– Она окинула взглядом бухту. – Особенно в такой прекрасный день.
– Я нахожу его необычайно теплым, – ответил Велан.
– Это еще что. Подождите, вот начнется лето. Летом бывает так жарко, что можно купаться в море.
Ее слова привели Велана в ужас, но внешне он ничего не выразил.
Пока шли к башне, тысяцкий заметил, что люди здесь крупные, здоровые и работают с таким энтузиазмом, которого он не видел в Беферене уже несколько месяцев. Чистые белые домики и теплый воздух привели Лаймока в хорошее расположение духа, словно обязанности, возложенные на него Комитетом безопасности, были несерьезными.
Велан напомнил себе, что вот-вот встретится с Кевлереном. Более того, он, человек, участвовавший в заговоре против столь могущественной семьи, прибыл сюда умолять этого Кевлерена о помощи. Он должен хотя бы волноваться или беспокоиться…
Проходя мимо одной из харчевен, Лаймок с жадностью втянул ноздрями воздух, ощутив аромат какого-то изысканного блюда и очень соблазнительный намек на доселе неизвестную ему пряность.
Насыпь плавно поднималась от берега до дороги, ведущей к башне, затем уклон стал заметно круче. Отсутствие движения в последние пару недель плюс природная склонность Велана избегать всего того, чего можно избежать, превратили несколько сотен шагов в настоящую пытку.
Когда они наконец-то добрались до главных ворот, Лаймок остановился перевести дух, притворившись при этом, будто любуется красивым видом. Впрочем, вид и правда был изумительным. Коричневый берег врезался в бирюзовые воды Сайеннской бухты. На глубине вода становилась насыщенно-синей. Город окружало множество невысоких холмов и плоских равнин цвета старого лишайника; иногда взгляд натыкался на рощицы, состоявшие из высоких деревьев с тонкой листвой. Здесь, вдалеке от залива, Лаймок почувствовал легкое дуновение бриза – и возбуждающие, дразнящие ароматы незнакомой земли.
Он боялся, что Сайенна ему не понравится, ведь она так далеко от цивилизованного мира. Но сейчас тысяцкий всем телом ощущал связь с Новой Землей. Оковы старой жизни оказались не так тяжелы.
* * *
Крофт Харкер был крайне удивлен сообщением о том, что получены известия от ривальдийского посла в Хамилае. Комитет так долго ничего не слышал от него. Предполагалось даже, что Авенел Кенди либо погиб, либо предал Ривальд, либо его донесения перехватывались. При других обстоятельствах президент рассчитывал бы на информацию от Синесса Ардра, но поскольку секретарь посланника некогда являлся Избранным, то Крофт Харкер предполагал, что его постигла та же участь, что и других Акскевлеренов.
Кроме, впрочем, Чиермы в Геймвальде.
Разворачивая письмо от Кенди, Харкер не переставал размышлять о том, каким образом Чиерма пережил ужасную бойню. Он прочел сообщение – и рассмеялся.
Так вот как теперь начинается война, подумал Крофт. С приглашения от Комитета безопасности… Кенди был того же мнения, судя по комментариям в конце. Но посол подчеркивал, что желание Лерены может быть вполне искренним – в таком случае отказ спровоцирует то нападение на Ривальд, которого они всячески стремились избежать.
– О, как низко мы пали, – произнес Харкер, стоя посреди пустого кабинета. – И куда еще скатимся в будущем…
Его мысли перескочили на тысяцкого Велана Лаймока и миссию. Президент практически надеялся на то, что Намойя отвергнет мольбу о помощи. Закончить жизнь под пятой у любого из Кевлеренов – невеселая перспектива, но закончить ее правлением восстановленного в правах ривальдийского Кевлерена – крайне унизительно. Однако, являясь президентом ривальдийского Комитета безопасности, Харкер относился к подобной возможности очень серьезно. Он сделает все возможное, чтобы обеспечить безопасность нации – даже если это означает, что Ривальд вновь превратится в королевство.
* * *
Невероятно, но Велан Лаймок не знал, куда следует смотреть. Тысяцкий слышал, что принц ослеп, но ему казалось, что Намойя Кевлерен вновь обрел зрение и теперь пристально его разглядывает. Вроде бы ерунда, однако хорошие манеры молодого посланника и атавистическая уверенность в том, что Кевлерены могут читать мысли, заставили Лаймока постоянно задумываться над тем, где остановить взгляд.
Сначала он попытался сконцентрироваться на невидимой точке, расположенной на высоте вытянутой руки от правого плеча принца; затем Велан уставился в пол, после чего перевел взгляд на Квенион, но все равно возвращался к ужасным шрамам, на месте которых когда-то находились глаза Намойи. Создавалось впечатление, что лицо Кевлерена и в самом деле расплавилось, хотя Лаймок и понимал, что подобное невозможно.
Впрочем, там, где речь заходит о Сефиде, нет ничего невозможного.
Все трое, немного побеседовав, пришли к выводу, что произошедшее с Намойей непосредственно связано со случившимся в Беферене, но его раны не являлись результатом Обладания, уничтожившего семью. Ведь принц все еще жив.
Велан предположил, что это объяснялось расстоянием до Омеральта, откуда, по мнению Комитета безопасности, и направлялась магическая атака. Намойя рассказал о других немаловажных моментах, способствовавших бегству, хотя и не настаивал на их приоритетности. Тот факт, что Квенион осталась жива, тоже навел Лаймока на определенные мысли, хотя он и не высказал их вслух. Тысяцкий почувствовал некое напряжение, исходившее от этой парочки.
Велан не мог с полной уверенностью сказать, в здравом ли принц уме. Возможно, это объяснялось внешним видом Намойи – или странной горечью в его голосе, когда Кевлерен рассказывал о событиях, в результате которых он оказался в столь жалком положении.
Когда принц узнал о гибели своей семьи, он спросил мертвым голосом:
– Никто не выжил?
Велан покачал головой, затем быстро сказал:
– За исключением ваших дальних родственников в империи…
– Вся моя семья?.. – горько произнес Намойя. – Они все находились во дворце?
Лаймок отвел взгляд.
– Насколько я знаю, да, – неловко произнес он.
А затем принц задал вопрос, которого Велан опасался больше всего:
– Тысяцкий, тогда зачем вы прибыли? Я более чем уверен, что Комитет безопасности не стал бы отправлять вас через Бушующее море только для того, чтобы сообщить мне подобную новость. Должно быть что-то еще…
Велан, не в силах вынести ужасный взгляд слепого Намойи, посмотрел на Квенион, но обнаружил, что на нее смотреть ничуть не легче. Впрочем, этого следовало ожидать: она ведь его Избранная, его второе «Я» – в каждой мысли, в каждом чувстве.
– Ривальд нуждается в вас, – начал Лаймок. – У Комитета безопасности есть все основания полагать, что Хамилай нападет на нашу республику еще до конца нынешнего года. Мы беззащитны теперь, когда…
Голос его прервался – но не потому, что тысяцкий не хотел признавать, что без Кевлеренов республика всего лишь эфемерное образование – факт, который Велан отказывался понять и принять в течение всего путешествия из Беферена, – а потому что Намойя начал громко смеяться. Смех принца был похож на смех настоящего сумасшедшего.
Сбитый с толку посланник посмотрел на Квенион, но она была удивлена не меньше. Оставалось только дожидаться, пока Кевлерен не успокоится. На это потребовалось время.
– Вы, наверное, шутите, – произнес Намойя, задыхаясь от смеха.
– Уверяю, ваше высочество…
– Ваше величество, – отрезал принц, резко посерьезнев. Голос его изменился – Велан ощутил приступ страха.
– Прошу прощения?..
– Вы ведь не думаете, что я вернусь в Ривальд и буду служить Комитету безопасности?
У офицера перехватило дыхание. Он так думал, но едва Намойя произнес эти слова вслух, Велан понял скрытый смысл своей миссии и догадался, что президент Крофт Харкер знал цену вопроса. Именно поэтому он и приказал Лаймоку соглашаться на любые условия. Вряд ли кто-либо в истории Ривальда показал себя большим дураком, чем Велан в данный момент.
Тысяцкий ощутил прилив жгучего стыда и ярости.
– Если я решу вернуться в Ривальд, то только как король со всей властью и мощью, ассоциирующейся с данным титулом. И с такими же почестями, которые полагались моей бедной тетушке королеве Сарре до ее убийства.
– Не думаю, что Комитет безопасности согласится на такое…
– Конечно же, согласится, – перебил Намойя. – Иначе зачем вас сюда посылать? Так как большинство предателей-Избранных, входивших в Комитет безопасности, убиты, я потребую казни лишь для некоторых вождей переворота.
– Естественно, – тихо проговорил Велан.
Мысленно возвращаясь к тем условиям, на которых Намойя примет предложение комитета, Лаймок понял их значение. Республика, столь молодая, исчезнет с легкостью, о которой он и не помышлял. На короткое время Велан, как и другие офицеры, участвовавшие в перевороте против Кевлеренов, действительно поверил в то, что они победили, что нашли способ одолеть Сефид. Они действительно полагали, что Ривальд освобожден. Теперь же выбор невелик: восстановить династию местных Кевлеренов, представленную единственным из выживших, или попасть под управление Кевлеренов иноземных. Такая простая вещь, как патриотизм, уступила место столь омерзительному явлению, как политический прагматизм.
Самым большим шоком для Велана явилось осознание того, что свобода – не более чем иллюзия. Словно он только что пробудился от приятного сна и оказался лишь жалким актером в великой пьесе Кевлерена…
– Конечно, все зависит от того, решу я вернуться или нет, – почти безразлично произнес принц, будто речь шла о выборе блюда на ужин, а не о будущем их страны.
– Вы не оставите Ривальд! – воскликнул Велан. Голос Намойи стал жестким:
– Но Ривальд оставил меня!..
Все было сказано, и Квенион отвела Велана в его комнату в башне.
Комната оказалась достаточно светлой, пусть маленькой, но уютной, с удобной кроватью, рабочим столом и стулом.
– Я оставлю вас, – сказала Избранная. – Уверена, вы должны о многом написать Комитету безопасности. К ужину вас позовут.
До того, как она успела выйти, Велан схватил ее за руку. Девушка инстинктивно отпрянула назад, он извинился.
– Я должен задать вам один вопрос… – начал Лаймок, нервно облизнув губы. – Простите, я никогда раньше не имел дел с Избранными… – Посланник нервно засмеялся.
– Задавайте ваш вопрос, – нетерпеливо сказала Квенион.
– Насколько серьезно ваш господин говорил о возможности невозвращения в Ривальд?
Девушка слабо улыбнулась и кивком указала Велану на открывавшийся из единственного окна комнаты вид на бухту и море. Лучи солнца играли на волнах, чайки ныряли в морскую гладь и кружили над поверхностью океана. От легкого ветра на воде появилась рябь.
– Посмотрите на все это, подумайте о тех возможностях, которые дает Новая Земля, и скажите, захотели бы вы сами вернуться в Беферен? – спросила она, затем пожала плечами и добавила: – Он – Кевлерен. Даже Избранная не посмеет предугадать, какой путь решит избрать Намойя…
* * *
После прочтения письма, полученного от президента Крофта Харкера и доставленного гонцом посреди ночи, Чиерма уже не мог заснуть. Он стоял посреди кабинета в одной ночной сорочке, одинокий, замерзший и всеми преданный.
Значит, Комитет безопасности собирается умолять Кевлерена возвратиться… Мир один раз уже перевернулся вверх тормашками. Все эти убийства, горечь утраты и ненависть, сопровождавшие низвержение королевы Сарры и ее отпрысков, – все впустую.
Чиерма сосредоточился на содержании письма. Еще раз пробежал его глазами, пытаясь отыскать пропущенное слово или фразу, указывавшую на истинный смысл сообщения.
Губернатор не увидел голубого сияния вокруг дверной ручки и кочерги у камина, поэтому голос Энглей показался ему лишь отголоском воспоминания.
– Уже слишком поздно, – повторила леди. Губернатор посмотрел на нее почти равнодушно. – Моя семья – одна из закономерностей природы, одно из ее проявлений – как облака в небе, или как рыба в море, или как деревья в лесу. Нас нельзя уничтожить полностью, мы возродимся вновь…
– Как мох, – добавил Чиерма вяло. Энглей негромко рассмеялась:
– Как мох на стенах Беферена.
Неожиданная мысль заставила губернатора нахмуриться. Он спросил:
– Скажите мне, госпожа, что появилось раньше – Сефид или Кевлерены?
– Знаешь, я не совсем уверена… А это важно?
– Я мог бы задать встречный вопрос: а что сейчас вообще важно? Но не стану этого делать. Мне нужно во что-то верить. Даже вероломный Избранный – покинутый, одинокий – должен во что-то верить.
– В тебе говорит твоя преданность, – заметила Энглей. Чиерма закивал:
– Моя преданность… Думаете, она все еще у меня есть?
– О да. Но ты должен решить, как с ней поступить.
* * *
– Многие поселения, расположенные между нами и Киданом, склонны выступить на нашей стороне, – сказала Намойе Квенион.
– Откуда у тебя такая информация?
– От наших друзей из Орина-на-Двуречье.
– Это Адалла и Велопай? Они нам друзья до тех пор, пока мы снабжаем их огнестрелами.
– Во всяком случае, у нас есть то, что им нужно…
Они беседовали на вершине башни. Намойе нравилось ощущать прохладный морской воздух на своем лице. Воображение – потрясающая вещь: несмотря на свою слепоту, принц чувствовал головокружение, поэтому Квенион держала его под руку.
– У нас не так много огнестрелов, чтобы разбрасываться ими направо и налево. Мы с трудом можем вооружить ими наш здешний гарнизон.
– Но их хватит, чтобы раздать некоторым наиболее значимым вождям…
Намойя кивнул:
– Пожалуй. Нужно подумать по поводу организации производства огнестрелов прямо здесь.
– Я изучу этот вопрос.
– Что еще тебе удалось разузнать?
– Местность между Сайенной и Киданом довольно густо населена, если учитывать, что в округе нет крупных городов. Есть города севернее Кидана, но торговля в них не так развита. Судя по всему, основной торговый путь начинается от сельскохозяйственных районов континента, от гор, а река Фрей используется как транспортная артерия. С появлением Сайенны, несомненно, произошли изменения в маршрутах караванов.
– Что вынудило Кидан завязать торговлю с Хамилаем. Им нужно покрывать дефицит товаров.
– А мы были вынуждены захватить Кидан, чтобы не позволить Хамилаю основать плацдарм в Новой Земле.
– Однако план провалился, – проворчал принц, ощупывая шрамы на лице. – А как насчет настроений среди местного населения?
– Зависит от того, кто и чего больше предложит. Они легко перейдут на сторону тех, кто пообещает значительную выгоду и даст возможность отдохнуть от земледелия – по крайней мере до начала уборки урожая. Как только наступит страда, их преданность не будет стоить ломаного гроша.
– Тогда, Избранная, мы должны склонить этих людей на нашу сторону и оказать всю необходимую военную помощь, – сказал Намойя. – Они нужны нам… А когда все закончится и Кидан окажется в наших руках, местные поймут, что зажаты между двух городов, – и примут наше правление как данность.
Что-то в голосе хозяина подсказало Квенион, что он уже определился с планами на будущее. Она не решалась задать вопрос, но любопытство взяло верх.
– Это означает, что вы не намерены возвращаться в Ривальд, ваше высочество?
Намойя долго не отвечал, а когда заговорил, голос принца был низким и наполненным болью.
– Я ничего не могу сделать для Ривальда, потому что в одиночку никогда не смогу противостоять Лерене или другим хамилайским Кевлеренам. Думаю, президент Крофт Харкер знает об этом, но готов ухватиться за любую иллюзию ради спасения королевства. Или, правильнее сказать, республики… Нет, Квенион, мое будущее… – тут Намойя сжал руку девушки чуть сильнее, – наше будущее здесь, в Новой Земле. Вместе мы создадим новое королевство. Сайенна станет его столицей, а Кидан – первой завоеванной территорией.
У Квенион захватило дух, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.
Наше будущее, сказал принц. Она уже видела его перед собой.
* * *
Энглей дала Чиерме ключ к решению его небольшой проблемы. Это должно быть связано с преданностью, искать следует там… Он был Избранным и навсегда им останется, несмотря на все попытки стать кем-то другим. Любимым кем-то… И единственная возможность добиться своего – присоединиться к Кевлерену.
Это и было главной задачей. Кевлерены остались только в Хамилае. Ривальд же пал так низко, что начал заискивать и молить изгнанного принца о спасении. Он, предавший свою первую госпожу, оказался предан новой хозяйкой, республикой, на алтарь которой так много пожертвовал.
Чиерма еще раз взглянул на лист бумаги со списком воинских подразделений, находившихся под командованием губернатора провинции Геймвальд. Слишком мало, чтобы эффективно охранять границу. Тогда зачем даже пытаться?
Чиерма улыбнулся, взял карандаш и стал делать пометки.
Глава 13
Гош и его драгуны остались в полном одиночестве у подножия Седловины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Я нахожу его необычайно теплым, – ответил Велан.
– Это еще что. Подождите, вот начнется лето. Летом бывает так жарко, что можно купаться в море.
Ее слова привели Велана в ужас, но внешне он ничего не выразил.
Пока шли к башне, тысяцкий заметил, что люди здесь крупные, здоровые и работают с таким энтузиазмом, которого он не видел в Беферене уже несколько месяцев. Чистые белые домики и теплый воздух привели Лаймока в хорошее расположение духа, словно обязанности, возложенные на него Комитетом безопасности, были несерьезными.
Велан напомнил себе, что вот-вот встретится с Кевлереном. Более того, он, человек, участвовавший в заговоре против столь могущественной семьи, прибыл сюда умолять этого Кевлерена о помощи. Он должен хотя бы волноваться или беспокоиться…
Проходя мимо одной из харчевен, Лаймок с жадностью втянул ноздрями воздух, ощутив аромат какого-то изысканного блюда и очень соблазнительный намек на доселе неизвестную ему пряность.
Насыпь плавно поднималась от берега до дороги, ведущей к башне, затем уклон стал заметно круче. Отсутствие движения в последние пару недель плюс природная склонность Велана избегать всего того, чего можно избежать, превратили несколько сотен шагов в настоящую пытку.
Когда они наконец-то добрались до главных ворот, Лаймок остановился перевести дух, притворившись при этом, будто любуется красивым видом. Впрочем, вид и правда был изумительным. Коричневый берег врезался в бирюзовые воды Сайеннской бухты. На глубине вода становилась насыщенно-синей. Город окружало множество невысоких холмов и плоских равнин цвета старого лишайника; иногда взгляд натыкался на рощицы, состоявшие из высоких деревьев с тонкой листвой. Здесь, вдалеке от залива, Лаймок почувствовал легкое дуновение бриза – и возбуждающие, дразнящие ароматы незнакомой земли.
Он боялся, что Сайенна ему не понравится, ведь она так далеко от цивилизованного мира. Но сейчас тысяцкий всем телом ощущал связь с Новой Землей. Оковы старой жизни оказались не так тяжелы.
* * *
Крофт Харкер был крайне удивлен сообщением о том, что получены известия от ривальдийского посла в Хамилае. Комитет так долго ничего не слышал от него. Предполагалось даже, что Авенел Кенди либо погиб, либо предал Ривальд, либо его донесения перехватывались. При других обстоятельствах президент рассчитывал бы на информацию от Синесса Ардра, но поскольку секретарь посланника некогда являлся Избранным, то Крофт Харкер предполагал, что его постигла та же участь, что и других Акскевлеренов.
Кроме, впрочем, Чиермы в Геймвальде.
Разворачивая письмо от Кенди, Харкер не переставал размышлять о том, каким образом Чиерма пережил ужасную бойню. Он прочел сообщение – и рассмеялся.
Так вот как теперь начинается война, подумал Крофт. С приглашения от Комитета безопасности… Кенди был того же мнения, судя по комментариям в конце. Но посол подчеркивал, что желание Лерены может быть вполне искренним – в таком случае отказ спровоцирует то нападение на Ривальд, которого они всячески стремились избежать.
– О, как низко мы пали, – произнес Харкер, стоя посреди пустого кабинета. – И куда еще скатимся в будущем…
Его мысли перескочили на тысяцкого Велана Лаймока и миссию. Президент практически надеялся на то, что Намойя отвергнет мольбу о помощи. Закончить жизнь под пятой у любого из Кевлеренов – невеселая перспектива, но закончить ее правлением восстановленного в правах ривальдийского Кевлерена – крайне унизительно. Однако, являясь президентом ривальдийского Комитета безопасности, Харкер относился к подобной возможности очень серьезно. Он сделает все возможное, чтобы обеспечить безопасность нации – даже если это означает, что Ривальд вновь превратится в королевство.
* * *
Невероятно, но Велан Лаймок не знал, куда следует смотреть. Тысяцкий слышал, что принц ослеп, но ему казалось, что Намойя Кевлерен вновь обрел зрение и теперь пристально его разглядывает. Вроде бы ерунда, однако хорошие манеры молодого посланника и атавистическая уверенность в том, что Кевлерены могут читать мысли, заставили Лаймока постоянно задумываться над тем, где остановить взгляд.
Сначала он попытался сконцентрироваться на невидимой точке, расположенной на высоте вытянутой руки от правого плеча принца; затем Велан уставился в пол, после чего перевел взгляд на Квенион, но все равно возвращался к ужасным шрамам, на месте которых когда-то находились глаза Намойи. Создавалось впечатление, что лицо Кевлерена и в самом деле расплавилось, хотя Лаймок и понимал, что подобное невозможно.
Впрочем, там, где речь заходит о Сефиде, нет ничего невозможного.
Все трое, немного побеседовав, пришли к выводу, что произошедшее с Намойей непосредственно связано со случившимся в Беферене, но его раны не являлись результатом Обладания, уничтожившего семью. Ведь принц все еще жив.
Велан предположил, что это объяснялось расстоянием до Омеральта, откуда, по мнению Комитета безопасности, и направлялась магическая атака. Намойя рассказал о других немаловажных моментах, способствовавших бегству, хотя и не настаивал на их приоритетности. Тот факт, что Квенион осталась жива, тоже навел Лаймока на определенные мысли, хотя он и не высказал их вслух. Тысяцкий почувствовал некое напряжение, исходившее от этой парочки.
Велан не мог с полной уверенностью сказать, в здравом ли принц уме. Возможно, это объяснялось внешним видом Намойи – или странной горечью в его голосе, когда Кевлерен рассказывал о событиях, в результате которых он оказался в столь жалком положении.
Когда принц узнал о гибели своей семьи, он спросил мертвым голосом:
– Никто не выжил?
Велан покачал головой, затем быстро сказал:
– За исключением ваших дальних родственников в империи…
– Вся моя семья?.. – горько произнес Намойя. – Они все находились во дворце?
Лаймок отвел взгляд.
– Насколько я знаю, да, – неловко произнес он.
А затем принц задал вопрос, которого Велан опасался больше всего:
– Тысяцкий, тогда зачем вы прибыли? Я более чем уверен, что Комитет безопасности не стал бы отправлять вас через Бушующее море только для того, чтобы сообщить мне подобную новость. Должно быть что-то еще…
Велан, не в силах вынести ужасный взгляд слепого Намойи, посмотрел на Квенион, но обнаружил, что на нее смотреть ничуть не легче. Впрочем, этого следовало ожидать: она ведь его Избранная, его второе «Я» – в каждой мысли, в каждом чувстве.
– Ривальд нуждается в вас, – начал Лаймок. – У Комитета безопасности есть все основания полагать, что Хамилай нападет на нашу республику еще до конца нынешнего года. Мы беззащитны теперь, когда…
Голос его прервался – но не потому, что тысяцкий не хотел признавать, что без Кевлеренов республика всего лишь эфемерное образование – факт, который Велан отказывался понять и принять в течение всего путешествия из Беферена, – а потому что Намойя начал громко смеяться. Смех принца был похож на смех настоящего сумасшедшего.
Сбитый с толку посланник посмотрел на Квенион, но она была удивлена не меньше. Оставалось только дожидаться, пока Кевлерен не успокоится. На это потребовалось время.
– Вы, наверное, шутите, – произнес Намойя, задыхаясь от смеха.
– Уверяю, ваше высочество…
– Ваше величество, – отрезал принц, резко посерьезнев. Голос его изменился – Велан ощутил приступ страха.
– Прошу прощения?..
– Вы ведь не думаете, что я вернусь в Ривальд и буду служить Комитету безопасности?
У офицера перехватило дыхание. Он так думал, но едва Намойя произнес эти слова вслух, Велан понял скрытый смысл своей миссии и догадался, что президент Крофт Харкер знал цену вопроса. Именно поэтому он и приказал Лаймоку соглашаться на любые условия. Вряд ли кто-либо в истории Ривальда показал себя большим дураком, чем Велан в данный момент.
Тысяцкий ощутил прилив жгучего стыда и ярости.
– Если я решу вернуться в Ривальд, то только как король со всей властью и мощью, ассоциирующейся с данным титулом. И с такими же почестями, которые полагались моей бедной тетушке королеве Сарре до ее убийства.
– Не думаю, что Комитет безопасности согласится на такое…
– Конечно же, согласится, – перебил Намойя. – Иначе зачем вас сюда посылать? Так как большинство предателей-Избранных, входивших в Комитет безопасности, убиты, я потребую казни лишь для некоторых вождей переворота.
– Естественно, – тихо проговорил Велан.
Мысленно возвращаясь к тем условиям, на которых Намойя примет предложение комитета, Лаймок понял их значение. Республика, столь молодая, исчезнет с легкостью, о которой он и не помышлял. На короткое время Велан, как и другие офицеры, участвовавшие в перевороте против Кевлеренов, действительно поверил в то, что они победили, что нашли способ одолеть Сефид. Они действительно полагали, что Ривальд освобожден. Теперь же выбор невелик: восстановить династию местных Кевлеренов, представленную единственным из выживших, или попасть под управление Кевлеренов иноземных. Такая простая вещь, как патриотизм, уступила место столь омерзительному явлению, как политический прагматизм.
Самым большим шоком для Велана явилось осознание того, что свобода – не более чем иллюзия. Словно он только что пробудился от приятного сна и оказался лишь жалким актером в великой пьесе Кевлерена…
– Конечно, все зависит от того, решу я вернуться или нет, – почти безразлично произнес принц, будто речь шла о выборе блюда на ужин, а не о будущем их страны.
– Вы не оставите Ривальд! – воскликнул Велан. Голос Намойи стал жестким:
– Но Ривальд оставил меня!..
Все было сказано, и Квенион отвела Велана в его комнату в башне.
Комната оказалась достаточно светлой, пусть маленькой, но уютной, с удобной кроватью, рабочим столом и стулом.
– Я оставлю вас, – сказала Избранная. – Уверена, вы должны о многом написать Комитету безопасности. К ужину вас позовут.
До того, как она успела выйти, Велан схватил ее за руку. Девушка инстинктивно отпрянула назад, он извинился.
– Я должен задать вам один вопрос… – начал Лаймок, нервно облизнув губы. – Простите, я никогда раньше не имел дел с Избранными… – Посланник нервно засмеялся.
– Задавайте ваш вопрос, – нетерпеливо сказала Квенион.
– Насколько серьезно ваш господин говорил о возможности невозвращения в Ривальд?
Девушка слабо улыбнулась и кивком указала Велану на открывавшийся из единственного окна комнаты вид на бухту и море. Лучи солнца играли на волнах, чайки ныряли в морскую гладь и кружили над поверхностью океана. От легкого ветра на воде появилась рябь.
– Посмотрите на все это, подумайте о тех возможностях, которые дает Новая Земля, и скажите, захотели бы вы сами вернуться в Беферен? – спросила она, затем пожала плечами и добавила: – Он – Кевлерен. Даже Избранная не посмеет предугадать, какой путь решит избрать Намойя…
* * *
После прочтения письма, полученного от президента Крофта Харкера и доставленного гонцом посреди ночи, Чиерма уже не мог заснуть. Он стоял посреди кабинета в одной ночной сорочке, одинокий, замерзший и всеми преданный.
Значит, Комитет безопасности собирается умолять Кевлерена возвратиться… Мир один раз уже перевернулся вверх тормашками. Все эти убийства, горечь утраты и ненависть, сопровождавшие низвержение королевы Сарры и ее отпрысков, – все впустую.
Чиерма сосредоточился на содержании письма. Еще раз пробежал его глазами, пытаясь отыскать пропущенное слово или фразу, указывавшую на истинный смысл сообщения.
Губернатор не увидел голубого сияния вокруг дверной ручки и кочерги у камина, поэтому голос Энглей показался ему лишь отголоском воспоминания.
– Уже слишком поздно, – повторила леди. Губернатор посмотрел на нее почти равнодушно. – Моя семья – одна из закономерностей природы, одно из ее проявлений – как облака в небе, или как рыба в море, или как деревья в лесу. Нас нельзя уничтожить полностью, мы возродимся вновь…
– Как мох, – добавил Чиерма вяло. Энглей негромко рассмеялась:
– Как мох на стенах Беферена.
Неожиданная мысль заставила губернатора нахмуриться. Он спросил:
– Скажите мне, госпожа, что появилось раньше – Сефид или Кевлерены?
– Знаешь, я не совсем уверена… А это важно?
– Я мог бы задать встречный вопрос: а что сейчас вообще важно? Но не стану этого делать. Мне нужно во что-то верить. Даже вероломный Избранный – покинутый, одинокий – должен во что-то верить.
– В тебе говорит твоя преданность, – заметила Энглей. Чиерма закивал:
– Моя преданность… Думаете, она все еще у меня есть?
– О да. Но ты должен решить, как с ней поступить.
* * *
– Многие поселения, расположенные между нами и Киданом, склонны выступить на нашей стороне, – сказала Намойе Квенион.
– Откуда у тебя такая информация?
– От наших друзей из Орина-на-Двуречье.
– Это Адалла и Велопай? Они нам друзья до тех пор, пока мы снабжаем их огнестрелами.
– Во всяком случае, у нас есть то, что им нужно…
Они беседовали на вершине башни. Намойе нравилось ощущать прохладный морской воздух на своем лице. Воображение – потрясающая вещь: несмотря на свою слепоту, принц чувствовал головокружение, поэтому Квенион держала его под руку.
– У нас не так много огнестрелов, чтобы разбрасываться ими направо и налево. Мы с трудом можем вооружить ими наш здешний гарнизон.
– Но их хватит, чтобы раздать некоторым наиболее значимым вождям…
Намойя кивнул:
– Пожалуй. Нужно подумать по поводу организации производства огнестрелов прямо здесь.
– Я изучу этот вопрос.
– Что еще тебе удалось разузнать?
– Местность между Сайенной и Киданом довольно густо населена, если учитывать, что в округе нет крупных городов. Есть города севернее Кидана, но торговля в них не так развита. Судя по всему, основной торговый путь начинается от сельскохозяйственных районов континента, от гор, а река Фрей используется как транспортная артерия. С появлением Сайенны, несомненно, произошли изменения в маршрутах караванов.
– Что вынудило Кидан завязать торговлю с Хамилаем. Им нужно покрывать дефицит товаров.
– А мы были вынуждены захватить Кидан, чтобы не позволить Хамилаю основать плацдарм в Новой Земле.
– Однако план провалился, – проворчал принц, ощупывая шрамы на лице. – А как насчет настроений среди местного населения?
– Зависит от того, кто и чего больше предложит. Они легко перейдут на сторону тех, кто пообещает значительную выгоду и даст возможность отдохнуть от земледелия – по крайней мере до начала уборки урожая. Как только наступит страда, их преданность не будет стоить ломаного гроша.
– Тогда, Избранная, мы должны склонить этих людей на нашу сторону и оказать всю необходимую военную помощь, – сказал Намойя. – Они нужны нам… А когда все закончится и Кидан окажется в наших руках, местные поймут, что зажаты между двух городов, – и примут наше правление как данность.
Что-то в голосе хозяина подсказало Квенион, что он уже определился с планами на будущее. Она не решалась задать вопрос, но любопытство взяло верх.
– Это означает, что вы не намерены возвращаться в Ривальд, ваше высочество?
Намойя долго не отвечал, а когда заговорил, голос принца был низким и наполненным болью.
– Я ничего не могу сделать для Ривальда, потому что в одиночку никогда не смогу противостоять Лерене или другим хамилайским Кевлеренам. Думаю, президент Крофт Харкер знает об этом, но готов ухватиться за любую иллюзию ради спасения королевства. Или, правильнее сказать, республики… Нет, Квенион, мое будущее… – тут Намойя сжал руку девушки чуть сильнее, – наше будущее здесь, в Новой Земле. Вместе мы создадим новое королевство. Сайенна станет его столицей, а Кидан – первой завоеванной территорией.
У Квенион захватило дух, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.
Наше будущее, сказал принц. Она уже видела его перед собой.
* * *
Энглей дала Чиерме ключ к решению его небольшой проблемы. Это должно быть связано с преданностью, искать следует там… Он был Избранным и навсегда им останется, несмотря на все попытки стать кем-то другим. Любимым кем-то… И единственная возможность добиться своего – присоединиться к Кевлерену.
Это и было главной задачей. Кевлерены остались только в Хамилае. Ривальд же пал так низко, что начал заискивать и молить изгнанного принца о спасении. Он, предавший свою первую госпожу, оказался предан новой хозяйкой, республикой, на алтарь которой так много пожертвовал.
Чиерма еще раз взглянул на лист бумаги со списком воинских подразделений, находившихся под командованием губернатора провинции Геймвальд. Слишком мало, чтобы эффективно охранять границу. Тогда зачем даже пытаться?
Чиерма улыбнулся, взял карандаш и стал делать пометки.
Глава 13
Гош и его драгуны остались в полном одиночестве у подножия Седловины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41