Ц Не слушай их, Ц сказал Вергилий, оттаскивая меня подальше. Ц Они нико
гда не перестают болтать. Все из-за лига.
Ц Кисточка, сломанная расческа, Ц продолжали копатели за нашими спина
ми, Ц рамка для фотографии, роллер, рыболовный крючок, булавка, дорожный
знак, кольцо, молоток, мячик для гольфа, весло, сережка, ручка от двери, цвет
очный горшок, очки, пуговица, микрофон, бутылка, модем…
Прежде чем туннель завернул, я оглянулся. В мерцающем свете газовых горе
лок двое копателей выглядели как обитатели ада. Счастливые, болтливые об
итатели ада.
Ц Откуда они берутся? Ц спросил я.
Ц Элмо привозит две-три команды за ночь, Ц ответил Вергилий. Ц Мы обесп
ечиваем их наркотиком и ложками. Они решают, когда и где копать. А мы прост
о следуем за ними и собираем тележки.
Звук голосов угас вдали. Тот же самый гул поднялся и исчез у другого тунне
ля:
Ц Тюбик зубной пасты, карандаш, пульт, скрепка, гитарная струна, тюбик, мо
дель самолета, разбитая плитка, коробочка для драгоценности.
Гора внутри гудела, как улей.
Казалось, наркотик нравился в основном мужчинам. Шахтеры в оранжевых ком
бинезонах, как у Вергилия, приходили и уходили, словно тихие привидения, с
обирали наполненные тележки и оставляли пустые. Другие копались в напол
ненных тележках в поисках кукольных голов, сумочек, монет, лампочек, соед
инителей и других «ценностей», которые потом можно продать. Остальные вы
катывали тележки с отсортированным барахлом наружу, где сваливали их на
длинные грязные доски на склоне горы.
Меня беспокоил запах, но, когда к нему привыкаешь, он не кажется таким уж п
лохим. Можно сказать, сладковатый.
Газовые горелки попадались все реже. Гул постоянной болтовни копателей
становился громче, затем тише, когда мы проходили ответвления туннелей в
начале направо, потом налево, но всегда (после начального спуска) стремящ
иеся вверх.
Ц Бечевка, канистра, ракушка, ботинок, Ц бормотали нам в спину, Ц игруше
чный солдат, флакон от крема для загара, зажигалка, ручка.
Ц Иногда в кучу попадает что-нибудь хорошее, Ц сказал Вергилий. Ц Не сп
рашивай меня почему. Может, все сваливали вместе, со свалки у игрушечного
магазина, например. Или они мигрируют, перемешиваются под землей. Драгоц
енные жилы повсюду. Но есть и убитые места, где не найдешь ничего, кроме пл
астмассовых вилок и пленки. Им все равно. Они копают, а мы следуем за ними.

Ц И собираете, Ц добавил я, показывая на тележку, увозимую наружу. Ее пер
еполняли кукольные головы, игрушки, пластиковые ботинки, коробки, кассет
ы.
Ц И собираем, Ц согласился он. Ц Покупаемые товары меняются из недели
в неделю, от года к году. Изо дня в день. Зависит от блошиных рынков.
Я кивнул, слишком запыхавшись, чтобы говорить. Туннели поднимались вверх
, становились все круче и меньше. Моя нога опять начала деревенеть, я едва
мог согнуть ее.
Мы тащились вперед и вперед. Мои руки вновь пытались завязаться в узел Ц
спрей, но дело того стоило, нога перестала болеть. Стены блестели влагой, о
на стекала вниз, на доски и старую фанеру, по которой мы шли. Пол раскачива
лся под ногами.
Дважды мы чувствовали дрожь земли, когда рушился соседний туннель. Кажды
й раз Вергилий ждал рядом с ближайшей командой копателей, пока минует оп
асность.
Ц В буме Ц так мы называем обрушение туннеля Ц твоя единственная наде
жда Ц диггеры. Просто остаешься рядом, а потом выходишь вслед за ними.
Ц Ручка, горшок, рамка, перечница, крюк, запонка, картридж, веер, пенни.
Только дважды я почувствовал отвратительно кислый запах дига и так и не
увидел сам порошок, который всегда принимают самостоятельно. Я видел тол
ько его действие Ц копатели вгрызались не в землю, но в мир, созданный чел
овечеством.
Ц Они когда-нибудь докапываются до настоящей земли? Ц спросил я Вергил
ия.
Ц Настоящей земли нет, Ц ответил он. Ц Вся гора состоит из вещей.
Моя нога задеревенела. Я остановился и поднял ее руками, Вергилий кинул м
не спрей с монахом в капюшоне.
Ц Не брызгай слишком много, Ц снова предупредил он.
Я прыснул на нёбо немного жидкости и почувствовал, как расслабилась нога
. Снова мне пришлось следить за руками. Вергилий уже двигался вверх по тун
нелю, поэтому я сунул спрей в карман своих небесно-голубых брюк с одной по
лоской. Я уже начал понимать, что он бесценен..
Вергилий дважды останавливался, чтобы набрать воды. Шахтеры в оранжевых
комбинезонах носили ее в чистых кувшинах, каждый с чистящим корнем, свер
нувшимся на дне. Вода предназначалась для шахтеров, сами копатели никогд
а не пили, не ели, не ходили в туалет. Они только копали и говорили Ц друг с
другом, с нами или по крайней мере со мной, когда мы проходили мимо.
Ц Бокал, шлем, скрипичный ключ, ноготь, Ц повторяли они, Ц воротник, кры
шка, китайские палочки, струна.
Меня изумляло их счастье. На лицах отражалось настойчивое ожидание, как
у детей, открывающих подарки на Рождество, хотя большинство копателей вы
глядело так, будто они работали уже несколько дней без остановки.
Так оно и оказалось, как сообщил мне Вергилий.
Ц Обычно они копают, пока не упадут, потом, когда просыпаются, мы даем им д
енег на такси. Они всегда возвращаются. И копают, пока не умрут.
Ц Разговаривая, Ц добавил я.
Ц Разговоры Ц только побочный эффект, Ц махнул рукой Вергилий. Ц Сут
ь в копании. Им оно представляется высшей точкой бытия. Вряд ли вы когда-н
ибудь пробовали диг?
Я покачал головой.
Ц И не надо. Мгновенное привыкание. Копатель всегда думает Ц верит! Ц ч
то он вот-вот прорвется.
Ц Прорвется куда?
Ц Кто знает? Просто такая вера. Великое счастье. Знаете старую поговорку
: главное путешествие, а не приезд? Копание Ц одно большое путешествие, ко
торое никогда не закончится.
Мы оказались в узком проходе, который освещал только фонарь Вергилия. Я г
адал, как далеко смогу пройти, прежде чем клаустрофобия погонит меня нар
ужу. Наполовину наполненная тележка практически перегородила туннель,
мы с трудом протиснулись дальше. Нога снова начала деревенеть. Я не мог вз
дохнуть. Хотелось только повернуть и бежать назад, сломя голову.
Ц Здесь, Ц сказал Вергилий.
Ц Что?
Мне пришлось присесть, прежде чем я смог посмотреть вверх. Фонарь Вергил
ия высветил в потолке плоскую железную дверь в форме трилистника.
Ц Канализация, Ц пояснил он. Ц Мы нашли ее случайно. Я сам запечатывал.
Поэтому здесь нет копателей. Поэтому туннель такой узкий.
Ц Корпус домашних животных наверху? Он кивнул:
Ц Мы зовем его собачьей дырой. Иногда слышим лай.
Ц Вы подождете меня? Он покачал головой.
Ц Как я вытащу Гомер отсюда?
Ц Гомер?
Ц Мою собаку.
Ц Просто идите вниз, Ц посоветовал он. Ц Вначале закройте канализацию
, а потом идите по ветру, все время вниз. Не скажу, что вы не сможете потерять
ся, но… не потеряетесь. Да, возьмите.
Он передал мне фонарь, который уже потускнел.
Ц Спасибо, Ц поблагодарил я.
Ц Отдайте обратно перед уходом. Потом он дважды хлопнул меня по плечу и у
шел.
Я остался один. В отдалении внизу слышался низкий гул, беспрестанное бор
мотание копателей. А сверху Ц что-то иное. Собаки?
Я гадал, сможет ли Гомер идти. Просто на всякий случай опустошил наполови
ну полную тележку. Одна из вывалившихся вещиц показалась знакомой. Револ
ьвер. Девятимиллиметрового калибра. Заржавевший, поцарапанный, погнуты
й, однако по форме его еще можно распознать. Мы проходили такое в Академии.

Я сунул револьвер в карман своих небесно-голубых брюк с одной полосой. Мо
жет пригодиться в качестве молотка.
Я почти стоял. Подтянулся вверх. Металлическая дверь люка была холодной.
И тяжелой.
Я передвинул ее и откинул в сторону. Вскарабкался наверх. И оказался в тем
ной комнате. Там стоял резкий запах мочи. Я услышал рычание.
Ц Гомер?

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Раскаявшиеся александрийцы по иронии судьбы первыми приняли смертную
казнь: их проводили на электрический стул в шесть вечера четвертого дека
бря 20… года. За четыре часа до окончания двухнедельного максимума, узакон
енного актом «О быстрой казни» 20… года и за несколько дней до того, как пре
зидент заслушал и Ц снова по иронии судьбы Ц удовлетворил апелляцию, п
оданную от их имени (и без их согласия). Четверо умерли, не прекращая раска
иваться по громкоговорителям, специально установленным для этой цели, и
их «подправленные» тела на три дня выставили на сайте ДК, как положено по
закону. Другие, или «истинные», александрийцы на время избежали казни из-
за Дамарис, которая обладала автоматическим и нерушимым правом апелляц
ии по закону «О снисхождении к знаменитостям» 20… года. Он обеспечивал все
м, чьи имена запечатлены на «Аллее звезд», независимо от преступления, ра
ссмотрение дела четырьмя судьями и президентом лично.
Обвинение в ответ воспользовалось правом разделения подсудимых и выте
снило Дамарис из дела, а соратников в спешном порядке отправили в помеще
ние для смертной казни поздним вечером одиннадцатого декабря 20… года. Го
сударство поплатилось семью днями. Как и в предыдущем случае, трансляция
имела бешеный успех. Дамарис принудили (ДК писал «разрешили») смотреть н
а процедуру из лос-анджелесской окружной тюрьмы по закону «О лицезрении
последствий преступления» 20… года.
Пока президент и его специальная команда судей рассматривали автомати
ческую петицию о помиловании Дамарис, взрывы и акты саботажа скорее учас
тились, чем спали. Цели теперь включали гораздо больше объектов, чем прос
то искусство и индустрия развлечений, в том числе несчастную панду из Ва
шингтонского зоопарка. Выяснилось, что любая группа или индивид с личным
и проблемами могли назваться александрийцами. Атаки производились во и
мя избавления от европейского искусства, мужского искусства, истории бе
лых, «обезьяньей» культуры, еврейской пропаганды. Банда, именовавшая себ
я александрийцами, объявила сидячую забастовку и голодовку в записываю
щей студии Гамбурга, требуя «избавления от записей». Сам Интернет перест
ал работать на сорок три ужасающих часа при участии загадочного хакера п
од именем alexandria.com. Двенадцатого января (десять дней спустя) президент дарова
л Дамарис помилование, судья Леви-Гомес-Ито сменила смертный приговор н
а девятнадцать пожизненных сроков заключения, каждый соответственно п
о двадцать четыре года. Четыреста пятьдесят шесть лет заключения, четвер
тый по продолжительности срок, когда-либо назначенный в Калифорнии, и са
мый длинный, когда-либо вынесенный знаменитости. Его отбывание сделал в
озможным только новый наркотик, «Полужизнь», который предоставлял закл
юченным возможность дожить до конца наказания.
Апелляции Дамарис исчерпались, равно как и собственность и банковский с
чет, и ее переправили в камеру в «Конце пути», просторной новой частной тю
рьме в Вегасе. Однако в последнюю минуту пожертвование со стороны неизве
стного благотворителя задержало процесс, оплатив опротестование и ее п
омилования, и решения суда. В обеих апелляциях она просила смерти. Пока он
и рассматривались, Дамарис перевели в новую, только открывшуюся тюрьму,
с максимумом охраны и минимумом удобств, для ожидания решения президент
а. Тем же утром двадцать художников и писателей, музыкантов и режиссеров
по всему миру (все они говорили по-английски) получили электронный денеж
ный перевод, подтверждение брони на самолет и загадочное приглашение в «
главный американский город» для строго секретного двухнедельного «кул
ьтурного конгресса». Им не следовало говорить кому-либо о своем отъезде
или о цели поездки. Ни один из двадцати приглашенных не ответил отказом. О
т миллиона отказаться сложно.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Это была не Гомер. Хотя и собака. Или собаки. И слышал я скорее не рычание, а
храп.
Звук шел отовсюду, но царила полная темнота. Я поднялся с колен, осторожно
пытаясь не ступить обратно в дыру, из которой только что вылез, и зажег фон
арь Вергилия.
Бетонный пол. Проволочные клетки в три яруса закрывали стены за исключен
ием узкой двери за моей спиной.
В каждой клетке сидело по собаке. Все спали. Большинство храпело, другие п
одвывали, некоторые повизгивали.
Я принялся искать Гомер, клетка за клеткой. Луч света ударил в маленького
терьера, тот открыл глаза и затявкал. Лай подхватил сосед по клетке, больш
ой сеттер. Все больше и больше собак присоединялось к хору.
Я понимал, что шум переполошит охрану. Поэтому и заторопился, освещая каж
дую клетку фонарем. Теперь все собаки проснулись, и большая часть лаяла. В
о всех клетках сидели собаки, за исключением одной пустой Ц сильно меня
обеспокоившей Ц и трех у двери, где содержались крошечные «медвежата»,
недавно вошедшие в моду.
Гомер оказалась в углу, на самом нижнем ярусе в мелкой клетке, помеченной
табличкой «Последняя веранда», рядом стояла аптечка со стеклянной двер
цей. Черные глаза-пуговки не открывались.
Ц Гомер? Она казалась слишком умиротворенной, чтобы ее беспокоить, несм
отря на весь шум. На мгновение мне захотелось оставить ее там я закрыть ещ
е одну страницу в своей жизни, страницу о наследстве моего отца (а она щено
к щенка его старого пса, которого он оставил нам с мамой). Я протянул пальц
ы сквозь проволоку и тронул нос, оказавшийся мокрым и теплым. Гомер умира
ла, и я знал это.
Потом она открыла один глаз, посмотрела на меня и заскулила. Ее глаза изме
нились, стали большими и карими.
Клетки были заперты. Я вытащил оружие из кармана и использовал его в каче
стве молотка, чтобы сломать замок. Понадобилось несколько ударов, и все в
ремя я шептал:
Ц Гомер! Давай, девочка! Слышишь меня, старину Шепа?
Она пошевелилась, попыталась встать, но не смогла. Вначале я не понял. Пото
м вспомнил о «Полужизни». Может, они уже начали применять лекарство?
Я выбил стекло в аптечке рядом с ее клеткой. В отдалении завыла сирена.
На трех бутылочках с таблетками надпись гласила: «Полужизнь». Там же сто
яли два маленьких баллончика с изображением монаха в капюшоне Ц «После
дняя воля». Я сгреб все и сунул в карман.
За дверью послышались приближающиеся шаги, эхом отдающиеся от голого бе
тона. Потом крики, уже ближе. И в отдалении все та же сирена. Теперь уже все с
обаки лаяли Ц все, кроме Гомер.
Ц Давай, девочка!
Я схватил ее за ошейник и вытащил из клетки. Гомер сильно ударилась об пол
и застонала от боли или, может, от страха. Я потащил ее к дыре посреди пола. Н
ога вновь отказывалась повиноваться.
Щелкнула дверь. Ручка задрожала и повернулась. Еще больше криков и топот
а снаружи.
Я пропихнул Гомер в дыру и прыгнул за ней, пытаясь приземлиться на здоров
ую ногу и использовать ее в качестве амортизатора. Промазал и ударился о
деревеневшей ногой, споткнулся в темноте о Гомер. Она снова застонала.
Надо мной появился свет. Собаки перестали лаять.
Подтянувшись, я потащил железную крышку лаза. Та проехала половину пути
с жутким скрежетом, потом застряла. Колодец все еще оставался открытым, я
видел сквозь него свет и слышал крики.
Ц Стой!
В колодец ударил луч света.
Я высунул из дыры револьвер и попытался найти курок.
БАМ!
БАХ!
Крики. Свет погас. Собаки снова залаяли. Я сунул револьвер обратно в карма
н. Вот уж не предполагал, что он исправен!
Уложил Гомер в маленькую красную тележку. Хвост и голова свисали через б
ортики.
Ц Говорит охрана! Ц раздался голос, исходящий словно из бычьего рога.
Ц Вы нарушаете закон! Ц Уже нет, Ц прошептал я.
Таща за собой тележку, прокрался в глубь туннеля, в темноту. Я не хотел заж
игать свет. Нога отошла, но была горячей, мокрой и липкой. Я обнаружил, что е
сли похлопать в ладоши несколько раз как можно тише, то пальцы перестану
т завязываться узлом.
Как только мы завернули за угол, я остановился.
Позади слышался жуткий скрежет железа. Неужели они последовали за нами в
дыру? Я снова вытащил оружие. Выглянул из-за угла, шершавого от камней и пр
оволоки.
Свет потихоньку исчезал. Охранники закрывали колодец, а не открывали его
. Мы в безопасности.
Пока что.
Я включил фонарь Вергилия и закатал штанину. Нога вновь начала кровоточи
ть. Куппер сделался розовым и блестящим. Я попытался содрать его, однако о
н будто превратился в часть моей плоти.
Меня терзала жестокая боль, но что делать? Я раскатал штанину, встал, почти
врезавшись в вонючий, протекающий потолок туннеля. Гомер лежала в тележ
ке словно большая рыба в маленькой лодке, свисающая через края со всех ст
орон. В свете фонаря Вергилия ее единственный открытый глаз выглядел кар
им и мутным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23