Хронос хочет смерти, но не дан ли
тут уже способ иного прочтения времени?
1) Согласно Эону только прошлое и будущее присущи или содержатся во времени.
Вместо настоящего, вбирающего в себя прошлое и будущее, здесь прошлое и будущее
делят между собой каждый момент настоящего, дробя его до бесконечности на
прошлое и будущее -- в обоих смыслах-направлениях сразу. Именно этот момент без
"толщины" и протяжения разделяет каждое настоящее на прошлое и будущее, а не
обширные и "толстые" настоящие охватывают собой будущее и прошлое в их взаимном
соотношении. В чем же разница между Эоном и умопомешательством глубины, уже
сокрушившим Хронос в его собственных владениях? Начиная свой анализ, мы
рассуждали так, как если бы оба эти времени внутренне продолжались друг в друге:
они оба противопоставлялись телесному и измеримому настоящему, оба могли
уклоняться от настоящего, оба порождали одни и те же противоречия (противоречия
качества, количества, отношения и модальности). Самое большее, что разделяло их,
-- это сдвиг ориентации: в случае Эона глубинное умопомешательство выбиралось на
поверхность; симулякры, в свою очередь, становились фантазмами; глубинный разлом
проявлялся как трещина на поверхности. Но мы выяснили, что изменение ориентации
и захват поверхности влекут за собой их радикальные расхождения во всех
отношениях. Разница здесь почти такая же, как между вторым и третьим тезисами
Парменида -- тезисами о "теперь" и "вдруг"*. Не прошлое и будущее
____________
* "Ибо это "вдруг", видимо, означает нечто такое, начиная с чего происходит
изменение в ту или другую сторону. В самом деле, изменение не начинается с
покоя, пока это -- покой, ни с движения, пока продолжается движение; однако это
странное по своей природе "вдруг" лежит между движением и покоем, находясь
совершенно вне времени; но в направлении к нему и исходя от него изменяется
движущееся, переходя к покою, и покоящееся, переходя к движению". (Платон,
Сочинения, т. 2-- М., Мысль, 1970 г.- С.458). -- Примечание переводчика.
219 ЛОГИКА СМЫСЛА
отменяют здесь существующее настоящее, а момент "вдруг" низводит настоящее до
прошлого и будущего. Существенное различие проходит теперь не просто между
Хроносом и Эоном, а между Эоном поверхностей и совокупностью Хроноса и
умопомешательства глубины. По поводу этих двух становлении -- становления
поверхности и становления глубины -- больше нельзя сказать, что их объединяет
способность уклоняться от настоящего. Ибо если от настоящего уклоняется глубина,
то это происходит со всей силой "теперь", которое противопоставляет своему
паническому настоящему мудрое настоящее меры; если же от настоящего уклоняется
поверхность, -- то со всей силой "вдруг", отличающего свой момент от всякого
настоящего, подлежащего разделу и переделу. Нельзя подняться к поверхности, не
изменив своей природы. Эон -- это уже не время Зевса или Сатурна, это -- время
Геркулеса. Если Хронос выражал действие тел и созидание телесных качеств, то Эон
-- это место бестелесных событий и атрибутов, отличающихся от качеств. Если
Хронос неотделим от тел, которые полностью заполняют его в качестве причин, и
материи, то Эон населен эффектами, которые мелькают. по нему, никогда не
заполняя. Если Хронос ограничен и бесконечен, то Эон безграничен как будущее и
прошлое, но конечен как мгновение. Если Хронос неизменно цикличен и неотделим от
происшествий, типа ускорений и стопорений, взрывов и застывании, -- то Эон
простирается по прямой линии -- простирается в обоих смыслах-направлениях.
Всегда уже прошедший или вечно вот-вот наступающий, Эон -- это вечная истина
времени: чистая пустая форма времени, освободившаяся от телесного содержания
настоящего, развернувшая свой цикл в прямую линию и простершаяся вдоль нее.
Поэтому, возможно, Эон еще более опасен, более запутан и более мучителен -- это
то самое "другое" движение, о котором
220 Эон
говорил Марк Аврелий; оно совершается ни наверху, ни внизу, ни циклически, а
только на поверхности -- это движение "добродетели"... Если здесь и есть
влечение к смерти, то совершенно иного рода.
2) Именно этот новый мир бестелесных эффектов, или эффектов поверхности, делает
возможным язык. Ибо, как мы позже увидим, именно этот мир освобождает звуки от
того, чтобы они выступали лишь как простое сочетание телесных действий и
страданий. Именно в этом мире язык различим и не смешивается с шумом, который
исходит от тел; именно здесь он абстрагируется от орально-анальных измерений
последних. Чистые события становятся основанием языка, ибо они ожидают его так
же, как ждут нас, и обладают чистым сингулярным, безличным и до-индивидуальным
существованием только внутри выражающего их языка. Именно выражаемое -- в своей
независимости -- дает основание языку и выражению, другими словами, благодаря
ему звуки обретают метафизическое свойство: во-первых, чтобы обладать смыслом,
и, во-вторых, чтобы служить сигнификацией, манифестацией и денотацией, и не
принадлежать при этом телам в виде их физических качеств. В самом общем виде
действие смысла таково: именно смысл дает существование тому, что его выражает и
при этом -- как чистая присущность -- сам обретает существование в своем
выражении. Значит, он принадлежит Эону как тысяча поверхностных эффектов или
событий, прочерчивая границу между вещами и предложениями: он прочерчивает ее по
всей своей прямой линии. Не будь этой границы, звуки угасали бы в телах, а
предложения не были бы "возможны". И сам язык возможен лишь благодаря этой
границе, отделяющей его от вещей и тел (в том числе и тел, которые говорят).
Теперь мы снова обратимся к поверхностной организации -- в том виде, как она
задается Эоном.
Во-первых, вся линия Эона пробегается вышеуказанным "Вдруг", непрестанно
скользящим вдоль этой линии и всегда проскакивающим мимо своего места. Платон
верно заметил, что "Вдруг" -- это atopon, то есть то, что лишено места. Это --
парадоксальная инстанция или случайная точка, нонсенс поверхности и
квази-причина;
221
ЛОГИКА СМЫСЛА
чистая абстракция, чья роль прежде всего в том, чтобы делить каждое настоящее
сразу в обоих смыслах-направлениях -- на прошлое-будущее линии Эона. Во-вторых,
таким "Вдруг" из занимающих настоящее индивидуальностей и личностей выделяются
сингулярные точки, спроецированные двояко: с одной стороны -- в будущее, с
другой -- в прошлое. Благодаря этому двойному уравнению формируются
основополагающие элементы чистого события подобно тому, как семенная коробочка
выпускает свои споры. В-третьих, прямая линия, простирающаяся одновременно в
двух направлениях, прочерчивает границу между телами и языком, положениями вещей
и предложениями. Без этой границы существование языка как системы предложений
было бы невозможно. Таким образом, язык непрестанно рождается в том направлении
Эона, которое устремлено в будущее, и где он закладывается и как бы
предвосхищается. Кроме того, язык должен высказывать и прошлое, -- и он
высказывает его как прошлое положений вещей, которые постоянно то появляются, то
исчезают в другом направлении. Короче, прямая линия связана теперь своими двумя
окрестностями, разделяя которые, она, в то же время, формирует из них две
взаимосвязанные и способные к развитию серии. Она связывает их и со случайной
мгновенной точкой, пробегающей линию, и с сингулярными точками,
перераспределяющимися на линии. Итак, имеются две всегда неравные и
неравновесные стороны: одна повернута к положению вещей, другая -- к
предложениям. Но их нельзя свести ни к положению вещей, ни к предложениям.
Событие накладывается на положение вещей, но только как логический атрибут,
полностью отличный от их физических качеств, -- несмотря на тот факт, что оно
может случаться, воплощаться и осуществляться в последних. Смысл -- то же самое,
что и событие, но только теперь смысл связан с предложениями -- как выразимое
или выраженное в них и полностью отличное от того, что предложения
сигнифицируют, манифестируют или денотируют. Смысл всецело отличен от звуковых
качеств предложений, причем независимость звуковых качеств от вещей и тел
обеспечивается исключительно всей организацией смысла-события. Эта организация
--
222 Эон
в своих трех абстрактных моментах -- движется от точки к прямой линии и от
прямой линии к поверхности: точка прочерчивает линию; линия создает границу;
поверхность развивается и разворачивается по обеим ее сторонам.
3) Взаимопересекается множество движений, механизм которых хрупок и нежен:
во-первых, это процессы, посредством которых тела, положения вещей и телесные
смеси, взятые в их глубине, производят идеальные поверхности или же терпят в
этом неудачу; во-вторых, это процессы, посредством которых события поверхности
осуществляются -- по сложным правилам -- в настоящем тел, прежде всего замыкая
свои сингулярности в пределах миров, индивидуальностей и личностей. А кроме
того, это процессы, в которых осуществление события несет в себе некий избыток
-- нечто, что опрокидывает миры, индивидуальности и личности в глубину
основания, которое деформирует и растворяет их. Таким образом, понятие
настоящего имеет несколько смыслов: безмерное и нелокальное настоящее как время
глубины и разрушения; изменчивое и обладающее мерой настоящее как время
осуществления. Есть, однако, еще и другое настоящее. Да и как стало бы возможно
обладающее мерой осуществление, если бы некое третье настоящее постоянно не
удерживало его от низвержения, разрушения и растворения в настоящем глубины?
Может показаться, что у Эона вообще нет никакого настоящего, поскольку мгновение
в нем беспрерывно распадается на прошлое и будущее. Но это -- только видимость.
То, что избыточно в событии, должно найти свой выход и свершиться, даже если это
не обходится без разрушения. Между двумя настоящими Хроноса -- настоящим
низвержения в глубину и настоящим оформленного осуществления -- имеется нечто
третье, должно быть что-то третье, принадлежащее Эону. Фактически, мгновение
будучи парадоксальным элементом и квази-причиной, пробегающей всю прямую линию,
-- само еще должно быть представлено. Именно в этом смысле представление
охватывает своими границами выражение, хотя само выражение обладает иной
природой. И в этом же смысле мудреца можно "отождествить" с квази-причиной, хотя
сама
223
ЛОГИКА СМЫСЛА
квази-причина лишена самотождественности. Такое настоящее Эона, представляющее
мгновение, совсем не похоже на обширное и глубинное настоящее Хроноса: это
настоящее без "толщины", настоящее актера, танцора или мима -- чистый
перверсивный "момент". Это -- настоящее чистого действия, а не телесного
воплощения. Это настоящее не разрушения или осуществления -- это настоящее
контр-осуществления, которое не дает первому уничтожить второе, а второму
раствориться в первом. Настоящее контр-осуществления дублирует двойника.
Двадцать четвертая серия: коммуникация событий
Один из наиболее смелых шагов, предпринятых стоической мыслью, состоит в
расщеплении причинной связи. Причины соотносятся в глубине в характерном для них
единстве, а эффекты поддерживают на поверхности специфические отношения иного
типа. Судьба -- это прежде всего единство и связь физических причин между собой;
бестелесные эффекты, очевидно, подчиняются судьбе в той мере, в какой они
являются эффектами физических причин. А в той мере, в какой эффекты по своей
природе отличаются от этих причин, они вступают друг с другом в отношения
квази-причинности, и все вместе они вступают в связь с собственно бестелесной
квазипричиной, которая обеспечивает им весьма специфическую независимость -- но
не столько от судьбы, сколько от необходимости, обыкновенно сопутствующей
судьбе. В том-то и парадокс стоиков -- признавать судьбу и отрицать
необходимость1. Мудрец свободен двояко, соответственно двум полюсам этики: в
первом случае потому, что его душа способна проникнуть во внутреннее
[inte-riorite] совершенных физических причин; а во втором -- потому, что его
разум может разыгрывать весьма специфические связи, возникающие между эффектами
в стихии чисто внешнего [exteriorite]. Создается впечатление, что бестелесная
причина неотделима от формы внутреннего, а бестелесный эффект -- от формы
внешнего. С одной стороны, события-эффекты поддерживают со своими физическими
причинами отношение каузальности, хотя последнее выступает не как отношение
_________________
1 Главная тема трактата Цицерона О судьбе, (см. Цицерон, Философские трактаты.)
225 ЛОГИКА СМЫСЛА
необходимости, а, скорее, как отношение выражения; с другой стороны, они
поддерживают между собой и со своей идеальной квази-причиной уже не отношение
каузальности, а исключительно отношение выражения.
Возникает вопрос: в чем состоят эти отношения выражения между событиями?
По-видимому, между событиями формируются внешние отношения молчаливой
совместимости или несовместимости, конъюнкции или дизъюнкции, которые очень
трудно понять. В самом деле, почему одно событие совместимо или несовместимо с
другим? Ссылаться на каузальность нельзя, ибо речь здесь идет об отношении
эффектов между собой. То, что вершит судьбу на уровне событий; то, что
заставляет одно событие повторять другое, несмотря на все их различие; то, в
силу чего жизнь слагается из одного и того же События, несмотря на пестроту
происходящего, и пересекается одной и той же трещиной; то, из-за чего в ней
звучит одна и та же песня, на какие бы слова и лады ее ни перекладывали, -- все
это происходит помимо связи причины и эффекта. Тут скорее сцепление непричинных
соответствий, образующих систему отголосков, повторений и резонансов, систему
знаков -- короче, экспрессивно-выражающая квази-причинность, а никак не
принудительная каузальность. Когда Хрисипп настаивает на превращении
гипотетических предложений в конъюнктивные или дизъюнктивные, то он убедительно
показывает при этом и невозможность для событий выражать свои конъюнкции и
дизъюнкции в терминах грубой каузальности2 .
Нужно ли после этого привлекать еще тождество и противоречие? Вызывается ли
несовместимость двух событий тем, что они противоречат друг другу? И не означает
ли это, что к событиям здесь применяются правила, приложимые только к понятиям,
предикатам и классам? Даже в отношении гипотетических предложений ("если день,
то светло") стоики отмечали, что противоречие в них следует искать лишь на
одном-единственном уровне -- между основным положением и отрицанием следствия из
него ("если день, то не светло"). Эта
__________
2 О судьбе, 8. 226
КОММУНИКАЦИЯ СОБЫТИЙ
разница между уровнями противоречия, как мы видели, подтверждает, что
противоречие всегда является результатом процесса совершенно иной природы.
События -- это не понятия. Приписываемая им противоречивость (манифестируемая в
понятии) есть как раз результат их несовместимости, а не наоборот. Допустим,
например, что бабочки некоторого вида не бывают одновременно и серыми, и
крупными. Они либо серые и мелкие, либо крупные и черные3. Для объяснения такой
несовместимости мы всегда можем допустить какой-либо причинный физический
механизм, например, некий гормон, от которого зависел бы признак серого окраса и
который сказывался на размерах особи соответствующего класса. На основе этой
причинной обусловленности можно заключить, что между признаками "быть серым" и
"быть крупным" существует логическое противоречие. Но если выделить чистые
события, то видно, что стать серым несет ничуть не менее позитивную нагрузку,
чем стать черным, оно выражает большую защищенность (спрятаться, слиться с корой
дерева); точно так же, как "стать черным" -- большие размеры (увеличиться).
Между этими двумя определениями, каждое из которых обладает своим преимуществом,
прежде всего существует отношение первичной, "событийной" несовместимости.
Физическая каузальность вписывает несовместимость в глубину тела вторичным
образом, а логическое противоречие лишь переводит ее затем в содержание понятия.
Короче, отношения событий между собой с точки зрения идеальной, или
ноэматической, квази-причинности прежде всего выражают некаузальное соответствие
-- алогичные совместимости или несовместимости. Сила стоиков проявляется именно
в приверженности этому ходу мысли; каков критерий того, что те или иные события
являются связками, конфаталъностями (или неконфаталь-ностями), конъюнкциями или
дизъюнкциями? Возможно, астрология и была первой грандиозной попыткой основать
теорию алогичных несовместимостей и некаузальных соответствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
тут уже способ иного прочтения времени?
1) Согласно Эону только прошлое и будущее присущи или содержатся во времени.
Вместо настоящего, вбирающего в себя прошлое и будущее, здесь прошлое и будущее
делят между собой каждый момент настоящего, дробя его до бесконечности на
прошлое и будущее -- в обоих смыслах-направлениях сразу. Именно этот момент без
"толщины" и протяжения разделяет каждое настоящее на прошлое и будущее, а не
обширные и "толстые" настоящие охватывают собой будущее и прошлое в их взаимном
соотношении. В чем же разница между Эоном и умопомешательством глубины, уже
сокрушившим Хронос в его собственных владениях? Начиная свой анализ, мы
рассуждали так, как если бы оба эти времени внутренне продолжались друг в друге:
они оба противопоставлялись телесному и измеримому настоящему, оба могли
уклоняться от настоящего, оба порождали одни и те же противоречия (противоречия
качества, количества, отношения и модальности). Самое большее, что разделяло их,
-- это сдвиг ориентации: в случае Эона глубинное умопомешательство выбиралось на
поверхность; симулякры, в свою очередь, становились фантазмами; глубинный разлом
проявлялся как трещина на поверхности. Но мы выяснили, что изменение ориентации
и захват поверхности влекут за собой их радикальные расхождения во всех
отношениях. Разница здесь почти такая же, как между вторым и третьим тезисами
Парменида -- тезисами о "теперь" и "вдруг"*. Не прошлое и будущее
____________
* "Ибо это "вдруг", видимо, означает нечто такое, начиная с чего происходит
изменение в ту или другую сторону. В самом деле, изменение не начинается с
покоя, пока это -- покой, ни с движения, пока продолжается движение; однако это
странное по своей природе "вдруг" лежит между движением и покоем, находясь
совершенно вне времени; но в направлении к нему и исходя от него изменяется
движущееся, переходя к покою, и покоящееся, переходя к движению". (Платон,
Сочинения, т. 2-- М., Мысль, 1970 г.- С.458). -- Примечание переводчика.
219 ЛОГИКА СМЫСЛА
отменяют здесь существующее настоящее, а момент "вдруг" низводит настоящее до
прошлого и будущего. Существенное различие проходит теперь не просто между
Хроносом и Эоном, а между Эоном поверхностей и совокупностью Хроноса и
умопомешательства глубины. По поводу этих двух становлении -- становления
поверхности и становления глубины -- больше нельзя сказать, что их объединяет
способность уклоняться от настоящего. Ибо если от настоящего уклоняется глубина,
то это происходит со всей силой "теперь", которое противопоставляет своему
паническому настоящему мудрое настоящее меры; если же от настоящего уклоняется
поверхность, -- то со всей силой "вдруг", отличающего свой момент от всякого
настоящего, подлежащего разделу и переделу. Нельзя подняться к поверхности, не
изменив своей природы. Эон -- это уже не время Зевса или Сатурна, это -- время
Геркулеса. Если Хронос выражал действие тел и созидание телесных качеств, то Эон
-- это место бестелесных событий и атрибутов, отличающихся от качеств. Если
Хронос неотделим от тел, которые полностью заполняют его в качестве причин, и
материи, то Эон населен эффектами, которые мелькают. по нему, никогда не
заполняя. Если Хронос ограничен и бесконечен, то Эон безграничен как будущее и
прошлое, но конечен как мгновение. Если Хронос неизменно цикличен и неотделим от
происшествий, типа ускорений и стопорений, взрывов и застывании, -- то Эон
простирается по прямой линии -- простирается в обоих смыслах-направлениях.
Всегда уже прошедший или вечно вот-вот наступающий, Эон -- это вечная истина
времени: чистая пустая форма времени, освободившаяся от телесного содержания
настоящего, развернувшая свой цикл в прямую линию и простершаяся вдоль нее.
Поэтому, возможно, Эон еще более опасен, более запутан и более мучителен -- это
то самое "другое" движение, о котором
220 Эон
говорил Марк Аврелий; оно совершается ни наверху, ни внизу, ни циклически, а
только на поверхности -- это движение "добродетели"... Если здесь и есть
влечение к смерти, то совершенно иного рода.
2) Именно этот новый мир бестелесных эффектов, или эффектов поверхности, делает
возможным язык. Ибо, как мы позже увидим, именно этот мир освобождает звуки от
того, чтобы они выступали лишь как простое сочетание телесных действий и
страданий. Именно в этом мире язык различим и не смешивается с шумом, который
исходит от тел; именно здесь он абстрагируется от орально-анальных измерений
последних. Чистые события становятся основанием языка, ибо они ожидают его так
же, как ждут нас, и обладают чистым сингулярным, безличным и до-индивидуальным
существованием только внутри выражающего их языка. Именно выражаемое -- в своей
независимости -- дает основание языку и выражению, другими словами, благодаря
ему звуки обретают метафизическое свойство: во-первых, чтобы обладать смыслом,
и, во-вторых, чтобы служить сигнификацией, манифестацией и денотацией, и не
принадлежать при этом телам в виде их физических качеств. В самом общем виде
действие смысла таково: именно смысл дает существование тому, что его выражает и
при этом -- как чистая присущность -- сам обретает существование в своем
выражении. Значит, он принадлежит Эону как тысяча поверхностных эффектов или
событий, прочерчивая границу между вещами и предложениями: он прочерчивает ее по
всей своей прямой линии. Не будь этой границы, звуки угасали бы в телах, а
предложения не были бы "возможны". И сам язык возможен лишь благодаря этой
границе, отделяющей его от вещей и тел (в том числе и тел, которые говорят).
Теперь мы снова обратимся к поверхностной организации -- в том виде, как она
задается Эоном.
Во-первых, вся линия Эона пробегается вышеуказанным "Вдруг", непрестанно
скользящим вдоль этой линии и всегда проскакивающим мимо своего места. Платон
верно заметил, что "Вдруг" -- это atopon, то есть то, что лишено места. Это --
парадоксальная инстанция или случайная точка, нонсенс поверхности и
квази-причина;
221
ЛОГИКА СМЫСЛА
чистая абстракция, чья роль прежде всего в том, чтобы делить каждое настоящее
сразу в обоих смыслах-направлениях -- на прошлое-будущее линии Эона. Во-вторых,
таким "Вдруг" из занимающих настоящее индивидуальностей и личностей выделяются
сингулярные точки, спроецированные двояко: с одной стороны -- в будущее, с
другой -- в прошлое. Благодаря этому двойному уравнению формируются
основополагающие элементы чистого события подобно тому, как семенная коробочка
выпускает свои споры. В-третьих, прямая линия, простирающаяся одновременно в
двух направлениях, прочерчивает границу между телами и языком, положениями вещей
и предложениями. Без этой границы существование языка как системы предложений
было бы невозможно. Таким образом, язык непрестанно рождается в том направлении
Эона, которое устремлено в будущее, и где он закладывается и как бы
предвосхищается. Кроме того, язык должен высказывать и прошлое, -- и он
высказывает его как прошлое положений вещей, которые постоянно то появляются, то
исчезают в другом направлении. Короче, прямая линия связана теперь своими двумя
окрестностями, разделяя которые, она, в то же время, формирует из них две
взаимосвязанные и способные к развитию серии. Она связывает их и со случайной
мгновенной точкой, пробегающей линию, и с сингулярными точками,
перераспределяющимися на линии. Итак, имеются две всегда неравные и
неравновесные стороны: одна повернута к положению вещей, другая -- к
предложениям. Но их нельзя свести ни к положению вещей, ни к предложениям.
Событие накладывается на положение вещей, но только как логический атрибут,
полностью отличный от их физических качеств, -- несмотря на тот факт, что оно
может случаться, воплощаться и осуществляться в последних. Смысл -- то же самое,
что и событие, но только теперь смысл связан с предложениями -- как выразимое
или выраженное в них и полностью отличное от того, что предложения
сигнифицируют, манифестируют или денотируют. Смысл всецело отличен от звуковых
качеств предложений, причем независимость звуковых качеств от вещей и тел
обеспечивается исключительно всей организацией смысла-события. Эта организация
--
222 Эон
в своих трех абстрактных моментах -- движется от точки к прямой линии и от
прямой линии к поверхности: точка прочерчивает линию; линия создает границу;
поверхность развивается и разворачивается по обеим ее сторонам.
3) Взаимопересекается множество движений, механизм которых хрупок и нежен:
во-первых, это процессы, посредством которых тела, положения вещей и телесные
смеси, взятые в их глубине, производят идеальные поверхности или же терпят в
этом неудачу; во-вторых, это процессы, посредством которых события поверхности
осуществляются -- по сложным правилам -- в настоящем тел, прежде всего замыкая
свои сингулярности в пределах миров, индивидуальностей и личностей. А кроме
того, это процессы, в которых осуществление события несет в себе некий избыток
-- нечто, что опрокидывает миры, индивидуальности и личности в глубину
основания, которое деформирует и растворяет их. Таким образом, понятие
настоящего имеет несколько смыслов: безмерное и нелокальное настоящее как время
глубины и разрушения; изменчивое и обладающее мерой настоящее как время
осуществления. Есть, однако, еще и другое настоящее. Да и как стало бы возможно
обладающее мерой осуществление, если бы некое третье настоящее постоянно не
удерживало его от низвержения, разрушения и растворения в настоящем глубины?
Может показаться, что у Эона вообще нет никакого настоящего, поскольку мгновение
в нем беспрерывно распадается на прошлое и будущее. Но это -- только видимость.
То, что избыточно в событии, должно найти свой выход и свершиться, даже если это
не обходится без разрушения. Между двумя настоящими Хроноса -- настоящим
низвержения в глубину и настоящим оформленного осуществления -- имеется нечто
третье, должно быть что-то третье, принадлежащее Эону. Фактически, мгновение
будучи парадоксальным элементом и квази-причиной, пробегающей всю прямую линию,
-- само еще должно быть представлено. Именно в этом смысле представление
охватывает своими границами выражение, хотя само выражение обладает иной
природой. И в этом же смысле мудреца можно "отождествить" с квази-причиной, хотя
сама
223
ЛОГИКА СМЫСЛА
квази-причина лишена самотождественности. Такое настоящее Эона, представляющее
мгновение, совсем не похоже на обширное и глубинное настоящее Хроноса: это
настоящее без "толщины", настоящее актера, танцора или мима -- чистый
перверсивный "момент". Это -- настоящее чистого действия, а не телесного
воплощения. Это настоящее не разрушения или осуществления -- это настоящее
контр-осуществления, которое не дает первому уничтожить второе, а второму
раствориться в первом. Настоящее контр-осуществления дублирует двойника.
Двадцать четвертая серия: коммуникация событий
Один из наиболее смелых шагов, предпринятых стоической мыслью, состоит в
расщеплении причинной связи. Причины соотносятся в глубине в характерном для них
единстве, а эффекты поддерживают на поверхности специфические отношения иного
типа. Судьба -- это прежде всего единство и связь физических причин между собой;
бестелесные эффекты, очевидно, подчиняются судьбе в той мере, в какой они
являются эффектами физических причин. А в той мере, в какой эффекты по своей
природе отличаются от этих причин, они вступают друг с другом в отношения
квази-причинности, и все вместе они вступают в связь с собственно бестелесной
квазипричиной, которая обеспечивает им весьма специфическую независимость -- но
не столько от судьбы, сколько от необходимости, обыкновенно сопутствующей
судьбе. В том-то и парадокс стоиков -- признавать судьбу и отрицать
необходимость1. Мудрец свободен двояко, соответственно двум полюсам этики: в
первом случае потому, что его душа способна проникнуть во внутреннее
[inte-riorite] совершенных физических причин; а во втором -- потому, что его
разум может разыгрывать весьма специфические связи, возникающие между эффектами
в стихии чисто внешнего [exteriorite]. Создается впечатление, что бестелесная
причина неотделима от формы внутреннего, а бестелесный эффект -- от формы
внешнего. С одной стороны, события-эффекты поддерживают со своими физическими
причинами отношение каузальности, хотя последнее выступает не как отношение
_________________
1 Главная тема трактата Цицерона О судьбе, (см. Цицерон, Философские трактаты.)
225 ЛОГИКА СМЫСЛА
необходимости, а, скорее, как отношение выражения; с другой стороны, они
поддерживают между собой и со своей идеальной квази-причиной уже не отношение
каузальности, а исключительно отношение выражения.
Возникает вопрос: в чем состоят эти отношения выражения между событиями?
По-видимому, между событиями формируются внешние отношения молчаливой
совместимости или несовместимости, конъюнкции или дизъюнкции, которые очень
трудно понять. В самом деле, почему одно событие совместимо или несовместимо с
другим? Ссылаться на каузальность нельзя, ибо речь здесь идет об отношении
эффектов между собой. То, что вершит судьбу на уровне событий; то, что
заставляет одно событие повторять другое, несмотря на все их различие; то, в
силу чего жизнь слагается из одного и того же События, несмотря на пестроту
происходящего, и пересекается одной и той же трещиной; то, из-за чего в ней
звучит одна и та же песня, на какие бы слова и лады ее ни перекладывали, -- все
это происходит помимо связи причины и эффекта. Тут скорее сцепление непричинных
соответствий, образующих систему отголосков, повторений и резонансов, систему
знаков -- короче, экспрессивно-выражающая квази-причинность, а никак не
принудительная каузальность. Когда Хрисипп настаивает на превращении
гипотетических предложений в конъюнктивные или дизъюнктивные, то он убедительно
показывает при этом и невозможность для событий выражать свои конъюнкции и
дизъюнкции в терминах грубой каузальности2 .
Нужно ли после этого привлекать еще тождество и противоречие? Вызывается ли
несовместимость двух событий тем, что они противоречат друг другу? И не означает
ли это, что к событиям здесь применяются правила, приложимые только к понятиям,
предикатам и классам? Даже в отношении гипотетических предложений ("если день,
то светло") стоики отмечали, что противоречие в них следует искать лишь на
одном-единственном уровне -- между основным положением и отрицанием следствия из
него ("если день, то не светло"). Эта
__________
2 О судьбе, 8. 226
КОММУНИКАЦИЯ СОБЫТИЙ
разница между уровнями противоречия, как мы видели, подтверждает, что
противоречие всегда является результатом процесса совершенно иной природы.
События -- это не понятия. Приписываемая им противоречивость (манифестируемая в
понятии) есть как раз результат их несовместимости, а не наоборот. Допустим,
например, что бабочки некоторого вида не бывают одновременно и серыми, и
крупными. Они либо серые и мелкие, либо крупные и черные3. Для объяснения такой
несовместимости мы всегда можем допустить какой-либо причинный физический
механизм, например, некий гормон, от которого зависел бы признак серого окраса и
который сказывался на размерах особи соответствующего класса. На основе этой
причинной обусловленности можно заключить, что между признаками "быть серым" и
"быть крупным" существует логическое противоречие. Но если выделить чистые
события, то видно, что стать серым несет ничуть не менее позитивную нагрузку,
чем стать черным, оно выражает большую защищенность (спрятаться, слиться с корой
дерева); точно так же, как "стать черным" -- большие размеры (увеличиться).
Между этими двумя определениями, каждое из которых обладает своим преимуществом,
прежде всего существует отношение первичной, "событийной" несовместимости.
Физическая каузальность вписывает несовместимость в глубину тела вторичным
образом, а логическое противоречие лишь переводит ее затем в содержание понятия.
Короче, отношения событий между собой с точки зрения идеальной, или
ноэматической, квази-причинности прежде всего выражают некаузальное соответствие
-- алогичные совместимости или несовместимости. Сила стоиков проявляется именно
в приверженности этому ходу мысли; каков критерий того, что те или иные события
являются связками, конфаталъностями (или неконфаталь-ностями), конъюнкциями или
дизъюнкциями? Возможно, астрология и была первой грандиозной попыткой основать
теорию алогичных несовместимостей и некаузальных соответствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91