Тут Лерена заметила два призрака, парящие неподалеку. Они получали удовольствие от ее жертвоприношения. Императрица искренне за них порадовалась.
Но не будем отвлекаться, сказала она себе и сосредоточила свое внимание на Беферене. Лерена увидела, что хамилайской армии – с ее помощью, разумеется, – наконец-то удалось взять крепость. Даже отсюда она слышала стоны умирающих ривальдийцев.
Императрица была довольна победой и в то же время от всей души жалела своих беференских подданных, как теперь их нужно было называть.
Ничего, она поможет им… Она поможет всем, кто докажет ей свою преданность. Они будут любить ее так, как Акскевлерены всегда любили Кевлеренов. Теперь Лерена – самый могущественный человек во вселенной, и для всех людей в мире естественным чувством является любовь к ней.
Императрица опустила глаза и увидела Паймера. Герцог свернулся калачиком у ее ног, словно малое дитя. Его следует защищать больше всех остальных. Она ведь не могла заглянуть в будущее, хотя начала задумываться и над этой возможностью. Наступит время, и дядя ей очень пригодится.
Лерена приказала собрать тела мертвых родственников и их Акскевлеренов и разжечь погребальный костер.
– Его дым разнесется по всему миру, – тихо и ласково сказала она Паймеру.

* * *
Стоя на середине Длинного моста, Намойя отдал солдатам приказ атаковать.
Он внимательно наблюдал за ходом боя и едва не захлопал в ладоши, когда увидел, что неприятельские ополченцы слишком рано открыли огонь. Вслед за этим начались сюрпризы.
Первые две вражеские шеренги быстро и четко отступили назад, а у тех, кто занял их место, в руках оказались копья и мечи.
Солдаты Намойи двигались слишком быстро и просто врезались в ополченцев, напоровшись на выставленные копья. Бой превратился в свалку.
Следующим сюрпризом для Намойи стало появление белокурой женщины-стратега, которая взяла его в плен во время последней битвы за Кидан. Она – его злейший враг, одна из тех, кого Кевлерен собирался убить лично.
Но сначала надо разобраться с оборванцами, которые мешали продвижению его солдат…
Ривальдийцев больше, однако в сложившейся обстановке, на этом треклятом мосту, где они сбились в кучу, как стадо баранов, подобное преимущество становится скорее недостатком… Причем действовать надо быстро, иначе к киданцам подойдут подкрепления.
И тут белокурая женщина что-то крикнула. Ополченцы с копьями синхронно опустились на одно колено, а за ними во весь рост встала шеренга бойцов с огнестрелами. Раздался залп. Когда рассеялся дым, Намойя увидел, что ряды его пехотинцев значительно поредели.
Нет, не все еще потеряно. Идите же вперед, оборванцы, молил про себя Намойя, тут-то мы вам и покажем…
Однако приказа идти в атаку женщина-стратег не отдала.
Принц нахмурился… И тут последовал третий сюрприз.
По рядам ривальдийцев позади Намойи пронесся шум. Что-то случилось. Принц велел Квенион оставаться с авангардом, а сам побежал назад.
Увидев, что произошло, он побледнел. Со стороны Седловины к мосту быстро приближалось до двух рот солдат противника. Еще немного – и ривальдийцы будут окружены. Начнется бойня.
Принц задержался на мосту дольше, чем рассчитывал.
Выход только один…
Намойя почувствовал резь в желудке, а голову пронзила дикая боль. Необходимо уничтожить ополченцев впереди, чтобы вырваться из кольца… иначе нельзя. Либо победа, либо – гибель.
Все будет так, как должно быть.
Принц бросился назад, к авангарду и Квенион, своей Избранной.

* * *
Велан Лаймок потерял лучших бойцов во время нескольких попыток штурма крепости на Херрисе.
Даже зная, что у него уже нет численного превосходства, он продолжал атаковать, делая все возможное для решающей победы Намойи Кевлерена.
День клонился к вечеру, а ривальдийский флаг так и не взвился над Цитаделью. Велан знал, что толку от нескончаемых штурмов становится все меньше и меньше. Теперь его долг – отвести войска с острова и доставить их в целости и сохранности на материк.
Роту солдат, вооруженных огнестрелами, тысяцкий оставил в арьергарде, а остальных повел к берегу.
Лаймок бросил последний взгляд на Цитадель. Ривальдийского флага нет. И победы тоже нет. Что-то пошло не так, больше медлить нельзя. Киданцы, похоже, не собирались преследовать солдат Велана, за что тот был им очень благодарен, хотя лонггоны, установленные на башнях Цитадели, продолжали вести огонь.
Лаймок проследил за полетом ядра, выпущенного в сторону материка, и убедился, что пехотинцам на том берегу ничего не угрожает. Его очень удивило столь нерациональное использование боеприпасов. Интересно, на что рассчитывают киданские артиллеристы?.. Впрочем, судя по сложившейся обстановке, бояться за свою армию Велану не стоило. Чем больше боеприпасов неприятель израсходует сегодня, тем меньше боеприпасов у него будет завтра.
Все, что оставалось тысяцкому, – это ждать возвращения кораблей, погрузить на них войска и набраться смелости, чтобы посмотреть в лицо Намойе Кевлерену, когда он станет объяснять причины, побудившие его отдать приказ об отступлении.
Крик отчаяния, вырвавшийся из груди вестового, вывел Велана из задумчивости. Нет, противник не пошел в атаку… Однако слабый отблеск пламени заставил Лаймока повернуться в сторону южного берега Фреи.
Там горели его корабли.

* * *
Гош Линседд вел драгун к реке, надеясь, что ривальдийцы не ждут атаки с этой стороны.
Вскоре он услышал отдаленные залпы лонггонов. Стреляли с башен Цитадели. Как ни странно, ядра пролетали высоко над головами противника. Более того, ривальдийцы тоже наблюдали за пролетавшими снарядами и улюлюкали им вслед.
Гош оскалился. Враг занят чем угодно, только не наблюдением за восточной стороной. Умно, Кадберн, очень умно.
Когда до противника оставалось несколько сотен шагов, полковник поднял саблю. Драгуны тут же перестроились в две шеренги. Гош командовал первой, а лейтенант Эймс Вестэвэй – второй.
Теперь надо ждать, когда их заметит неприятель…
Как только один из вражеских солдат поднял тревогу, Линседд дал сигнал к атаке. Драгуны пустили лошадей галопом. Через несколько секунд их ровная линия сломалась, так как некоторые животные были утомлены длительным ночным переходом. Но едва киданцы достигли позиций противника, от былой усталости не осталось и следа. Ривальдийские пехотинцы, крича от ужаса, начали разбегаться в разные стороны. Драгуны рубили их на скаку.
Гош остановил лошадь, чтобы спокойно разобраться в обстановке. Именно в этот момент он увидел у берега корабли, которые спешно готовились к отплытию. Уцелевшие пехотинцы противника пытались добраться до судов, однако матросы не обращали на них внимания, а некоторых, пытавшихся вскарабкаться на борт, вообще спихивали в воду.
Полковник со своей частью отряда принялся очищать берег от ривальдийцев. Перерубив всю пехоту, драгуны спешились и стали расстреливать из карабинов команды не успевших отчалить кораблей, благо расстояние до них не превышало нескольких десятков ярдов.
Матросы начали сдаваться в надежде спасти свои жизни. Скоро почти все суда оказались в руках полковника. У него не хватало людей для присмотра за таким количеством пленников. Чтобы не рисковать понапрасну, Линседд запер ривальдийцев в трюмы и поджег корабли.
Со стороны Цитадели донеслись бурные крики радости, поддержанные салютом из лонггонов.

* * *
Квенион не знала, что ей делать с авангардом. Она пыталась хотя бы сохранить сложившееся относительное равновесие сил. Девушка решила использовать один из приемов противника: выстроила солдат в две шеренги, одна из которых вооружена огнестрелами. Это на время уменьшило активность врага и дало бойцам Кевлерена передышку.
Неожиданно рядом возник Намойя. Девушка с облегчением посмотрела на принца. Однако тот разглядывал ее с таким зловещим блеском в глазах, что ей стало не по себе.
Интересно, что сейчас она сделала не так?
– Мы скоро попадем в окружение, – сказал Намойя. – Нас атакуют с тыла.
– Значит, надо пробиваться вперед, – сказала Квенион.
– Да, – возбужденно произнес принц. Он странно посмотрел на девушку и добавил: – Моя Избранная…
Казалось, все его чувства хлынули через край. Квенион не могла сдержать радости, которая наполнила каждую клеточку ее тела…
Но тут ее разум, ясный и чистый, как рассвет в Сайенне, быстро указал на одну деталь.
Почему принц смотрит так оценивающе?..
Квенион все поняла.
Он собирается принести ее в жертву, чтобы спасти армию. Принц уже проделал такое раньше – со своей первой Избранной.
Намойя Кевлерен хочет убить ее.
Какая ирония, горько подумала Квенион. Мужчина, которого она, казалось, любила больше собственной жизни, сейчас говорил с нею пылко и с нескрываемой страстью – но только для того, чтобы объявить ей смертный приговор.
Намойя протянул руку. Квенион отпрянула. Сбитый с толку принц нахмурился.
– Квенион, моя Избранная, это необходимо. Чтобы спасти наше дело… ради Кевлеренов, ради Ривальда… мне нужна великая жертва. Мне нужно пожертвовать тем, что я люблю больше всего на свете.
Эти слова почти убедили девушку. На короткий миг она снова превратилась, в верного Акскевлерена, живущего с единственной целью – служить Намойе. Рука принца нежно погладила ее по волосам, затем по щеке… И тут чары рассеялись. Квенион вспомнила все, что уже сделала для него, все, что сделала ее предшественница, все, чем для Кевлеренов жертвовали их Избранные в течение столетий, – и поняла, что не хочет умирать.
Рука принца обвилась вокруг шеи девушки. Квенион чувствовала, как палец с маленькой иголочкой на конце приближается к артерии.
Не медля ни секунды, она выхватила кинжал, висевший у Намойи на поясе, и изо всей силы воткнула клинок ему под подбородок, прокричав прямо в лицо:
– Я больше не люблю тебя!..
Глава 25
Капитан Авьер на своем «Англафе» сопровождал «Ханнему», «Грейлинг», «Зарим» и «Лакстон», которые возвращались в колонию.
Вообще-то он готовился к теплому приему – ну, без лишних церемоний, конечно. Однако отважный капитан никак не ожидал увидеть, что город только-только приходит в себя после очередной кровавой битвы. Дым от погребальных костров поднимался высоко в небо – дым, который он заметил еще издалека и понял, что в Кидане опять все не очень хорошо.
Тем не менее, сойдя на берег, Авьер отметил про себя, что настроение у жителей чуть ли не праздничное. Он очень удивился, когда увидел, кто вышел его встречать. Полома Мальвара, всенародно избранный префект Кидана; Гэлис Валера, всенародно избранный стратег Кидана; Эриот Флитвуд, назначенная советником префекта по делам объединения; Кадберн Акскевлерен, назначенный комендантом Цитадели, и странный долговязый мужчина, представленный как Ланнел Тори, лейтенант киданского народного ополчения, находящийся на испытательном сроке.
Впрочем, больше всего Авьер удивился известию, что во время отсутствия его назначили командором киданского военно-морского флота, состоящего из одной шхуны, четырех кораблей, ранее перевозивших зерно, и примерно дюжины лодок, используемых для паромного сообщения между островами.
Безусловно, он был польщен. «Командор» звучит гораздо лучше, чем просто «капитан». Интересно, а означает ли это еще один шеврон?..
– Я признателен за честь, которой вы меня удостоили, – обратился он к Поломе как к главе города.
Другие отступили на шаг назад. Авьер пристально посмотрел на префекта и заметил в нем разительные перемены: Мальвара стал более уверен в себе, чем прежде, и, пожалуй, погрустнел. Но улыбка и рукопожатие, предложенные Авьеру, оказались самыми искренними и трогательными.
Командор прокашлялся и сказал:
– Надеюсь, что мои новости также интересны и значительны.

* * *
Все собрались в доме Поломы.
Как только на столах появились кушанья и напитки, Авьер быстро изложил все, что ему удалось разведать в Хамилае.
– … Мне говорили, что однажды весенней ночью Сефид разгулялся так, что в Омеральте и за сотни миль вокруг все металлические предметы светились голубым пламенем. На следующее утро в империи не осталось ни одного Избранного… – Авьер бросил быстрый взгляд на Кадберна и отвел глаза. – В это трудно поверить. Я так и сказал. В ответ меня обозвали дураком. Тогда я спросил, когда это произошло. И выходит, что все случилось примерно в то же самое время, когда погиб принц Мэддин…
Ошарашенные известием слушатели молчали. Кадберн резко поднялся и зашагал по комнате.
– Сначала мы думали, что это сделал Намойя Кевлерен… – начала Гэлис, но тут же умолкла.
Кадберн подошел к ней сзади и положил руки на плечи.
– Что это он убил принца и грамматиста Китайру Альбин?.. Еще до вашего прибытия, капитан, мы выяснили, что Намойя ни при чем. Хотя до сих пор происшедшее остается загадкой. – Кадберн слегка улыбнулся. – Прошу прощения, командор…
– Это не самое поразительное, – медленно проговорил Авьер. – Не только каждый Избранный в империи погиб, но и герцогиня Юнара тоже.
Повисла гробовая тишина. Юнару считали одним из самых могучих магов, появившихся за несколько последних поколений Кевлеренов. Может быть, даже самым могучим.
– Не могу поверить, – воскликнул Гош. – Не обижайтесь, командор, но… что же могло убить Юнару?
– Вообще-то ты хотел спросить, кто мог убить Юнару? – уточнила Гэлис.
Авьер пожал плечами.
– Слухи ходят разные, но никто ничего не знает наверняка. Единственное, что можно утверждать с полной уверенностью, – события той ночи никак не затронули Лерену, хотя ее Избранная погибла вместе с остальными.
Гэлис и Кадберн переглянулись.
– Лерена? – переспросил Кадберн. – Императрица?.. Но у нее никогда не было способности к Сефиду.
– Как я понял, теперь к ней относятся так же, как раньше относились к герцогине Юнаре. Народ боится ее.
– Но ей… ей ведь нравился Мэддин, – вырвалось у Кадберна.
– Юнара однажды попыталась убить Мэддина, хотя герцогиня думала, что любит его, – сказала Гэлис. – Тогда что же можно сказать о возможностях императрицы?.. – Все затихли. После паузы девушка продолжила: – Это надо обдумать. Дела в Хамилае обстоят не так, как предполагалось. Многое из того, во что мы верили, оказалось неправдой. Мне кажется, Хамилай пережил настоящую революцию. Мир изменился по обе стороны Бушующего моря.

* * *
Перед Поломой Мальварой стояли Велан Лаймок и Квенион Акскевлерен. Рядом с префектом Избранная Намойи увидела белокурую женщину, в которой узнала командира ополченцев на Длинном мосту, сумевших так яростно противостоять ее господину.
– У вас есть выбор, – произнес Полома.
– Это радует, – сухо сказал Велан.
В плену с ним и Квенион обращались достаточно хорошо, если учитывать, что они возглавляли армию завоевателей. Но простые киданцы не выказали ни доброты, ни душевной щедрости, вся забота о пленных сводилась к регулярной кормежке. Лаймок не ожидал, что в ближайшем будущем что-то кардинально изменится.
– По правде сказать, выбор у каждого из вас свой, – сказал Полома, не обратив внимания на Велана. – Ты, Квенион Акскевлерен, свободна. Выбирай: или оставайся здесь, если пожелаешь, или уезжай, куда захочешь.
– Но ведь я была Избранной самого заклятого врага Кидана…
– Мы запомним тебя как человека, уничтожившего самого заклятого врага Кидана, – сказала белокурая женщина. – Ты заслужила свободу.
Квенион ничего не ответила. Она никак не ожидала подобной снисходительности. Прожив всю жизнь бок о бок с Кевлеренами, девушка никогда не знала, что такое жалость и сострадание.
– A y тебя, тысяцкий Велан Лаймок, есть два варианта…
– Полагаю, вы не собираетесь меня освобождать.
– Пока нет, – сказал префект. – Ты можешь дождаться корабля из Ривальда и отправиться на нем домой – с условием, что больше никогда не ступишь на Новую Землю. За тобой будут присматривать до отплытия, но ты не будешь пленником.
– А второй вариант?
– Помочь нам в походе против Сайенны.
От удивления Велан поперхнулся.
– Вы шутите?..
– Вовсе нет, – сказала женщина. – На наш город нападали четыре раза за последние два года. Три нападения из четырех были организованы или поддержаны Сайенной. У нас тоже есть два варианта: захватить Сайенну и объединиться с ней – или разрушить ее до основания, иначе Кидан будет находиться в постоянной опасности. Теперь самое подходящее время, учитывая, что практически весь сайеннский гарнизон уничтожен.
– И как конкретно я могу вам помочь?
– Приведите нас в Сайенну, – произнес Полома.

* * *
Гэлис еще раз возвратилась в комнату Китайры в Цитадели. Все вещи погибшей были собраны, упакованы и готовы к отправке.
Все, кроме рабочих бумаг Китайры, над которыми Гэлис собиралась поработать позже, и загадочной фамильной цепи. Со следующим кораблем, отправляющимся в Хамилай, стратег переправит вещи подруги куда следует, а там уж их обязательно отошлют ее родственникам, в каком бы уголке империи они ни находились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41