Раз уж моя кузина до сих пор не объявилась, может быть, вы мне поможете? — Боюсь, милорд, ваша просьба невыполнима, — признался я. — Помилуйте, открытие сезона, свободных лож просто нет. — Разве? — произнес он спокойным тоном, в голосе его не было никакой угрозы, но, несмотря на это, не знаю почему, меня вдруг охватил страх. Человек я крупный, сильный и не трус, однако я вдруг почувствовал, что дрожу как лист. Красота лорда Рутвена казалась ослепительной и в то же время отталкивающей. Красота змеи, смертельной и жестокой. Он высасывал из меня всю силу — я отер выступивший на лбу пот. — Однако, — тихо пробормотал я, — какие-то места наверняка найдутся. — Отлично, — приятным голосом промолвил лорд Рутвен, встал, и мое чувство ужаса куда-то улетучилось. Он подошел к двери. — Где вы оставите для меня билет? — На служебном входе, милорд. — Я оглянулся на Элиота, который сидел за столом и что-то писал. — Вы можете попросить мисс Рутвен оставить для вас записку там же, доктор Элиот. — Доктор Элиот? — На бледном лице лорда Рутвена промелькнула искра интереса. — Вас так зовут? — Да, — наморщил лоб Элиот. — А что, мое имя вам что-то говорит? Лорд Рутвен не ответил. Он улыбнулся и, пожав плечами, отвернулся. А поворачиваясь, задел один из костюмов мисс Рутвен. К моему удивлению, лицо его вдруг ожило — на щеках заиграл румянец, глаза вспыхнули огнем, а ноздри вновь начали раздуваться, словно он вдохнул какое-то благовоние, но, когда он вышел, я поднес костюм к носу, нюхнул и ничего не почувствовал. — Сумасшедший какой-то! — заметил я, обращаясь к Элиоту. Элиот ничего не сказал, уставившись на дверной проем, за которым только что исчез лорд Рутвен. Затем он обвел взглядом гримерную мисс Рутвен, нахмурился и вернулся к своим записям, а я не хотел ему мешать, ибо мне надо было спешить обратно, в свой кабинет. Элиот недолго писал записку. Закончив, он поднял ее и подержал перед светом, словно изучая, после чего оставил ее прислоненной к настольной лампе. Мы вернулись в коридор и в полном молчании пошли обратно через театр. Я показал Элиоту, где служебный вход, и расстался с ним. Вскоре я совсем забыл о нем, ибо не успели мы расстаться, как начал подниматься прилив того, что называется открытием сезона, и вскоре волны его унесли меня. У меня не было времени размышлять о странных сегодняшних событиях. Проходя мимо мисс Рутвен, я задумался, к какому соглашению она пришла с Элиотом, но спросить не остановился. Одно мне стало известно — Элиота на спектакле не будет. Когда я его спросил об этом, он сказал, что он не большой любитель театра и вообще всего выдуманного. Но то, как давали «Фауста» в вечер открытия сезона, захватило бы даже Элиота. Это был ошеломляющий триумф, и главные аплодисменты достались, как всегда, мистеру Генри Ирвингу и мисс Эллен Терри. Впрочем, те, что снискала мисс Люси Рутвен, отстали ненамного. Она стала открытием, если не для меня, то для публики, и после спектакля все говорили только о ней. У служебного входа я увидел лорда Рутвена и поинтересовался, что он думает об игре своей кузины. Он беседовал с Оскаром Уайльдом, но прервал разговор, когда я к ним подошел, и слегка улыбнулся. — Брэм! — позвал Уайльд, тоже заметив меня. — Брэм, дорогой! Ваша юная актриса мисс Рутвен… слышал, это ее первая ведущая роль? Отказываюсь поверить! Только годы репетиций и старания режиссера могли научить ее выглядеть столь триумфально неиспорченной! Я склонил голову: — А вы, лорд Рутвен? Вам понравилась игра вашей двоюродной сестры? — О, необычайно! — Глаза его заблестели. — Она была очаровательна! Однако я совершенно не согласен с вами, мистер Уайльд. У нее тот редкий тип свежести, который не назовешь позой. Она, конечно, увянет, ибо девушка такой красоты и явной смышлености быстро поймет, что стиль превыше истины, но пока, — глаза его вновь блеснули, — это было восхитительное зрелище… Он прервался и посмотрел мне за плечо. — Кстати о Люси, — пробормотал он, — вон идет еще один поклонник. Я обернулся и обнаружил, что по лестнице поднимается Элиот. — Поклонник? — переспросил я. — Я так понял, — улыбнулся лорд Рутвен. — Иначе зачем еще мужчины навещают актрис? Я нахмурился, еще раз оглянувшись на Элиота. Он уже поднялся и задержался явно в нерешительности, не зная, в какую дверь войти. Я извинился перед лордом Рутвеном и Уайльдом и протолкался сквозь толпу к Элиоту. Увидев меня, он направился мне навстречу. — Мистер Стокер, — спросил он, — как бы мне пройти?.. — В гримерную мисс Рутвен? — уточнил я. — Сюда. Через сцену. — Мне не нужны сопровождающие. Я помню дорогу. — Нет-нет, — промолвил я, — меня нисколько не затруднит пройти с вами. — Что ж, весьма признателен. Я провел его к сцене. — Вы пропустили замечательный спектакль! — заметил я, думая о том, как сказать то, что я собирался сказать. — Да, говорят, — ответил он. — Вроде у мисс Рутвен большой триумф? — Да, — коротко отрубил я. Элиот улыбнулся: — Вроде она стала любимицей? — Да, — повторил я еще более отрывисто, резко остановился и повернулся к нему. — Доктор Элиот… — Да? — Я должен вам сказать… — Что именно? — Должен вам сказать… э-э… мисс Рутвен… ее сердце… буду откровенен… уже принадлежит другому. Он уставился на меня, и постепенно хмурое выражение его лица сменилось удивленной улыбкой: — Дорогой мой, — заговорил он, расхаживая по сцене, — вы заблуждаетесь относительно сути моего интереса к мисс Рутвен. — Разве? — Да, уверяю вас, — подавил он смешок — Мозг мой открыт лишь для размышлений и подсчетов Его никогда не занимал слабый пол. По сути дела, это машина. Будьте уверены, мистер Стокер, я никому не соперник. В глазах его все еще вспыхивали искорки, словно он увидел нечто забавное. — Но скажите, кто этот счастливец? — Какое у вас дело к мисс Рутвен? — в ответ спросил я. — Вы хотите помочь ей? — Если смогу. А почему вы решили, что ей требуется моя помощь? — Потому что, — со вздохом произнес я, — последнее время ее что-то гнетет, доктор Элиот. Она боится. — И сейчас? — На щеках его появился румянец интереса — Думаете, это связано с ее любовными делами? — Я бы не сказал. — Не сказали, но подумали… Что ж, если это имеет отношение к делу, мисс Рутвен, вне сомнений, сама мне обо всем расскажет. А мое дело — узнать. К этому времени мы подошли к гримерной мисс Рутвен. Дверь была распахнута настежь. Элиот постучал и вошел. — Люси? — позвал он. — Надеюсь, не помешал? Она подняла голову. Сидела она у зеркала, почти скрытая большими букетами цветов, и поправляла шляпку на собранных в косу золотых кудрях. В лице девушки было еще столько детского, что ее голубые глаза вначале показались нервными, как у фавна, но когда она признала нас, ее свеженькое личико просияло от счастья. — Джек Элиот… — прошептала она. — Это вы, Джек? Она протянула руки вперед. Доктор Элиот поцеловал кончики ее пальцев, затянутых в белые перчатки. — Замечательно, что мы опять встретились, — засмеялась она, — после… ух… стольких лет! — Она отступила и присела в элегантном книксене. — Ну как, я выросла, милый Джек? — Да уж, вымахала, — согласился доктор Элиот. — Ты теперь настоящая дама! Мисс Рутвен рассмеялась и повернулась ко мне: — Видите ли, мистер Стокер, он и глаз на меня не поднимал с тех пор, как я заплетала косички, играла в куклы и маялась скверными зубами. Элиот покачал головой. — Ну же, Люси, не самоуничижайтесь! Она и ребенком была столь же прекрасна, сколь мила сейчас. — Ах, вы, оказывается, льстец, Джек Элиот! Но я все помню! Он всегда был холодный, как рыба, мистер Стокер. Женщин он считал слишком ветреными. Элиот слегка улыбнулся: — Я вам это говорил? — Да, и весьма торжественно, а мне было тогда всего двенадцать. Вы знаете, что Артур… — Улыбка слетела с ее губ, — Артур, мой брат, мистер Стокер… — Она собралась с духом, и легкий румянец вновь прилил к ее щекам. — Артур называл Джека счетами. — Очень лестно! — поклонился Элиот. — И вы все еще сохранили ваши способности к подсчетам, а, Джек? Элиот пристально взглянул на нее. Голос ее вдруг прозвучал отдаленно и странно. Она мягко дотронулась до ожерелья на шее. С него свешивалась подвеска, и, поглаживая ее, словно амулет, она смотрела не мигая на Элиота. Глаза ее были глубокие и большие. — Джек, — прошептала она, — Джек… Надеюсь, ваша сила осталась при вас. Потому что она нужна нам. Боюсь, происходит нечто ужасное. Лицо Элиота оставалось бесстрастным, а затем он медленно приподнял бровь. — Нам? — уточнил он. — Да, нам, — прошептала мисс Рутвен и протянула руку. — Нэд! — позвала она, и из-за двери, из-за стены цветов, вышел молодой человек — очень молодой, такого же возраста, как мисс Рутвен, и столь же привлекательный, как она, с тонкими чертами лица и вьющимися черными волосами. — Джек, мистер Стокер… — Мисс Рутвен улыбнулась, и взяла молодого человека под руку. — Позвольте мне представить Эдварда Весткота, самого милого юношу на свете. Должна вам сказать — в этом уже нет секрета. Мы поженились, дорогие друзья! И живем вместе как муж и жена. Признаюсь, я был ошеломлен и на мгновение даже растерялся, не зная, что сказать. Элиот же, похоже, не был удивлен и выглядел так, словно он ожидал услышать нечто подобное. — Мои поздравления, госпожа Весткот, — произнес он. Он поцеловал (я теперь не могу называть ее мисс Рутвен, пусть дальше она будет просто Люси), поцеловал Люси в обе щеки и пожал руку Весткоту. — Поздравляю! — эхом отозвался я. — Мистер Стокер, — окликнула Люси, — надеюсь, вы не сердитесь? — Ну что вы, — сказал я. — Крайне рад за вас. Просто… удивляюсь, что вы скрыли это от меня. — Но, дорогой мистер Стокер, никто же не знал. — Почему бы и нет? Я был бы не против. Легкая тень пробежала по лицу Весткота. — Вы — да, — согласился он, пожимая руку жене, — но были и другие, мистер Стокер. — Ах так? — удивился Элиот. Он не мигая посмотрел на Весткота, затем на Люси. — Не могу поверить, что Артур стал бы возражать. — Он и не возражал, — ответила Люси. — Тогда почему такая секретность? — Помните, мистер Стокер, некоторое время тому назад несколько месяцев я сильно болела. — Да. Вы как раз у нас начинали. Жаль, что это отсрочило вашу карьеру. — И все же я пробыла тут достаточно долго, чтобы познакомиться с Нэдом. — Она очаровательно покраснела. — Когда я заболела, он стал моей сиделкой. Мое решение выйти за него замуж выковалось в эти долгие месяцы уединения. Мой брат… Вы совершенно правы, Джек, Артур не возражал. — Тогда отказываюсь понимать, в чем проблема. — Артура убили, Джек. Его убили еще до объявления о нашей помолвке. — Сожалею, Люси… Очень сожалею… — Знаю, Джек. — Вновь она погладила подвеску, свисающую с ее ожерелья, другой рукой крепче обнимая мужа. — После его смерти, как вы знаете, моим опекуном стал Джордж Моуберли. — Но все же… я не понимаю. Джордж всегда терпимо относился к мужчинам и обожал вас. Он бы тоже не возражал. — Нет… Но леди Моуберли возражала бы… — А, — кивнул Элиот. — Я мог бы догадаться… Но почему? — Почему она ненавидит меня? — с неожиданной страстностью прервала его Люси. — Не знаю, Джек, но это так. Вначале она была очень добра, она относится с добротой почти ко всем окружающим, но потом, когда я заболела, она даже не навестила меня — ни разу за все время, что я была больна. А когда я поправилась и она узнала о Нэде, Розамунда сильно охладела ко мне, даже рассердилась на меня. Она отказалась принимать его у себя в доме. — Что у нее было против вас? — спросил Элиот у Весткота. — Не знаю, — ответил тот. — Я никогда ее даже не видел. — Она враждебно относилась не к Нэду, а ко мне, — покачала головой Люси. — Очень странно, — задумчиво пробормотал Элиот. — Леди Моуберли произвела на меня впечатление очаровательной женщины. — Такое впечатление она производит на всех. Элиот нахмурился еще больше, смотря на юную пару, пожимающую друг другу руки. — Что ж, ее отпор расстроил вас обоих. Но имело ли это значение? Ведь опекуном был Джордж… — А богатой — леди Моуберли. И у нее в руках тесемки от кошелька. Джек, Джордж всегда был по уши в долгах, — легко улыбнулась Люси. — Он не стал бы рисковать всем и идти наперекор жене. — Что ж, — задумался Элиот. — Звучит разумно. — Угу, звучит, — согласилась Люси. — Как видите, выбора у нас не было. Нам надо было втайне пожениться. Мы ждали почти два года. И так любили друг друга, что не могли ждать больше ни дня. — Ну, конечно же! — Элиот взглянул на Весткота. — А как насчет вас, сэр? Вашим родителям известно? — Мой отец в Индии, — сказал Весткот, помедлив. — Пока не было возможности известить его. Но придет время, и я его извещу. Элиот склонил голову набок и стал похож на коршуна, наблюдающего за полевой мышью. — А ваша мать? — медленно поинтересовался он. Весткот поперхнулся. — Мать моя… — начал он, но голос его сорвался, и он прокашлялся. — Мать моя, к сожалению, умерла. Люси придвинулась к нему и сжала его руку. Весткот уставился прямо перед собой. — Она исчезла примерно два года тому назад. Их в Гималаях похитили туземные племена. Тело моей сестры так и не нашли, а мать бросили непогребенной на горной дороге. Она была совершенно обескровлена, и горло ее было перерезано. Ужасно, доктор Элиот. Ужасно! — Сожалею, — проговорил Элиот. — Простите меня за расспросы. Мне не следовало лезть не в свое дело. — Вы не могли этого знать. — Да, — сказал Элиот. — Не мог. — Вообще, — продолжал Весткот, глядя в глаза жены, — именно боль моей потери сблизила меня с Люси. Вы, кажется, старый друг ей, доктор Элиот, и знаете, конечно, что она сирота и отец ее тоже исчез, был убит. Прости меня, дражайшая Люси, что я затрагиваю такую тему, но ведь из-за этого мы здесь. Люси встретила его пылкий взгляд, но не ответила. — Люси! — У Весткота был почти отчаявшийся вид. — Ты ведь скажешь мне, не так ли?.. — Он повернулся к нам. — Ей угрожает какая-то опасность. Ее отца убили, выкачали из него всю кровь, как из моей дорогой матушки. Брат ее в прошлом году разделил ту же судьбу. Этого достаточно… Достаточно, чтобы говорить о проклятии — проклятии над семейством Рутвенов… А теперь у Люси какие-то тайные страхи, но она не говорит о них со мной, хоть я ее муж и готов погибнуть за нее! Люси продолжала пристально смотреть ему в глаза. — Дорогой мой, — прошептала она, — я ошибалась, что скрывала это от тебя. Она погладила его по кудрявым волосам, нежно поцеловала и повернулась к нам. — Нэд совершенно прав, — проговорила она. — Я видела нечто ужасное. — Она показала на Элиота. — Он знает что именно. Лицо Элиота оставалось бесстрастным, но я заметил, что глаза его настороженно засверкали. — Вы рассудили верно, Джек. Это я написала леди Моуберли, что Джорджа, возможно, убили. Элиот пожал плечами. — Это было просто! — Он взял письмо с туалетного столика Люси, и я узнал то письмо, что он писал сегодня утром. Элиот перевернул листок бумаги. — Видите, Люси, пудра! На вашем письме леди Моуберли были точно такие же следы. Весткот в изумлении уставился на Люси. — Ты писала ей, этой… — От возмущения он не мог подобрать нужного слова. — Но, Люси, зачем? Люси оглядела комнату и, оправив юбку, села. Я приготовился уйти, чувствуя, что она готова сделать какое-то заявление для узкого круга, но она подняла руку и попросила меня остаться. — Хочу, чтобы вы поняли, почему недавно я была столь расстроена, мистер Стокер. И особенно последние несколько дней. Знаю, со мной было нелегко. Но я боюсь не за себя, дорогой мои! — обратилась она к мужу. — Ты действительно думаешь, что я скрыла бы такое от тебя? Нет, Нэд, никогда. Но я боюсь, ужасно боюсь за Джорджа Моуберли. Элиот распрямил свои длинные пальцы. — Ах, да, Джордж… — Он снова сжал пальцы и опустил на них подбородок. — Так, значит, его убийство… Расскажите, что вы видели. — Убийство?! — вскричал я. Элиот медленно кивнул. — Если я правильно понял, Люси, вы стали свидетелем убийства? — Думаю, да! — проговорила Люси, поглаживая подвеску-амулет. — Только думаете? — нахмурился Элиот. — Я не видела трупа, Джек. Он приподнял бровь: — Интригующе… Так что именно вы видели? — Он стоял у окна. — Где? — Оно выходит на Бонд-стрит. Я проходила там пару дней тому назад. Накануне мне приснился сон… о смерти моего брата и о том, что Джорджу угрожает та же ужасная участь. Я знаю, это звучит глупо, Джек, но на меня сильно повлиял этот кошмар, он был очень похож на правду. Я даже послала Джорджу письмо, где описала свой сон, но потом решила — к сожалению, очень поздно, — что письма недостаточно. Мне надо было с ним повидаться. — Отлично, но почему на Бонд-стрит? — Там есть ювелирная лавка. Ее содержит старый слуга Джорджа. Когда мои отношения с леди Моуберли ухудшались, я часто встречалась там с Джорджем. — Какой дом? — Девяносто шесть. Элиот записал и жестом велел Люси продолжать рассказ. Она все еще поглаживала подвеску, но голос ее уже не колебался и звучал отчетливо: — Было довольно поздно. Мы усердно репетировали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45