Кое-
кто имел довольно поверхностные связи с индустрией кино. Двое находилис
ь в браке, но не друг с другом. Двое оказались нетрадиционной сексуальной
ориентации. Один обладал запоминающимся смехом, а другой Ц природной мр
ачностью. Все находились вне рас и культур, кроме двух белых, одного черно
го и одного, заявившего о своем испанском происхождении. Все говорили на
английском.
«Будет сложно, Ц писала „Вэраети“, поддерживавшая этот сброд на суде, Ц
представить более значительное общественное движение, начавшееся с та
кой малообещающей группы, если только не углубляться в историю раннего р
ок-н-ролла». Присяжные Ц совершенно безымянные и абсолютно не запомина
ющиеся. Большей частью муниципальные служащие на пенсии. В основном женщ
ины, за исключением трех мужчин.
О «Корпорации любимых» чем меньше сказано, тем лучше. Незаметные тогда, о
ни сейчас позабыты. Распоряжение судьи, чтобы каждая статья о подзащитны
х сопровождалась рассказом о жертвах или о «Корпорации любимых», не имел
о практического эффекта, так как Дамарис освободили от данного ограниче
ния как кинозвезду.
На вторую неделю Дамарис появилась на трех обложках и еще на четырех Ц н
а третьей неделе.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Ц Нежные чресла.
Те же самые черные парни у входа подарили мне тот же тяжелый взгляд. Тот же
самый недружелюбный бармен, анти-Лоу, ставил те же самые бутылки. Тот же с
амый «Остров Гиллиган» шел по телевизору под потолком в углах, опять без
звука.
Ковбоя Боба, если таково его настоящее имя, внутри не оказалось, как и Генр
и, если ее действительно так зовут. Но опять же Ц я рано. Я запихнул альбом
Вильямса под стол и сел ждать девяти часов. Музыкальный автомат играл Ба
ка Оуэнса и Джона Колтрейна, обоих я знал еще с Академии, так как их удалил
и на пике популярности и теперь часто переправляли контрабандой. Я пытал
ся не думать о Гомер. Взял еще бутылку.
Точно в девять дверь отлетела внутрь, и в бар зашла Генри, свитер с синими
птицами и все такое.
Она вроде бы удивилась при виде меня.
Ц Вам разве не пришло в голову сменить брюки?
Я посмотрел вниз и понял, что на мне все еще небесно-голубые штаны Бюро с о
дной полосой.
Ц Пойду я, Ц сказал я. Ц Все это с самого начала было плохой идеей.
Ц Здесь только подпольный клуб.
Ц Не для меня, не для нас. Вместо ответа она подхватила мою бутылку и прик
ончила ее.
Ц Думаю, мы можем потанцевать, пока ждем, Ц предложила она, вставая. Ц Б
удем выглядеть менее подозрительно. Что там у вас?
Генри показывала на альбом Вильямса в пакете под столом. На сей раз я расс
казал ей.
Ц Так ты бутлегер? Я так и знала.
Я уже собирался разубеждать ее и предупреждать, но она так легко скользн
ула в мои объятия, что я на некоторое время забыл обо всем на свете. Казало
сь, мы каждый вечер танцевали вместе. На самом деле я никогда не танцевал с
ней или с любой другой девушкой, ни с кем, кроме моей матери. Но справлялся
довольно неплохо. Во всяком случае, кажется, она так думала. Ее груди оказа
лись мягкими и большими, на свитере проступили синие птицы, сначала одна,
потом другая. Ее крошечные руки целиком помещались в моих. Я уже начал гов
орить Генри, что даже шутить о бутлегерах противозаконно, когда почувств
овал холод на затылке. Ночной воздух. Я повернулся и увидел Боба, входящег
о в клуб в своей ковбойской шляпе. Мы с Генри остановились, она отдернула р
уки. Синие птицы начали постепенно увядать.
Когда я подошел к столу, Боб уже держал альбом.
Ц Я собирался только разок послушать его, Ц объяснил я. Ц Потом отправ
ить обратно.
Ц Как угодно, Ц сказал Боб.
Он выдвинул пластинку из обложки, задвинул обратно. Раздался легкий шипя
щий звук.
Ц Могу предоставить вам проигрыватель за сотню. Дешевле, чем я ожидал. Я
передал ему под столом пять свернутых двадцаток. Будто в насмешку над мо
ей предосторожностью, он пересчитал их на столе. Тем временем Генри, исче
знувшая в начале разговора, появилась с двумя бутылками. Кому вторая: мне
или Бобу?
Бобу. Он одной рукой схватил бутылку и сделал глоток, складывая деньги и п
ряча их в карман. Потом вытащил карточку, прижал к ней большой палец право
й руки и передал мне.
Ц Через дорогу стоит грузовик. На одной его стороне написано «Боб». Прои
грыватель сзади, у двери. У вас есть лектро, чтобы довезти его?
Я кивнул и встал. Мы с Бобом одновременно потянулись за альбомом. Боб выиг
рал.
Ц Подержу у себя, пока вы не вернетесь с карточкой. Чтобы вы не сбежали с м
оим грузовиком.
Настала моя очередь говорить «как угодно». Черные парни зло глянули на м
еня, когда я выходил. Прохладный осенний воздух пробился сквозь пелену б
утылок, и я вдруг осознал, что набрался гораздо сильнее, чем хотелось бы. Д
омой. В отдалении послышались сирены.
Грузовик оказался оранжево-голубым. На одной стороне виднелась надпись
«Индейца Боба». Что Ц «Индейца Боба»? Вот и вся история о ковбое. Сквозь н
ебольшое окошко сзади я рассмотрел несколько картин в рамках, поставлен
ных вертикально, свернутый ковер и проигрыватель. Я сунул карточку в пан
ель для ключа на задней двери, и дверь распахнулась.
Проигрыватель был величиной с маленький чемодан, настоящий, с ручкой. В т
от момент, когда я вытаскивал его и закрывал дверь, мимо медленно скользн
ул лектро с выключенными фарами. Того же цвета, что и мой: небесно-голубая
«тошиба». Внутри сидели четыре человека, двое спереди и двое сзади.
Все четверо смотрели на меня, даже водитель.
Принуждение? За мной следят? Даже если нет, небесно-голубые брюки с одной
полосой выдавали во мне служащего Бюро. Я не мог положить проигрыватель
в лектро и, безусловно, не мог позволить увидеть себя входящим с ним в подп
ольный клуб.
Пытаясь выглядеть естественно, я пошел по тротуару, неся проигрыватель к
ак простой чемодан, пока лектро не завернул за угол. Тогда я побежал обрат
но к клубу.
Двое черных парней зыркнули на меня, но дверь открыли. Генри сидела с Бобо
м за столиком, оба потягивали пиво из бутылок. Альбом находился внизу, меж
ду ними, в пакете, где я и оставил его. Я пошел по танцполу. И внезапно почувс
твовал холод на затылке. Снова ночной воздух. Дверь распахнулась настежь
, и двое мужчин в лыжных масках ворвались в комнату.
У одного в руке «вудпекер», у другого Ц «карильон». Я узнал оба пистолета
. Мы изучаем в Академии оружие, прежде чем происходит назначение в Удален
ие или Принуждение.
Огни погасли, и одновременно смолкла музыка. Комната заполнилась визгом
и криками. Кто-то врезался в проигрыватель и выбил его из моих рук. Я увиде
л Генри и Боба, стоящих на коленях. Услышал «бадда-бадда-бадда!» «карильо
на» и грохот, похожий на звук, который издает собака, волокущая цепь по кры
льцу.
Потом «так-так-так!» «Вудпекер».
Я побежал к столу, но он оказался перевернутым и расколотым Ц «карильон
» переключился на «дам-дам!». Мой альбом исчез. Где Боб?
Потом я увидел, как он бежит к бару, держа мой альбом в одной руке и бутылку
в другой.
Ц Пошли!
Генри тащила меня за руку. Я запнулся за проигрыватель и наклонился, чтоб
ы его поднять.
Бадда-бадда-бадда!
Проигрыватель разбит вдребезги. Расколот, как яйцо. Когда я попытался по
днять его, посыпались провода и стекло.
Ц Пошли! Ц крикнула Генри, но где Боб?
Где альбом Хэнка Вильямса? Неужели я попал под налет Бюро? Бюро никогда не
использует «карильоны», ни запрещены. И точно не в подпольном клубе, где с
амое страшное наказание Ц штраф.
Так-так-так!
Я встал и, даже не успев побежать, с налету наткнулся на что-то твердое и уп
ал. Стол?
Ц Скорей! Ц взвизгнула Генри.
Она тащила меня вперед, тащила сквозь толпу людей, которые ломились в зад
нюю дверь, к ночному прохладному воздуху.
Ц Где твой лектро?
Я показал на противоположную сторону улицы. Генри сорвалась на бег, я поп
ытался последовать за ней, но мои ноги, казалось, решили двигаться одновр
еменно в двух различных направлениях.
Так-так-так!
Выстрелы остались позади, внутри здания, далеко. Мои небесно-голубые брю
ки с одной полосой насквозь промокли. Я смутился, а потом увидел, что это к
ровь, и в ужасе сел на листья, на обочину. Листья прилипали ко мне.
Генри исчезла. Грузовик Боба трогался с места. Я пытался кричать, но не мог
вздохнуть, к тому же я снова двигался. Шел? Генри вернулась, тянула меня за
руку. Она сунула карточку в отверстие, и дверь моего лектро распахнулась,
снова опрокинув меня в листья. Бадда-бадда-бадда! Пистолеты вновь появил
ись снаружи.
Генри опять тянула меня. Листья стали липкими от крови. В отдалении я слыш
ал приближающиеся сирены.
Ц Пошли! Ц крикнула Генри.
Ц Делаю все, что могу, Ц ответил я, и здесь мои возможности иссякли.
Последний миг из моей старой жизни, который сорвали с меня, как лист с дере
ва. Какой лист, с какого дерева?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Суд начался с заявления судьи Ито-Гомес-Леви, что рассматриваться будут
только обвинения в произошедшем взрыве и последовавших смертях и что он
а не допустит свидетельств о мотивации и целях группы. Александрийцы (ка
к их начали называть) ответили отводом назначенных адвокатов и избрание
м Дамарис своим законным представителем. Последующее обвинение в неува
жении к суду не возымело никакого эффекта, потому как им в любом случае гр
озил смертный приговор, который «вынесут почти наверняка» («Вэраети»).
Таким образом, именно Дамарис повергла в шок весь мир, объявив о полном пр
инятии вины и ответственности александрийцами («названными в честь пож
ара, а не библиотеки») не только за трагедию в музее Гетти, но за каждый взр
ыв и саботаж, которые являлись актом «удаления» со стороны движения алек
сандрийцев за последние восемнадцать месяцев Ц хотя, по сути, это невоз
можно. Прежде чем судья успела прервать ее, Дамарис объявила, что целью яв
лялось и является «пробудить мир от избытка искусства и информации».
Пресса потеряла голову. Может, Дамарис прикрывает новое движение или исп
ользует суд, чтобы создать его? Судья Гомес-Ито-Леви (она меняла порядок и
мен, чтобы не оказывать предпочтения ни одному из своих великих предков)
ответила удалением присяжных, так как их помощь для вынесения приговора
больше не требовалась. Удаление подстегнуло целый ворох жалоб и апелляц
ий со стороны присяжных и адвокатов, в результате чего присяжных восстан
овили в качестве наблюдателей и, несмотря на то, что изменение заявления
осталось в силе, присяжным, в противоположность обычной процедуре, позво
лили огласить решение судьи по делу.
Сам вердикт никогда не подвергался сомнению. Глава присяжных открыл кон
верт в 16:47. Мирное время, 21 апреля 20… года. Всех одиннадцать подсудимых призн
али виновными в убийстве первой степени, террористы ческой деятельност
и и уничтожении частной собственности. «Корпорация любимых» аплодиров
ала. Александрийцы в каменной тишине подняли руки. Судья отсрочила испол
нение приговора на месяц, чтобы дать время присяжным для подготовки пети
ции о распространении их роли наблюдателей на этап наказания, так как вс
е они имели дело с книгами и телевидением, а потому были «материально заи
нтересованы» в смертном приговоре.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Что-то не так. Мне не хотелось в туалет. Обычно по утрам мне первым делом хо
чется в туалет.
Странные ощущения в ноге. Я скинул одеяло и посмотрел на нее. Мои небесно-
голубые брюки с одной полосой исчезли Ц как, впрочем, и кровь, которую я п
омнил. Вместо них на левом бедре, где-то посредине между коленкой и трусам
и, оказалась штуковина. Она выглядела как розовый блин.
Неестественно теплая, даже горячая. Еще более неестественно: хотя я нико
гда не видел ничего подобного, я точно знал, что это такое. «Куппер™», изго
товлен фирмой «Олеан» по лицензии «Буэнос ночес лтд.». Модель повышенной
прочности, которую имеет право ставить и снимать только профессиональн
ый врач. Куппер нельзя применять для лечения рака или любого другого рас
пространяющегося заболевания. Во время его действия противопоказано у
потребление алкоголя или лекарств, рекомендовано не водить автомобиль
и не работать с тяжелой техникой. Мне следует позвонить врачу, если он зна
чительно увеличится или уменьшится.
Я все знал, но как? Мне рассказали или куппер входит в число новомодных лек
арств, которые выпускают в кровь инфонаносомы? Казалось, само знание явл
ялось частью информации. Я не помнил никаких врачей. Не знал, что находитс
я под куппером, но предполагал пулевое отверстие. Вероятно, я получил пул
ю в ногу. Вспомнил кровь, удар. Рейд… или нет? Принуждение не проводит рейд
ов по подпольным клубам… и не стреляет пулями.
Или я ошибаюсь?
Я попытался встать, но, не сгибая ноги, сложно даже просто сесть. Поэтому я
только огляделся.
Я находился в странной квартире, которая, по моему предположению, принад
лежала Генри. Может, мне и это сказали? Или просто обстановка имеет слегка
строгий «библиотекарский» вид? Потом я увидел лифчик с синими птицами, в
исящий в полуоткрытом шкафу, Ц размер чашечек подтвердил предположени
я.
Я прислушался к раненой ноге, но ничего не почувствовал. Ни раны, ни куппер
а. Если пуля вошла в ногу, в чем я твердо уверен, значит, она не выходила. Мне
она не мешала. Я закрыл глаза и снова отошел ко сну.
Когда проснулся во второй раз, наступил вечер. В туалет по-прежнему не хот
елось. Левая нога затвердела, я не мог ее согнуть. Куппер на ощупь теплый, д
аже теплее, чем моя кожа. Вторая нога в порядке. «Сокровенные места» на мес
те. Я пересчитал пальцы. Похлопал по щекам. Провел языком по зубам. Не так у
ж все и плохо.
Мне чертовски повезло, верно?
Я не чувствовал себя счастливчиком.
Я сел, свесив ногу с кровати. Увидел солнечную кухню через дверь рядом со ш
кафом с лифчиком. Огляделся в поисках своих штанов. Пропали. Вместе с боти
нками и носками. С телефоном и чем-то еще…
Вильямс. Альбом! Я закрыл глаза и вспомнил, как открылась дверь, мужчины в
масках… и Боб с альбомом.
Теперь я знал, почему не чувствовал себя счастливым. Если он сбежал, все пр
опало. Моя работа. Мой дом. Моя пенсия. Моя жизнь.
Я уже был на ногах, прежде чем ударила боль. Я проигнорировал ее и проскака
л в дверь на крошечную кухню. На обитом железом столике лежал мой телефон.
На стуле Ц ботинки и носки. Там же Ц небесно-голубые брюки с одной полос
ой, хотя на сей раз без крови. И холодные.
Но никакого альбома, никакого Вильямса!
Я застонал и сел, медленно выпрямляя ногу. Над раковиной располагалось о
кно, и сквозь него, сквозь узкую отдушину, я видел длинную полосу берега, а
за ним Ц ничего. Острова окутаны туманом. Значит, сейчас поздний вечер.
Отсутствие альбома означало, что я больше не старьевщик. Я бутлегер, прес
тупник, изгой.
Потом я заметил на столе, под моим телефоном, записку:
Шапиро!
Мы нг могли отвезти тебя в больницу. Тебе следует поблагодарить Боба. При
дется пару дней полежать в постели. Я приду домой после школы.
Не звони мне в школу!
Генриетта.
За что благодарить Боба? Неужели он сохранил мой альбом? Оставалось толь
ко надеяться. Вообще-то я не собирался звонить Генри в школу. У меня и без н
ее забот хватало. Потерянный альбом вновь разбудил мои тревоги: о работе,
лектро и собаке. Гомер. Неужели я действительно забыл о Гомер?
Но в первую очередь необходимое. Я известил Бюро о своей болезни; достато
чно было просто набрать номер Достойной улицы и нажать 7425 или сказать «бо
лен». Больничный спасет меня до понедельника.
Потом пробежал глазами последние звонки и набрал номер, который получил
на мосту вчера вечером. Телефон издал один гудок.
Ц Корпус домашних животных, отделение онкологии. Куда направить ваш зв
онок?
Ц Не знаю, Ц ответил я. Ц Мне нужна информация о пациентах, прошлым вече
ром меня отослали сюда. Я просто пытаюсь…
Ц Пожалуйста, скажите персональный номер пациента.
Легко.
Ц Пожалуйста, не вешайте трубку и дождитесь следующего доктора…
Доктора? Ц Я просто хотел…
Слишком поздно. Музыка уже начала играть, отдаленная и терпеливая. Я поло
жил телефон и огляделся в поисках еды. Нашел только йогурт в холодильник
е и ореховую пасту в кладовке. Да я все равно не так уж и голоден.
Я едва мог поверить, что мне все еще не хочется в туалет!
Потом услышал свое имя. Сгреб телефон.
Ц Да!
Ц …Грисмана, и хотя она на самом деле не лечится, Ц продолжал тоненький
мужской голос, Ц технологии меняются очень быстро. Ц Доктор Грисман? И
тут, будто по заказу или по великой простоте чистой случайности, облака п
робил луч, и проявилась трапециевидная вершина пика Грейт-Киллс, только
на мгновение Ц вся в золоте и зелени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
кто имел довольно поверхностные связи с индустрией кино. Двое находилис
ь в браке, но не друг с другом. Двое оказались нетрадиционной сексуальной
ориентации. Один обладал запоминающимся смехом, а другой Ц природной мр
ачностью. Все находились вне рас и культур, кроме двух белых, одного черно
го и одного, заявившего о своем испанском происхождении. Все говорили на
английском.
«Будет сложно, Ц писала „Вэраети“, поддерживавшая этот сброд на суде, Ц
представить более значительное общественное движение, начавшееся с та
кой малообещающей группы, если только не углубляться в историю раннего р
ок-н-ролла». Присяжные Ц совершенно безымянные и абсолютно не запомина
ющиеся. Большей частью муниципальные служащие на пенсии. В основном женщ
ины, за исключением трех мужчин.
О «Корпорации любимых» чем меньше сказано, тем лучше. Незаметные тогда, о
ни сейчас позабыты. Распоряжение судьи, чтобы каждая статья о подзащитны
х сопровождалась рассказом о жертвах или о «Корпорации любимых», не имел
о практического эффекта, так как Дамарис освободили от данного ограниче
ния как кинозвезду.
На вторую неделю Дамарис появилась на трех обложках и еще на четырех Ц н
а третьей неделе.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Ц Нежные чресла.
Те же самые черные парни у входа подарили мне тот же тяжелый взгляд. Тот же
самый недружелюбный бармен, анти-Лоу, ставил те же самые бутылки. Тот же с
амый «Остров Гиллиган» шел по телевизору под потолком в углах, опять без
звука.
Ковбоя Боба, если таково его настоящее имя, внутри не оказалось, как и Генр
и, если ее действительно так зовут. Но опять же Ц я рано. Я запихнул альбом
Вильямса под стол и сел ждать девяти часов. Музыкальный автомат играл Ба
ка Оуэнса и Джона Колтрейна, обоих я знал еще с Академии, так как их удалил
и на пике популярности и теперь часто переправляли контрабандой. Я пытал
ся не думать о Гомер. Взял еще бутылку.
Точно в девять дверь отлетела внутрь, и в бар зашла Генри, свитер с синими
птицами и все такое.
Она вроде бы удивилась при виде меня.
Ц Вам разве не пришло в голову сменить брюки?
Я посмотрел вниз и понял, что на мне все еще небесно-голубые штаны Бюро с о
дной полосой.
Ц Пойду я, Ц сказал я. Ц Все это с самого начала было плохой идеей.
Ц Здесь только подпольный клуб.
Ц Не для меня, не для нас. Вместо ответа она подхватила мою бутылку и прик
ончила ее.
Ц Думаю, мы можем потанцевать, пока ждем, Ц предложила она, вставая. Ц Б
удем выглядеть менее подозрительно. Что там у вас?
Генри показывала на альбом Вильямса в пакете под столом. На сей раз я расс
казал ей.
Ц Так ты бутлегер? Я так и знала.
Я уже собирался разубеждать ее и предупреждать, но она так легко скользн
ула в мои объятия, что я на некоторое время забыл обо всем на свете. Казало
сь, мы каждый вечер танцевали вместе. На самом деле я никогда не танцевал с
ней или с любой другой девушкой, ни с кем, кроме моей матери. Но справлялся
довольно неплохо. Во всяком случае, кажется, она так думала. Ее груди оказа
лись мягкими и большими, на свитере проступили синие птицы, сначала одна,
потом другая. Ее крошечные руки целиком помещались в моих. Я уже начал гов
орить Генри, что даже шутить о бутлегерах противозаконно, когда почувств
овал холод на затылке. Ночной воздух. Я повернулся и увидел Боба, входящег
о в клуб в своей ковбойской шляпе. Мы с Генри остановились, она отдернула р
уки. Синие птицы начали постепенно увядать.
Когда я подошел к столу, Боб уже держал альбом.
Ц Я собирался только разок послушать его, Ц объяснил я. Ц Потом отправ
ить обратно.
Ц Как угодно, Ц сказал Боб.
Он выдвинул пластинку из обложки, задвинул обратно. Раздался легкий шипя
щий звук.
Ц Могу предоставить вам проигрыватель за сотню. Дешевле, чем я ожидал. Я
передал ему под столом пять свернутых двадцаток. Будто в насмешку над мо
ей предосторожностью, он пересчитал их на столе. Тем временем Генри, исче
знувшая в начале разговора, появилась с двумя бутылками. Кому вторая: мне
или Бобу?
Бобу. Он одной рукой схватил бутылку и сделал глоток, складывая деньги и п
ряча их в карман. Потом вытащил карточку, прижал к ней большой палец право
й руки и передал мне.
Ц Через дорогу стоит грузовик. На одной его стороне написано «Боб». Прои
грыватель сзади, у двери. У вас есть лектро, чтобы довезти его?
Я кивнул и встал. Мы с Бобом одновременно потянулись за альбомом. Боб выиг
рал.
Ц Подержу у себя, пока вы не вернетесь с карточкой. Чтобы вы не сбежали с м
оим грузовиком.
Настала моя очередь говорить «как угодно». Черные парни зло глянули на м
еня, когда я выходил. Прохладный осенний воздух пробился сквозь пелену б
утылок, и я вдруг осознал, что набрался гораздо сильнее, чем хотелось бы. Д
омой. В отдалении послышались сирены.
Грузовик оказался оранжево-голубым. На одной стороне виднелась надпись
«Индейца Боба». Что Ц «Индейца Боба»? Вот и вся история о ковбое. Сквозь н
ебольшое окошко сзади я рассмотрел несколько картин в рамках, поставлен
ных вертикально, свернутый ковер и проигрыватель. Я сунул карточку в пан
ель для ключа на задней двери, и дверь распахнулась.
Проигрыватель был величиной с маленький чемодан, настоящий, с ручкой. В т
от момент, когда я вытаскивал его и закрывал дверь, мимо медленно скользн
ул лектро с выключенными фарами. Того же цвета, что и мой: небесно-голубая
«тошиба». Внутри сидели четыре человека, двое спереди и двое сзади.
Все четверо смотрели на меня, даже водитель.
Принуждение? За мной следят? Даже если нет, небесно-голубые брюки с одной
полосой выдавали во мне служащего Бюро. Я не мог положить проигрыватель
в лектро и, безусловно, не мог позволить увидеть себя входящим с ним в подп
ольный клуб.
Пытаясь выглядеть естественно, я пошел по тротуару, неся проигрыватель к
ак простой чемодан, пока лектро не завернул за угол. Тогда я побежал обрат
но к клубу.
Двое черных парней зыркнули на меня, но дверь открыли. Генри сидела с Бобо
м за столиком, оба потягивали пиво из бутылок. Альбом находился внизу, меж
ду ними, в пакете, где я и оставил его. Я пошел по танцполу. И внезапно почувс
твовал холод на затылке. Снова ночной воздух. Дверь распахнулась настежь
, и двое мужчин в лыжных масках ворвались в комнату.
У одного в руке «вудпекер», у другого Ц «карильон». Я узнал оба пистолета
. Мы изучаем в Академии оружие, прежде чем происходит назначение в Удален
ие или Принуждение.
Огни погасли, и одновременно смолкла музыка. Комната заполнилась визгом
и криками. Кто-то врезался в проигрыватель и выбил его из моих рук. Я увиде
л Генри и Боба, стоящих на коленях. Услышал «бадда-бадда-бадда!» «карильо
на» и грохот, похожий на звук, который издает собака, волокущая цепь по кры
льцу.
Потом «так-так-так!» «Вудпекер».
Я побежал к столу, но он оказался перевернутым и расколотым Ц «карильон
» переключился на «дам-дам!». Мой альбом исчез. Где Боб?
Потом я увидел, как он бежит к бару, держа мой альбом в одной руке и бутылку
в другой.
Ц Пошли!
Генри тащила меня за руку. Я запнулся за проигрыватель и наклонился, чтоб
ы его поднять.
Бадда-бадда-бадда!
Проигрыватель разбит вдребезги. Расколот, как яйцо. Когда я попытался по
днять его, посыпались провода и стекло.
Ц Пошли! Ц крикнула Генри, но где Боб?
Где альбом Хэнка Вильямса? Неужели я попал под налет Бюро? Бюро никогда не
использует «карильоны», ни запрещены. И точно не в подпольном клубе, где с
амое страшное наказание Ц штраф.
Так-так-так!
Я встал и, даже не успев побежать, с налету наткнулся на что-то твердое и уп
ал. Стол?
Ц Скорей! Ц взвизгнула Генри.
Она тащила меня вперед, тащила сквозь толпу людей, которые ломились в зад
нюю дверь, к ночному прохладному воздуху.
Ц Где твой лектро?
Я показал на противоположную сторону улицы. Генри сорвалась на бег, я поп
ытался последовать за ней, но мои ноги, казалось, решили двигаться одновр
еменно в двух различных направлениях.
Так-так-так!
Выстрелы остались позади, внутри здания, далеко. Мои небесно-голубые брю
ки с одной полосой насквозь промокли. Я смутился, а потом увидел, что это к
ровь, и в ужасе сел на листья, на обочину. Листья прилипали ко мне.
Генри исчезла. Грузовик Боба трогался с места. Я пытался кричать, но не мог
вздохнуть, к тому же я снова двигался. Шел? Генри вернулась, тянула меня за
руку. Она сунула карточку в отверстие, и дверь моего лектро распахнулась,
снова опрокинув меня в листья. Бадда-бадда-бадда! Пистолеты вновь появил
ись снаружи.
Генри опять тянула меня. Листья стали липкими от крови. В отдалении я слыш
ал приближающиеся сирены.
Ц Пошли! Ц крикнула Генри.
Ц Делаю все, что могу, Ц ответил я, и здесь мои возможности иссякли.
Последний миг из моей старой жизни, который сорвали с меня, как лист с дере
ва. Какой лист, с какого дерева?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Суд начался с заявления судьи Ито-Гомес-Леви, что рассматриваться будут
только обвинения в произошедшем взрыве и последовавших смертях и что он
а не допустит свидетельств о мотивации и целях группы. Александрийцы (ка
к их начали называть) ответили отводом назначенных адвокатов и избрание
м Дамарис своим законным представителем. Последующее обвинение в неува
жении к суду не возымело никакого эффекта, потому как им в любом случае гр
озил смертный приговор, который «вынесут почти наверняка» («Вэраети»).
Таким образом, именно Дамарис повергла в шок весь мир, объявив о полном пр
инятии вины и ответственности александрийцами («названными в честь пож
ара, а не библиотеки») не только за трагедию в музее Гетти, но за каждый взр
ыв и саботаж, которые являлись актом «удаления» со стороны движения алек
сандрийцев за последние восемнадцать месяцев Ц хотя, по сути, это невоз
можно. Прежде чем судья успела прервать ее, Дамарис объявила, что целью яв
лялось и является «пробудить мир от избытка искусства и информации».
Пресса потеряла голову. Может, Дамарис прикрывает новое движение или исп
ользует суд, чтобы создать его? Судья Гомес-Ито-Леви (она меняла порядок и
мен, чтобы не оказывать предпочтения ни одному из своих великих предков)
ответила удалением присяжных, так как их помощь для вынесения приговора
больше не требовалась. Удаление подстегнуло целый ворох жалоб и апелляц
ий со стороны присяжных и адвокатов, в результате чего присяжных восстан
овили в качестве наблюдателей и, несмотря на то, что изменение заявления
осталось в силе, присяжным, в противоположность обычной процедуре, позво
лили огласить решение судьи по делу.
Сам вердикт никогда не подвергался сомнению. Глава присяжных открыл кон
верт в 16:47. Мирное время, 21 апреля 20… года. Всех одиннадцать подсудимых призн
али виновными в убийстве первой степени, террористы ческой деятельност
и и уничтожении частной собственности. «Корпорация любимых» аплодиров
ала. Александрийцы в каменной тишине подняли руки. Судья отсрочила испол
нение приговора на месяц, чтобы дать время присяжным для подготовки пети
ции о распространении их роли наблюдателей на этап наказания, так как вс
е они имели дело с книгами и телевидением, а потому были «материально заи
нтересованы» в смертном приговоре.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Что-то не так. Мне не хотелось в туалет. Обычно по утрам мне первым делом хо
чется в туалет.
Странные ощущения в ноге. Я скинул одеяло и посмотрел на нее. Мои небесно-
голубые брюки с одной полосой исчезли Ц как, впрочем, и кровь, которую я п
омнил. Вместо них на левом бедре, где-то посредине между коленкой и трусам
и, оказалась штуковина. Она выглядела как розовый блин.
Неестественно теплая, даже горячая. Еще более неестественно: хотя я нико
гда не видел ничего подобного, я точно знал, что это такое. «Куппер™», изго
товлен фирмой «Олеан» по лицензии «Буэнос ночес лтд.». Модель повышенной
прочности, которую имеет право ставить и снимать только профессиональн
ый врач. Куппер нельзя применять для лечения рака или любого другого рас
пространяющегося заболевания. Во время его действия противопоказано у
потребление алкоголя или лекарств, рекомендовано не водить автомобиль
и не работать с тяжелой техникой. Мне следует позвонить врачу, если он зна
чительно увеличится или уменьшится.
Я все знал, но как? Мне рассказали или куппер входит в число новомодных лек
арств, которые выпускают в кровь инфонаносомы? Казалось, само знание явл
ялось частью информации. Я не помнил никаких врачей. Не знал, что находитс
я под куппером, но предполагал пулевое отверстие. Вероятно, я получил пул
ю в ногу. Вспомнил кровь, удар. Рейд… или нет? Принуждение не проводит рейд
ов по подпольным клубам… и не стреляет пулями.
Или я ошибаюсь?
Я попытался встать, но, не сгибая ноги, сложно даже просто сесть. Поэтому я
только огляделся.
Я находился в странной квартире, которая, по моему предположению, принад
лежала Генри. Может, мне и это сказали? Или просто обстановка имеет слегка
строгий «библиотекарский» вид? Потом я увидел лифчик с синими птицами, в
исящий в полуоткрытом шкафу, Ц размер чашечек подтвердил предположени
я.
Я прислушался к раненой ноге, но ничего не почувствовал. Ни раны, ни куппер
а. Если пуля вошла в ногу, в чем я твердо уверен, значит, она не выходила. Мне
она не мешала. Я закрыл глаза и снова отошел ко сну.
Когда проснулся во второй раз, наступил вечер. В туалет по-прежнему не хот
елось. Левая нога затвердела, я не мог ее согнуть. Куппер на ощупь теплый, д
аже теплее, чем моя кожа. Вторая нога в порядке. «Сокровенные места» на мес
те. Я пересчитал пальцы. Похлопал по щекам. Провел языком по зубам. Не так у
ж все и плохо.
Мне чертовски повезло, верно?
Я не чувствовал себя счастливчиком.
Я сел, свесив ногу с кровати. Увидел солнечную кухню через дверь рядом со ш
кафом с лифчиком. Огляделся в поисках своих штанов. Пропали. Вместе с боти
нками и носками. С телефоном и чем-то еще…
Вильямс. Альбом! Я закрыл глаза и вспомнил, как открылась дверь, мужчины в
масках… и Боб с альбомом.
Теперь я знал, почему не чувствовал себя счастливым. Если он сбежал, все пр
опало. Моя работа. Мой дом. Моя пенсия. Моя жизнь.
Я уже был на ногах, прежде чем ударила боль. Я проигнорировал ее и проскака
л в дверь на крошечную кухню. На обитом железом столике лежал мой телефон.
На стуле Ц ботинки и носки. Там же Ц небесно-голубые брюки с одной полос
ой, хотя на сей раз без крови. И холодные.
Но никакого альбома, никакого Вильямса!
Я застонал и сел, медленно выпрямляя ногу. Над раковиной располагалось о
кно, и сквозь него, сквозь узкую отдушину, я видел длинную полосу берега, а
за ним Ц ничего. Острова окутаны туманом. Значит, сейчас поздний вечер.
Отсутствие альбома означало, что я больше не старьевщик. Я бутлегер, прес
тупник, изгой.
Потом я заметил на столе, под моим телефоном, записку:
Шапиро!
Мы нг могли отвезти тебя в больницу. Тебе следует поблагодарить Боба. При
дется пару дней полежать в постели. Я приду домой после школы.
Не звони мне в школу!
Генриетта.
За что благодарить Боба? Неужели он сохранил мой альбом? Оставалось толь
ко надеяться. Вообще-то я не собирался звонить Генри в школу. У меня и без н
ее забот хватало. Потерянный альбом вновь разбудил мои тревоги: о работе,
лектро и собаке. Гомер. Неужели я действительно забыл о Гомер?
Но в первую очередь необходимое. Я известил Бюро о своей болезни; достато
чно было просто набрать номер Достойной улицы и нажать 7425 или сказать «бо
лен». Больничный спасет меня до понедельника.
Потом пробежал глазами последние звонки и набрал номер, который получил
на мосту вчера вечером. Телефон издал один гудок.
Ц Корпус домашних животных, отделение онкологии. Куда направить ваш зв
онок?
Ц Не знаю, Ц ответил я. Ц Мне нужна информация о пациентах, прошлым вече
ром меня отослали сюда. Я просто пытаюсь…
Ц Пожалуйста, скажите персональный номер пациента.
Легко.
Ц Пожалуйста, не вешайте трубку и дождитесь следующего доктора…
Доктора? Ц Я просто хотел…
Слишком поздно. Музыка уже начала играть, отдаленная и терпеливая. Я поло
жил телефон и огляделся в поисках еды. Нашел только йогурт в холодильник
е и ореховую пасту в кладовке. Да я все равно не так уж и голоден.
Я едва мог поверить, что мне все еще не хочется в туалет!
Потом услышал свое имя. Сгреб телефон.
Ц Да!
Ц …Грисмана, и хотя она на самом деле не лечится, Ц продолжал тоненький
мужской голос, Ц технологии меняются очень быстро. Ц Доктор Грисман? И
тут, будто по заказу или по великой простоте чистой случайности, облака п
робил луч, и проявилась трапециевидная вершина пика Грейт-Киллс, только
на мгновение Ц вся в золоте и зелени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23