И в эту минуту раздался удар грома. Такой оглушительный, что мужчина, бдительно стороживший Кэтрин, отпрянул в сторону.И то, что явилось ее глазам в ослепительном свете молнии, заставило Кэтрин потерять дар речи.Молния ударила прямо в бронзовый сосуд и пронзила сэра Рейнальда насквозь.Кэтрин стояла ни жива ни мертва, глядя на сотрясаемую жуткими конвульсиями человеческую фигуру. Предсмертный вопль вырвался из груди сэра Рейнальда, но какую-то долю секунды словно чья-то могучая воля помогала ему удержаться на ногах.А потом свет молнии погас, и Рейнальд рухнул вниз, как марионетка, небрежно брошенная кукловодом на пол.Кэтрин отвернулась от обуглившегося трупа, но никуда нельзя было деться от запаха паленой плоти. Мужчина, стоявший рядом, завопил:— Это дурной знак! Это дурной знак! — и кинулся бежать, как и все прочие друиды, в панике повторявшие его слова.Через несколько секунд на поляне остались лишь Эван и его друзья. Бросившись к Кэтрин, он схватил ее в свои объятия.Она, падая, спрятала лицо на его груди.— Эван!.. О Боже… Эван!— Как ты? — шептал он, прижимая ее к себе. — Это чудище не причинило тебе вреда?..— Нет, нет… — пробормотала Кэтрин. — Хотя он собирался жениться на мне и держать взаперти у себя в поместье… но ты сам слышал, чего он хотел… — Кэтрин всхлипнула и вновь разразилась рыданиями.Эван принялся нежно гладить ее, шепча ласковые слова утешения:— Теперь все позади, любовь моя. Ты со мной. Его уже нет.Кэтрин напряглась:— Он умер? — спросил она, хотя никаких сомнений в этом быть не могло. Никто не выжил бы после такого.— Уверен, — Эван ткнулся лицом в ее волосы. — Ты видела сосуд перед тем, как ударила молния?— Видела. — Она вскинула на Эвана глаза. — Почему он вдруг засветился?Он покачал головой, взгляд его затуманился:— Не знаю, любовь моя. Не знаю.. — Господи праведный! — услышали они восклицание за своей спиной.Кэтрин и Эван обернулись. Сэр Хью стоял возле дольмена.— Вы только взгляните! Камень раскололся на две половины!Кэтрин содрогнулась с ног до головы и снова уткнулась лицом в грудь Эвана, Она не могла заставить себя посмотреть на треснувший дольмен. Никогда ей не забыть выражения, которое промелькнуло на лице сэра Рейнальда, когда в него ударила молния… то была смесь недоверия, ужаса и боли. Никто не заслуживает столь страшного конца, даже злодей, подобный сэру Рейнальду.И все же во всем этом просматривалась некая закономерность.Он жаждал сверхъестественной силы… и он получил ее. Больше, чем в состоянии вынести человек. Наверное, существует предел тому, на что могут претендовать обыкновенные смертные. И даже мечтать о запретном человеку заказано.— А как же сосуд? — спросил Эван у сэра Хью. — Что с ним?Кэтрин вся сжалась. Сосуд. Действительно, что с ним?Им ответил Рис, и в голосе его звучало благоговение:— Идите сюда. Случилось невероятное…Эван хотел было оставить Кэтрин одну и пойти посмотреть, но она не отпустила его, и они вдвоем двинулись к дольмену. Все происшедшее было связано с этой ее семейной реликвией, и Кэтрин хотела знать, что с ней сталось. Оба осторожно обошли ту сторону дольмена, где возле сэра Рейнальда на коленях стоял Бос, еще надеясь найти какие-то признаки жизни в распростертом теле.Кэтрин старалась не смотреть на дольмен и черную трещину, расколовшую его пополам. Но при виде сосуда… вернее того, что осталось от него, она ахнула.Удар молнии расплавил бронзовый сосуд, превратив его в бесформенный кусок металла. На том месте, где было изображение ворона, осталось только почерневшее пятно.Но зато с другой стороны изображение девушки и воина совершенно не пострадало.Словно в забытьи, Кэтрин протянула руку к сосуду, но Эван остановил ее:— Обожжешься!Глядя на искореженный металл, Кэтрин прошептала:— Не думаю, что кто-то теперь сможет выпить из него хотя бы глоток.— Нет, конечно, — согласился Эван.— Пожалуй, следует отправить кого-нибудь за констеблем в Кармартен, — сказал сэр Хью. — Наверное, придется мне взяться за это дело. — Он повернулся и пошел прочь.— Пойду проверю, не прячется ли кто-нибудь из этих выродков поблизости в лесу, — пробормотал Рис. — Но вряд ли, они все перепугались до смерти. — И он направился в сторону леса, окружающего поляну.— С вашего разрешения, мадам, — проговорил Бос, — я вернусь в замок и сообщу слугам обо всех этих событиях. Сейчас там наверняка все находятся в страшном волнении.Кэтрин кивнула и проводила Боса глазами. На месте трагедии остались лишь двое живых — она и Эван.Обняв за талию, Эван повел ее прочь от дольмена. Гроза, словно по мановению волшебной палочки, стихла. Казалось, силы природы, возмущенные непомерными претензиями сэра Рейнальда, взбунтовались и мгновенно успокоились, едва его не стало.И вот первые лучи восходящего солнца осветили верхушки деревьев. Древние дубы по краям поляны окрасились в золото и пурпур — настоящее праздничное многоцветие.Кэтрин остановилась в центре поляны и подняла голову вверх, к небу. Казалось, Природа после того, как смела с пути безумца, покусившегося управлять ею, снова обрела спокойствие и преисполнилась щедрости.— Теперь, надеюсь, ты понял, — сказала она Эвану, — кто убил твоего друга Юстина. Сэру Рейнальду удалось через Мориса выведать про сосуд. Он стал следить за мной, чтобы добиться власти.— Да, я знаю, — пробормотал Эван, еще крепче прижимая ее к себе. — И он же убил Дейвида.Слезы покатились по щекам Кэтрин:— Как много людей погибло из-за этого сосуда Морганы. Мужчины трех поколений женщин в моем роду. Вилли. Твой друг. И теперь этот несчастный Дейвид. Вряд ли Моргана предвидела, чем обернется ее недовольство замужеством дочери.Эван прерывисто вздохнул.— Ты знаешь, Кэтрин, я никогда не верил… в магию друидов и тому подобное. Но то, что я видел сегодня!.. Сегодня мы были свидетелями поистине невероятных событий…Сердце Кэтрин забилось, она слегка отстранилась, глядя на облака, которые из черных и мрачных превратились в белые хлопья, беззаботно плывущие по небу.— Что же теперь нам делать? Что с нами будет? Эван снова приблизился к ней, рука его скользнула по талии Кэтрин:— Мы поженимся и народим много детишек. Будем любить друг друга до конца своих дней. Вот что с нами будет.— А как же проклятие? — дрогнувшим голосом прошептала она.— Разве ты не видела все своими глазами? Сосуд уничтожен. Нельзя испить из сосуда, которого больше нет.— Да, но, быть может, это означает, что я проклята навеки?Эван ласково погладил ее волосы:— Не думаю. Напротив. Моргана, видя, как Рейнальд попытался использовать могущество сосуда для достижения своих зловредных целей, решила раз и навсегда уничтожить его. Вот почему изображение ворона — по кельтским понятиям символа смерти — исчезло. Осталось только изображение девушки и воина. — Он поцеловал ее возле уха. — Наше изображение, любовь моя. Спаситель из меня, конечно, не получился. И волосы у тебя не до пят, как у этой девицы, но это пустяки. Моргана благословила наш союз.Кэтрин в глубине души согласилась с ним. Но она так долго жила в страхе, что ей теперь было нелегко решиться на замужество, не имея сосуда. Она не могла рисковать жизнью Эвана.— Но что, если…— Кэтрин, — прошептал он, повернув ее лицом к себе. — Я люблю тебя. И хочу жениться на тебе. И ты хочешь выйти замуж за меня. Раз в жизни рискни всем. Возьми свою судьбу в свои руки. Ну-ка повторяй следом за мной: «Нет никакого проклятия. И мне нечего бояться. Я хочу жить. И я хочу жить с Званом».Приподняв ее подбородок кончиком пальца, он улыбнулся:— Ведь ты не хочешь, чтобы я в полном одиночестве бродил вокруг твоего замка и ждал дня, когда ты умрешь от одиночества и тоски по мне? А потом лег рядом с тобой и тоже умер, потому что без тебя мне нет жизни?И глядя в глаза человеку, которого тоже любила больше жизни, Кэтрин поняла, что их чувство сильнее какого бы то ни было проклятия. Он прав.— Скажи, что готова рискнуть. Скажи, что любишь меня…И Кэтрин обняла его за шею и улыбнулась в ответ, ощущая, как нежность разливается в груди, освобождая от всех прежних страхов.— Да, любимый. На всю жизнь. На веки вечные.И поцелуй, которым он одарил ее, был самым лучшим доказательством вечной любви, о какой Кэтрин могла мечтать. Эпилог Наутро после третьей годовщины свадьбы Кэтрин проснулась рано, еще до восхода солнца. Она лежала, вспоминая, как замечательно они отпраздновали этот день накануне — тихо и степенно за столом… И совершенно бесстыдным образом в постели, в спальне.С легкой улыбкой она повернулась в сторону Эвана и вдруг увидела, что его нет. У нее тотчас перехватило дыхание.Три года. Три года — и один день.Соскользнув с постели и судорожно оглядываясь в поисках халата, Кэтрин твердила себе, что у нее нет основания для беспокойства и тревоги. Она частенько не заставала Эвана в постели при пробуждении. Ему нравилось встречать восход солнца и лишь потом обращаться к заботам дня и помогать Кэтрин управляться с делами и писать свои книги.Тем не менее она поспешно оделась и быстро вышла из спальной комнаты. Пока она не увидит Эвана, она не успокоится.Но, проходя по коридору мимо детской, Кэтрин услышала мужской голос и остановилась.Волна облегчения захлестнула Кэтрин, когда, отворив дверь в светлую комнату, она увидела Эвана в кресле у окна с двухлетней Юстиной на коленях. Засунув большой палец в рот, малышка вместе с отцом смотрела на восток, где вот-вот должно было взойти солнце. Трепещущее сияние уже озарило небо.Наблюдая за мужем и дочерью, Кэтрин улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается в груди. Хотя Юстина унаследовала цвет волос и черты лица матери — девочка всей повадкой пошла в отца. Она, подобно Эвану, всегда просыпалась на рассвете, была намного смелее, чем Кэтрин. А также попадала во всякие переделки гораздо чаще, нежели это приличествовало юной леди. И она щебетала сразу на двух языках: валлийском и английском.Сейчас она говорила на валлийском:— Папа, — тоненьким голоском попросила она, — спой мне про девушку у окна.— Хорошо, — согласился Эван. И запел низким рокочущим басом первые строчки ирландской народной баллады, которую Юстина полюбила сразу же, как только услышала впервые. О чем ты мечтаешь? — спросил молодец,Увидев девицу в окне.Подъехал он ближе к ней на коне… Кэтрин недвижно стояла в проеме двери, слушая о том, как девушка дождалась своего возлюбленного, что после семи лет странствий по морям наконец вернулся в родные края. Рука Эвана гладила кудрявую головку Юстины, а девочка смотрела на него с тем выражением полного доверия, с каким дети смотрят лишь на своих родителей.Кэтрин едва не рассмеялась, но сдержала себя, не желая им мешать. И это тот Эван, который боялся быть отцом, беспокоился, не станет ли в порыве гнева обижать своих детей, как это делал его родитель. Эван был так нежен и добр с Юстиной, так терпелив и ласков, несмотря на все ее шалости.«Иной раз даже слишком мягок и терпелив», — подумала Кэтрин с лукавой улыбкой. Малышка вертела отцом как хотела.Но Кэтрин никогда не упрекала Эвана за то, что он балует дочь. Она видела, как радостно вспыхивает лицо девочки от каждой похвалы отца.Кэтрин приложила руку к округлившемуся животу. И пусть он точно так же балует следующего ребенка, а потом Третьего и четвертого…Эван закончил песню, обернулся и увидел в дверях жену.Улыбка тотчас озарила его лицо:— Как рано ты встала, любовь моя. Решила для разнообразия встретить вместе с нами восход солнца?Его слова напомнили ей, из-за чего она вскочила с постели. Но теперь ее страхи показались совершенно бессмысленными. Эван, наверное, и забыл, какой сегодня день. После той ночи на поляне они ни разу не говорили о проклятии.— Я открыла глаза… смотрю, тебя нет… и… — начала было Кэтрин и запнулась, не зная, стоит ли вообще объяснять, чего она испугалась.Но когда Кэтрин приблизилась, Эван взял ее ладонь и, крепко сжав, очень серьезно, почти торжественно заглянул в глаза жене:— Я здесь, любовь моя. Я жив. Здоров. И намерен прожить с тобой еще много-много лет.«Значит, он помнит, — подумала Кэтрин, прижимаясь к Эвану плечом. — И все понимает».И, как всегда, он не упрекал ее, не подшучивал над ее страхами. Эван просто показывал ей, что все они — лишь тени, туманные образы, которые рассеивают при ярком свете дня и свете взаимной всепоглощающей любви.До этой минуты Кэтрин не отдавала себе отчета, насколько давил ее подспудный страх. Как долгих три года она боялась, проснувшись в некий роковой день, обнаружить, что древнее проклятие все еще действует и она обречена потерять единственного мужчину, которого любила.— Жизнь прекрасна? — спросил Эван, поднимая к жене лицо.Она улыбнулась и, склонившись к мужу, поцеловала в губы.— Да, — проговорила она, — удивительно прекрасна.И когда солнце наконец встало над вершинами гор, обрушив на зеленые склоны мощный поток красок — от бледно-розовой до темно-пурпурной, — последние остатки тревог и опасений в душе Кэтрин растаяли. Как тает утренняя дымка над озером под первыми жаркими лучами солнца.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40