– Дик Артемус фыркнул. – Но это совсем другой вопрос. Сейчас я должен быть уверен, что с этим ненормальным похитителем ничего дурного не случится, потому что: а) никого нельзя убивать из-за такой глупости, и б) поднимется ужасный шум. Газеты устроят настоящий кошмар, согласны?
– Вы действительно думаете, что его могут убить? – спросил полицейский.
– Как пить дать. Даже если он чокнутый вполовину того, что я о нем думаю, он тихо сидеть не будет. Поднимет большую волну, как все эти полоумные экотеррористы. Остров Буревестника попадет на первые страницы, и очень скоро какой-нибудь проныра-репортеришка отыщет грязный след, и след приведет его к вашему покорному слуге. Который, кстати, рассчитывает на переизбрание через пару лет.
– Я понимаю вашу проблему, сэр, – сказал Джим Тайл.
– Прекрасно.
– Но Клинтон этого не сделает. Даже если я его разыщу, голову даю на отсечение – он не станет помогать.
– Полагаю, вы ошибаетесь. – Дик Артемус достал из шкафа кленового дерева коричневый конверт, запечатанный клейкой лентой с обоих концов. – Пожалуйста, передайте это бывшему губернатору. Это все, о чем я прошу, Джим. Удостоверьтесь, что он получил конверт, и вы свободны от всей этой кутерьмы. Пусть он решит, как решит. Там все изложено черным по белому. – Губернатор передал конверт полицейскому. – Это не просьба, лейтенант.
– Да, сэр, понимаю. Сделаю, что смогу.
Джима Тайла явно не восторгало это поручение, и губернатор отказался от заготовленного плана с соблазнительным предложением работы. Полицейский получил бы возможность убраться с шоссе и дать отдых старым натруженным костям, вылезти из жаркой синтетической формы и облачиться в хороший костюм, вернуться в губернаторский особняк и служить в охране.
Дик Артемус не стал тратить время, чтобы заблеснить Джима Тайла. Равнодушного клиента он распознавал с первого взгляда. Лейтенант выполнит поручение, но только по долгу службы. Не больше. Он не хотел связывать свое будущее с судьбой губернатора. Лично.
– Знаете, я столько наслышан о вашем легендарном друге, что хотелось бы как-нибудь встретиться лично. Разумеется, при других обстоятельствах.
– Непременно передам.
Полицейский ушел, а губернатор налил себе превосходного бурбона и откинулся в кресле, вспоминая беззаботные времена, когда самой большой трудностью было всучить вишневую автокраску беспомощным вдовицам в двухдверных «короллах».
13
Ее звали Эстелла.
– Выпить не желаешь? – спросил Палмер Стоут и заказал бармену: – Водку с мартини для моей обворожительной дамы.
– Я тебя тоже запомнила, – снисходительно улыбнулась проститутка.
– Очень рад, Эстелла.
– Ты такой говорун! – На ней было лиловое вечернее платье и такие же чулки. – Рассказывал мне о рыбалке с Джорджем Бушем.
– Точно, а ты еще сказала, что он самый недооцененный президент со времен Гувера.
– Это ему все корреспонденты подстроили, верняк. Потому что он к ним не ластился, к этим телевизионным зубастым очаровашкам. – Ее помада была чуть-чуть темнее платья. Хорошая кожа, мало косметики. Крашеная блондинка с несметным числом оттенков. – Я б ему за так дала, – поверилась Эстелла. – Просто в знак благодарности главнокомандующему за Войну в Заливе. Всыпал он этим говнюкам иракцам.
– К тому же он такой приятный малый. Простецкий, – расписывал Стоут заинтересованной проститутке. – Он при мне упустил тарпона фунтов на сто. Леска намоталась на винт, рыбину только и видели. Но для него главное спортивный интерес.
– Ничего удивительного. – Проститутка вынула изо рта Стоута сигару и пару раз пыхнула. – Ас Рейганом когда-нибудь встречался?
Ага, подумал Стоут, то, что доктор прописал.
– А, несколько раз, – беспечно сказал он. – Впечатляет. Есть в нем искра божья.
Эстелла сунула сигару Стоуту в рот.
– Расскажи про него, Палмер.
Стоут почувствовал, как ее ручка уверенно устроилась у него между ног. К черту Роберта Клэпли и его Дикобраза! К черту похитителя собак и мост на остров Буревестника! И Дези… кстати, куда она запропастилась? И ее тоже к черту!
Сейчас Стоут в «Поклоннике», где привычный мягкий гул голосов и плавает голубая дымка с ароматом алкоголя и духов. Он придвинулся к проститутке:
– Как-то Ронни рассказал мне сальный анекдот. – Это было очередное самовозвеличивающее вранье. – Рейган и двух слов с ним не сказал. – Хочешь послушать?
Эстелла раздвинула Палмеру ноги, и высокий табурет опасно накренился.
– Расскажи! – Она подтолкнула Палмера грудью. – Ну давай, рассказывай.
Пока Стоут силился вспомнить соль анекдота о сексуально озабоченном одноглазом попугае, бармен (который и рассказал эту байку) коснулся его рукава:
– Простите, что беспокою, это только что доставил курьер.
Вмешательство сильно раздосадовало Стоута, поскольку в этот момент Эстелла подергивала его за ту часть тела, которая ничего другого и не желала. Палмер хотел отмахнуться от бармена, но заметил, что у того в руках – коробка сигар. Даже сквозь табачную пелену Стоут разглядел разноцветную этикетку с официальным клеймом Республики Куба и не справился с азартом.
Он отстранился от проститутки, которая уже трудилась над «молнией» на ширинке, и взял коробку, полагая, что это подарок от благодарного клиента. Сколько лет он пытался достать именно этот сорт! Стоут уже мысленно подыскивал для коробки лучшее место среди других сокровищ в книжном шкафу.
Но тут заметил, что она вскрыта и слишком уж легкая. Он поставил коробку на отполированную дубовую стойку бара. Эстелла положила подбородок ему на плечо. Открыл коробку – никаких сигар. Только лапа, собачья лапа с черной короткой шерстью, аккуратно отсеченная в суставе.
– Что там? – Проститутка выгибала шею, стараясь заглянуть в коробку.
Оглушенного Стоута окатила волна отвращения – этот сумасшедший снова надругался над тем, что дорого сердцу.
– Дай глянуть. – Эстелла оставила в покое «молнию» и той же любознательной ручкой, весьма проворной, надо признать, цапнула коробку.
– Не надо! – попытался остановить ее Стоут, но было поздно. Девушка вынула мерзость из коробки, покрутила туда-сюда, провела накрашенным ноготком по бархатистым подушечкам, щелкнула по когтистому рудиментарному пальцу. – Палмер, это что, шутка? Она ведь не настоящая.
Помрачневший Стоут приложился к стакану.
– Мне надо идти.
– Ух ты! – Эстелла нежно поглаживала отрезанную лапу, как живую. – На ощупь будто настоящая.
– Пожалуйста, положи на место. Убери в коробку.
– Господи, Палмер! – До нее наконец дошло, и она с отвращением швырнула мохнатую штуковину. Мертвая лапа суставом вперед шлепнулась в стакан с бренди Стоута, когтями зацепившись за край. Палмер Стоут подхватил коробку и направился к выходу.
Дези попросила показать место, где похоронен лабрадор.
– Вы мне не верите, – сказал Твилли.
– Верю.
– Нет, не верите.
И они поехали назад в Лодердейл. Макгуин ехал в кузове пикапа. На семидесяти милях в час от встречного потока уши пса развевались, точно крылья летучей мыши. Дези пожалела, что нельзя его сфотографировать. Когда она оборачивалась посмотреть, как там собака, Твилли косился на ее шею в янтарных отблесках дорожных фонарей. Ему понравилось, что она сама захотела съездить к той собаке. Хотя ничего странного – она жена заядлого вруна. С какой стати она должна кому-то верить?
Пляж в розоватых отсветах ночного освещения старого отеля был почти пуст. Ветер с моря крепчал, шумно плескались волны прибоя.
Твилли подвел Дези к могиле.
– Наверное, хотите, чтоб я раскопал? – спросил он.
– Не нужно.
Макгуин энергично обнюхивал свежевскопанный песок.
– Ставлю десять долларов, он сейчас здесь распишется, – сказал Твилли.
Макгуин поднял голову, будто понял, и, прицеливаясь, закружил перед холмиком.
– Нет! – Дези схватила поводок и оттащила пса от могилы. – Это так печально.
– Печально.
– Как вам не страшно было отрезать ухо, лапу…
– Уже поздно, миссис Стоут. Вам пора домой.
– Я оставила в Делано сумочку.
– Вышлем вам почтой.
– В ней ключи от машины и дома.
– И что еще?
– Противозачаточные таблетки.
Нечего было лезть с вопросами, сказал себе Твилли. По пути в Майами-Бич он чуть не уснул за рулем. В гостинице он решил принять горячий душ, чтобы встряхнуться и ехать дальше.
– Позвоните мужу и скажите, что уже едете домой! – крикнул он из ванной.
Когда Твилли вошел в комнату, он увидел, что Дези лежит в постели, до подбородка натянув белоснежную простыню.
– Я вам, наверное, песку в кровать натащила, – сказала она. – Который час?
– Четверть второго.
– Пожалуй, я останусь.
– Пожалуй, я этого хочу.
– Вы не сможете вести машину.
– Только поэтому?
– Так я себе говорю.
– Хорошо, оставайтесь, потому что я не смогу вести машину.
– Спасибо, – сказала Дези. – Только никакого секса.
– И в мыслях не было.
Макгуин вспрыгнул на кровать и принялся лизать Дези лицо.
– Я бы тоже мог этого потребовать, – сказал Твилли.
– Он всего лишь собака, а вы – сумасшедший уголовник.
– И даже больше.
Вот так они провели ночь в Делано – втроем под одним одеялом, Дези между Твилли и Макгуином. На рассвете ее разбудил храп Макгуина, устроившего свою бычью голову рядом на подушке. Дези хотела перевернуться, но не смогла – Твилли уткнулся ей в шею, мягко касаясь ее губами. Дези не знала, но Твилли снился сон.
Впервые в жизни.
Весь день мистер Гэш слушал пленки и не мог наслушаться. Увидев рекламу в ночной телепрограмме, он заказал по почте «Самые Душераздирающие Происшествия», выпуски 1–3. Записи звонков проводили полицейские участки по всей стране, и кто-то лихо догадался собрать их в серии «Лучшее в службе 911» и продавать на кассетах и компакт-дисках. Убрали только матерщину, дабы уберечь детские уши.
АБОНЕНТ: 911? 911?
ДИСПЕТЧЕР: Полицейский участок. У вас что-то случилось?
АБОНЕНТ: Ага, один мой братец выпускает другому кишки.
ДИСПЕТЧЕР: Выпускает кишки, вы сказали?
АБОНЕНТ: Ну да, пришлите кого-нибудь поскорее. Тут повсюду до… (сигнал «би-и-ип»)… кровищи. Он рехнулся, приезжайте скорей, а то он всех нас перережет.
ДИСПЕТЧЕР: Вы можете описать его оружие, мэм?
АБОНЕНТ: Нож, господи. Здоровенный… (би-и-ип)… мясницкий нож. С деревянной ручкой и острым лезвием. Усекли?
ДИСПЕТЧЕР: Хорошо, хорошо, успокойтесь. Где сейчас ваш брат?
АБОНЕНТ: На полу. Где ж ему еще быть? Истекает кровью на полу. Выглядит, как кусок швейцарского… (би-и-ип)… сыра, только в кетчупе.
ДИСПЕТЧЕР: Нет, тот, что с ножом. Он где?
АБОНЕНТ: В кухне. Наверное, опять пивом наливается. Вы едете? Если нет, так и скажите, чтобы я перерезала себе горло и избавила эту пьяную свинью, братца моего, от хлопот.
ДИСПЕТЧЕР: Успокойтесь, наряд уже в пути. Можете оставаться на связи? Вы в безопасном месте?
АБОНЕНТ: Безопасном? Это уж точно. Я заперлась в (би-и-ип) ванной фургона, считай, это прямо… (би-и-ип)… Форт-Нокс. Славно, как клопу в диване! Вы что, парни? Какая, на хрен, безопасность? Тут кошка пернет, и вся домушка разлетится…
ДИСПЕТЧЕР: Мэм, постарайтесь сохранять спокойствие.
АБОНЕНТ: Господи, это он! Он там, за дверью! Клит, убирайся! Не трожь меня, а то расскажу маме, что ты делал с Липпи, ей-богу! Не смей ломать дверь! Клит… черт тебя… я позвонила в полицию… Нет!.. Не смей!..
ДИСПЕТЧЕР: Мэм, это он? Вы с братом разговариваете?
АБОНЕНТ: Нет, с Гартом… (би-и-ип)… Бруксом. Вы что там, совсем спятили?… Эй, Клит, кончай с этой хреновиной… Нет, нет! Убери эту штуку, слышишь? Убери!!!
ДИСПЕТЧЕР: Алло? Мэм? С вами все в порядке?
Мистер Гэш хмелел от полных страха голосов. В звонках по «911» было все – ярость, ужас, безысходность, весь цикл животного отчаяния.
Папа буйствует.
Малыш упал в бассейн.
Мама приняла какие-то пилюли.
У окна спальни кто-то стоит.
И все же они умудряются добраться до телефона и попросить помощи.
Для мистера Гэша это было лучше театра, лучше книг, лучше музыки. Здесь представала настоящая, невыдуманная жизнь. Эти пленки никогда не надоедали. Самые любимые он переписал с музыкальным фоном – Малер для семейных скандалов, Чайковский для остановки сердца и тому подобное.
Пленки помогали отвлечься в потоке автомобилей на шоссе, когда утром, разобравшись с Палмером Стоутом, мистер Гэш направлялся на Жабий остров. Для утомительной поездки на север он выбрал звонки о пожарах в сопровождении музыки Шостаковича.
ДИСПЕТЧЕР: Что случилось?
АБОНЕНТ: Скорее! Дом горит! Пожар!
ДИСПЕТЧЕР: Где вы находитесь, сэр?
АБОНЕНТ: Внутри! В доме!
ДИСПЕТЧЕР: Где именно?
АБОНЕНТ: По-моему, в спальне! Послушайте, скорее, тут все полыхает! Абсолютно!
ДИСПЕТЧЕР: Машины уже выехали…
АБОНЕНТ: Понимаете, я жег под рождественской елкой…
ДИСПЕТЧЕР: Сэр, вам необходимо немедленно покинуть жилище.
АБОНЕНТ: Кокаин выпаривал, понимаете? А потом не знаю, что случилось, но вдруг полыхнуло, и елка загорелась, прямо вся, целиком. Потом вспыхнули все рождественские подарки, и все дымом заволокло…
ДИСПЕТЧЕР: Сэр, вам нужно немедленно выйти из дома. Уходите!
АБОНЕНТ: Главное, чтоб вы поскорее приехали. Скорее! Потому что я не знаю, где здесь этот чертов выход. Вы поняли? Я тут заблудился на… (би-и-ип)… понимаете?
Для мистера Гэша пленки были акустическим гобеленом. По единому воплю он мог представить дом целиком: пустые холлы и беспорядок в спальнях, протертые ковры и удобную мебель, большие картины и фотографии, на которых напряженно застыли члены семьи. И, конечно, видел, как оранжевые языки пламени лижут стены.
– Круто! – вслух проговорил мистер Гэш, не снижая скорости.
Охоту на человека, которого предстояло убить, логично было начать с Жабьего острова. Возможно, парень жил здесь или хотя бы наезжал. Иначе на хрен ему сдался мост Клэпли?
Вначале мистер Гэш остановился у дома Нильса Фишбэка, самозваного «мэра» и некогда противника Клэпли.
Роберт сказал, что Фишбэк знает подноготную любого недовольного среди обитателей острова.
– Пошел вон с моей территории! – так невоздержанно приветствовал Нильс Фишбэк мистера Гэша.
– Меня прислал мистер Клэпли.
– Это зачем? Что у тебя с волосами, мужик? Ты англичанин или кто?
Фишбэк стоял на лужайке перед домом. Босой, голый по пояс, с желтоватым платком на шее. Такого же оттенка были длинная борода и ногти на ногах. Старик явно давно не мылся.
– Не видишь, я занят? – Фишбэк ткнул пальцем в фургон на подъездной аллее. Двое мясистых мужчин грузили туда длинный клетчатый диван.
– Это займет не больше минуты, – сказал мистер Гэш.
– У меня ее нет.
– Чего у тебя нет, так это хороших манер, – сказал мистер Гэш.
Он остановил грузчиков и предложил им полчасика передохнуть. Затем сграбастал Нильса Фишбэка за костистый локоть, втащил в дом, связал по рукам и ногам дакроновым шнуром от шторы и запихнул в ванну. После недолгих поисков нашел целенький кусок мыла от пота, который и затолкал Фишбэку в рот.
– Наверное, будет тошнить, – уведомил мистер Гэш, – но сблевнуть не получится.
Фишбэк дико взирал на него из ванной жеребячьими глазами.
– Вот что от тебя требуется. – Мистер Гэш поиграл пистолетом. – Есть человек, который доставляет мистеру Клэпли изрядные огорчения из-за моста. Хотелось бы знать, «господин мэр», кто это может быть? Думаю, кто-то из местных. Какой-нибудь зануда, пытающийся выжать побольше денежек из моего доброго друга мистера Клэпли.
Нильс Фишбэк яростно замотал головой. Мистер Гэш рассмеялся. Он знал, что старик выгодно продал свою недвижимость.
– Я знаю, что это не ты. Насколько мне известно, тебе не на что жаловаться. Ты хорошо наварил на этой сделке.
Фишбэк закивал. Мистер Гэш положил пистолет на унитаз и перочинным ножом выковырял мыльную затычку изо рта Фишбэка. Мыло выскочило с дорогостоящим фарфоровым протезом. Мэр немедленно изогнулся, и его вырвало на собственные колени. Мистер Гэш включил душ, забрал пистолет и вышел из ванной.
Появившийся через некоторое время Фишбэк превратился в радушного хозяина – сама обходительность, идеал южного гостеприимства. Он сварил кофе, подал мистеру Гэшу пончики в сахарной пудре и передал курсирующие по острову слухи.
– Болтают про одного парня, работает на Рутхауса из строительной фирмы Клэпли. Он все время – как это говорится? – переживает из-за своей работы. По вечерам напивается, шатается по округе и заявляет, что Клэпли совершает на острове жуткое преступление.
– Преступление? – Это мистера Гэша позабавило.
– Против природы, так он говорит. Кажется, какой-то биолог. – Фишбэк замолчал, водворяя на место челюсть. В передних зубах застряли кусочки оранжевого мыла. – Тихий псих, по слухам.
– Но ведь он работает на Рутхауса, который служит у Клэпли. Да! – нахмурился мистер Гэш. – Куда подевалась старая добрая преданность? Кстати, отличный кофе.
– Спасибо. Этого парня зовут то ли Бринкман, то ли Брикман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Вы действительно думаете, что его могут убить? – спросил полицейский.
– Как пить дать. Даже если он чокнутый вполовину того, что я о нем думаю, он тихо сидеть не будет. Поднимет большую волну, как все эти полоумные экотеррористы. Остров Буревестника попадет на первые страницы, и очень скоро какой-нибудь проныра-репортеришка отыщет грязный след, и след приведет его к вашему покорному слуге. Который, кстати, рассчитывает на переизбрание через пару лет.
– Я понимаю вашу проблему, сэр, – сказал Джим Тайл.
– Прекрасно.
– Но Клинтон этого не сделает. Даже если я его разыщу, голову даю на отсечение – он не станет помогать.
– Полагаю, вы ошибаетесь. – Дик Артемус достал из шкафа кленового дерева коричневый конверт, запечатанный клейкой лентой с обоих концов. – Пожалуйста, передайте это бывшему губернатору. Это все, о чем я прошу, Джим. Удостоверьтесь, что он получил конверт, и вы свободны от всей этой кутерьмы. Пусть он решит, как решит. Там все изложено черным по белому. – Губернатор передал конверт полицейскому. – Это не просьба, лейтенант.
– Да, сэр, понимаю. Сделаю, что смогу.
Джима Тайла явно не восторгало это поручение, и губернатор отказался от заготовленного плана с соблазнительным предложением работы. Полицейский получил бы возможность убраться с шоссе и дать отдых старым натруженным костям, вылезти из жаркой синтетической формы и облачиться в хороший костюм, вернуться в губернаторский особняк и служить в охране.
Дик Артемус не стал тратить время, чтобы заблеснить Джима Тайла. Равнодушного клиента он распознавал с первого взгляда. Лейтенант выполнит поручение, но только по долгу службы. Не больше. Он не хотел связывать свое будущее с судьбой губернатора. Лично.
– Знаете, я столько наслышан о вашем легендарном друге, что хотелось бы как-нибудь встретиться лично. Разумеется, при других обстоятельствах.
– Непременно передам.
Полицейский ушел, а губернатор налил себе превосходного бурбона и откинулся в кресле, вспоминая беззаботные времена, когда самой большой трудностью было всучить вишневую автокраску беспомощным вдовицам в двухдверных «короллах».
13
Ее звали Эстелла.
– Выпить не желаешь? – спросил Палмер Стоут и заказал бармену: – Водку с мартини для моей обворожительной дамы.
– Я тебя тоже запомнила, – снисходительно улыбнулась проститутка.
– Очень рад, Эстелла.
– Ты такой говорун! – На ней было лиловое вечернее платье и такие же чулки. – Рассказывал мне о рыбалке с Джорджем Бушем.
– Точно, а ты еще сказала, что он самый недооцененный президент со времен Гувера.
– Это ему все корреспонденты подстроили, верняк. Потому что он к ним не ластился, к этим телевизионным зубастым очаровашкам. – Ее помада была чуть-чуть темнее платья. Хорошая кожа, мало косметики. Крашеная блондинка с несметным числом оттенков. – Я б ему за так дала, – поверилась Эстелла. – Просто в знак благодарности главнокомандующему за Войну в Заливе. Всыпал он этим говнюкам иракцам.
– К тому же он такой приятный малый. Простецкий, – расписывал Стоут заинтересованной проститутке. – Он при мне упустил тарпона фунтов на сто. Леска намоталась на винт, рыбину только и видели. Но для него главное спортивный интерес.
– Ничего удивительного. – Проститутка вынула изо рта Стоута сигару и пару раз пыхнула. – Ас Рейганом когда-нибудь встречался?
Ага, подумал Стоут, то, что доктор прописал.
– А, несколько раз, – беспечно сказал он. – Впечатляет. Есть в нем искра божья.
Эстелла сунула сигару Стоуту в рот.
– Расскажи про него, Палмер.
Стоут почувствовал, как ее ручка уверенно устроилась у него между ног. К черту Роберта Клэпли и его Дикобраза! К черту похитителя собак и мост на остров Буревестника! И Дези… кстати, куда она запропастилась? И ее тоже к черту!
Сейчас Стоут в «Поклоннике», где привычный мягкий гул голосов и плавает голубая дымка с ароматом алкоголя и духов. Он придвинулся к проститутке:
– Как-то Ронни рассказал мне сальный анекдот. – Это было очередное самовозвеличивающее вранье. – Рейган и двух слов с ним не сказал. – Хочешь послушать?
Эстелла раздвинула Палмеру ноги, и высокий табурет опасно накренился.
– Расскажи! – Она подтолкнула Палмера грудью. – Ну давай, рассказывай.
Пока Стоут силился вспомнить соль анекдота о сексуально озабоченном одноглазом попугае, бармен (который и рассказал эту байку) коснулся его рукава:
– Простите, что беспокою, это только что доставил курьер.
Вмешательство сильно раздосадовало Стоута, поскольку в этот момент Эстелла подергивала его за ту часть тела, которая ничего другого и не желала. Палмер хотел отмахнуться от бармена, но заметил, что у того в руках – коробка сигар. Даже сквозь табачную пелену Стоут разглядел разноцветную этикетку с официальным клеймом Республики Куба и не справился с азартом.
Он отстранился от проститутки, которая уже трудилась над «молнией» на ширинке, и взял коробку, полагая, что это подарок от благодарного клиента. Сколько лет он пытался достать именно этот сорт! Стоут уже мысленно подыскивал для коробки лучшее место среди других сокровищ в книжном шкафу.
Но тут заметил, что она вскрыта и слишком уж легкая. Он поставил коробку на отполированную дубовую стойку бара. Эстелла положила подбородок ему на плечо. Открыл коробку – никаких сигар. Только лапа, собачья лапа с черной короткой шерстью, аккуратно отсеченная в суставе.
– Что там? – Проститутка выгибала шею, стараясь заглянуть в коробку.
Оглушенного Стоута окатила волна отвращения – этот сумасшедший снова надругался над тем, что дорого сердцу.
– Дай глянуть. – Эстелла оставила в покое «молнию» и той же любознательной ручкой, весьма проворной, надо признать, цапнула коробку.
– Не надо! – попытался остановить ее Стоут, но было поздно. Девушка вынула мерзость из коробки, покрутила туда-сюда, провела накрашенным ноготком по бархатистым подушечкам, щелкнула по когтистому рудиментарному пальцу. – Палмер, это что, шутка? Она ведь не настоящая.
Помрачневший Стоут приложился к стакану.
– Мне надо идти.
– Ух ты! – Эстелла нежно поглаживала отрезанную лапу, как живую. – На ощупь будто настоящая.
– Пожалуйста, положи на место. Убери в коробку.
– Господи, Палмер! – До нее наконец дошло, и она с отвращением швырнула мохнатую штуковину. Мертвая лапа суставом вперед шлепнулась в стакан с бренди Стоута, когтями зацепившись за край. Палмер Стоут подхватил коробку и направился к выходу.
Дези попросила показать место, где похоронен лабрадор.
– Вы мне не верите, – сказал Твилли.
– Верю.
– Нет, не верите.
И они поехали назад в Лодердейл. Макгуин ехал в кузове пикапа. На семидесяти милях в час от встречного потока уши пса развевались, точно крылья летучей мыши. Дези пожалела, что нельзя его сфотографировать. Когда она оборачивалась посмотреть, как там собака, Твилли косился на ее шею в янтарных отблесках дорожных фонарей. Ему понравилось, что она сама захотела съездить к той собаке. Хотя ничего странного – она жена заядлого вруна. С какой стати она должна кому-то верить?
Пляж в розоватых отсветах ночного освещения старого отеля был почти пуст. Ветер с моря крепчал, шумно плескались волны прибоя.
Твилли подвел Дези к могиле.
– Наверное, хотите, чтоб я раскопал? – спросил он.
– Не нужно.
Макгуин энергично обнюхивал свежевскопанный песок.
– Ставлю десять долларов, он сейчас здесь распишется, – сказал Твилли.
Макгуин поднял голову, будто понял, и, прицеливаясь, закружил перед холмиком.
– Нет! – Дези схватила поводок и оттащила пса от могилы. – Это так печально.
– Печально.
– Как вам не страшно было отрезать ухо, лапу…
– Уже поздно, миссис Стоут. Вам пора домой.
– Я оставила в Делано сумочку.
– Вышлем вам почтой.
– В ней ключи от машины и дома.
– И что еще?
– Противозачаточные таблетки.
Нечего было лезть с вопросами, сказал себе Твилли. По пути в Майами-Бич он чуть не уснул за рулем. В гостинице он решил принять горячий душ, чтобы встряхнуться и ехать дальше.
– Позвоните мужу и скажите, что уже едете домой! – крикнул он из ванной.
Когда Твилли вошел в комнату, он увидел, что Дези лежит в постели, до подбородка натянув белоснежную простыню.
– Я вам, наверное, песку в кровать натащила, – сказала она. – Который час?
– Четверть второго.
– Пожалуй, я останусь.
– Пожалуй, я этого хочу.
– Вы не сможете вести машину.
– Только поэтому?
– Так я себе говорю.
– Хорошо, оставайтесь, потому что я не смогу вести машину.
– Спасибо, – сказала Дези. – Только никакого секса.
– И в мыслях не было.
Макгуин вспрыгнул на кровать и принялся лизать Дези лицо.
– Я бы тоже мог этого потребовать, – сказал Твилли.
– Он всего лишь собака, а вы – сумасшедший уголовник.
– И даже больше.
Вот так они провели ночь в Делано – втроем под одним одеялом, Дези между Твилли и Макгуином. На рассвете ее разбудил храп Макгуина, устроившего свою бычью голову рядом на подушке. Дези хотела перевернуться, но не смогла – Твилли уткнулся ей в шею, мягко касаясь ее губами. Дези не знала, но Твилли снился сон.
Впервые в жизни.
Весь день мистер Гэш слушал пленки и не мог наслушаться. Увидев рекламу в ночной телепрограмме, он заказал по почте «Самые Душераздирающие Происшествия», выпуски 1–3. Записи звонков проводили полицейские участки по всей стране, и кто-то лихо догадался собрать их в серии «Лучшее в службе 911» и продавать на кассетах и компакт-дисках. Убрали только матерщину, дабы уберечь детские уши.
АБОНЕНТ: 911? 911?
ДИСПЕТЧЕР: Полицейский участок. У вас что-то случилось?
АБОНЕНТ: Ага, один мой братец выпускает другому кишки.
ДИСПЕТЧЕР: Выпускает кишки, вы сказали?
АБОНЕНТ: Ну да, пришлите кого-нибудь поскорее. Тут повсюду до… (сигнал «би-и-ип»)… кровищи. Он рехнулся, приезжайте скорей, а то он всех нас перережет.
ДИСПЕТЧЕР: Вы можете описать его оружие, мэм?
АБОНЕНТ: Нож, господи. Здоровенный… (би-и-ип)… мясницкий нож. С деревянной ручкой и острым лезвием. Усекли?
ДИСПЕТЧЕР: Хорошо, хорошо, успокойтесь. Где сейчас ваш брат?
АБОНЕНТ: На полу. Где ж ему еще быть? Истекает кровью на полу. Выглядит, как кусок швейцарского… (би-и-ип)… сыра, только в кетчупе.
ДИСПЕТЧЕР: Нет, тот, что с ножом. Он где?
АБОНЕНТ: В кухне. Наверное, опять пивом наливается. Вы едете? Если нет, так и скажите, чтобы я перерезала себе горло и избавила эту пьяную свинью, братца моего, от хлопот.
ДИСПЕТЧЕР: Успокойтесь, наряд уже в пути. Можете оставаться на связи? Вы в безопасном месте?
АБОНЕНТ: Безопасном? Это уж точно. Я заперлась в (би-и-ип) ванной фургона, считай, это прямо… (би-и-ип)… Форт-Нокс. Славно, как клопу в диване! Вы что, парни? Какая, на хрен, безопасность? Тут кошка пернет, и вся домушка разлетится…
ДИСПЕТЧЕР: Мэм, постарайтесь сохранять спокойствие.
АБОНЕНТ: Господи, это он! Он там, за дверью! Клит, убирайся! Не трожь меня, а то расскажу маме, что ты делал с Липпи, ей-богу! Не смей ломать дверь! Клит… черт тебя… я позвонила в полицию… Нет!.. Не смей!..
ДИСПЕТЧЕР: Мэм, это он? Вы с братом разговариваете?
АБОНЕНТ: Нет, с Гартом… (би-и-ип)… Бруксом. Вы что там, совсем спятили?… Эй, Клит, кончай с этой хреновиной… Нет, нет! Убери эту штуку, слышишь? Убери!!!
ДИСПЕТЧЕР: Алло? Мэм? С вами все в порядке?
Мистер Гэш хмелел от полных страха голосов. В звонках по «911» было все – ярость, ужас, безысходность, весь цикл животного отчаяния.
Папа буйствует.
Малыш упал в бассейн.
Мама приняла какие-то пилюли.
У окна спальни кто-то стоит.
И все же они умудряются добраться до телефона и попросить помощи.
Для мистера Гэша это было лучше театра, лучше книг, лучше музыки. Здесь представала настоящая, невыдуманная жизнь. Эти пленки никогда не надоедали. Самые любимые он переписал с музыкальным фоном – Малер для семейных скандалов, Чайковский для остановки сердца и тому подобное.
Пленки помогали отвлечься в потоке автомобилей на шоссе, когда утром, разобравшись с Палмером Стоутом, мистер Гэш направлялся на Жабий остров. Для утомительной поездки на север он выбрал звонки о пожарах в сопровождении музыки Шостаковича.
ДИСПЕТЧЕР: Что случилось?
АБОНЕНТ: Скорее! Дом горит! Пожар!
ДИСПЕТЧЕР: Где вы находитесь, сэр?
АБОНЕНТ: Внутри! В доме!
ДИСПЕТЧЕР: Где именно?
АБОНЕНТ: По-моему, в спальне! Послушайте, скорее, тут все полыхает! Абсолютно!
ДИСПЕТЧЕР: Машины уже выехали…
АБОНЕНТ: Понимаете, я жег под рождественской елкой…
ДИСПЕТЧЕР: Сэр, вам необходимо немедленно покинуть жилище.
АБОНЕНТ: Кокаин выпаривал, понимаете? А потом не знаю, что случилось, но вдруг полыхнуло, и елка загорелась, прямо вся, целиком. Потом вспыхнули все рождественские подарки, и все дымом заволокло…
ДИСПЕТЧЕР: Сэр, вам нужно немедленно выйти из дома. Уходите!
АБОНЕНТ: Главное, чтоб вы поскорее приехали. Скорее! Потому что я не знаю, где здесь этот чертов выход. Вы поняли? Я тут заблудился на… (би-и-ип)… понимаете?
Для мистера Гэша пленки были акустическим гобеленом. По единому воплю он мог представить дом целиком: пустые холлы и беспорядок в спальнях, протертые ковры и удобную мебель, большие картины и фотографии, на которых напряженно застыли члены семьи. И, конечно, видел, как оранжевые языки пламени лижут стены.
– Круто! – вслух проговорил мистер Гэш, не снижая скорости.
Охоту на человека, которого предстояло убить, логично было начать с Жабьего острова. Возможно, парень жил здесь или хотя бы наезжал. Иначе на хрен ему сдался мост Клэпли?
Вначале мистер Гэш остановился у дома Нильса Фишбэка, самозваного «мэра» и некогда противника Клэпли.
Роберт сказал, что Фишбэк знает подноготную любого недовольного среди обитателей острова.
– Пошел вон с моей территории! – так невоздержанно приветствовал Нильс Фишбэк мистера Гэша.
– Меня прислал мистер Клэпли.
– Это зачем? Что у тебя с волосами, мужик? Ты англичанин или кто?
Фишбэк стоял на лужайке перед домом. Босой, голый по пояс, с желтоватым платком на шее. Такого же оттенка были длинная борода и ногти на ногах. Старик явно давно не мылся.
– Не видишь, я занят? – Фишбэк ткнул пальцем в фургон на подъездной аллее. Двое мясистых мужчин грузили туда длинный клетчатый диван.
– Это займет не больше минуты, – сказал мистер Гэш.
– У меня ее нет.
– Чего у тебя нет, так это хороших манер, – сказал мистер Гэш.
Он остановил грузчиков и предложил им полчасика передохнуть. Затем сграбастал Нильса Фишбэка за костистый локоть, втащил в дом, связал по рукам и ногам дакроновым шнуром от шторы и запихнул в ванну. После недолгих поисков нашел целенький кусок мыла от пота, который и затолкал Фишбэку в рот.
– Наверное, будет тошнить, – уведомил мистер Гэш, – но сблевнуть не получится.
Фишбэк дико взирал на него из ванной жеребячьими глазами.
– Вот что от тебя требуется. – Мистер Гэш поиграл пистолетом. – Есть человек, который доставляет мистеру Клэпли изрядные огорчения из-за моста. Хотелось бы знать, «господин мэр», кто это может быть? Думаю, кто-то из местных. Какой-нибудь зануда, пытающийся выжать побольше денежек из моего доброго друга мистера Клэпли.
Нильс Фишбэк яростно замотал головой. Мистер Гэш рассмеялся. Он знал, что старик выгодно продал свою недвижимость.
– Я знаю, что это не ты. Насколько мне известно, тебе не на что жаловаться. Ты хорошо наварил на этой сделке.
Фишбэк закивал. Мистер Гэш положил пистолет на унитаз и перочинным ножом выковырял мыльную затычку изо рта Фишбэка. Мыло выскочило с дорогостоящим фарфоровым протезом. Мэр немедленно изогнулся, и его вырвало на собственные колени. Мистер Гэш включил душ, забрал пистолет и вышел из ванной.
Появившийся через некоторое время Фишбэк превратился в радушного хозяина – сама обходительность, идеал южного гостеприимства. Он сварил кофе, подал мистеру Гэшу пончики в сахарной пудре и передал курсирующие по острову слухи.
– Болтают про одного парня, работает на Рутхауса из строительной фирмы Клэпли. Он все время – как это говорится? – переживает из-за своей работы. По вечерам напивается, шатается по округе и заявляет, что Клэпли совершает на острове жуткое преступление.
– Преступление? – Это мистера Гэша позабавило.
– Против природы, так он говорит. Кажется, какой-то биолог. – Фишбэк замолчал, водворяя на место челюсть. В передних зубах застряли кусочки оранжевого мыла. – Тихий псих, по слухам.
– Но ведь он работает на Рутхауса, который служит у Клэпли. Да! – нахмурился мистер Гэш. – Куда подевалась старая добрая преданность? Кстати, отличный кофе.
– Спасибо. Этого парня зовут то ли Бринкман, то ли Брикман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39