— Я больше уже ни в чем не уверен. — Эван прислонился к спинке кровати, и взор его устремился куда-то в потолок. — Мне непонятно, почему она бросилась спасать меня, почему отказалась принять помощь Мориса. Я даже не понимаю, почему она посвятила вас во всю эту историю. Учитывая, что она выставляет Кэтрин в довольно невыгодном свете.Последовало долгое молчание, которое нарушало только тиканье больших часов в холле.— По моему мнению — если оно тебя, конечно, интересует, — заговорил наконец Рис, — и тот обман, к которому прибегала миссис Прайс, и странное ее поведение объясняются ее застенчивостью, пугливостью и боязнью лондонских представителей власти. Я не могу вообразить, как такая женщина могла пойти на преступление, даже для того, чтобы добыть семейную реликвию.Эван, по-прежнему глядя в потолок, думал об уродливой бронзовой посудине, причинившей столь многим людям так много горя.— Да… но этот сосуд больше, чем семейная реликвия. Поверьте мне — по мнению Кэтрин, она непременно должна владеть этой вещью. И по весьма серьезным основаниям.— Настолько серьезным, что не остановилась бы и перед соучастием в убийстве?Эван вспомнил все, что было связано с Кэтрин… ее бесконечную доброту к слугам, ее великодушие, щедрость… готовность забыть о себе, когда надо было спасти его.И сразу пред ним предстал истинный ее облик. Или, напротив, с самого начала он и увидел ее такой, какая она есть. Только гнев и ярость из-за ее лжи насчет этого сосуда ослепили Эвана на время, не давая видеть настоящую Кэтрин.Повернувшись к Рису, он проговорил:— Нет. Ни ради чего в мире Кэтрин не пошла бы на убийство.— Разве только ради спасения твоей драгоценной жизни, — сухо поправил Рис. — Она ведь смогла ударить Мориса, не так ли? И, похоже, вполне могла бы убить его.— Да, — улыбнулся Эван. — И вы бы видели, какое удивленное выражение появилось на лице этого напыщенного ублюдка, когда он осознал, кто его ударил. Он был просто поражен, поскольку не мог представить, что нежная беспомощная Кэтрин способна на такое. — Эван покачал головой. — Признаться, и я сам не ожидал от нее этого. Или что она сможет направить на Мориса пистолет. Когда я передал ей заряженное оружие, она взяла его так, словно я заставлял ее голыми руками держать ядовитую змею, готовую в любую секунду ужалить!Улыбка сошла с его лица.— Но она все же сумела, когда это стало необходимо, удержать его не дрогнувшей рукой, чтобы спасти меня. За мое зло она отплатила добром. — Он не помнил, каким образом Кэтрин удалось заставить Мориса уйти — самому Эвану тогда кровавая пелена застлала глаза. Но каким-то образом она сумела отвести беду от него.Как же так получилось, что он несколько дней тому назад готов был обвинить ее Бог знает в чем?! Теперь сама мысль об этом казалась кощунством.— Ты влюбился в нее, как я посмотрю? — негромко спросил Рис, заставляя Эвана вернуться к разговору.Эван посмотрел на друга, во взгляде которого читался тот же вопрос. Влюбился ли он в Кэтрин? Можно ли назвать любовью чувство, которое терзало его все эти дни? И ту боль, которую он пережил, когда решил, что она является соучастницей убийства? Можно ли считать любовью то, что превратило для Эвана безумную скачку из Лондезана в мучение, от которого он попытался отвлечься, повторяя про себя латинские строки?И любовь ли заставила сжиматься его сердце всякий раз, когда Эван вспоминал об огромной разнице в их происхождении?— Если я и влюбился, — задумчиво проговорил Эван, — то судьба сыграла со мной довольно злую шутку.Она богата и знатна. И может выйти за любого, кого выберет для себя… И особенно сейчас, когда…Он успел замолчать до того, как проговорился насчет сосуда. Кстати, что случилось с этой посудиной после того, как Кэтрин ударила ею Мориса? Забрала ли она сосуд назад? Эта сторона событий оставалась по-прежнему для него неясной. Кажется, они говорили про сосуд. А потом Эван окончательно впал в забытье. Но раз у нее в руках был пистолет, она, наверное, не позволила Морису забрать столь дорогую для нее вещь. Слишком много она для Кэтрин значила…— Почему «особенно сейчас»? — переспросил Рис, глядя на Эвана, который невидящими глазами смотрел прямо перед собой.— Нет, ничего. Вы ведь понимаете, о чем я говорю? Кэтрин и я… Это невозможно.— Если она любит тебя — все возможно, — пожал плечами Рис. — Мне самому казалось дерзостью свататься к дочери графа, но Джулиана доказала, что любящая и добрая женщина не обращает внимания на подобные вещи. А ты ведь успел убедиться, насколько прекрасная женщина миссис Прайс?— В том-то все дело, — пробормотал Эван. — Она слишком хороша для меня. — Ему невольно вспоминалась Генриетта — тоже милая, хорошая девушка. Но, увидев, каким он бывает в гневе, Генриетта в ужасе отказалась от него.Но ведь Кэтрин уже видела его не с самой лучшей стороны. Неужто после этого ее чувства не остынут? Неужто его поведение не охладит жар ее души?Рис наблюдал за ним с явным сочувствием. И Эван на мгновение подумал, не поделиться ли со старшим другом своими опасениями. Но он был просто не в состоянии раскрыть темную, мрачную сторону своей жизни перед человеком, которого бесконечно уважал. Вместо этого он с трудом выдавил улыбку:.— И вообще, я ведь даже не знаю, что она испытывает по отношению ко мне.— Ты мог бы спросить ее об этом.Улыбка тотчас сошла с лица Эвана, когда он представил, насколько опустошилась бы его душа, услышь он отказ Кэтрин.— Не знаю, Рис. — И вздохнул. — Наверное, стоило бы.Глядя на его огорченное лицо, Рис встал с кресла.— Прости, Эван. Я не имею права вторгаться в твою личную жизнь. — Он улыбнулся. — Я начинаю вести себя хуже, чем Джулиана. И вместо того, чтобы дать тебе поесть, терзаю душу вопросами. — Рис снова вернулся к своему беспечному тону, за что Эван в душе благодарил его. — Попробую как можно быстрее исправить свою оплошность. Джулиана не похвалит меня за такую небрежность.И Рис направился к двери. Но, взявшись за ручку, замер.— Да, совсем забыл сказать тебе. Этот Морис заезжал сюда, он справлялся о тебе и о миссис Прайс.Эван нахмурился.— И что вы ему сказали?— Направил его по ложному следу. Думаю, вряд ли он появится здесь в ближайшее время. Так что не волнуйся.— Спасибо, Рис. Даже не представляю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас и Джулиану за вашу доброту.— Какую чепуху ты городишь! Ты наш друг. И ничего нам не должен. — Рис открыл дверь и усмехнулся. — Пришли нам очередную свою книгу с надписью, и мы будем квиты.Эван заставил себя улыбнуться в ответ, но как только Рис вышел, со вздохом облегчения откинулся на подушки. Сумятица, воцарившаяся в его голове, беспокоила его больше, чем рана в плече. Мысли крутились, как осенние листья на ветру, но в центре этого смерча неизменной оставалась… Кэтрин. Женщина, похитившая его сердце. Женщина, с которой он провел самую незабываемую, самую потрясающую ночь в жизни.Что ему теперь делать?Жениться на ней — сразу же явился ответ. Вот что делают обычно люди, когда они влюбляются в кого-то. И женитьба — единственный способ быть с ней рядом. Это он знал твердо.Но имеет ли он право жениться на ней? Даже если она и согласится, имеет ли он право рисковать? Вдруг их супружество превратится в подобие семейной жизни его родителей, где любовь переплеталась со взрывами неистовой ярости и ненависти?Закрыв глаза, Эван вспомнил, чего только не натерпелась его мать от отца, которого любила. В памяти промелькнули картины приступов бешенства, которые находили на отца, и следовавших за ними просьб о прощении… И как отец утверждал, будто обожает свою жену, хотя постоянно избивал и ее, и детей.Любовь. Эти двое тоже клялись, что любят друг друга. Но в чувстве, которое Эван испытывал к Кэтрин, не было стремления подавить ее. Правда, Эван почти готов был причинить Кэтрин физическую боль — когда заподозрил ее во лжи, — но ведь ему удалось справиться с собой, хотя причины для ярости у него тогда имелись, и весьма основательные.Но он не мог представить, будто способен ударить ее за то, что она пролила вино, потратила слишком много денег или повысила голос в церкви — словом, за то, чем обычно вызывались отцовские вспышки бешенства, и Эвану, конечно же, не хотелось видеть Кэтрин, трепещущую при любой смене его настроения или едва он только повысит голос. Кэтрин, с опаской стерегущая каждое его движение, — о таком и помыслить было ужасно..И дети… О Боже милостивый! Если бы у них когда-нибудь родились дети, он бы и пальцем их не тронул. Он бы лелеял каждое дитя, появившееся на свет от их союза с Кэтрин.Впервые за долгие годы надежда снова сверкнула впереди, маня его. Может быть, он все же не настолько похож на своего отца? Раньше Эван порой терял власть над собой. Но больше никогда в жизни он не обидит ни одно существо, которое слабее его. Особенно теперь, побывав на пороге смерти, он с особой глубиной осознал, сколь драгоценна человеческая жизнь. Нельзя осквернять ее злобой и зря мучить людей. И Эван почувствовал, как ему хочется соединить навеки свою судьбу с Кэтрин. Он хотел, чтобы она всецело принадлежала ему, а этого можно было добиться только одним способом — жениться на ней.И, придя к такому решению, Эван выпрямился, потом медленно спустил ноги с постели. Надо непременно поскорее найти Кэтрин. Надо попросить у нее прощения за свое невыносимое поведение.И если она простит его, он расскажет о своих чувствах к ней. Но сначала он откроется ей во всем. Кэтрин должна знать, какая черная яма зияет в его душе. И какие демоны могут вырваться оттуда против его воли. Однажды он уже пытался скрыть это от женщины, на которой хотел жениться, и это кончилось катастрофой.На этот раз он постарается, чтобы женщина, которую он любит, соглашалась на союз с ним с открытыми глазами. Он обязан признаться во всем. Даже если она после этого отвергнет его.Оставалось только надеяться, что этого не произойдет. 19. Лучи заходящего солнца высвечивали замысловатый узор на лежавшем на полу ковре. Кэтрин застыла у двери в комнату Эвана. Войти к нему или подождать, пока она узнает от слуг, что он уже проснулся?Она придирчиво осмотрела муслиновое платье, которое одолжила ей Джулиана. Оно болталось на Кэтрин, как на вешалке. Хотелось бы, конечно, иметь более округлые формы, чтобы заполнить его, но Бог не одарил ее столь роскошной фигурой, как леди Джулиану. К сожалению, несмотря на все пережитое за последние дни, Кэтрин не утеряла желания хоть немного нравиться Эвану.Вырез, конечно, явно больше, чем следовало бы, и…Звук шагов, послышавшийся в коридоре, заставил ее смущенно выпрямиться. Но служанка, которая несла поднос с едой, беспокоилась лишь о том, как бы чего не разлить, и вовсе не глядела на Кэтрин.— Добрый вечер, — улыбнулась ей Кэтрин. Горничная вскинула глаза:— Добрый вечер, миссис Прайс. Мы не знали, что вы уже проснулись, — сказала она, останавливась.— Это для мистера Ньюкома? — спросила Кэтрин. Служанка кивнула.— Хозяин сказал, что мистер Ньюком попросил поесть. — Она с сомнением оглядела поднос, уставленный тарелками с хлебом, сыром, колбасой и бараниной. — По мне, так это многовато для больного человека, но мистер Воган только рассмеялся, когда я ему это сказала. А миледи нет в доме, чтобы объяснить, что…— Думаю, ничего страшного не произойдет, если вы предложите мистеру Ньюкому всю эту еду. Я даже могу сама отнести поднос.— Спасибо, мэм. — Горничная отдала поднос и открыла перед Кэтрин дверь.Но, войдя в комнату, Кэтрин поняла, что не в состоянии заставить себя взглянуть в лицо Эвану. А вдруг он снова смотрит на нее с прежним ледяным выражением? Не отводя глаз от подноса, она остановилась на пороге:— Я выкрала еду у горничной. Надеюсь, ты не прогонишь меня вместе с подносом?— Если только ты не собираешься съесть все это сама, — отозвался он.Незнакомые нотки в его голосе заставили Кэтрин поднять взгляд. Эван сидел на краю кровати. У нее сразу перехватило дыхание при виде него, так он был хорош в свободной рубашке, скрывавшей забинтованное плечо. И цвет лица у него стал намного здоровее. И, самое главное, Эван улыбался. И она невольно улыбнулась ему в ответ.Но, заметив, что он пытается встать, Кэтрин переполошилась.— Что ты делаешь! — Поставив поднос на стол, что стоял неподалеку от кровати, она подскочила к Эвану. — Тебе еще нельзя вставать. Это вредно.Она обхватила его за талию, но он положил свободную руку ей на плечо:— Мне и в самом деле намного лучше. И я не собираюсь есть в постели, словно калека.— Да, но…— Тебе не удастся загнать меня обратно в постель. Даже и не надейся. — Эван шагнул вперед, заставляя и Кэтрин двигаться вместе с ним. Похоже, сил у него прибавилось, потому что он почти не опирался на ее плечо. Так они добрались до столика, на котором Кэтрин оставила поднос.— И к тому же, лежа в постели, — прибавил он, — бы не смог так обнять тебя.Нежность, прозвучавшая в его голосе, так много напомнила Кэтрин… Она пристально посмотрела ему в глаза и увидела, что в них снова вспыхнул огонь, который она уже никогда не надеялась увидеть. Глядя в эти бесконечно родные глаза, она не могла ни двинуться, ни перевести дыхания.Видимо, и он тоже. Поэтому оба застыли прямо посреди комнаты. Он повернулся к Кэтрин лицом и, обняв здоровой рукой, притянул к себе. И когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, Кэтрин со вздохом облегчения обвила руками его шею.— Кэтрин, — прошептал Эван. — Я ждал этого момента, с тех пор как проснулся сегодня утром.— И я тоже, — ответила Кэтрин шепотом. Он прижался губами к ее виску.— Так ты не проклинаешь меня за то, что я так мучил тебя?Кэтрин отодвинулась и с сомнением посмотрела на него.— Я был таким дураком, Кэтрин! Наверное, на меня нашло временное помешательство. Не понимаю, как это могло произойти. Клянусь! Я просто не могу этого понять сейчас. В глубине души я всегда знал, что ты не способна совершить ничего дурного.Волна эмоций захлестнула Кэтрин. Она уткнулась лицом в грудь Эвана, чтобы скрыть хлынувшие из глаз слезы облегчения.«Он поверил мне, — повторяла про себя Кэтрин. — Наконец-то он поверил мне!»Теперь его губы скользнули по щеке, и он негромко прошептал:— Не плачь, дорогая моя. Пожалуйста, не плачь. Опять я стал причиной твоих слез. Это невыносимо.Дорогая! Он сказал — «дорогая»! При этих словах глаза ее сразу высохли.— Это от того… что я не знала… я боялась, что, когда тебе станет лучше… ты будешь вести себя по-прежнему…Голос его стал тише дуновения ветерка:— Я же тебе сказал, — я просто не понимаю, что это на меня могло найти! Когда я сел на лошадь, держа тебя в объятиях, каждый шаг, который приближал нас к цели, мучил меня невыносимо. Я думал о том, что никогда больше не смогу поцеловать тебя, не смогу приласкать… что мы никогда не окажемся вместе в постели…Кэтрин глядела на него во все глаза, не веря своим ушам.— Но ты казался таким холодным… И я решила, что ты полностью вырвал меня из сердца.— Только скопцу это было бы под силу, да и то навряд ли. — Он еще теснее прижал ее к себе и закрыл глаза. Легкая гримаса боли пробежала по его лицу. — Не представляю, как ты можешь простить мою жестокость. Отныне я не задам тебе ни единого вопроса о случившемся. Я и без того причинил тебе слишком много страданий. Пуля мне досталась по заслугам.Чувства вины и раскаяния, которые терзали Эвана, растрогали Кэтрин. Они были неподдельными и искренними:— Но это не только твоя вина. Я ведь солгала тебе. И ты вправе был рассердиться. Вполне понятно, почему ты…— Нет, это совершенно необъяснимо, — перебил ее Эван. В голосе его звучала мука. Когда он открыл глаза, они сверкали, как гладь реки в лунном свете. — И мое поведение ничем нельзя оправдать.Он дышал так, словно только что взбежал в гору:— После первой же вспышки гнева мне следовало взять себя в руки и понять, что все подозрения совершенно беспочвенны. И если бы я спокойно пораскинул мозгами, то мы избежали бы той встречи, которая, собственно, произошла только по моей вине. И Морис бы не стал стрелять в меня, и тебе не пришлось рисковать собой.Желание как можно скорее успокоить его все нарастало. Кэтрин взяла его лицо в свои руки.— А если бы я не оказалась такой трусливой и сказала бы тебе всю правду с самого начала, то вообще не возникло бы никаких трудностей.— Трусливой? — почти недоверчиво переспросил он. — Не могу себе представить, чтобы другая женщина сумела справиться в такой безнадежной ситуации. Ты спасла меня. Не будь тебя, Морис застрелил бы меня на месте.— Но ты из-за меня оказался…— Хватит. Будем считать, что оба виноваты, — сжал губы Эван. — Если это тебе приносит хоть какое-то облегчение. Давай простим друг друга и оставим это навсегда.Виноватое выражение исчезло с лица Эвана, вытесненное чем-то более глубоким и волнующим:— Есть множество более важных вещей, которыми мы могли бы заняться, вместо того чтобы гадать, кто больше виноват и что было бы, если бы…У Кэтрин снова перехватило дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40