Ошеломленная Кэтрин смотрела на него во все глаза.— Ты думал, будто я наняла людей, чтобы они ограбили его и убили?— Да. — И когда Кэтрин шумно вздохнула, он добавил: — Это звучит дико, но такое случается. Куинли, например, считает это возможным.Кэтрин покраснела до корней волос.— Что ты хочешь этим сказать? Эван смотрел на нее не отрываясь.— После того как ты уехала в карете, Куинли сообщил мне, что считает твои объяснения не слишком убедительными. По его мнению, ты могла организовать кражу сосуда… потому что у тебя не оказалось той суммы, которую требовал Юстин. И он отказался продавать за ту, которую ему предлагала ты.— Но я от… — Она успела вовремя захлопнуть рот. Сердце ее билось, как барабан. — Но у меня были эти двести фунтов!Боже праведный, она едва не выдала себя, признавшись, что отдала лорду Мэнсфилду требуемую сумму. И, значит, виделась с ним. Надо быть более осторожной.— Куинли успел переговорить кое с кем в городке. Он знал о картине, за которую тебе заплатили сотню фунтов, и размышлял, откуда ты могла набрать другую сотню.Кэтрин насторожилась:— Почему же он не спросил меня? Я бы объяснила, что это арендная плата, которую собрала именно на этот случай. — Страх медленно начал разъедать сердце. — Собрала с тех самых арендаторов, которые в первую очередь пострадают, если меня арестуют. О, Эван, если они посадят меня в тюрьму…— Куинли не посмеет этого сделать, — в голосе Эван на прозвучала такая неколебимая уверенность… словно он зачитывал решение суда. — Я сумел убедить его в том, что у тебя нет этого сосуда. Что ты рассказала мне все до того, как узнала, кто я такой. Мне кажется, я сумел убедить его в твоей непричастности.Кэтрин отвернулась, уверенная, что сознание вины написано у нее на лице. Если Эван узнает правду про сосуд…— Зачем ты убеждал мистера Куинли в том, что я не виновата? — шепотом спросила она.— А разве я мог поступить иначе? — печально ответил Эван. — Когда я приехал сюда и ты так пыталась отделаться от меня, тогда, у озера… я сначала даже укрепился в своих подозрениях. Но боялся задавать тебе вопросы прямо, чтобы ты не ускользнула от меня. Мне пришло в голову сделать вид, будто я… хочу писать книгу…Она мельком посмотрела на него.— Чтобы шпионить за мной.— Так и есть. Не стану отрицать.Чуть не всхлипнув, Кэтрин попыталась уйти, но Эван взял ее за плечи, удержал на месте и склонился к ее лицу, так что она почувствовала движение губ своей кожей.— А потом все переменилось. — Голос его окреп. — Чем больше времени я проводил с тобой, тем лучше я тебя узнавал. И у меня уже не оставалось ни малейшего сомнения, что все случившееся не имеет к тебе никакого отношения.Кэтрин недоверчиво посмотрела на него.— Тогда почему ты не сказал мне всю правду? Почему продолжал обманывать? — Слезы хлынули у нее из глаз — она больше не могла сдерживать себя. — Из жалости ты продолжал делать вид, будто я интересовала тебя сама по себе… Хотя на самом деле ты просто выведывал нужные тебе сведения.Эван сжал руками ее плечи.— Нет, черт побери! Потом именно ты интересовала меня больше всего остального.Кэтрин словно не слышала его слов.— И ты вовсе не собирался писать книгу о народных преданиях. Это была всего лишь уловка… с помощью которой ты выведывал мои секреты. И ты скорее всего и в глаза не видел моего эссе. — Все, что она копила в себе, выплеснулось наружу. — За какую же дурочку ты меня принимал, сочиняя, будто пришел пешком… только, чтобы услышать мое мнение…— Это истинная правда, — запротестовал Эван. — Твое мнение очень много значило для меня. Именно поэтому мне было так трудно признаться во всем. После того как я понял, что ты ни в чем не виновата, меня начали мучить угрызения совести. Тем более что я очень хорошо понимал, как это обидит тебя. И, как видишь, не ошибался. Меньше всего на свете мне хотелось причинить тебе хоть малейшую боль…Кэтрин отвернула лицо. В его голосе звучала жалость, а это было невыносимо.— Н-н-е такая уж я слабая. И могла бы выдержать всю тяжесть правды. Ее груз легче, чем любой другой.— А я и не считал тебя слабой. — В его голосе не было и тени снисходительности. — Все, что я видел, доказывало, насколько отважно ты встречаешь трудности. И поступаешь, как считаешь нужным. Но и самые сильные и храбрые женщины уязвимы. Мне не хотелось заставлять тебя снова переживать боль обиды. И если кто из нас и повел себя трусливо, если кто и проявил слабость, так это я. Потому что боялся: а вдруг после того, как я признаюсь, ты… возненавидишь меня… А я просто не мог бы жить, зная, что бы ненавидишь меня. Так, как ты ненавидишь меня сейчас.Кэтрин покачала головой:— Тебе не следовало заходить в своем притворстве так далеко. Не стоило делать вид, что тебя влечет ко мне…— Боже! Неужели ты считаешь это притворством? Да разве это мыслимо? — Резким движением Эван повернул Кэтрин к себе и сверкающими глазами пробежал по ее лицу. Черты Эвана выражали страшное напряжение. —Желание нельзя изобразить. Уверяю тебя. Даже на одну долю секунды. Поверь, все то время, пока я целовал тебя, мне стоило неимоверных усилий сдержаться и не сорвать с тебя одежду. И даже когда я не знал, виновна ты или нет, желание не покидало меня.Его слова подействовали на нее ошеломляюще. До последней минуты она считала, что его страсть была лишь частью его игры. Но не обманывает ли он ее снова? Или, может быть, опять пытается пощадить ее чувства?Не решаясь взглянуть ему в лицо, чтобы не прочесть на нем себе приговор, Кэтрин попыталась отстраниться. Но Эван, обняв ее за талию, притянул к себе.— Это пугает тебя? — охрипшим голосом спросил он. — И меня тоже. Потому что еще никогда и ни одну женщину я не желал так сильно, как тебя.Кэтрин отвела взгляд. Если бы только она так страстно не хотела верить словам Эвана!— Почему, по-твоему, я пришел сегодня? — продолжал он. — Ведь никто меня не заставлял. Зачем мне было мокнуть под дождем и ждать, когда ты позволишь мне объясниться.— Зачем же ты пришел?Мягко обхватив свободной рукой ее подбородок, он смотрел на нее темными, как грозовое небо, глазами.— Потому что мне невыносима была мысль, что я больше никогда не увижу тебя. — Большим пальцем он провел по нижней губе Кэтрин. — Потому что не мог представить, что больше никогда не прикоснусь к тебе… не обниму… и не поцелую тебя…Последние слова он произнес на одном дыхании, и Кэтрин поняла, что сейчас он ее поцелует. И она не нашла в себе сил воспротивиться. Просто ждала, когда его губы прикоснутся к ее губам.И когда это случилось, дрожь прошла по ее телу. Дрожь удовлетворения от того, что она получила желаемое. Веки ее опустились сами собой, губы приоткрылись, и он впился в них медленным, чувственным поцелуем, от которого у нее перехватило дыхание… и рухнули все преграды, воздвигнутые ее волей.Поцелуй их длился, наверное, лишь несколько секунд, но они показались ей вечностью. И когда он оторвался от ее губ, Кэтрин совершенно растерялась. Как получилось, что ее тело сразу же предало ее? Как она может целоваться с мужчиной, который скорее всего думает только о том, как бы надеть на нее кандалы?Кажется, Эван тоже был потрясен, потому что, прижавшись лбом к ее лбу, пробормотал:— Ты и впрямь не испытываешь ненависти ко мне. Кэтрин не могла вымолвить ни слова. Ей просто нечего было сказать.— Я знаю, что не имел права целовать тебя, — прошептал Эван дрожащим голосом. — Но я три ночи не смыкал глаз, вспоминая, как целовал тебя тогда на кухне. И больше не мог вынести этой муки ожидания. Я так страстно хочу тебя…«Я так страстно хочу тебя»… Его слова эхом отозвались в ее сердце, изгоняя все прежние страхи.— Кэтрин… — пробормотал он, прижавшись губами к ее щеке.— Что?— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Она посмотрела на него, и волна чувств захлестнула ее с головой. Тепло его тела несло… боль. Ей было невыносимо трудно собраться с мыслями… Это тепло превращалось в огонь, который пожирал ее…Со стоном высвободившись из его объятий, Кэтрин прошла к окну. Отбросив занавес, распахнув створки, она глотнула свежего воздуха и попыталась подавить эмоции и обратиться к своему разуму.Но сколько бы разум ни твердил ей, что поведение Эвана выходит за рамки того, что позволено джентльмену, сердце подсказывало, что она на его месте поступала бы точно так же. Если бы кто-то убил Боса, она бы нагромоздила горы лжи, лишь бы разоблачить убийцу. А ведь она знает Боса каких-то два года. В то время как Юстин и Эван дружили с самого детства.— Кэтрин? — повторил Эван, не двигаясь с места. — Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?Кэтрин медлила, хотя уже знала, что она ответит ему:— Думаю, что да.Он с трудом выдохнул:— Спасибо.Кэтрин не заметила, когда он подошел к ней. Просто вдруг снова почувствовала его рядом с собой. Пальцы Эвана пробежали по ее волосам, которые рассыпались по плечам, когда она снимала с себя мокрый плащ. И, отодвинув эту волнистую массу, он поцеловал ее в обнаженное плечо.Кэтрин снова задернула занавес, ощутив вдруг столь немыслимое по глубине желание, что это испугало ее. Одно дело — простить его. Другое — позволить ему стоять рядом, целовать, гладить ее… позволять ласкать. Бог знает куда это может завести…Эван снова поцеловал ее в шею. И новая волна дрожи пробежала по телу Кэтрин.— Теперь, когда ты получил прощение, можешь ехать к себе со спокойной совестью.— Но я не хочу уезжать. — Мягко положив руку ей на талию, Эван зарылся лицом в шелковистую волну волос. Потом его губы скользнули к уху, и он прошептал: — И мне кажется, ты тоже не хочешь, чтобы я уезжал от тебя.Тело Кэтрин снова предательски затрепетало.— Что я хочу — это не имеет значения.— Для меня это имеет огромное значение. — Эван снова повернул ее лицом к себе. Никогда она еще не видела его таким сосредоточенным и серьезным. — Это самое главное для меня.В полном молчании они смотрели друг на друга. Руки Эвана покоились на ее талии, и ему, похоже, было вполне довольно этого. Но огонь, пылающий в его глазах, обещал так много. И она вспомнила, что Эван — единственный мужчина, который сумел пробудить в ней желание, который одним поцелуем превратил ее в необузданную дикарку.Внезапный стук в дверь заставил их вздрогнуть. Эван опустил руки, однако глаз от ее лица не отвел ни на секунду.— Мадам! — услышала Кэтрин голос дворецкого. — Прошло больше пяти минут. Прикажете мне войти?Кэтрин замерла, глядя на Эвана. Он не шевельнул и пальцем. Но в глубине его глаз промелькнул страх, что она сейчас прогонит его от себя.— Мадам? — повторил Бос, на этот раз уже с явной тревогой.— Я слышу вас, Бос, — отозвалась Кэтрин. Что же делать? Она просто не в силах оторваться от Эвана… Но если она позволит Босу войти, все будет кончено. По крайней мере, пока.— Я облегчу тебе ситуацию, Кэтрин, — тихо заговорил Эван. — И как только ты позовешь своего сторожевого пса, я уйду. Клянусь, я уйду и никогда больше не побеспокою тебя. — Он еще больше понизил голос: — Но если ты отошлешь его прочь, ты станешь моей. Я уложу тебя на эту постель и покажу, что мне хотелось сделать с первой минуты, когда я увидел тебя на озере.Обещание, сквозившее в его словах, в звуках его голоса, в напряженной позе, возбудило ее еще сильнее.— Выбор за тобой, — продолжал Эван. — Наверное, это несправедливо — заставлять тебя принимать решение, но я не могу больше выносить этой неопределенности. Не могу больше проводить ночи без сна, желая тебя всей силой своего существа. Если мне не дано владеть тобой, я должен уехать. Итак, выбор за тобой!Кэтрин даже было больно дышать. Выбор… Либо отослать его прочь и никогда больше не видеть, либо отдать ему все. Он просит так много… слишком много… не предлагая женитьбы или постоянной связи. Он предлагает лишь сиюминутное удовольствие. И после этого она станет подпорченным товаром для любого другого мужчины. Может даже забеременеть…Ей следует отчитать Эвана как следует и отправить прочь. Или самой убежать как можно скорее…И тогда одна томительная ночь будет проходить за другой. Какой смысл в замужестве, если все равно ни один мужчина не сможет притягивать ее с такой же силой, как Эван. Ни один не вызовет у нее такого уважения, восхищения… Ни с одним она не будет себя чувствовать так, как с ним… И никогда никого другого не захочет.Не отрывая взгляда от Эвана, она позвала:— Бос, входите, пожалуйста!Эван закрыл глаза. Мучительная боль исказила его лицо. В дверях появился дворецкий, и Кэтрин проговорила:— Сегодня вы мне больше не понадобитесь. Вы свободны до завтра.Эван распахнул глаза. И, не доверяя своему слуху, уставился на Кэтрин.— Мадам, но не хотите же вы, чтобы я оставил вас наедине с этим…— Вы свободны, — уже более жестко сказала Кэтрин, не в силах оторвать глаз от Эвана. А про себя взмолилась: «Ну пожалуйста, Бос. Побудьте сегодня не моим защитником, а просто слугой».Воцарилось долгое молчание. Было так тихо, что она, казалось, слышала, как падают капли воска на подсвечник.Наконец Бос тяжело вздохнул:— Как прикажете, мадам, — и вышел, закрыв за собой дверь. 12. Эван не мог поверить в это чудо. Они с Кэтрин были одни. Она сделала свой выбор. Несмотря на все, что произошло, несмотря на его обман, она выбрала его.— Боже, Кэтрин! — Он провел дрожащей рукой по ее щеке, все еще сомневаясь в реальности происходящего. — Когда ты позвала дворецкого, я подумал…— Если бы он не убедился, что ты не причинил мне вреда, он бы ни за что не ушел.— Как я счастлив, что ты отослала Боса. — Ладонь его задержалась на порозовевшей от смущения щеке Кэтрин. Теперь она принадлежит ему. По ее собственному желанию. — Мне трудно представить, что бы я выкинул, если бы ты… прогнала меня.— Что мне, наверное, и следовало сделать, — неуверенно проговорила Кэтрин. — Напрасно я согласилась увидеться с тобой и…Эван, склонившись к ней, закрыл ей рот губами, не дав закончить фразу. Он не допустит, чтобы она пожалела о своем решении. Во всяком случае, сегодня. Прижав ее к себе, Эван отметил, что, хотя сама Кэтрин сомневалась в правильности этого выбора, тело ее не испытывало никаких колебаний. Руки ее сами собой обвили его шею, и она прильнула к Эвану с таким простодушием, словно не понимала, какой бесценный дар готова ему принести.Но Эван-то знал. Знал, что она ему отдает — свою девственность. И хотя Кэтрин считает, что ей не суждено выйти замуж, поэтому незачем хранить невинность, все же Эвану стало не по себе.Но минутное замешательство прошло, поскольку его оттеснило более сильное чувство: тело само отозвалось на близость Кэтрин, ее мягкость и податливость. Ему еще не приходилось иметь дело с женщиной, желание которой с такой зеркальной точностью отражало бы его собственное страстное, нетерпеливое желание. Что касается его бывшей невесты, то она напрочь отрицала даже возможность чего-то похожего на страсть, позволяя ему лишь слегка чмокать ее в губы. И стоило ему попытаться выйти за дозволенные рамки, как она тотчас начинала сердиться.У него, конечно же, были и другие женщины, хотя постоянных любовниц он никогда не заводил. Но на пирушках, куда его приводил Юстин, попадались недовольные своими мужьями жены, замужние сестры студентов… Одним словом, когда у него возникала потребность, ему без труда удавалось найти женщину, которая охотно делила с ним ложе.Эти ничего не значащие любовные развлечения, которые были по душе Юстину, представлялись малопривлекательными Эвану. Он занимался ими только в минуты крайней угнетенности. Но ни одна из женщин, с которыми он имел дело, не вызывала в нем таких ощущений, такого жара, томления, такого глубокого внутреннего желания.Близость с Кэтрин представлялась ему как нечто волнующее, трепетное и всепоглощающее. И когда он дрожащей от нетерпения рукой провел по ее восхитительно округлому бедру, а потом по груди, Кэтрин, застонав, подалась ему навстречу, словно чайка, бросившаяся навстречу ветру.В памяти снова всплыло, как увидел Кэтрин, выходящей из озера, — розовые соски, проглядывающие сквозь прозрачную сорочку, прекрасное тело облепила мокрая ткань… Как ему снова хотелось увидеть ее такой. А еще лучше — совсем обнаженной, чтобы он мог коснуться сверкающих белизной бедер и нежных завитков на лоне.Но вместо этого Эван продолжал целовать ее. И поцелуи его были томительными и долгими, словно ему хотелось испить всю сладость влажных и мягких губ Кэтрин до дна. Только когда он вдруг осознал, как трепещет ее тело в его руках, Эван оторвался от ее губ, чтобы скользнуть к подбородку, шее, ключицам… Ему хотелось бы всю ее покрыть поцелуями. Не помня, как ему удалось это сделать, Эван расшнуровал корсаж, расстегнул платье и тронул губами набухшие соски, ощущая, как Кэтрин впивается пальцами в его плечи.— О, Эван…Дрожащий голос Кэтрин заставил его пойти дальше: он обнажил обе ее груди, упиваясь тем, как она извивается в страстном нетерпеливом желании отдаться ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40