Она стояла босиком и улыбалась ему своими пухлыми губами.
Одну за другой Гейл вынула шпильки из пучка волос, тряхнула головой и расправила пальцами каштановые пряди. Потом села на скамеечку к роялю.
Потеряв дар речи, Си Си поднял гитару и перебросил через голову ремень. Гейл начала играть. Нежно поглаживая черные и белые клавиши, она вдруг спросила, загадочно улыбаясь:
– Знаешь, что я делаю, когда мне жарко и я здесь одна, Си Си?
– Нет, мадам.
Гейл продолжала тихо играть. Глаза ее были закрыты, туловище наклонено вперед, а плечи приподняты от переполнявших ее чувств. Внезапно она поднялась, сняла футболку и небрежно бросила ее на блестящий паркетный пол. Си Си не сводил глаз со своей учительницы.
– Я раздеваюсь, когда играю на рояле, – спокойно заявила Гейл и расстегнула обтягивающие белые шорты. Словно пораженный ударом грома, Си Си наблюдал, как она, покачивая бедрами, стягивала их с ягодиц. Шорты скользнули на пол.
Оставшись в чем мать родила, учительница снова села за рояль и невозмутимо продолжала играть, давая указания назидательным тоном:
– Хорошо, теперь должно следовать ля-диез…
Си Си изо всех сил пытался сосредоточиться и слушать ее, но это было просто невозможно. Менее чем в двух метрах от него в невыносимо душной комнате сидела обнаженная женщина, и он не мог слышать ничего, кроме пульсации крови в ушах.
Гейл Бредфорд ни разу не взглянула на Си Си, давая возможность пышущему здоровьем молодому человеку неторопливо и с вожделением рассматривать ее. Она заставляла Си Си играть, но он не следовал ее указаниям.
Тогда она поднялась и подошла к нему. Не говоря ни слова, неторопливо сняла ремень гитары с его плеча и спокойно положила инструмент на скамеечку перед роялем. Ее движения были замедленными и чувственными. Си Си стоял с опущенными руками, и в его округлившихся темных глазах читалось недоумение.
– Тебе не кажется, что голая я играю лучше, Си Си?
Он ничего не ответил, ибо не знал, что говорить и что делать. Инициативой владела Гейл. Она положила руки на пояс его приспущенных джинсов и мягко сказала:
– Ты не хочешь раздеться вместе со мной, Си Си? Сразу почувствуешь себя так хорошо и свободно.
– Мне… мне не нужно такой свободы, – запинаясь, пробормотал молодой человек, не предпринимая, впрочем, попытки удержать Гейл от намерения раздеть его.
– Нужно, нужно…
Улыбаясь, она расстегнула ширинку, скользнула кончиками пальцев по внутренней стороне эластичного пояса его белых жокейских трусов и, глядя прямо в испуганные глаза Си Си, стала медленно спускать трусы с его плоского смуглого живота, пока не появилась головка его быстро твердеющего достоинства.
Си Си громко застонал.
Гейл улыбнулась и поднесла руку ко рту. Си Си затаил дыхание, а она высунула язык и лизнула свой указательный палец. У Си Си закружилась голова, и он почувствовал, как у него подгибаются колени. Блестящий тонкий палец опускался все ниже и ниже, и две пары глаз пристально следили за его медленным спуском.
Гейл тронула пульсирующую плоть Си Си и стала играть с ней, делая влажные, теплые движения. Из напряженного горла юноши вырвался сдавленный вздох. Гейл победоносно улыбнулась, когда парализующая робость уступила место всесильному возбуждению в полуприкрытых глазах Си Си, взиравших на нее.
– Хочешь пойти со мной в спальню? – ласково сказала она.
Обнаженный и потный, Си Си стоял в бело-голубой спальне, пока Гейл отворачивала простыни. Он притянул учительницу к себе, снял ее очки в тонкой оправе, нагнулся и горячо поцеловал. Сердце бешено застучало, когда обнаженная грудь, живот и бедра Гейл прижались к его пылающему телу. Грубо толкнув учительницу на кровать, Си Си повалил ее на спину. Гейл Бредфорд закинула руки за голову.
– Возьми меня, Си Си, – прошептала она, и юноша внял ее просьбе.
Си Си был молодой, красивый и непорочный.
Он был сильный, жадный и бесхитростный.
Он тяжело и сдавленно дышал, а она лежала под ним и улыбалась, неудовлетворенная, но исполнившая свое желание. Гейл знала, что пройдет немало дней, прежде чем этот привлекательный молодой жеребец утолит ее голод. Она только должна научить его, как это сделать.
Гейл поцеловала влажное от пота правое плечо Си Си и мягко вынудила его перевернуться на спину. Тихо засмеявшись, она взяла очки, которые он все еще держал в руке, надела их и сказала:
– Бегом в душ, Си Си, мы должны работать.
– Я не могу двигаться, – едва вымолвил он, но Гейл стояла на своем.
Си Си живо скатился с мягкой кровати и последовал за ней в ванную.
– Нет, дорогой, – сказала Гейл, когда он вернулся в гостиную после душа и поднял с пола джинсы, – не одевайся. Мы будем заниматься обнаженными. Ты убедишься, насколько это улучшит твою игру и пение.
– Вы, наверное, шутите, – запротестовал Си Си.
– Я не шучу. Поверь мне, дорогой. – И, не стесняясь своей наготы, Гейл села за рояль.
Впоследствии они всегда занимались музыкой только обнаженными.
– Да, это так, Си Си, – ободрила его Гейл, когда он стоял голый, с полузакрытыми глазами в залитой солнцем комнате и пел удивительно свежо и вызывающе. – Твой голос приобрел чувственность. Ты раним и отзывчив, и это пронизывает твое исполнение.
Си Си ухмыльнулся:
– Да, это так, ведь когда мы разделись, мне захотелось заняться любовью.
– Я знаю, дорогой, и это заставляет тебя петь лучше. Так будет всегда. Каждый раз, когда ты будешь выступать, тебе захочется обнажиться так же, как сейчас. – Гейл улыбнулась и поднялась из-за рояля. – А поскольку ты испытываешь любовное влечение, то заставишь слушателей почувствовать то же самое. Ты будешь иметь потрясающий успех – все женщины в зале захотят, чтобы ты занялся с ними любовью.
Си Си никогда не подвергал сомнению ее слова.
– А их дружки и мужья не придут от этого в бешенство?
– Нет. Они извлекут из этого свою выгоду и будут только благодарить тебя. – Гейл коснулась родинки на его щеке. – Пойдем в спальню. Я научу тебя там так же хорошо играть свою роль, как и на сцене.
Он лежал на спине, закинув руки за голову, и слушал Гейл Бредфорд, пока ее пальцы пробегали по ежику его темных волос, по его гладкой, безволосой груди и мускулистому животу. Она рассказывала ему, как сделает из него опытного любовника.
– У тебя выразительные глаза, Си Си, – прошептала Гейл. – Это первое, на что я обратила внимание. Темные красивые глаза и эта интересная родинка. – Она наклонилась и поцеловала черную звездочку, потрепав ее языком. – И твой голос, конечно. Как только я услышала твое пение, то сразу поняла, что должна переспать с тобой.
– Вы серьезно?
– Очень серьезно. Ты будешь оказывать такое же влияние на сотни женщин, мы ведь не хотим, чтоб они были разочарованы, не так ли?
Си Си посмотрел на нее с обидой.
– Вы разочарованы в…
Гейл поцелуем прервала юношу и собственнически обхватила мягкой рукой его плоть.
– Вот это, мой дорогой, – сказала она, – имеет такое же важное значение, как и твой голос. И ты должен научиться пользоваться им так же профессионально. А я покажу тебе, как это надо делать.
Си Си вскоре понял, как угодить женщине, и несомненные успехи доставляли ему большое удовольствие. Не меньшее удовлетворение получала и его учительница. Через несколько недель Гейл Бредфорд с трудом могла узнать в своем любовнике молодого, неопытного мальчика, который во время своего дебюта быстро опустошил себя. Всегда следивший за ее чувствами, пылкий молодой человек теперь увлеченно доводил ее до крайней степени возбуждения.
Утомленные раскованными любовными сеансами, они лежали на смятой постели и тихо беседовали. Гейл без особого труда могла вызвать Си Си на откровенность, что обычно никому не удавалось. Например, она сказала, что знает, как насмехаются над ним мальчишки в школе из-за того, что он отказывается от занятий спортом. Почему бы не объяснить причину таких отказов? Да, он боится повредить руки, поскольку в этом случае не сможет играть на гитаре.
Си Си ответил, что не считает себя обязанным давать кому бы то ни было объяснения, и Гейл нежно поцеловала его, потому что ей понравился такой ответ. Ей нравилась его смелость в преодолении препятствий. Нравилось, что он никогда не жаловался на свою бедную жизнь, хотя мог бы себе это позволить. Она любила его за то, что он поклялся во что бы то ни стало выбраться из «поселений».
Си Си тоже любил Гейл, хотя и был уверен, что она уж точно относится к тому сорту женщин, которых, по словам матери, ему следовало избегать. Но Си Си это не волновало. Гейл Бредфорд была гораздо привлекательнее, чем любая из знакомых «леди».
И гораздо честнее их. Она без всяких обиняков сказала, что решила соблазнить его, услышав, как он поет. Что спала с несколькими мужчинами, но он из них самый молодой. Что полюбила его смуглое сильное тело и всегда будет по-особому любить его. Гейл рассказала ему, что дважды была замужем. В первый раз она овдовела, при этом унаследовав от мужа немного денег. Во второй раз Гейл развелась – он был надоедливым и скупым. Нет, она больше никогда не выйдет замуж. Она будет делать то, что ей хочется и когда хочется. Сейчас ей больше всего нравится проводить время с Си Си.
А он поведал ей о своей заветной мечте: заработать много-много денег, купить большой «кадиллак», посадить в него своих родителей, выехать прямо на виадук Хьюстон-стрит, переехать через речку Тринити, остановиться перед одним из прекрасных особняков в Хайленд-Парке и сказать: «Мама, папа, это наш новый дом».
– Однажды ты это сделаешь, дорогой.
Спустя некоторое время Гейл сказала Си Си, что женщинам неинтересно заниматься любовью в одной и той же комнате, в одной и той же кровати. Им доставляет удовольствие дикость и спонтанность мужчины, который овладевает ими в разных местах и разных позах.
В ответ на это Си Си мигом раздел ее и вывел через запасной выход. Он овладел ею на качелях, установленных на крыльце, покачивая их вперед и назад. На следующий день они занимались любовью на голубой переносной мебели. Потом на газоне.
Погода изменилась, и они любили друг друга на голубом шерстяном ковре под треск огня в камине. В горячем, влажном душе. На кухонном столе. На скамеечке перед роялем. И снова в кровати.
За несколько месяцев Си Си Маккарти превратился из довольно робкого юноши в уверенного в себе молодого человека, способного очаровывать симпатичных женщин, прилагая для этого минимум усилий.
Гейл уговорила Си Си выступить на школьном вечере, когда ему исполнилось семнадцать. Он сыграл на гитаре и спел песню Джонни Эйса «Кто-нибудь, помогите мне». Он напустил на аудиторию свои могучие чары и околдовал ее. Потому что все девушки страшно захотели ему помочь. Они не поняли, что с ними случилось, с какой стати они так разнервничались и возбудились. Си Си ничего для этого не предпринимал, только спел песню: невероятной силы магнетизм был в его низком, насыщенном голосе и темных блестящих глазах. Он стоял совершенно спокойно, не сделав ни одного движения своим гибким, сладострастным телом.
Гейл Бредфорд находилась в зале и точно знала, что случилось. Си Си выпустил свои мысли на волю и обнажил свои чувства до предела. Мощное сексуальное послание передалось от него к подросткам.
Это была сила, которая останется с ним на протяжении всей его карьеры.
Глава 3
– Разреши мне одолжить тебе денег. – Гейл нежно поглаживала обнаженную смуглую спину худощавого юноши, растянувшегося на животе.
Си Си даже не открыл глаза.
– Нет, Гейл.
– Но, дорогой, всего пять долларов. И тебе совсем не надо спешить, чтобы вернуть мне этот долг и…
Си Си резко перевернулся, протянул руки и прижал ее к своей плоской груди.
– Церемония по случаю выпуска ничего не значит для меня, Гейл. Честно. Мне не нужно берета и плаща, чтобы понять – я закончил обучение в средней школе.
Гейл тихо заворчала:
– Ты слишком гордый, Си Си. Я хочу сделать это и…
– А я сказал нет. – Си Си был непреклонен.
Гейл вздохнула. Си Си стал совсем взрослым за полтора года их близости. Осознание этого факта наполнило ее гордостью и в то же время заставило приуныть. В восемнадцать лет Си Си стал мужчиной, и она знала, что скоро потеряет его окончательно. Гейл уже сейчас делила Си Си с молодыми, красивыми девушками – они кричали, вздыхали и сами бросались на него, стоило им только услышать его голос.
Достаточно мудрая, чтобы не указывать Си Си на это, она обнаружила, что сама старается изо всех сил доставить ему удовольствие, удержать его. Что блаженство, которое она испытывает в объятиях красивого молодого команчи, слишком много значит для нее, чтобы потерять его навсегда.
– Извини, дорогой, – пролепетала Гейл и перевела дух. – Ты закончил среднюю школу. Не хочешь ли получить свой диплом и от меня тоже?
Гейл чувствовала, как у нее сжимается горло от этих слов. Она спрашивала так, будто между ними все кончено, будто Си Си прощается с ней так же, как и со школой.
Припав к ее губам, он сказал:
– Нет, я хочу, чтобы ты имела право вечно учить меня. – На мгновение он замолчал, а потом, прикусив ее нижнюю губу, зашептал: – Преподай мне урок, учительница. Покажи мне что-нибудь. Покажи мне, Гейл.
Гейл Бредфорд благодарно улыбнулась, приникла к юноше и поцеловала его в шею. Она знала, Си Си говорит искренне – он и вправду верил, что ему никогда не захочется оставить ее. Но Гейл понимала: это лишь вопрос времени, и ей нужно максимально использовать это время. Для него и для себя.
– У меня нет ничего нового, чтобы показать тебе, Си Си. – Она лизнула влажную, горячую складку, уходящую вниз по его рельефному животу.
Си Си тут же отреагировал. Гейл Бредфорд счастливо вздохнула и скользнула ниже. Она приподняла голову и шаловливо подула на его пульсирующую плоть. Потом, заглянув ему в глаза, высунула язык, облизала губы и вновь перевела пристальный взгляд вниз.
– Можно? – спросила она тихо.
– Можно, – холодно разрешила Валентина Трент.
Мускулистый черный гигант кивнул коротко стриженной головой, снял белую простыню с распростертого обнаженного тела женщины и опустил две огромные темные руки на ее бледную спину. Прижав большие пальцы к основанию шеи, он стал медленно вращать их кругами.
– М-м-м, Дэви, это восхитительно, – промурлыкала Валентина, закрыв глаза и прижавшись щекой к застеленному простыней столу.
В большом тренировочном зале, расположенном наверху здания, было очень жарко. Валентина выбрала именно эту большую угловую комнату в задней части особняка, потому что ее окна выходили на восток. До того как Валентина переделала ее, в ней было только шесть маленьких окон. Теперь две стены были застеклены от пола до потолка, позволяя яркому утреннему солнцу проникать даже в самые дальние закоулки этого святилища, окрашенного полностью в белый цвет.
Валентина назвала эту комнату гимнастическим залом, хотя спортом никогда не занималась. Здесь была установлена огромная квадратная ванна из белого итальянского мрамора. По бокам ванны стояла пара шезлонгов, обтянутых белым бархатом, для короткого сна и расслабления и длинный массажный стол, сделанный на заказ, – достаточно высокий, чтобы двухметровому Дэви Томасу не приходилось наклоняться, когда он дотрагивался до нее своими волшебными, успокаивающими руками.
Каждое утро ровно в восемь часов Валентина взбиралась на стол по лестнице. Вот и сегодня, передав белый махровый халат Делии, служанке, она, полностью обнаженная, распласталась на животе. Делия накрыла госпожу свежей простыней и тихо удалилась.
Точно в восемь ноль пять в комнате появилась гигантская фигура Дэви Томаса, закутанная в безукоризненно белые одежды. Он неслышно подошел к массажному столу, остановился в метре от него и молча застыл, спрятав свои огромные руки за спину, пока Валентина не почувствовала его присутствие и не сказала:
– Можешь приступать.
Только после этого он шагнул вперед, чтобы снять с нее простыню. Валентине утренний ритуал доставлял огромное наслаждение. Что может быть приятнее, чем лежать обнаженной в этой теплой белой комнате, пока большие черные руки Дэви властно изгоняют оцепенение и усталость из ее белого тела!
Пока Дэви тер, поглаживал и массировал ее тело, Валентина зачастую начинала работу с указаний персоналу своего офиса в деловом центре города, которые она давала по белому телефону, стоявшему рядом с ее локтем. Не раз она прямо из зала заключала важные сделки с желающими записаться на пластинки исполнителями, для которых студия «Блубоннет рекордс» была местом почти религиозного поклонения. Валентина любила хвастаться шутя, что заполучила кое-кого из ярчайших звезд, когда лежала совсем голая около своего черного Голиафа.
Валентина была не способна в это дивное майское утро сочетать работу с массажем. Она чувствовала такую изумительную лень, что ей хотелось просто лежать, расслабившись, и наслаждаться всей полнотой жизни, какая выпала на ее долю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Одну за другой Гейл вынула шпильки из пучка волос, тряхнула головой и расправила пальцами каштановые пряди. Потом села на скамеечку к роялю.
Потеряв дар речи, Си Си поднял гитару и перебросил через голову ремень. Гейл начала играть. Нежно поглаживая черные и белые клавиши, она вдруг спросила, загадочно улыбаясь:
– Знаешь, что я делаю, когда мне жарко и я здесь одна, Си Си?
– Нет, мадам.
Гейл продолжала тихо играть. Глаза ее были закрыты, туловище наклонено вперед, а плечи приподняты от переполнявших ее чувств. Внезапно она поднялась, сняла футболку и небрежно бросила ее на блестящий паркетный пол. Си Си не сводил глаз со своей учительницы.
– Я раздеваюсь, когда играю на рояле, – спокойно заявила Гейл и расстегнула обтягивающие белые шорты. Словно пораженный ударом грома, Си Си наблюдал, как она, покачивая бедрами, стягивала их с ягодиц. Шорты скользнули на пол.
Оставшись в чем мать родила, учительница снова села за рояль и невозмутимо продолжала играть, давая указания назидательным тоном:
– Хорошо, теперь должно следовать ля-диез…
Си Си изо всех сил пытался сосредоточиться и слушать ее, но это было просто невозможно. Менее чем в двух метрах от него в невыносимо душной комнате сидела обнаженная женщина, и он не мог слышать ничего, кроме пульсации крови в ушах.
Гейл Бредфорд ни разу не взглянула на Си Си, давая возможность пышущему здоровьем молодому человеку неторопливо и с вожделением рассматривать ее. Она заставляла Си Си играть, но он не следовал ее указаниям.
Тогда она поднялась и подошла к нему. Не говоря ни слова, неторопливо сняла ремень гитары с его плеча и спокойно положила инструмент на скамеечку перед роялем. Ее движения были замедленными и чувственными. Си Си стоял с опущенными руками, и в его округлившихся темных глазах читалось недоумение.
– Тебе не кажется, что голая я играю лучше, Си Си?
Он ничего не ответил, ибо не знал, что говорить и что делать. Инициативой владела Гейл. Она положила руки на пояс его приспущенных джинсов и мягко сказала:
– Ты не хочешь раздеться вместе со мной, Си Си? Сразу почувствуешь себя так хорошо и свободно.
– Мне… мне не нужно такой свободы, – запинаясь, пробормотал молодой человек, не предпринимая, впрочем, попытки удержать Гейл от намерения раздеть его.
– Нужно, нужно…
Улыбаясь, она расстегнула ширинку, скользнула кончиками пальцев по внутренней стороне эластичного пояса его белых жокейских трусов и, глядя прямо в испуганные глаза Си Си, стала медленно спускать трусы с его плоского смуглого живота, пока не появилась головка его быстро твердеющего достоинства.
Си Си громко застонал.
Гейл улыбнулась и поднесла руку ко рту. Си Си затаил дыхание, а она высунула язык и лизнула свой указательный палец. У Си Си закружилась голова, и он почувствовал, как у него подгибаются колени. Блестящий тонкий палец опускался все ниже и ниже, и две пары глаз пристально следили за его медленным спуском.
Гейл тронула пульсирующую плоть Си Си и стала играть с ней, делая влажные, теплые движения. Из напряженного горла юноши вырвался сдавленный вздох. Гейл победоносно улыбнулась, когда парализующая робость уступила место всесильному возбуждению в полуприкрытых глазах Си Си, взиравших на нее.
– Хочешь пойти со мной в спальню? – ласково сказала она.
Обнаженный и потный, Си Си стоял в бело-голубой спальне, пока Гейл отворачивала простыни. Он притянул учительницу к себе, снял ее очки в тонкой оправе, нагнулся и горячо поцеловал. Сердце бешено застучало, когда обнаженная грудь, живот и бедра Гейл прижались к его пылающему телу. Грубо толкнув учительницу на кровать, Си Си повалил ее на спину. Гейл Бредфорд закинула руки за голову.
– Возьми меня, Си Си, – прошептала она, и юноша внял ее просьбе.
Си Си был молодой, красивый и непорочный.
Он был сильный, жадный и бесхитростный.
Он тяжело и сдавленно дышал, а она лежала под ним и улыбалась, неудовлетворенная, но исполнившая свое желание. Гейл знала, что пройдет немало дней, прежде чем этот привлекательный молодой жеребец утолит ее голод. Она только должна научить его, как это сделать.
Гейл поцеловала влажное от пота правое плечо Си Си и мягко вынудила его перевернуться на спину. Тихо засмеявшись, она взяла очки, которые он все еще держал в руке, надела их и сказала:
– Бегом в душ, Си Си, мы должны работать.
– Я не могу двигаться, – едва вымолвил он, но Гейл стояла на своем.
Си Си живо скатился с мягкой кровати и последовал за ней в ванную.
– Нет, дорогой, – сказала Гейл, когда он вернулся в гостиную после душа и поднял с пола джинсы, – не одевайся. Мы будем заниматься обнаженными. Ты убедишься, насколько это улучшит твою игру и пение.
– Вы, наверное, шутите, – запротестовал Си Си.
– Я не шучу. Поверь мне, дорогой. – И, не стесняясь своей наготы, Гейл села за рояль.
Впоследствии они всегда занимались музыкой только обнаженными.
– Да, это так, Си Си, – ободрила его Гейл, когда он стоял голый, с полузакрытыми глазами в залитой солнцем комнате и пел удивительно свежо и вызывающе. – Твой голос приобрел чувственность. Ты раним и отзывчив, и это пронизывает твое исполнение.
Си Си ухмыльнулся:
– Да, это так, ведь когда мы разделись, мне захотелось заняться любовью.
– Я знаю, дорогой, и это заставляет тебя петь лучше. Так будет всегда. Каждый раз, когда ты будешь выступать, тебе захочется обнажиться так же, как сейчас. – Гейл улыбнулась и поднялась из-за рояля. – А поскольку ты испытываешь любовное влечение, то заставишь слушателей почувствовать то же самое. Ты будешь иметь потрясающий успех – все женщины в зале захотят, чтобы ты занялся с ними любовью.
Си Си никогда не подвергал сомнению ее слова.
– А их дружки и мужья не придут от этого в бешенство?
– Нет. Они извлекут из этого свою выгоду и будут только благодарить тебя. – Гейл коснулась родинки на его щеке. – Пойдем в спальню. Я научу тебя там так же хорошо играть свою роль, как и на сцене.
Он лежал на спине, закинув руки за голову, и слушал Гейл Бредфорд, пока ее пальцы пробегали по ежику его темных волос, по его гладкой, безволосой груди и мускулистому животу. Она рассказывала ему, как сделает из него опытного любовника.
– У тебя выразительные глаза, Си Си, – прошептала Гейл. – Это первое, на что я обратила внимание. Темные красивые глаза и эта интересная родинка. – Она наклонилась и поцеловала черную звездочку, потрепав ее языком. – И твой голос, конечно. Как только я услышала твое пение, то сразу поняла, что должна переспать с тобой.
– Вы серьезно?
– Очень серьезно. Ты будешь оказывать такое же влияние на сотни женщин, мы ведь не хотим, чтоб они были разочарованы, не так ли?
Си Си посмотрел на нее с обидой.
– Вы разочарованы в…
Гейл поцелуем прервала юношу и собственнически обхватила мягкой рукой его плоть.
– Вот это, мой дорогой, – сказала она, – имеет такое же важное значение, как и твой голос. И ты должен научиться пользоваться им так же профессионально. А я покажу тебе, как это надо делать.
Си Си вскоре понял, как угодить женщине, и несомненные успехи доставляли ему большое удовольствие. Не меньшее удовлетворение получала и его учительница. Через несколько недель Гейл Бредфорд с трудом могла узнать в своем любовнике молодого, неопытного мальчика, который во время своего дебюта быстро опустошил себя. Всегда следивший за ее чувствами, пылкий молодой человек теперь увлеченно доводил ее до крайней степени возбуждения.
Утомленные раскованными любовными сеансами, они лежали на смятой постели и тихо беседовали. Гейл без особого труда могла вызвать Си Си на откровенность, что обычно никому не удавалось. Например, она сказала, что знает, как насмехаются над ним мальчишки в школе из-за того, что он отказывается от занятий спортом. Почему бы не объяснить причину таких отказов? Да, он боится повредить руки, поскольку в этом случае не сможет играть на гитаре.
Си Си ответил, что не считает себя обязанным давать кому бы то ни было объяснения, и Гейл нежно поцеловала его, потому что ей понравился такой ответ. Ей нравилась его смелость в преодолении препятствий. Нравилось, что он никогда не жаловался на свою бедную жизнь, хотя мог бы себе это позволить. Она любила его за то, что он поклялся во что бы то ни стало выбраться из «поселений».
Си Си тоже любил Гейл, хотя и был уверен, что она уж точно относится к тому сорту женщин, которых, по словам матери, ему следовало избегать. Но Си Си это не волновало. Гейл Бредфорд была гораздо привлекательнее, чем любая из знакомых «леди».
И гораздо честнее их. Она без всяких обиняков сказала, что решила соблазнить его, услышав, как он поет. Что спала с несколькими мужчинами, но он из них самый молодой. Что полюбила его смуглое сильное тело и всегда будет по-особому любить его. Гейл рассказала ему, что дважды была замужем. В первый раз она овдовела, при этом унаследовав от мужа немного денег. Во второй раз Гейл развелась – он был надоедливым и скупым. Нет, она больше никогда не выйдет замуж. Она будет делать то, что ей хочется и когда хочется. Сейчас ей больше всего нравится проводить время с Си Си.
А он поведал ей о своей заветной мечте: заработать много-много денег, купить большой «кадиллак», посадить в него своих родителей, выехать прямо на виадук Хьюстон-стрит, переехать через речку Тринити, остановиться перед одним из прекрасных особняков в Хайленд-Парке и сказать: «Мама, папа, это наш новый дом».
– Однажды ты это сделаешь, дорогой.
Спустя некоторое время Гейл сказала Си Си, что женщинам неинтересно заниматься любовью в одной и той же комнате, в одной и той же кровати. Им доставляет удовольствие дикость и спонтанность мужчины, который овладевает ими в разных местах и разных позах.
В ответ на это Си Си мигом раздел ее и вывел через запасной выход. Он овладел ею на качелях, установленных на крыльце, покачивая их вперед и назад. На следующий день они занимались любовью на голубой переносной мебели. Потом на газоне.
Погода изменилась, и они любили друг друга на голубом шерстяном ковре под треск огня в камине. В горячем, влажном душе. На кухонном столе. На скамеечке перед роялем. И снова в кровати.
За несколько месяцев Си Си Маккарти превратился из довольно робкого юноши в уверенного в себе молодого человека, способного очаровывать симпатичных женщин, прилагая для этого минимум усилий.
Гейл уговорила Си Си выступить на школьном вечере, когда ему исполнилось семнадцать. Он сыграл на гитаре и спел песню Джонни Эйса «Кто-нибудь, помогите мне». Он напустил на аудиторию свои могучие чары и околдовал ее. Потому что все девушки страшно захотели ему помочь. Они не поняли, что с ними случилось, с какой стати они так разнервничались и возбудились. Си Си ничего для этого не предпринимал, только спел песню: невероятной силы магнетизм был в его низком, насыщенном голосе и темных блестящих глазах. Он стоял совершенно спокойно, не сделав ни одного движения своим гибким, сладострастным телом.
Гейл Бредфорд находилась в зале и точно знала, что случилось. Си Си выпустил свои мысли на волю и обнажил свои чувства до предела. Мощное сексуальное послание передалось от него к подросткам.
Это была сила, которая останется с ним на протяжении всей его карьеры.
Глава 3
– Разреши мне одолжить тебе денег. – Гейл нежно поглаживала обнаженную смуглую спину худощавого юноши, растянувшегося на животе.
Си Си даже не открыл глаза.
– Нет, Гейл.
– Но, дорогой, всего пять долларов. И тебе совсем не надо спешить, чтобы вернуть мне этот долг и…
Си Си резко перевернулся, протянул руки и прижал ее к своей плоской груди.
– Церемония по случаю выпуска ничего не значит для меня, Гейл. Честно. Мне не нужно берета и плаща, чтобы понять – я закончил обучение в средней школе.
Гейл тихо заворчала:
– Ты слишком гордый, Си Си. Я хочу сделать это и…
– А я сказал нет. – Си Си был непреклонен.
Гейл вздохнула. Си Си стал совсем взрослым за полтора года их близости. Осознание этого факта наполнило ее гордостью и в то же время заставило приуныть. В восемнадцать лет Си Си стал мужчиной, и она знала, что скоро потеряет его окончательно. Гейл уже сейчас делила Си Си с молодыми, красивыми девушками – они кричали, вздыхали и сами бросались на него, стоило им только услышать его голос.
Достаточно мудрая, чтобы не указывать Си Си на это, она обнаружила, что сама старается изо всех сил доставить ему удовольствие, удержать его. Что блаженство, которое она испытывает в объятиях красивого молодого команчи, слишком много значит для нее, чтобы потерять его навсегда.
– Извини, дорогой, – пролепетала Гейл и перевела дух. – Ты закончил среднюю школу. Не хочешь ли получить свой диплом и от меня тоже?
Гейл чувствовала, как у нее сжимается горло от этих слов. Она спрашивала так, будто между ними все кончено, будто Си Си прощается с ней так же, как и со школой.
Припав к ее губам, он сказал:
– Нет, я хочу, чтобы ты имела право вечно учить меня. – На мгновение он замолчал, а потом, прикусив ее нижнюю губу, зашептал: – Преподай мне урок, учительница. Покажи мне что-нибудь. Покажи мне, Гейл.
Гейл Бредфорд благодарно улыбнулась, приникла к юноше и поцеловала его в шею. Она знала, Си Си говорит искренне – он и вправду верил, что ему никогда не захочется оставить ее. Но Гейл понимала: это лишь вопрос времени, и ей нужно максимально использовать это время. Для него и для себя.
– У меня нет ничего нового, чтобы показать тебе, Си Си. – Она лизнула влажную, горячую складку, уходящую вниз по его рельефному животу.
Си Си тут же отреагировал. Гейл Бредфорд счастливо вздохнула и скользнула ниже. Она приподняла голову и шаловливо подула на его пульсирующую плоть. Потом, заглянув ему в глаза, высунула язык, облизала губы и вновь перевела пристальный взгляд вниз.
– Можно? – спросила она тихо.
– Можно, – холодно разрешила Валентина Трент.
Мускулистый черный гигант кивнул коротко стриженной головой, снял белую простыню с распростертого обнаженного тела женщины и опустил две огромные темные руки на ее бледную спину. Прижав большие пальцы к основанию шеи, он стал медленно вращать их кругами.
– М-м-м, Дэви, это восхитительно, – промурлыкала Валентина, закрыв глаза и прижавшись щекой к застеленному простыней столу.
В большом тренировочном зале, расположенном наверху здания, было очень жарко. Валентина выбрала именно эту большую угловую комнату в задней части особняка, потому что ее окна выходили на восток. До того как Валентина переделала ее, в ней было только шесть маленьких окон. Теперь две стены были застеклены от пола до потолка, позволяя яркому утреннему солнцу проникать даже в самые дальние закоулки этого святилища, окрашенного полностью в белый цвет.
Валентина назвала эту комнату гимнастическим залом, хотя спортом никогда не занималась. Здесь была установлена огромная квадратная ванна из белого итальянского мрамора. По бокам ванны стояла пара шезлонгов, обтянутых белым бархатом, для короткого сна и расслабления и длинный массажный стол, сделанный на заказ, – достаточно высокий, чтобы двухметровому Дэви Томасу не приходилось наклоняться, когда он дотрагивался до нее своими волшебными, успокаивающими руками.
Каждое утро ровно в восемь часов Валентина взбиралась на стол по лестнице. Вот и сегодня, передав белый махровый халат Делии, служанке, она, полностью обнаженная, распласталась на животе. Делия накрыла госпожу свежей простыней и тихо удалилась.
Точно в восемь ноль пять в комнате появилась гигантская фигура Дэви Томаса, закутанная в безукоризненно белые одежды. Он неслышно подошел к массажному столу, остановился в метре от него и молча застыл, спрятав свои огромные руки за спину, пока Валентина не почувствовала его присутствие и не сказала:
– Можешь приступать.
Только после этого он шагнул вперед, чтобы снять с нее простыню. Валентине утренний ритуал доставлял огромное наслаждение. Что может быть приятнее, чем лежать обнаженной в этой теплой белой комнате, пока большие черные руки Дэви властно изгоняют оцепенение и усталость из ее белого тела!
Пока Дэви тер, поглаживал и массировал ее тело, Валентина зачастую начинала работу с указаний персоналу своего офиса в деловом центре города, которые она давала по белому телефону, стоявшему рядом с ее локтем. Не раз она прямо из зала заключала важные сделки с желающими записаться на пластинки исполнителями, для которых студия «Блубоннет рекордс» была местом почти религиозного поклонения. Валентина любила хвастаться шутя, что заполучила кое-кого из ярчайших звезд, когда лежала совсем голая около своего черного Голиафа.
Валентина была не способна в это дивное майское утро сочетать работу с массажем. Она чувствовала такую изумительную лень, что ей хотелось просто лежать, расслабившись, и наслаждаться всей полнотой жизни, какая выпала на ее долю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39