и
о смутном, но упорном чувстве вины, идущем от этого зла, вины, которую из ст
раха и себялюбия мы не решаемся искупить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
он уже снова был в зале суда. Стало темно, и в зале зажгли электричество. Бе
сконечный парад свидетелей утратил для Биггера всякую реальность. Один
за другим подошли к трибуне пятеро белых людей и сказали, что письмо с тре
бованием денег написано рукой Биггера: почерк тот же, что и в его школьных
тетрадях, взятых для сличения в школе, где он учился. Другой белый сказал,
что на дверях спальни мисс Долтон обнаружены отпечатки пальцев Биггера
Томаса. Потом шесть врачей сказали, что Бесси была изнасилована. Четыре ч
ернокожие официантки из «Хижины» Эрни подтвердили, что он «тот самый пар
ень, который ужинал там в субботу с белым мужчиной и белой девушкой». Они с
казали еще, что он вел себя «тихо и разумно». Потом вышли две белые женщины
, школьные учительницы, которые сказали, что Биггер был «довольно тупым, н
о вполне нормальным учеником». Одни свидетели сливались с другими. Бигге
р перестал слушать. Он равнодушно смотрел перед собой. Временами до него
доносился приглушенный вой зимнего ветра за окном. Он так устал, что даже
не обрадовался, когда заседание окончилось. Когда его уводили обратно в
камеру, он спросил Макса:
Ц Долго еще это будет?
Ц Не знаю, Биггер. Соберитесь с духом и будьте молодцом.
Ц Скорей бы уж кончилось.
Ц Тут вопрос вашей жизни, Биггер. Надо бороться.
Ц Мне все равно, пусть делают со мной, что хотят. Только скорей бы уж кончи
лось.
На следующее утро его разбудили, накормили и снова повели в суд. Первым да
вал показания Джан; он вышел и повторил все то, что говорил на предварител
ьном разбирательство. Бэкли не пытался припутать Джана к убийству Мэри.
Джо, Гэс и Джек рассказали про то, как они устраивали налеты на ларьки и га
зетные киоски, про драку в тот день, когда они собрались ограбить лавку Бл
юма. Док рассказал, как Биггер изрезал сукно на биллиарде, и сказал, что Би
ггер «хулиганистый малый, но голова у него в порядке». Шестнадцать полис
менов опознали в нем «того самого, которого взяли на крыше, Биггера Томас
а». Они сказали, что, если человек так ловко сумел обойти закон, как Биггер,
значит, он «в своем уме и должен отвечать за то, что сделал». Кто-то из камер
ы по делам несовершеннолетних рассказал, что Биггер отбывал три месяца и
справительной школы за кражу автомобильных покрышек.
Потом был перерыв, а когда заседание возобновилось, пятеро врачей заявил
и, что они признают Биггера «вменяемым, но замкнутым и раздражительным».
Бэкли предъявил суду нож и сумочку, которые Биггер бросил в мусорный ящи
к, и сообщил, что для того, чтобы их найти, пришлось четыре дня раскапывать
городскую свалку. За ножом и сумочкой последовал кирпич, которым он убил
Бесси; потом его карманный фонарь, потом револьвер, коммунистические бро
шюры, почерневшая серьга, лезвие топора, подписанный Биггером текст приз
нания, письмо с требованием выкупа, окровавленное платье Бесси, одеяла и
подушки с пятнами крови, сундук и пустая бутылка из-под рома, которую нашл
и на тротуаре в снегу. Принесли кости Мэри, и женщины в зале начали всхлипы
вать. Потом двенадцать рабочих внесли разобранный на части котел из подв
ала долтоновского особняка и собрали его на громадном дощатом помосте. З
рители в зале повставали с мест, чтоб лучше видеть, и судья приказал им сес
ть. Бэкли вызвал белую девушку, роста и сложения Мэри, и заставил ее влезть
в топку котла, чтобы рассеять всякое сомнение в том, что там могло уместит
ься, и действительно уместилось, и было уничтожено огнем поруганное тело
безвинно погибшей Мэри Долтон; и что голова несчастной девушки не входи
ла в топку, почему убийца-садист и отрубил ее. С помощью железной лопаты и
з котельной Долтонов Бэкли показал, как были выгребены осколки кости, и о
бъяснил, как Биггер, «ловко воспользовавшись общим замешательством, выб
рался из котельной и бежал». Вытирая пот со лба, Бэкли сказал:
Ц Обвинение больше ничего не имеет сказать, ваша честь.
Ц Мистер Макс, Ц сказал судья. Ц Можете приступить к допросу ваших сви
детелей.
Ц Защита не оспаривает показании, которые здесь давались, Ц сказал Мак
с. Ц Поэтому я отказываюсь от права вызова свидетелей. Как я уже заявил, в
положенное время я выступлю с речью, в которой изложу все свои доводы в по
льзу Биггера Томаса.
Судья предоставил слово Бэкли. В течение часа Бэкли пространно комменти
ровал свидетельские показания, разбирая улики, и наконец заключил слова
ми:
Ц Если представленные обвинением улики и доказательства покажутся су
ду недостаточным основанием для смертного приговора Биггеру Томасу, зн
ачит, человеческий разум и нравственное чувство бессильны!
Ц Мистер Макс, можете ли вы к завтрашнему дню подготовить свое выступле
ние? Ц спросил судья.
Ц Да, ваша честь, могу.
Вернувшись в камеру, Биггер как неживой повалился на койку. Теперь скоро
все будет кончено, думал он. Может быть, завтра последний день: хорошо бы т
ак. Он утратил ощущение времени; день и ночь теперь сливались.
На следующее утро, когда Макс вошел в камеру, он уже не спал. По дороге в зал
суда он думал о том, что будет говорить о нем Макс. Может ли Макс в самом дел
е спасти ему жизнь? Еще не додумав эту мысль до конца, он ее отбросил. Не над
о давать места надежде, тогда все, что случится, покажется естественным. П
роходя по коридору мимо окна, он увидел, что толпа и солдаты по-прежнему о
кружают судебное здание. Внутри тоже все площадки и коридоры были забиты
людьми. Полисменам приходилось расталкивать публику, чтобы освободить
для него проход.
Страх пронизал его всего, когда он увидел, что очутился у стола один. Макс
отстал, затерявшись где-то в толпе. В эту минуту он особенно глубоко почув
ствовал, чем стал для него Макс. Теперь он был беззащитен. Раз Макса нет, кт
о и что помешает этим людям опрокинуть барьер, схватить его и вытащить на
улицу? Он сидел, не смея оглянуться, чувствуя, что все глаза устремлены на
него. Когда Макс сидел рядом, у него было такое чувство, что где-то в этой са
мой толпе, разглядывавшей его так недружелюбно и упорно, есть нечто, за чт
о можно ухватиться, если только суметь найти это. В нем все еще тлела надеж
да, которую внушил ему Макс в их первый долгий разговор. Но он боялся дать
ей разгореться ярким пламенем сейчас, во время суда, после полной ненави
сти речи Бэкли. А все-таки он не гасил ее совсем; он берег ее, лелеял как пос
леднее свое прибежище.
Когда подошел Макс, Биггер увидел, что его лицо побледнело и осунулось. По
д глазами были темные круги. Макс положил руку Биггеру на колени и сказал:
Ц Я сделаю все, что смогу, голубчик.
Заседание открылось, и судья сказал:
Ц Вы готовы, мистер Макс?
Ц Да, ваша честь.
Макс встал, провел рукой по седым, волосам и вышел на середину зала. Он ста
л вполоборота к судье и Бэкли и через голову Биггера посмотрел на публик
у. Он прочистил горло.
Ц Ваша честь, никогда еще мне не приходилось выступать на суде с таким гл
убоким и полным сознанием своей правоты. Я знаю, что то, что мне предстоит
сказать здесь сегодня, касается судьбы целой нации. Это речь в защиту не т
олько одного человека или одного народа. Быть может, в каком-то смысле мож
но даже считать удачей, что мой подзащитный обвиняется в таком тяжком, во
пиющем преступлении, ибо, если нам удастся мысленно охватить всю жизнь э
того человека и разобраться в том, что с ним произошло, если нам удастся по
нять, какими сложными и вместе с тем крепкими узами его жизнь и судьба свя
заны с нашими, Ц если нам удастся все это, быть может, мы получим ключ к сво
ему будущему, найдем такой идеальный наблюдательный пункт, с которого лю
бой американец и любая американка увидят, как наши сегодняшние надежды и
опасения влекут за собой завтрашние радости и катастрофы.
Ваша честь, я не хотел бы выказать неуважение к этому суду, но я должен быт
ь честным. На карту поставлена жизнь человека. Человек этот не только пре
ступник, он, кроме того, и негр. А потому он находится здесь в особо невыгод
ном положении, сколько бы мы ни утверждали, что все американские граждан
е равны перед законом.
Этот человек не такой, как другие, хотя его преступление отличается от вс
ех аналогичных преступлений лишь количественно. Сложные силы, действую
щие в обществе, выкристаллизовали здесь перед нами некий символ, опытный
экземпляр. Людские предрассудки окрасили этот символ, как окрашивают ба
ктерию для наблюдения под микроскопом. Ненасытная людская ненависть со
здала психологическую перспективу, которая позволит нам рассмотреть э
тот крохотный социальный символ в его отношении ко всему нашему больном
у социальному организму.
Я хочу сказать, ваша честь, что попытаться понять Биггера Томаса Ц это зн
ачит растопить оболочку льда, сковывающую живые человеческие стремлен
ия, озарить светом разума зыбкие призраки, порожденные страхом, отдернут
ь завесу, за которой идет кровавая игра, и мы, точно лунатики, бессознатель
но принимаем в ней участие.
Но я не беру на себя невыполнимых задач, ваша честь. Я не занимаюсь магией.
Я не утверждаю, что, уяснив себе жизнь этого человека, мы сразу разрешим вс
е волнующие нас проблемы или что, собрав все необходимые факты, мы автома
тически получим указание, как действовать. Жизнь не настолько проста. Но
я говорю, что если и после моей речи вы сочтете нужным вынести смертный пр
иговор, то по крайней мере это будет результатом свободного выбора. Я ста
влю себе только одну задачу, ваша честь: путем анализа данных довести до с
ознания суда два возможных для нас решения вопроса и неизбежные последс
твия каждого из них.
И тогда, если мы скажем «смерть», мы будем знать, что это значит Ц смерть; и
, если мы скажем «жизнь», мы будем знать, что это значит Ц жизнь; но и в том и
в другом случае постараемся отдать себе отчет: на какую почву мы вступае
м, каковы будут последствия для нас и для тех, кого мы здесь судим.
Ваша честь, прошу вас не сомневаться, что мне достаточно ясно, какое тяжко
е бремя ответственности я возлагаю на ваши плечи, избрав подобный способ
ведения защиты и решив раскрыть перед вами истинный смысл и глубину сов
ершенного преступления. Но что еще я мог сделать при данных обстоятельст
вах? Я немало ночей провел без сна, размышляя над тем, как мне объяснить ва
м и всему миру те причины и побуждения, которые привели этого мальчика-не
гра на скамью подсудимых в качестве признавшего свою виновность убийцы.
Я спрашивал себя, как, какими средствами нарисовать вам яркую и правдиву
ю картину того, что с ним произошло, когда в вашем мозгу уже отпечаталось г
рубое изображение, сошедшее с миллионов газетных страниц. Мог ли я, помня
о цвете кожи Биггера Томаса и социальных условиях, в которых он живет, дов
ерить его судьбу присяжным, к тому же принадлежащим к чуждой и враждебно
й расе; присяжным, чье сознание уже обработано прессой страны, заранее ре
шившей вопрос о его виновности и в бесчисленных передовицах предрекающ
ей меру наказания.
Нет! Этого я не мог! И потому я отказался от суда присяжных, настоял на добр
овольном признании виновности и сегодня стою здесь, перед вами, и, основы
ваясь на законах штата, прошу сохранить этому мальчику жизнь, потому что
на то есть причины, связанные с самими устоями нашей цивилизации.
Самый простой, привычный выход для настоящего суда Ц пойти по линии наи
меньшего сопротивления и согласиться с прокурором штата, сказавшим «См
ерть!». На этом закончился бы процесс. Но на этом не закончилось бы преступ
ление! И потому суд должен поступить по-иному.
Бывают случаи, ваша честь, когда действительность является нам в таком н
равственном аспекте, что идти по проторенной тропе оказывается невозмо
жным. Бывают случаи, когда в жизни до того запутываются все концы, что и се
рдце и разум велят нам остановиться и распутать их, прежде чем двинуться
дальше.
В какой атмосфере протекает этот процесс? Можно ли сказать, что граждане
штата беспристрастно заботятся о том, чтобы был соблюден закон? Чтобы из
бранная кара строго соответствовала совершенному преступлению? Чтобы
виновный, и один только виновный, понес наказание?
Нет! Все мыслимые предрассудки были использованы при ведении этого дела
. Городские и окружные власти сознательно довели возбуждение масс до так
ой степени, что для поддержания порядка пришлось прибегнуть к военной си
ле. Не чувствуя ответственности ни перед кем и ни перед чем, кроме собстве
нной продажной совести, газетчики и следственные власти выдвинули неле
пую версию о причастности коммунистической партии к этим двум убийства
м. Прокурор штата только здесь, на суде, перестал приписывать Биггеру Том
асу другие преступления, которых нельзя было доказать.
Розыски Биггера Томаса послужили удобным предлогом для того, чтобы терр
оризировать все негритянское население, арестовать сотни коммунистов,
совершить налеты на помещения профсоюзов и рабочих организаций. Той пре
ссы, молчание церкви, поведение следственных властей, явно подогретое во
змущение масс Ц все это говорит о том, что здесь речь идет не только о воз
мездии человеку, совершившему определенное преступление.
В чем же истинная причина всего этого шума и волнения? Преступление Бигг
ера Томаса? Но разве вчера негров все любили и возненавидели их только се
годня, после того что сделал Биггер Томас? Разве рабочие собрания и профс
оюзные комитеты подвергаются налетам, только когда негр совершает прес
тупление? Разве только эти белые кости, лежащие здесь, на этом столе, вызва
ли тот крик ужаса, который пронесся по всей Америке?
Ваша честь, вы знаете, что это не так! Все элементы этого массового исступл
ения существовали еще тогда, когда никто не слыхал имени Биггера Томаса.
Негры, рабочие и профессиональные союзы вчера были предметом ненависти
так же, как и сегодня.
В этом городе творились преступления, еще более отвратительные и зверск
ие. Гангстеры убивали безнаказанно и шли совершать новые убийства. И ник
огда это не вызывало такой бури.
Ваша честь, эта толпа не по своей воле собралась здесь под окнами. Ееподст
рекали к этому! Всего неделю назад все эти люди жили тихо и мирно. Кто же ра
зжег эту скрытую ненависть? Чьим интересам служит эта неразумная и слепа
я толпа?
Об этом знает прокурор штата, потому что он заверил чикагских банкиров, ч
то, если он будет переизбран, прекратятся демонстрации безработных, треб
ующих пособий! Об этом знает губернатор штата, потому что он пообещал Асс
оциации промышленников, что пошлет войска на расправу с бастующими рабо
чими! Об этом знает мэр города, потому что он заявил представителям комме
рческих кругов, что бюджет подвергнется сокращению и никакие новые нало
ги не будут введены ради удовлетворения нужд городской бедноты!
Есть чувство вины в той ярости, с которой здесь требуют, чтобы этого челов
ека поскорее лишили жизни! Есть чувство страха в той злобе и нетерпении, к
оторое сказывается в поведении толпы, осаждающей здание суда. Все они: и т
олпа и ее хозяева; и марионетки и те, кто дергает за ниточки; и вожаки и их кл
евреты, Ц все они знают и понимают, что их существование зиждется на исто
рическом преступлении против множества людей, Ц людей, чьей кровью куп
лены их удобства и их досуг! Они так же сознают свою вину, как этот мальчик,
который сегодня сидит на скамье подсудимых. Страх, ненависть и чувство в
ины Ц вот три лейтмотива разыгравшейся драмы!
Ваша честь, и ради моего клиента, и ради себя самого я желал бы иметь возмо
жность аргументировать доводами более достойными. Я желал бы говорить о
любви, честолюбии, ревности, жажде необычайного или какой-нибудь еще бол
ее романтической подкладке этого двойного убийства. Если бы я мог не кри
вя душой наделить главное действующее лицо этой драмы благородными и во
звышенными мотивами, моя задача была бы гораздо легче, и я не сомневался б
ы в успехе. Преимущество было бы на моей стороне, потому что я обращался бы
к людям, объединенным общими идеалами, с призывом отнестись чутко и учас
тливо к одному из своих собратьев, который заблуждался и потерпел пораже
ние. Но у меня нет выбора. Жизнь скроила это по такому образцу, не я.
Мы должны говорить здесь о жизни в ее сыром, первобытном виде, о чувствах,
стремлениях и взглядах, которые еще не испытали влияния науки и цивилиза
ции. Мы должны говорить здесь о первоначальном зле, которое было понятны
м и неизбежным тогда, когда мы его совершили; но мы должны говорить также и
о смутном, но упорном чувстве вины, идущем от этого зла, вины, которую из ст
раха и себялюбия мы не решаемся искупить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48