На ближайшем съезде он подрулил к агентству по продаже «бьюиков» и сторговал свой пикап в обмен на фургон «роудмастер» 1992 года выпуска. Вся сделка заняла двадцать одну минуту, а разницу в цене Твилли покрыл наличными из пачки банкнот, которую достал из джинсовой куртки. Дези была заинтригована.
– Самый большой семейный фургон из когда-либо производившихся в Соединенных Штатах, – объявил Твилли, помещая Макгуина в просторный задний отсек машины. – Теперь воняй, сколько душе угодно.
И они поехали дальше.
Дези удержалась от вопроса, откуда у Твилли деньги, потому что это не имело значения. Даже если он ограбил церковь, ей бы не захотелось возвращаться домой. Она понимала его не лучше, чем себя, но рядом с ним почему-то было уютно. Иногда Дези ловила на себе его взгляды украдкой, ни один мужчина на нее так раньше не смотрел: сочетание неприкрытого желания, испытующего интереса и грусти. Наконец она спросила:
– Любопытно, о чем ты думаешь?
– Какая ты красивая.
– Брось.
– Ладно. Как мне хочется с тобой переспать.
– Да нет. Есть еще что-то.
– Ты права. Все забываю, какой я сложный человек. – Твилли глубоко вздохнул и положил сцепленные руки на рулевое колесо. – Я думаю, как сильно я хочу нуждаться в тебе.
– Так лучше, – сказала Дези. – Ответ не такой льстивый, как прежние, но зато оригинальный.
– А вдруг это правда?
– А вдруг и я то же самое чувствую?
Твилли тихо присвистнул.
– Вот именно, – сказала Дези.
– Значит, мы оба соскочили с катушек.
– Да, можно заводить историю болезни.
Несколько миль Твилли вел машину молча, потом сказал:
– Просто уточняю – я действительно тебя хочу.
– Я знаю. – Дези старалась не выглядеть польщенной.
– И как ты на это смотришь?
– Обсудим позже, когда кое-кто уснет. – Дези показала взглядом на задний отсек.
– Собака? – удивился Твилли.
– Собака моего мужа. Как-то не по себе – на глазах у пса изменить его хозяину.
– А он вылизывает у нас на глазах свои причиндалы и не стесняется.
– Дело не в стеснительности, а в чувстве вины. Давай сменим тему. Например, куда это мы едем?
– Не знаю. Я просто еду за той машиной.
– Зачем? – спросила Дези, глядя на четырехдверный синий «лексус» с мичиганским номером. – Можно узнать?
– Ничего не могу с собой поделать, – ответил Твилли. – Миль двадцать назад она выбросила непогашенную сигарету. А вокруг сосновые посадки!
– Ну, идиотка. И что дальше?
– По счастью, окурок упал в лужу. Иначе мог быть пожар.
Дожили, подумала Дези, еду в компании с медвежонком Смоки.
– Значит, она выбросила сигарету, и ты ее преследуешь…
В синем «лексусе» сидел лишь водитель – женщина с копной кудрявых волос пугающе голубого цвета. Она болтала по сотовому телефону.
– И часто ты так – преследуешь незнакомцев? – спросила Дези.
– Ведь лесок сухой.
– Твилли, в мире полно идиотов, и нельзя сходить с ума из-за каждого.
– Хорошо, мамочка.
– Пожалуйста, не приближайся к ней.
– Ты видела? – показал Твилли.
Женщина в «лексусе» выбросила еще один дымящийся окурок. Твилли вцепился в баранку, на шее у него вздулись жилы, но лицо оставалось безмятежным. Именно ледяное спокойствие во взгляде испугало Дези.
– У ее машины огромный бензобак, – сказал Твилли.
– Послушай, так жить невозможно.
Дези вцепилась ногтями в подлокотник. Они были в нескольких дюймах от бампера «лексуса». Стоит идиотке затормозить, и они все покойники.
– Думаешь, ты можешь переделать этих людей? – спросила Дези. – Чему-то их научить?
– Считай, что я оптимист.
– Да ты посмотри на нее, господи боже мой! Она существует совсем в другом мире! В иной вселенной! – Твилли немного отстал от машины. – Кому знать, как не мне? Я замужем за таким человеком.
– И это не сводило тебя с ума?
– Твилли, я готова была рехнуться. Поэтому я здесь с тобой. Но ты меня так напугал, что я чуть не обмочилась. Пожалуйста, отстань от нее и забудь обо всем.
Твилли заерзал. Женщина впереди ни о чем не догадывалась, дымила новой сигаретой и, болтая по телефону, мотала кудлатой головой.
– Прошу тебя. – Дези коснулась руки Твилли.
– Хорошо.
Твилли сбросил газ. Синий «лексус» стал удаляться, и в этот момент из его окна вылетела и плюхнулась в кусты банка из-под «Спрайта». Дези обреченно вздохнула. Твилли придавил акселератор, и фургон рванул вперед. Снова приблизившись к бамперу «лексуса», Твилли стал сигналить.
– Господи! – выдохнула Дези. – Я даже перхоть у нее вижу.
– Надеюсь, она нас все же заметила.
Женщина в машине беспокойно завозилась с зеркалом заднего вида, которое было развернуто для макияжа, а не наблюдения за движением.
– Момент истины, – объявил Твилли.
– Умоляю тебя, – сказала Дези.
Ненормальная в «лексусе» бешено завиляла по всей дороге. Твилли погрустнел.
– Согласись, великолепное было бы зрелище: горящая машина, а эта баба скачет вокруг в отсветах пламени, как кузнечик, и верещит по своему дурацкому телефону…
– Не делай этого, – сказала Дези.
– Неужели ты не понимаешь? Как еще себя вести, после того, что она сделала?
– Понимаю. Я тоже разозлилась. – Дези говорила правду и призналась себе, что описанная Твилли сцена не вызвала большого протеста. Но это же безумие, господи…
«Лексус» затормозил, Твилли тоже. Разбрызгивая гравий, кудрявая дама неуклюже съехала на обочину. У Дези стучало в висках, во рту пересохло. Машина дернулась, когда Твилли ударил по тормозам. Макгуин вскочил, готовясь к прогулке.
Фургон остановился рядом с «лексусом». Женщина съежилась за рулем. На ней были огромные квадратные очки от солнца, скрывавшие ужас в глазах.
Твилли ожег ее взглядом и резко отвернулся. Глубоко вздохнул. Дези затаила дыхание. К ее удивлению, фургон тронулся с места.
– Как-нибудь в другой раз, – тихо сказал Твилли. Дези потянулась к нему и поцеловала.
– Все хорошо.
– Милая, где у нас диск с Томом Петти?
– Вот он.
Дези прижало к сиденью, когда Твилли резко набрал скорость.
Он включил музыку и запел:
– Одной ногой в могиле…
– А другой на педали… – подхватила Дезирата Стоут.
Приятно быть с человеком, который не перевирает слова.
– Это все ты виноват, – сказал Роберт Клэпли.
– Не понял?
– Ты же подсунул мне это дерьмо.
– Во-первых, – возразил Палмер Стоут, – предполагалось, что средством воспользуешься ты, а не девочки. В моем понимании, Боб, порошок из носорожьего рога – мужской стимулятор. Во-вторых, только законченный идиот станет курить порошок, когда его полагается подмешивать в напитки. Как подсластитель, понимаешь?
Они стояли на пороге спальни квартиры Клэпли в Палм-Бич. В комнате, провонявшей чесноком, гашишем и застарелым потом, все было перевернуто вверх дном. Разбитое зеркало скособочилось, матрацы валялись на полу вместе со сбитыми в кучу запятнанными простынями. На стене над спинкой кровати виднелись смазанные жирные отпечатки пальцев, ступней и ягодиц.
– Вот же срань это оливковое масло! – прорычал Роберт Клэпли. – Все изгваздало!
– Что они еще принимали, кроме порошка? – спросил Стоут.
– Гашиш, экстази и бог знает что – в их ванную можно входить только в космическом скафандре, точно тебе говорю. – Клэпли невесело рассмеялся. – На курорте они познакомились с каким-то мудаком, и он прислал им «кваалюд». Ты когда о нем последний раз слышал? Его даже в фармацевтическом музее не найти.
Мужчины приблизились к эркеру, выходившему на веранду, где в джакузи валетом лежали с закрытыми глазами Катя и Тиш. Сейчас девушки совсем не походили на кукол Барби. Скорее на истаскавшихся наркоманок. Опухшие, в пятнах и такие неаппетитные, что Палмер Стоут даже слегка посочувствовал Роберту Клэпли. Но лишь слегка. В конце концов, этот самый хмырь обзывал его говноедом, угрожал и привел к нему в дом психопата Дикобраза. И потому затруднения Клэпли не могли вызвать в Стоуте полноценного сочувствия.
– И как у тебя сейчас с двойняшками обстоит, Боб?
– Да все повисло. – Клэпли нервно затянул пояс купального халата. Стоут заметил у него свежую ссадину на мочке, где раньше красовалась бриллиантовая вставка. – В том-то и закавыка. Последние два дня какой-то карнавал безумия. Главное, на меня порошок никак не действует, только поганит хороший виски. А девчонки сочли, что это классный, улетный наркотик…
– Они и так были укуренные.
– Дело в том, что они считают, будто заторчали от порошка. Они в него верят, Палмер. – Клэпли поднял палец. – Девяносто процентов воздействия наркоты в убеждении, что она несет кайф. А эти бабы, позволь тебе заметить, кореш, не самые утонченные дамы на свете. Они вырвались из тупого, холодного, гнусного мира и оказались в солнечной Южной Флориде, то есть в раю. Здесь все новое и прекрасное. Все должно быть лучше – не только погода, но и мужики, наркотики, вечеринки. Полный набор.
Сквозь затемненные очки Стоут разглядывал обнаженных женщин в ванне – их неправдоподобно округлые силиконовые груди торчали из воды, словно причальные буйки. Яркое солнце безжалостно высвечивало лица – пушистые ресницы, пухлые губы. Мокрые спутанные волосы походили на слипшиеся белые водоросли; темные корни намекали, что пора освежить окраску.
– Они требуют еще, – сказал Клэпли.
– Уже все израсходовали?
Клэпли мрачно кивнул.
– И теперь хотят еще.
– Боб, эту дрянь невероятно трудно достать.
– Могу себе представить.
– Да нет, даже не представляешь, как трудно.
– Понимаешь, на следующей неделе им должны делать подбородки, – сказал Клэпли. – Я выписал лучшего пластического хирурга из Сан-Паулу, прилетает первым классом. Но девки утром первым делом заявили: больше никакого секса, никаких операций и платьев Барби, пока не получим носорожью пыльцу. Так они это называют – носорожья пыльца.
– Восхитительно, – ответил Стоут, поглаживая свой вылепленный косметологом подбородок. – Хочешь совет, Боб? Отправь этих неблагодарных тварей прямиком на родину и наслаждайся жизнью.
Лицо Клэпли страдальчески скривилось.
– Ты не понимаешь. Я ведь все рассчитал, составил для них график.
– Запросто найдешь себе новых Барби – и вперед по стремянке на небеса. Флорида такими кишмя кишит.
– Не такими, не двойняшками.
– Они ведь не настоящие близнецы, господи боже мой…
Клэпли вцепился в руку Стоута.
– Я слишком много в них вложил. И дело не только в деньгах, Палмер. Этот проект важен для меня. Они, – он дернул головой в сторону ванны, – мне важны.
Проект, подумал Стоут. Словно заказные «шевроле».
– По графику мы должны были все закончить к Рождеству, все – от головы до пят. Видишь, как мы уже близки к финалу.
– Они же шлюхи, Боб. Сделают все, что прикажешь.
– Теперь нет. – Клэпли отошел от окна. – Без носорожьей пыльцы не станут.
Стоут прошел за Клэпли в гостиную.
– Я позвоню кое-куда, но не могу ничего обещать.
– Спасибо. – Клэпли плюхнулся в мягкое кресло.
– И за последствия не отвечаю. Они могут обкуриться этой дрянью и загнуться у тебя на глазах. Как это им в голову взбрело?
– Наверное, по телику увидели. Но вдруг решили сосать эту дрянь через стеклянную трубку. Потом сосали меня…
– Довольно. Я уже представил картину.
– Потом объявился их курортный знакомец, и они сосали его, а потом он сосал их… – Клэпли клацнул зубами. – Ты бы видел, Палмер, просто какой-то праздник сосанья…
– Благодарю, но у меня свои забавы.
– Да? – Взгляд Клэпли на мгновение плотоядно вспыхнул.
– Мне нужно поговорить с тобой о похитителе.
– Что еще?
– Он прислал мне собачью лапу в коробке от кубинских сигар.
– Следом за ухом? – хмыкнул Клэпли. – Круто.
– И вот еще что, Боб, – у него моя жена.
– Как? Ты же сказал, он ее отпустил.
– Отпустил. А теперь она снова у него.
– Как же это вышло?
– Откуда мне знать. Главное, она точно у него.
– Вместе с собакой?
– Да.
– Черт! – взвился Клэпли. – Что за сволочной мир! Сволочь на сволочи и сволочью погоняет!
– И потому речь о твоем очаровательном мистере Гэше… Где он, Боб?
– По последним данным, на острове Буревестника. Выслеживает твоего психа.
– Пожалуйста, отзови его, – попросил Стоут.
– Почему?
– Я не хочу, чтобы он там маячил, пока чокнутый потрошитель собак не отпустит мою жену.
– А если не отпустит?
– Отпустит, – сказал Стоут. – Губернатор Дик заблокировал строительство твоего моста. Утренние газеты сообщили.
Вопрос вето задел Клэпли за живое.
– Тебе чертовски повезло, что ты еще жив, – напомнил он.
– Знаю, знаю. Главное, что похититель этого и требовал. Теперь он думает, что победил.
Клэпли раздраженно поерзал в кресле.
– И ты полагаешься на слово психа? Какой-то недоумок посылает тебе обрубки твоей собаки, и ты ему веришь. Не слишком ли это?
– Послушай, я, как и ты, хочу, чтобы он исчез с горизонта. Как только Дези будет свободна, мистер Гэш делает свою работу, а ты принимаешься за остров. Я прошу только пару дней. Пока жена не вернется целой и невредимой.
– С собакой? Вернее, с тем, что от нее осталось?
Стоут не отреагировал на ехидство.
– Когда обычно мистер Гэш с тобой связывается?
– Когда есть о чем доложить.
– Как только он позвонит…
– Я все сделаю, не беспокойся. А ты тем временем разузнаешь о покупке носорожьего порошка.
Стоут кивнул.
– Но если получится, это будет недешево.
– Совершенство всегда обходится дорого, – вяло улыбнулся Клэпли. – Ты уж постарайся, Палмер.
С веранды донесся шум. Клэпли поспешил к двери, Стоут следом. Барби в джакузи дрались, наделяя друг друга тумаками и вопя на своих весьма неблагозвучных наречиях. Клэпли с проклятиями полез в горячую ванну, а Стоут в который раз подумал, какой огорчительно гадкий оборот приняла его жизнь. Вот он стоит на солнцепеке и держит, словно послушный евнух, шелковый халат своего клиента. А в карманах халата куколки, зеркальце, щетка и всякие косметические причиндалы.
Стоут вынул миниатюрную щетку для волос, размером не больше жевательной резинки. Изящная щетина, а ручка… Господи, быть того не может! Изумленный Стоут вгляделся – ручка перламутровая!
Избегая смотреть на клубок мерзкой вопящей плоти в джакузи, Стоут перевел взгляд на безмятежную голубизну Атлантического океана. Что сталось с нашей страной, печально подумал он. И что со мной происходит?
16
Нет, мистер Гэш был не из терпеливых.
На гнусном Жабьем острове не было никаких следов хмыря, которого предстояло убрать.
После долгих поисков мистер Гэш разместился в сносном мотеле на материке. Роберту Клэпли он решил не звонить, поскольку докладывать нечего. За пьяного биолога, которого мистер Гэш пристрелил и закопал бульдозером, премиальные не светили.
Утром мистер Гэш сел в машину и вернулся на Жабий остров. Он ездил взад-вперед по старому мосту и слушал свой любимый сборник из серии 911: «Стрельба на работе» в сопровождении Чайковского – «Симфония № 3 ре-мажор».
АБОНЕНТ: Это Тим! Тим с погрузки! Он совсем спятил! Расстрелял на хрен всех контролеров!
ДИСПЕТЧЕР: Как ваша фамилия, Тим?
АБОНЕНТ: Я НЕ ТИМ! Тим стреляет!
ДИСПЕТЧЕР: Вы сказали, у него пистолет?
АБОНЕНТ: Черт, да! Он садит, блин, из ПЯТИ стволов! Пришлите скорее копов!
ДИСПЕТЧЕР: Сэр? Алло?
АБОНЕНТ: Вы слышите? Боже мой!
ДИСПЕТЧЕР: Это стрельба?
АБОНЕНТ: Да уж не… (би-и-ип)… фейерверк на Четвертое июля! Кто-нибудь едет?
ДИСПЕТЧЕР: Да, сэр, наряд уже в пути. Не могли бы вы описать подозреваемого?
АБОНЕНТ: Ростом под шесть футов два дюйма, весит фунтов двести сорок, кучерявый брюнет.
ДИСПЕТЧЕР: Как его полное имя?
АБОНЕНТ: Откуда я на хрен знаю? Он у меня не работает, понятно? Тим – больше не знаю ничего… Грузчик из дневной смены.
ДИСПЕТЧЕР: Есть ли у него… Алло? Сэр, вы слушаете?
АБОНЕНТ: Да, слушаю! А вы-то слышите стрельбу? Не доперли, что здесь происходит? Тут такая… (би-и-ип)… Парень носится по конторе и шлепает всех контролеров…
ДИСПЕТЧЕР: У этого Тима есть особые приметы – шрамы, татуировки?
АБОНЕНТ: Нет, леди, но вы его легко узнаете. Только он держит пять дымящихся пистолетов. И если копы сейчас не подъедут, только у него будет прощупываться пульс… О, господи!
ДИСПЕТЧЕР: Сэр?
АБОНЕНТ: Здорово, Тимми!.. Как оно ничего, братан?… Ага, я тут… заскочил в чулан на секунду… Как жисть-то? Че-то ты смурной какой…
ДИСПЕТЧЕР: Сэр, пожалуйста, оставайтесь на линии. Алло?
Ужас, звучавший с пленок, вдохновлял мистера Гэша, перенося в знакомую обстановку и слегка приглушая ощущение оторванности от мира. Гэш курсировал по мосту, сочтя это лучшим способом отследить всех прибывающих и отъезжающих. Ни одна машина или грузовик его не минуют, и отсюда хорошо видны катера, приплывающие с материка.
Но даже слушая пленки «Службы 911», мистер Гэш боролся со скукой и преодолевал нетерпение. Внутренний голос подзуживал плюнуть на задание Клэпли и рвануть домой в уютную квартирку на Саут-Бич, где можно сменить костюм, а потом заказать суши на Линкольн-роуд и прошвырнуться по клубам в поисках девочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39