Мы зашагали по булыжнику Дорсет-стрит. По дороге мы вляпались в лужу нечистот. Их запах напомнил мне, что я натворил — ужас, просто ужас. Я хватал ртом воздух, но вместо него вонь нечистот заполнила мои легкие. Хотя меня стошнило и я блевал несколько минут, я никак не мог очиститься. Скоро мне стало нечем блевать, но воспоминание о бойне осталось. Я упал на колени, погрузил ладони в булькающие нечистоты. Я с благодарностью смыл с рук кровь и ошметки плоти. — Как вы намереваетесь поступить? — поинтересовался я, глядя вверх на лорда Байрона. — Уничтожу ее. — А если не сможете? Лорд Байрон вздохнул, закутываясь в плащ. — Если я не уничтожу ее, то она уничтожит меня! А теперь идемте, — взмахнул он тростью. — Это надо закончить до рассвета. Он вновь зашагал вперед. На противоположной стороне Брашфилд-стрит у рынка стояли два кэба. Лорд Байрон подвел меня к ним, постучал по стенке первого экипажа. Занавески раздвинулись, и дверца распахнулась. — Как она? — спросил лорд Байрон. — Мертва, — произнес женский голос. Я заглянул внутрь повозки и узнал одну из вампирш с Фэйрфакс-стрит. Она покачала головой. — Глупа и туго соображает, как все мертвецы. — Но это не Люси, — невольно вырвалось у меня. — Она не мертва. — Посмотрите сами. Я сунулся поглубже и теперь разглядел женщину, скорчившуюся как зверь на полу. Она взглянула на меня, во взоре ее царила пустота, кожа у нее была как у прокаженной, сырая от гниения. — Люси? — окликнул я, не веря себе и оглядываясь на лорда Байрона. — Но… но она не мертва. — Неужели? — вздохнул лорд Байрон. Он взял в руки какой-то сверток, покачал его и протянул Люси. Сразу же на ее лице отразились хитрость, настороженность, глаза зажглись какой-то звериной жадностью, губы припухли и задрожали, причмокивая. Она вдруг рванулась вперед и выскочила бы, если бы лорд Байрон не захлопнул дверь тростью. Лицо его казалось обеспокоенным и почти таким же голодным, как у Люси. — Возьмите, — пробормотал он, передавая сверток второму вампиру, стоявшему в ожидании у дверцы повозки. — Что это? — спросил я. — Артур, — пояснил лорд Байрон. — Ребенок Люси. — Так это вы его забрали? — Естественно. К тому времени его отец был уже мертв. А мать, — он жестом показал на дверцу экипажа, — вы сами видели… Теперь я единственный родственник Артура. Я бы предпочел оставить его на попечение матери, но теперь… Не беспокойтесь, я позабочусь о том, чтобы он рос в достаточной безопасности. Во всяком случае это в моих интересах, чтобы у него в один прекрасный день появился наследник. Уверен, профессор вам об этом рассказывал. — Но Люси? Кем она стала? Вампиром? Нет… она же явно лишилась рассудка. — Гнилушка, — резко сказал лорд Байрон. — И плоть ее тоже сгниет. Ее хозяйка, Шарлотта Весткот, не полностью разрушена, ибо ни один смертный не может уничтожить вампира ее силы, но ваш профессор серьезно покалечил ее, и, пока она покалечена, Люси будет продолжать гнить, ибо она — ничто без существования своей создательницы, лишь ее рабыня, шлюха, игрушка. И в этом вторая причина, доктор, почему вам надо сейчас поехать со мной. Вы же видели таких существ в Индии, видели, как быстро может распространиться болезнь. Представьте себе, что чума мертвецов поразила город, в котором много миллионов душ! Я — вампир и властителъ царства мертвых, но, по-своему, я тоже демократ. Я не желаю, чтобы Лондон превратился в скопище рабов. Болезнь начала распространять Шарлотта, но прежде Лайла заразила ее. Мы должны нанести удар ей, Лайле, самой Лилит, средоточию зла, сразить ее. И посмотреть, не сможем ли спасти вас. — Сейчас? — Если вы готовы. Я кивнул. — Хорошо! Он повернулся и подвел меня к двери кэба. Всю дорогу я сидел в молчании. Ужас того, что я оставил в «Миллерс Корт», парализовал мою способность наблюдать и думать. Но когда мы, наконец, въехали в Ротерхит, решимость отомстить той, которая превратила меня в это существо, и страх перед ее силой оживили мои способности мыслить. Я задумался о предстоящей борьбе и ужасном зле, которому нам предстояло бросить вызов. Впрочем, успеха я не ждал, ибо рухнувшая надежда хуже, чем никакой надежды вообще. — А не едем ли мы в ловушку? — вдруг спросил я у лорда Байрона. — Может быть, Полидори, когда позволил мне ускользнуть, охотился не за Люси, а за вами? Может быть, Лайла обещала ему, что научит, как уничтожить вас? Лорд Байрон пожал плечами: — Я бы это только приветствовал. — Так ли? Ведь уничтожение у Лайлы не всегда означает смерть. — Разве? Я вытянул вперед руки: — Смотрите, что она сделала из меня. Он слегка повел плечами и отвернулся. — Берегитесь, милорд! Он резко обернулся, окидывая меня холодным взглядом: — Беречься? Чего? — В Лайле живет ужасающая сила. Он улыбнулся и выглянул из окошка, ибо экипаж стал останавливаться. — И во мне тоже, — прошептал он. — Во мне тоже. Он пожал мне руку, открыл дверцу и выбрался наружу. Я последовал за ним. Мы оказались на Колдлэйр-лейн. На нас, глазея темными окнами, смотрела лавка Полидори. Дверь лавки была открыта, и мы прошли через нее. Наверху было пусто. Я нахмурился. Лайла действительно принимала ванну. У меня в памяти всплыл ее образ: влажные и пористые конечности, тяжелые, словно губка, пропитанная кровью, тянущиеся, чтобы заключить меня в плацентарные объятия. Лорд Байрон повел бровью, по-видимому, читая мои мысли, ибо я чувствовал его присутствие в моем рассудке. Хотя он явно понял увиденное мною, на его бледном лице не отразилось никаких эмоций. Мы миновали деревянный мостик, где лорд Байрон на минутку задержался, чтобы проверить укрытый под плащом револьвер, и подошли к двери склада. Лорд Байрон вошел первым, и изнутри раздался его смех. Я последовал за ним и замер. Моему взору открылся колоссальный зал с куполом. Основание купола обрамляли горящие факелы, образуя гигантскую пирамиду огня. Вдоль стен стояли массивные колонны, по ним вились винтовые лестницы. В самом центре зала, под вершиной огненной пирамиды, стоял крохотный мусульманский храм, вроде тех, что я видел в Лахоре. Лорд Байрон указал на него: — Туда… Она там… — Вы узнаете это место? — спросил я. — Вампир, который создал меня, — кивнул лорд Байрон, — обитал в похожем куполе. Он прошел через зал, шаги его отдались гулким эхом в колоссальном пустом пространстве. Я последовал за ним. У дверей храма лорд Байрон показал вверх, на лицо, высеченное в камне над аркой. — Это Лайла? Я поднял глаза и кивнул. Лорд Байрон улыбнулся. — Лилит объявилась, — пробормотал он под нос. — Лилит-кровопийца объявилась. — Он распахнул плащ и крикнул: — Полидори, выходи! Тишина. Лорд Байрон рассмеялся: — Вы хотели, чтобы я пришел, не так ли? Так я пришел! Он вошел в храм, повернулся и нацелил револьвер на какую-то закопошившуюся в тени фигуру. Войдя вслед за ним, я узнал Полидори. Он стоял на коленях, но на лице его играла обычная усмешка. — Приятно встретиться… милорд, — прошептал он, выплевывая этот титул, словно наихудшее из оскорблений, и захихикал. — Мой хозяин и создатель… Мой благородный хозяин… Какая честь… .Его лицо искривилось, и он отер пот, закапавший у него со лба. — Жду вас, — вдруг крикнул он. — Знал, что вы придете, — А Лилит… она тоже ждет? — Конечно же, милорд, — Полидори ткнул пальцем в темноту и подмигнул мне. — Купается, — осклабился он. — Что ж, — проговорил лорд Байрон, — уверен, что мы великолепно поладим. Даже прелестнейшая из женщин выглядит лучше после ванны. А уж Лилит и подавно. — Он снял плащ и бросил его Полидори. — Постереги, пока я навещу твою хозяйку. Охраняй его хорошенько и, может быть, получишь на чай. — Он повернулся ко мне. — Идемте, доктор. Навестим обольстительную купальщицу. Он стал спускаться. Оглянувшись на Полидори, я последовал за ним. Было очень темно, ступени еле виднелись, но лорд Байрон, казалось, знал дорогу, и я шел на звук его шагов, спускаясь все глубже и глубже под землю. Наконец впереди засветился слабый красноватый огонек, и лорд Байрон остановился, поджидая меня. — Мы почти пришли, — прошептал он, вручая мне нож. — Возьмите. И помните про «Миллерс Корт». Я кивнул. Мы продолжили спуск, и с каждым шагом свет огня становился все ярче. Наконец нам открылся проем в камне. Лорд Байрон шагнул в него не останавливаясь, а я замешкался, ибо знал, что там, дальше, ждет Лайла, сама Лайла, ужасную власть которой я испытал на себе, власть чрезвычайную, невозможную, бесконечную. Мной овладела уверенность, что наше дело провалится. Лорд Байрон, вне сомнения, тоже обладает весьма примечательными силами, но он не мог и надеяться одолеть Лайлу — не то что уничтожить ее, как он задумал, ибо она старше, сильнее и более жестока, чем он. В свете красных отблесков на камнях мне померещился огонь в «Миллерс Корт», и в памяти всплыло лицо Мэри Келли, лишенное кожи, носа, все искромсанное моим ножом. Я почти рухнул, раздавленный ужасом воспоминаний, но все же заставил себя войти в дверь. Мой последний шанс… терять который нельзя. И еще одно утешало меня: какому бы уничтожению мы не подверглись, хуже того ада, в котором я находился сейчас, Лайле не придумать. Лайла стояла у стены огня. Силуэт ее едва вырисовывался, ибо все ее тело отсвечивало красным. Она вздымалась и менялась вместе с пламенем, горящим у нее за спиной. Пол комнаты был чисто вымыт, и на нем покоилось нечто вроде алтаря, вымазанного липкими потрохами. Глядя на ее нагую фигуру, я подумал, что она закончила омовение, ибо тело ее набрякло кровью. Она была ослепительно и ужасающе прекрасна. Она улыбнулась мне. Ее лицо… глубина ее глаз… Все мои проклятия в ее адрес вдруг исчезли. Я останусь в ее власти… сейчас… и навсегда. Никакой ценой я не смогу освободиться. Я подумал о том, что чувствует лорд Байрон. Лайла не отрываясь смотрела на него, но выражения лица Байрона мне не было видно. — Я долго ждала встречи с вами, — наконец произнесла Лайла. Лорд Байрон наклонил голову: — Чрезвычайно польщен. — Ну да, — Лайла улыбнулась и поправила волосы. — Ведь меня обычно не интересует ваше племя. — Мое племя? — рассмеялся лорд Байрон. — Да вы же сами — создание крови. — Но совершенно иное, милорд. И вы это хорошо знаете. Не потому ли вы пришли сюда? — Она презрительно махнула в мою сторону. — Пришли бороться за него и его клетки, чтобы раскрыть их секрет и найти для себя лекарство? Да, как. видите, мне известны ваши глубочайшие надежды. Но они ничего не стоят, милорд. Они не помогут, вам измениться. Они не помогут вам стать, как я. Сколь бы велики вы ни были, величайшие из вас — ничто в сравнении со мной. Она замерцала и поднялась перед нами, будто огонь. — Видите, милорд? Я меняюсь и остаюсь той же самой. Я первая и последняя, я верх и низ, я все и… ничто. Она вновь предстала перед нами в том. виде, в каком была прежде. — Я, милорд, совсем не такая, как вы. — Действительно, не такая, — ответил он очень холодным тоном. Лайла долго и пристально смотрела на него, потом повернулась, и пламя у нее за спиной погасло. Вместо низких сводов подземелья я увидел зажегшиеся в чистом небе звезды. Я огляделся по сторонам: горы, розовеющие в предрассветной дымке; джунгли, полные богатых, ярких оттенков… Каликшутра, какой я помнил ее с тех времен, как был там. — Джек! Я обернулся. Лайла была рядом, сидела на троне. Она показала куда-то, насмешливо улыбаясь: — Ты был такой храбрец, а? Я посмотрел в ту сторону. Я стоял на верхушке купола храма. Под нами высилась баррикада. Она яростно горела, перед ней толпилась армия мертвецов, а за огнем укрывались от атаки вы, Хури, Кафф, и рядом с Мурфилдом стоял я сам. В руке у меня был горящий факел, я размахивал им и тыкал в лица мертвецов. Вдруг они хлынули вперед, и я вспомнил тот момент — наш фланг смяли, и я почувствовал нашу судьбу в дыхании нападавших. Лайла засмеялась и встала. — Должна ли я спасти тебя? — поинтересовалась она. — Спасти меня? — нахмурился я. — Но я тогда спасся. — Нет. — Но вот же я стою. — В этот момент да, — Лайла наклонила голову. — Ты… я, — она оглянулась, — благородный лорд. — Она вновь медленно опустилась на трон. — Но, может быть, все совершенно не так. — Как это? — покачал головой лорд Байрон. Лайла показала на меня: — Если его сейчас убьют на баррикаде, он никогда не встретится со мной… никогда не встретится с вами. Ткань развития событий нарушится и ни к чему не приведет. И мы никогда не будем стоять здесь. — Но, — провел я рукой по волосам, — я не понимаю… — Конечно, — Лайла с удовольствием захлопала в ладоши. — И никогда не поймешь. А я понимаю, и это так просто. Я так и сделаю, если захочу, Джек, просто потому, что могу. Но не хочу. У тебя был шанс, а ты упустил его. Я не намерена следить, к чему приведет такое решение. Я хочу встретиться с лордом Байроном и даже с тобой, Джек. — Она опять хлопнула в ладоши. — А теперь посмотрите, милорд, как падают трупы. Да, падают и рассыпаются. Прах к. праху — их естественное состояние. — Глаза ее заблестели от удовольствия. — И взгляните на наших храбрых защитников… Наконец-то спасены. Я увидел, как из-за баррикады вышел Мурфилд. И сразу же пламя взметнулось вверх, почернев от тел мертвецов, вздымаясь все выше и выше к звездам. Я искал Мурфилда, искал самого себя, но на куполе, по-видимому, никого не осталось в живых. Я вспомнил свои ощущения, ваш рассказ, Хури, слова Мурфилда: мной завладело чувство полного одиночества. Вдруг в огне появилось шесть вампирш. Они повернулись, подняли глаза и пали ниц. И я вспомнил еще кое-что, увиденное мною тогда: трон на самой верхушке купола, на троне сидит тень какой-то фигуры, а по сторонам стоят две другие тени. Как я мог забыть — у одной из этих теней было мое лицо! Лорд Байрон нахмурился — он прочел мои мысли, ощутил мое потрясение и озадаченность. — Но как же это может быть? — удивился он. — Фигура, которую вы видели… оказывается, вы сами и были ею? Я взглянул на него, ничего не отвечая. — Этого не может быть. — Может, — улыбнулась Лайла. — Может, милорд. И вы думаете, — она томно потянулась и закрыла глаза, — вправду думаете, что способны бороться со мной? Бороться со мной, когда я больше самой природы, больше времени и, определенно, больше вашего мира духов, милорд. Я правлю, а мною нельзя править, я соединяю и рассоединяю, я — истина, и я же беззаконие. Как приятно быть таким многообразием в едином… Вам не справиться со мной, — прошептала она, дотрагиваясь до руки лорда Байрона. — Но, полагаю, вы увидели сейчас, что я могу дать взамен. — Да уж, увидел. Лайла не обратила внимания на холодность его голоса. Она взмахнула рукой, и храм вдруг затих и опустел, верхушки его коснулись первые лучи рассвета. Каменная кладка казалась невозможно крутой, словно поднималась из горы, башня возносилась высоко в бедный кислородом воздух, но я не ощутил никакого неудобства, только удовольствие, которое получал в постели Лайлы, когда познание всего мира открывалось мне: равнины… реки… джунгли… моря. Я взглянул на восток: небо зарозовело, вновь обещая возрождение… надежду. Душу мою залило потоком света. — И вместе с тем, — тихо произнес лорд Байрон, — я видел, что произошло в «Миллерс Корт». — Вы такой чувствительный, милорд? — поразилась Лайла. — Такой кровопийца, как вы? — Всю эту красоту, все эти чудеса и надежду, — он обвел рукой вокруг, — землю, воздух, звезды можно купить, лишь содрав шкуру со шлюхи? Глаза Лайлы сузились: — А если и так? — Тогда меня это не интересует, — пожал плечами лорд Байрон. — Но вы все равно убиваете. — Да. И вам известно почему: у меня нет выбора. Признаю, небольшое утешение, но это лучше, чем бессмысленное убийство. — А вот этот доктор — если бы он был, как вы, убивал бы только для того, чтобы выжить, — как вы думаете, стал бы он счастливее? И вновь лорд Байрон пожал плечами: — Спросите у него сами. Лайла взглянула на меня, а я задумался над ответом. Вдруг рассвет, горы, небо снова превратились в полутемное подземелье, освещаемое лишь бликами пламени. — Нет, — сказал я, — нет, только не это. Труп Мэри, ее рука на распотрошенном животе с ободранной кожей возникли у меня перед глазами. — Нет, — повторил я, спрятав лицо в ладонях. — Ты скорее убил бы ради утоления жажды, чем просто из развлечения? Медленно я открыл глаза. Лицо Мэри исчезло, и его сменило личико Лайлы. Мы по-прежнему находились в подземелье, глубоко под землей, за стеной огня. — Я бы вообще не убивал, — ответил я. — Нет-нет, — засмеялась она, — ты забываешь, боги дают, но забрать свои дары они не могут. И все же, — она погладила меня по щеке и улыбнулась, — я приношу тебе свои соболезнования. — Соболезнования? — горько хмыкнул лорд Байрон. — Да вы самая чудовищная политиканка, какую я когда-либо встречал. — Неправда, милорд. Политиканы — это люди, которые обещают все, а дать не могут ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45