Если эти двое сейчас же не уберутся, один Бог знает, что он с ними сделает! Никогда в жизни он не желал никакую женщину так, как желал Сэмару. Она была молода, свежа, невинна. Он мог научить ее всему, что доставляло ему удовольствие, и потом наслаждаться ею много лет. Но Селеста разрушила эту мечту и к тому же опозорила его, выйдя замуж за человека из низшего класса. Он устремил на Жака взгляд, полный презрения:
– Сын садовника! Ты – жена грязного слуги! Неужели ты действительно так глупа, что воображаешь, будто я признаю внука, рожденного от него? Вон из моего дома. Вон из моей жизни. У меня больше нет дочери, – сказал он. Словно захлопнул крышку гроба.
Селеста обхватила руками его ноги:
– Нет, папа, не прогоняйте меня. Вы нужны мне и моему ребенку.
Маркиз, едва взглянув на дочь, злобно бросил смотревшему на него с вызовом Жаку:
– Убирайся отсюда вместе с ней. И скажи своим родителям, чтобы они покинули мой дом до заката.
– О, папа, вы не можете так поступить…
– Хватит пресмыкаться, – тихо сказал Жак и взял обессилевшую от горя жену на руки. – Он не стоит твоего унижения, Селеста. Он мерзавец. Я не хочу, чтобы мой ребенок знал его.
Оставшись один, маркиз налил себе вина из стоявшей на столе бутылки и откинулся на спинку кресла. Его гнев утих. Они все заплатят ему за непослушание и обман. Когда Джарман Бэллард узнает, что его невеста совсем не та, за кого себя выдает, Сэмара окажется на улице, без денег и без друзей. Вернуться во Францию она уже не сможет, так пусть голодает, ему все равно. И Селеста тоже пусть голодает. Он не желает больше ее видеть.
У него есть деньги и высокое положение в обществе. И его любовницы.
Больше ему ничего не нужно.
Ночью, перевезя Селесту и родителей в дом родственников на окраине Парижа, Жак вернулся в замок и, никем не замеченный, добрался до кабинета маркиза. Однажды, работая на цветочной клумбе под окном кабинета, он заглянул внутрь и увидел, как маркиз снял висевшую на стене картину, под которой оказался тайник.
Через несколько секунд у Жака уже было достаточно денег, чтобы хватило надолго и ему, и его жене, и его родителям. Взял он и лежавшие в тайнике драгоценности, которые по праву все равно должны были принадлежать Селесте. Жак не боялся, что его поймают, – он будет очень далеко к тому времени, когда маркиз обнаружит пропажу.
Италия – прекрасная страна.
Там ему и его семье будет хорошо.
Глава 18
Шли недели; Бэллард продолжал злиться из-за инцидента, происшедшего на приеме, но в то же время был доволен: теперь у него есть причина отложить свадьбу. Пока маркиз не пришлет ему подобающее приданое, он не станет брать на себя никаких обязательств.
Вначале он решил, что больше не пойдет с Селестой ни на какие вечеринки, но новых вечеринок просто не было. Как видно, жены офицеров, понимая, что капитана и его невесту невозможно не пригласить, решили пока не устраивать никаких банкетов и приемов. Однако когда жена лейтенанта Ларкинса в конце концов смягчилась и прислала Бэлларду приглашение на званый ужин, он, соскучившись по светским развлечениям, принял его.
Вопреки принятому ею решению никуда больше не выходить, Сэм согласилась сопровождать жениха: Джарману явно очень хотелось побывать на этом ужине, а она должна стараться поддерживать с ним хорошие отношения. Явившись за Сэм, он на сей раз остался доволен ее туалетом и не преминул ей это сказать. Она закружилась по комнате, чтобы он мог лучше разглядеть платье цвета коньяка, которое Мод расставила в груди.
– За последнее время я немного похудела, так что это платье не пришлось перешивать полностью.
– Оно выглядит намного лучше того, которое было на вас в прошлый раз, – недовольно скривившись, заметил Джарман. – Кстати, я так и не понял, почему вы вообще надели на прием черное платье, ведь черный – это цвет траура. И меня до сих пор удивляет то, что, живя среди индейцев, вы умудрились поправиться. Мне рассказывали, что краснокожие едят собак. – И он скорчил брезгливую гримасу.
– Я этого не видела. А что до платья, то во Франции женщины носят черное когда захотят; во время плавания на пароходе я видела черные платья на многих дамах.
– Сейчас вы не во Франции.
– Я знаю это и без ваших напоминаний.
Встретив ее дерзкий взгляд, Бэллард подумал, что, когда они поженятся, она быстро уразумеет, что ему нужна покорная жена. Вслух он раздраженно сказал:
– Надеюсь, что сегодня вы будете сначала думать, а уж потом говорить. Возможно, лучше всего вам будет просто слушать других дам и не вмешиваться в их беседу.
– Иными словами, вы хотите, чтобы я только кивала головой как дура и глупо улыбалась.
– А хоть бы и так. Главное, чтобы вы их не огорчали.
Сэм уже едва сдерживалась, чтобы не вспылить. Подобострастие было не в ее натуре. И ей все больше начинало казаться, что она не сможет сдержать обещание, данное Селесте. В конце концов, теперь Селеста замужем, скоро должна родить и живет в Англии. Какая разница, если маркиз наконец узнает правду? До сих пор Сэм удавалось справиться со всем, что посылала судьба. Так стоит ли вступать в брак с человеком, которого она не любит, только ради того, чтобы не остаться без поддержки в чужой стране? Если уж на то пошло, она прекрасно сумеет прожить и одна.
– А вот Мод думает по-другому, – запальчиво сказала она. – Она говорит, что у этих противных женщин на приеме не было никаких причин огорчаться. И что им должно быть стыдно за то, что они сначала устроили в мою честь прием, а потом отнеслись ко мне с таким пренебрежением. И потом, не кажется ли вам странным, что их совершенно не интересует культура других народов? Лично меня очень заинтересовало то, что я узнала об индейских женщинах – как они вышивают бисером, как расписывают глиняную посуду. Это получается у них великолепно.
С каждой минутой Бэллард злился все больше и больше.
Соглашаясь на этот брак, он хотел только одного – получить жену с хорошим приданым, чтобы открыть в Эбилине свое казино. Ему и в голову не приходило, что дело может настолько осложниться.
– Прошу вас, не говорите об этих проклятых индейцах. Надеюсь, что, когда мы переедем в Эбилин, там никто никогда не узнает о том, что с вами произошло.
– Но мне нечего стыдиться, – сказала Сэм, а про себя добавила, что никогда не станет стыдиться своей любви к Буйному Духу. Интересно, сможет ли она когда-нибудь перестать думать о нем?
Когда она отвечала ему таким тоном, Бэллард готов был молить Бога, чтобы маркиз отказался прислать подобающее приданое – тогда будет предлог отослать эту строптивую особу обратно во Францию.
– Вам надо стыдиться очень многого, – огрызнулся он.
Когда Бэллард зашел за невестой, Мод подала им чай.
Сэм так резко поставила свою чашку на блюдце, что та едва не разбилась.
– Как вы смеете говорить мне подобные вещи?
Бэллард окончательно вышел из себя:
– У меня есть на это полное право! И если вы станете моей женой, вам придется подчиняться мне и исполнять мои желания. А теперь давайте прекратим этот разговор. У вас такое воинственное настроение, что вы наверняка испортите сегодняшний прием, как испортили предыдущий. Лучше я пойду на него один и скажу, что вы сожалеете, что не смогли быть.
– Прекрасно. – Сэм, шурша юбками, встала. – Мне вовсе не хочется вас смущать, так что, когда мы поженимся, я, пожалуй, буду сидеть дома, и вы будете ходить в гости один.
Бэллард тоже встал и хлопнул по ладони своими белыми перчатками. Его холодный взгляд был полон презрения.
– Если вы, Селеста, и дальше будете продолжать в подобном духе, мы можем и не пожениться. Подумайте об этом.
Сэм уже была слишком разъярена, чтобы осторожничать.
– О чем? Думаете, мне теперь не все равно? Не я задумала этот брак. И мне надоело терпеть то, как со мной обращаетесь и вы, и все остальные! Как будто я прокаженная. Если бы не Мод, не ее сочувствие, я бы не смогла этого выдержать.
– Вам надо было только побольше молчать, чтобы люди забыли, что с вами случилось, но нет, вы при каждом удобном случае сами поднимали эту тему. Вы словно гордитесь тем, что жили как скво! Вы даже не захотели расстаться со своим индейским платьем. Медсестра из лазарета всем об этом рассказала, что еще больше осложнило ваше положение.
Сэм не собиралась терпеть эти обвинения:
– Я хотела сохранить это платье всего лишь потому, что на нем красивая вышивка. Что же до вашего утверждения, будто бы я не даю людям забыть, что со мной случилось, то, послушать вас, получается, что я должна на коленях просить у них прощения за то, в чем совершенно не виновата, и умолять их принять меня в свой круг! Но я никогда на это не пойду, потому что, повторяю, мне нечего стыдиться.
– Думаю, – ледяным тоном сказал Бэллард, – что, если вы не измените своего поведения, мне придется отказаться от брака с вами.
Сэм надменно вздернула подбородок:
– Отлично. Тогда я возьму свое приданое и уеду.
– Ваше приданое! Как же! Та жалкая сумма, которую прислал мне ваш отец, – не приданое, а оскорбление.
– А сколько вы рассчитывали получить? – Сэм не имела ни малейшего понятия о том, какое приданое следует считать достаточным, а какое нет.
– Пусть это вас не беспокоит. – Высокомерно улыбаясь, он направился к двери. – Во всяком случае, этих денег хватит, чтобы купить вам обратный билет во Францию.
– Я не собираюсь возвращаться во Францию.
– У вас нет выбора. Вы не можете здесь остаться.
– Отчего же? Могу.
Сэм сжала кулаки, чтобы не схватить чего-нибудь и не бросить ему вслед.
Бэллард важно прошествовал из ее комнаты в коридор и взял с вешалки свою шляпу.
– Полагаю, будет лучше, если я какое-то время не буду к вам заходить. Вам надо многое обдумать. Уверен, что, хорошенько поразмыслив, вы поймете всю глупость своего нынешнего поведения. Наверное, мне следует попросить доктора Поттса навестить вас и дать что-нибудь успокаивающее. Возможно, у вас что-то вроде замедленной реакции на то, что вам пришлось пережить!
Сказав это, он открыл наружную дверь пансиона и не прощаясь вышел.
Сэм хотелось броситься вслед за ним и крикнуть, что ей плевать, вернется он или нет.
Но она не стала этого делать, потому что внезапно поняла: мысль о том, чтобы уехать и оставить позади все свои несчастья, наполняет ее приятным возбуждением.
Она может это сделать.
Может поехать в Эбилин и найти Белл, а Белл найдет работу профессионального игрока в одном из тамошних салунов.
– Как, дитя мое, ты все еще здесь?
В дверях своей комнаты стояла Мод. Она собиралась выйти из дома и, чтобы не замерзнуть в этот холодный осенний вечер, накинула на плечи плотную шерстяную шаль.
– А где капитан Бэллард? Я, кажется, опять слышала крики? Если вы с ним не перестанете ссориться, мне не придется дошивать твое свадебное платье.
Сэм не стала говорить Мод, что свадьбы не будет. Хотя Мод время от времени и выражала сомнение по поводу брака своей постоялицы и капитана Бэлларда, планов Сэм она наверняка не одобрит.
– Я просто решила никуда сегодня не ходить. Полежу в кровати и почитаю.
– Это невозможно.
– Почему невозможно?
– Я же сказала тебе, что нынче вечером меня не будет допоздна, разве ты не помнишь? Мисс Флора Гудинг серьезно заболела, и мы, прихожанки церкви, по очереди дежурим возле нее. Я должна сидеть с ней до полуночи. Я согласилась на это, думая, что ты будешь в гостях вместе с капитаном Бэллардом.
– Но какая разница, с ним я или не с ним?
– Для меня никакой, но могут пойти разговоры. Тебя неприлично оставаться в пансионе наедине с моими постояльцами. Видно, придется взять тебя с собой.
Но Сэм наотрез отказалась идти с Мод к мисс Флоре Гудинг. Она не ребенок, которого нельзя оставить одного. Что до требований общественного мнения, то она как-нибудь сумеет их обойти.
– Я не буду выходить из своей комнаты, и никто не узнает, что я здесь, в пансионе.
Мод поняла, что ее не переубедишь, да на споры уже и времени не было.
– Ну хорошо. Но смотри, ничем не выдай своего присутствия.
Мод поспешно вышла, а Сэм вернулась в свою комнату и переоделась в простое муслиновое платье. Для сна было еще слишком рано, да ей и не хотелось спать. И неудивительно: ведь ей не от чего было уставать. Правда, она старалась помогать Мод готовить и убирать, но, честно говоря, работы в пансионе было совсем мало. Один день походил на другой, и эта скучная жизнь уже начинала ей надоедать.
Но скоро всему этому придет конец. Она уедет в Эбилин. Вот только как это сделать? Туда можно добраться поездом, но где она возьмет деньги на билет? Джарман ни за что не отдаст ей ни цента из приданого. О том, чтобы занять денег у Мод, тоже не может быть и речи. При всей своей решительности и смелости Мод не одобряла множества вещей, и во главе этого списка значились азартные игры. Если она узнает, что Сэм собирается стать профессиональным игроком, сдающим карты в салуне, то, пожалуй, упадет в обморок.
Чьи-то шаги и мужские голоса отвлекли Сэм от ее невеселых мыслей. Открыв дверь, она на цыпочках прошла в заднюю часть дома, откуда доносился шум. Странно, что постояльцы вернулись в пансион так рано, и еще более странно, что они направляются в подвал. До ушей Сэм донесся ворчливый голос лейтенанта Хэмби:
– Хоть бы Данниган поскорее принес карты. Ведь мы сможем играть только до полуночи.
Сэм охватило волнение. Они собирались играть в покер! Выждав, пока офицеры рассядутся и сдадут карты, она тоже спустилась по лестнице и вошла в подвал.
– Мисс де Манка!
При виде Сэм лейтенант Торн Хэллаби так резко вскочил на ноги, что его стул с грохотом опрокинулся на пол.
Остальные тоже повскакали со своих мест и теперь стояли, обеспокоенно глядя друг на друга. Капитан Финтон первым пришел в себя и извинился:
– Простите, мэм. Мы думали, что вы ушли, как и мисс Кэммон, и решили, что в отсутствие дам можно немного поиграть. Мы сейчас уйдем.
Хэллаби уже собирал карты, а остальные спешно рассовывали по карманам свои ставки.
– И мы будем очень признательны, мэм, если вы ничего не скажете миссис Кэммон, – просительным тоном проговорил один из офицеров. – Уверяю вас, мы больше не будем здесь играть. Все дело в том, что нам нравится иногда перекинуться в покер, но не хочется, чтобы горожане видели, как мы играем. Вот мы и собираемся для игры здесь, в подвале, но никому об этом не говорим, потому что, если миссис Кэммон узнает, она выгонит нас из пансиона.
Финтон добавил:
– Непременно выгонит, а все офицерские квартиры в форте уже заняты, потому что на зиму там расселено слишком много рот. Если миссис Кэммон велит нам съезжать, нам едва ли удастся найти другое приличное жилье.
Сэм сцепила пальцы.
– Не волнуйтесь, джентльмены. Думаю, мы сможем прийти к согласию.
Финтон недоуменно вскинул брови:
– Боюсь, мы вас не понимаем.
Чувствуя себя счастливой – впервые после тех чудесных дней и ночей, что она провела с Буйным Духом, – Сэм сказала:
– Примите меня в свою игру, и я никому ничего не скажу.
К тому времени когда часы наверху пробили двенадцать раз, Сэм выиграла столько денег, что с лихвой хватило бы на билет до Эбилина. Офицеры были поражены. Если она и жульничала, то они этого не заметили. Она чертовски хорошо играла.
Данниган нехотя поздравил ее, но тут же попросил дать ему и его товарищам возможность отыграться.
– Как только мы найдем другое место, где можно играть, мы вам скажем.
– И не беспокойтесь, Бэллард ничего не узнает, – вставил Финтон. – Мы будем молчать.
– Но только если вы согласитесь сыграть с нами еще раз, – без улыбки присовокупил Данниган. Ему не нравилось проигрывать, тем более женщине.
Сэм ушла, не сказав в ответ ни «да», ни «нет». Этим господам ни к чему знать ее планы. Едва она вошла в свою комнату, как до нее донесся звук открываемой входной двери – это вернулась Мод. Слишком возбужденная, чтобы заснуть, Сэм пролежала без сна почти до рассвета, думая о будущем и надеясь, что приняла правильное решение. Джарман, конечно, напишет обо всем маркизу, но какая ей разница? Ведь Селеста поклялась, что никогда больше не встретится со своим отцом, так что о подмене он не узнает. Пусть думает, что его дочь сбежала, пусть огорчается – за свою низость он заслужил и не такие страдания.
Значит, так тому и быть: завтра она скажет Мод, что решила уехать. Мод, вероятно, будет ее отговаривать, а потом они наверняка вместе поплачут и пообещают вечно помнить друг друга…
Отныне для Сэм начиналась новая жизнь, и она чувствовала бы себя вполне счастливой, если бы не сознание того, что предстоящие перемены еще больше отдалят ее от единственного человека, которого она любит.
Несмотря на все свои попытки возненавидеть его, Сэм знала: будь у нее выбор, она никогда не покинула бы его, она осталась бы в его объятиях…
Бэлларду не хотелось идти на ужин одному, но он считал, что должен это сделать, раз уж принял приглашение. Извинившись за отсутствие Селесты, он начал потихоньку прихлебывать вино из бокала, и ему захотелось чего-нибудь покрепче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Сын садовника! Ты – жена грязного слуги! Неужели ты действительно так глупа, что воображаешь, будто я признаю внука, рожденного от него? Вон из моего дома. Вон из моей жизни. У меня больше нет дочери, – сказал он. Словно захлопнул крышку гроба.
Селеста обхватила руками его ноги:
– Нет, папа, не прогоняйте меня. Вы нужны мне и моему ребенку.
Маркиз, едва взглянув на дочь, злобно бросил смотревшему на него с вызовом Жаку:
– Убирайся отсюда вместе с ней. И скажи своим родителям, чтобы они покинули мой дом до заката.
– О, папа, вы не можете так поступить…
– Хватит пресмыкаться, – тихо сказал Жак и взял обессилевшую от горя жену на руки. – Он не стоит твоего унижения, Селеста. Он мерзавец. Я не хочу, чтобы мой ребенок знал его.
Оставшись один, маркиз налил себе вина из стоявшей на столе бутылки и откинулся на спинку кресла. Его гнев утих. Они все заплатят ему за непослушание и обман. Когда Джарман Бэллард узнает, что его невеста совсем не та, за кого себя выдает, Сэмара окажется на улице, без денег и без друзей. Вернуться во Францию она уже не сможет, так пусть голодает, ему все равно. И Селеста тоже пусть голодает. Он не желает больше ее видеть.
У него есть деньги и высокое положение в обществе. И его любовницы.
Больше ему ничего не нужно.
Ночью, перевезя Селесту и родителей в дом родственников на окраине Парижа, Жак вернулся в замок и, никем не замеченный, добрался до кабинета маркиза. Однажды, работая на цветочной клумбе под окном кабинета, он заглянул внутрь и увидел, как маркиз снял висевшую на стене картину, под которой оказался тайник.
Через несколько секунд у Жака уже было достаточно денег, чтобы хватило надолго и ему, и его жене, и его родителям. Взял он и лежавшие в тайнике драгоценности, которые по праву все равно должны были принадлежать Селесте. Жак не боялся, что его поймают, – он будет очень далеко к тому времени, когда маркиз обнаружит пропажу.
Италия – прекрасная страна.
Там ему и его семье будет хорошо.
Глава 18
Шли недели; Бэллард продолжал злиться из-за инцидента, происшедшего на приеме, но в то же время был доволен: теперь у него есть причина отложить свадьбу. Пока маркиз не пришлет ему подобающее приданое, он не станет брать на себя никаких обязательств.
Вначале он решил, что больше не пойдет с Селестой ни на какие вечеринки, но новых вечеринок просто не было. Как видно, жены офицеров, понимая, что капитана и его невесту невозможно не пригласить, решили пока не устраивать никаких банкетов и приемов. Однако когда жена лейтенанта Ларкинса в конце концов смягчилась и прислала Бэлларду приглашение на званый ужин, он, соскучившись по светским развлечениям, принял его.
Вопреки принятому ею решению никуда больше не выходить, Сэм согласилась сопровождать жениха: Джарману явно очень хотелось побывать на этом ужине, а она должна стараться поддерживать с ним хорошие отношения. Явившись за Сэм, он на сей раз остался доволен ее туалетом и не преминул ей это сказать. Она закружилась по комнате, чтобы он мог лучше разглядеть платье цвета коньяка, которое Мод расставила в груди.
– За последнее время я немного похудела, так что это платье не пришлось перешивать полностью.
– Оно выглядит намного лучше того, которое было на вас в прошлый раз, – недовольно скривившись, заметил Джарман. – Кстати, я так и не понял, почему вы вообще надели на прием черное платье, ведь черный – это цвет траура. И меня до сих пор удивляет то, что, живя среди индейцев, вы умудрились поправиться. Мне рассказывали, что краснокожие едят собак. – И он скорчил брезгливую гримасу.
– Я этого не видела. А что до платья, то во Франции женщины носят черное когда захотят; во время плавания на пароходе я видела черные платья на многих дамах.
– Сейчас вы не во Франции.
– Я знаю это и без ваших напоминаний.
Встретив ее дерзкий взгляд, Бэллард подумал, что, когда они поженятся, она быстро уразумеет, что ему нужна покорная жена. Вслух он раздраженно сказал:
– Надеюсь, что сегодня вы будете сначала думать, а уж потом говорить. Возможно, лучше всего вам будет просто слушать других дам и не вмешиваться в их беседу.
– Иными словами, вы хотите, чтобы я только кивала головой как дура и глупо улыбалась.
– А хоть бы и так. Главное, чтобы вы их не огорчали.
Сэм уже едва сдерживалась, чтобы не вспылить. Подобострастие было не в ее натуре. И ей все больше начинало казаться, что она не сможет сдержать обещание, данное Селесте. В конце концов, теперь Селеста замужем, скоро должна родить и живет в Англии. Какая разница, если маркиз наконец узнает правду? До сих пор Сэм удавалось справиться со всем, что посылала судьба. Так стоит ли вступать в брак с человеком, которого она не любит, только ради того, чтобы не остаться без поддержки в чужой стране? Если уж на то пошло, она прекрасно сумеет прожить и одна.
– А вот Мод думает по-другому, – запальчиво сказала она. – Она говорит, что у этих противных женщин на приеме не было никаких причин огорчаться. И что им должно быть стыдно за то, что они сначала устроили в мою честь прием, а потом отнеслись ко мне с таким пренебрежением. И потом, не кажется ли вам странным, что их совершенно не интересует культура других народов? Лично меня очень заинтересовало то, что я узнала об индейских женщинах – как они вышивают бисером, как расписывают глиняную посуду. Это получается у них великолепно.
С каждой минутой Бэллард злился все больше и больше.
Соглашаясь на этот брак, он хотел только одного – получить жену с хорошим приданым, чтобы открыть в Эбилине свое казино. Ему и в голову не приходило, что дело может настолько осложниться.
– Прошу вас, не говорите об этих проклятых индейцах. Надеюсь, что, когда мы переедем в Эбилин, там никто никогда не узнает о том, что с вами произошло.
– Но мне нечего стыдиться, – сказала Сэм, а про себя добавила, что никогда не станет стыдиться своей любви к Буйному Духу. Интересно, сможет ли она когда-нибудь перестать думать о нем?
Когда она отвечала ему таким тоном, Бэллард готов был молить Бога, чтобы маркиз отказался прислать подобающее приданое – тогда будет предлог отослать эту строптивую особу обратно во Францию.
– Вам надо стыдиться очень многого, – огрызнулся он.
Когда Бэллард зашел за невестой, Мод подала им чай.
Сэм так резко поставила свою чашку на блюдце, что та едва не разбилась.
– Как вы смеете говорить мне подобные вещи?
Бэллард окончательно вышел из себя:
– У меня есть на это полное право! И если вы станете моей женой, вам придется подчиняться мне и исполнять мои желания. А теперь давайте прекратим этот разговор. У вас такое воинственное настроение, что вы наверняка испортите сегодняшний прием, как испортили предыдущий. Лучше я пойду на него один и скажу, что вы сожалеете, что не смогли быть.
– Прекрасно. – Сэм, шурша юбками, встала. – Мне вовсе не хочется вас смущать, так что, когда мы поженимся, я, пожалуй, буду сидеть дома, и вы будете ходить в гости один.
Бэллард тоже встал и хлопнул по ладони своими белыми перчатками. Его холодный взгляд был полон презрения.
– Если вы, Селеста, и дальше будете продолжать в подобном духе, мы можем и не пожениться. Подумайте об этом.
Сэм уже была слишком разъярена, чтобы осторожничать.
– О чем? Думаете, мне теперь не все равно? Не я задумала этот брак. И мне надоело терпеть то, как со мной обращаетесь и вы, и все остальные! Как будто я прокаженная. Если бы не Мод, не ее сочувствие, я бы не смогла этого выдержать.
– Вам надо было только побольше молчать, чтобы люди забыли, что с вами случилось, но нет, вы при каждом удобном случае сами поднимали эту тему. Вы словно гордитесь тем, что жили как скво! Вы даже не захотели расстаться со своим индейским платьем. Медсестра из лазарета всем об этом рассказала, что еще больше осложнило ваше положение.
Сэм не собиралась терпеть эти обвинения:
– Я хотела сохранить это платье всего лишь потому, что на нем красивая вышивка. Что же до вашего утверждения, будто бы я не даю людям забыть, что со мной случилось, то, послушать вас, получается, что я должна на коленях просить у них прощения за то, в чем совершенно не виновата, и умолять их принять меня в свой круг! Но я никогда на это не пойду, потому что, повторяю, мне нечего стыдиться.
– Думаю, – ледяным тоном сказал Бэллард, – что, если вы не измените своего поведения, мне придется отказаться от брака с вами.
Сэм надменно вздернула подбородок:
– Отлично. Тогда я возьму свое приданое и уеду.
– Ваше приданое! Как же! Та жалкая сумма, которую прислал мне ваш отец, – не приданое, а оскорбление.
– А сколько вы рассчитывали получить? – Сэм не имела ни малейшего понятия о том, какое приданое следует считать достаточным, а какое нет.
– Пусть это вас не беспокоит. – Высокомерно улыбаясь, он направился к двери. – Во всяком случае, этих денег хватит, чтобы купить вам обратный билет во Францию.
– Я не собираюсь возвращаться во Францию.
– У вас нет выбора. Вы не можете здесь остаться.
– Отчего же? Могу.
Сэм сжала кулаки, чтобы не схватить чего-нибудь и не бросить ему вслед.
Бэллард важно прошествовал из ее комнаты в коридор и взял с вешалки свою шляпу.
– Полагаю, будет лучше, если я какое-то время не буду к вам заходить. Вам надо многое обдумать. Уверен, что, хорошенько поразмыслив, вы поймете всю глупость своего нынешнего поведения. Наверное, мне следует попросить доктора Поттса навестить вас и дать что-нибудь успокаивающее. Возможно, у вас что-то вроде замедленной реакции на то, что вам пришлось пережить!
Сказав это, он открыл наружную дверь пансиона и не прощаясь вышел.
Сэм хотелось броситься вслед за ним и крикнуть, что ей плевать, вернется он или нет.
Но она не стала этого делать, потому что внезапно поняла: мысль о том, чтобы уехать и оставить позади все свои несчастья, наполняет ее приятным возбуждением.
Она может это сделать.
Может поехать в Эбилин и найти Белл, а Белл найдет работу профессионального игрока в одном из тамошних салунов.
– Как, дитя мое, ты все еще здесь?
В дверях своей комнаты стояла Мод. Она собиралась выйти из дома и, чтобы не замерзнуть в этот холодный осенний вечер, накинула на плечи плотную шерстяную шаль.
– А где капитан Бэллард? Я, кажется, опять слышала крики? Если вы с ним не перестанете ссориться, мне не придется дошивать твое свадебное платье.
Сэм не стала говорить Мод, что свадьбы не будет. Хотя Мод время от времени и выражала сомнение по поводу брака своей постоялицы и капитана Бэлларда, планов Сэм она наверняка не одобрит.
– Я просто решила никуда сегодня не ходить. Полежу в кровати и почитаю.
– Это невозможно.
– Почему невозможно?
– Я же сказала тебе, что нынче вечером меня не будет допоздна, разве ты не помнишь? Мисс Флора Гудинг серьезно заболела, и мы, прихожанки церкви, по очереди дежурим возле нее. Я должна сидеть с ней до полуночи. Я согласилась на это, думая, что ты будешь в гостях вместе с капитаном Бэллардом.
– Но какая разница, с ним я или не с ним?
– Для меня никакой, но могут пойти разговоры. Тебя неприлично оставаться в пансионе наедине с моими постояльцами. Видно, придется взять тебя с собой.
Но Сэм наотрез отказалась идти с Мод к мисс Флоре Гудинг. Она не ребенок, которого нельзя оставить одного. Что до требований общественного мнения, то она как-нибудь сумеет их обойти.
– Я не буду выходить из своей комнаты, и никто не узнает, что я здесь, в пансионе.
Мод поняла, что ее не переубедишь, да на споры уже и времени не было.
– Ну хорошо. Но смотри, ничем не выдай своего присутствия.
Мод поспешно вышла, а Сэм вернулась в свою комнату и переоделась в простое муслиновое платье. Для сна было еще слишком рано, да ей и не хотелось спать. И неудивительно: ведь ей не от чего было уставать. Правда, она старалась помогать Мод готовить и убирать, но, честно говоря, работы в пансионе было совсем мало. Один день походил на другой, и эта скучная жизнь уже начинала ей надоедать.
Но скоро всему этому придет конец. Она уедет в Эбилин. Вот только как это сделать? Туда можно добраться поездом, но где она возьмет деньги на билет? Джарман ни за что не отдаст ей ни цента из приданого. О том, чтобы занять денег у Мод, тоже не может быть и речи. При всей своей решительности и смелости Мод не одобряла множества вещей, и во главе этого списка значились азартные игры. Если она узнает, что Сэм собирается стать профессиональным игроком, сдающим карты в салуне, то, пожалуй, упадет в обморок.
Чьи-то шаги и мужские голоса отвлекли Сэм от ее невеселых мыслей. Открыв дверь, она на цыпочках прошла в заднюю часть дома, откуда доносился шум. Странно, что постояльцы вернулись в пансион так рано, и еще более странно, что они направляются в подвал. До ушей Сэм донесся ворчливый голос лейтенанта Хэмби:
– Хоть бы Данниган поскорее принес карты. Ведь мы сможем играть только до полуночи.
Сэм охватило волнение. Они собирались играть в покер! Выждав, пока офицеры рассядутся и сдадут карты, она тоже спустилась по лестнице и вошла в подвал.
– Мисс де Манка!
При виде Сэм лейтенант Торн Хэллаби так резко вскочил на ноги, что его стул с грохотом опрокинулся на пол.
Остальные тоже повскакали со своих мест и теперь стояли, обеспокоенно глядя друг на друга. Капитан Финтон первым пришел в себя и извинился:
– Простите, мэм. Мы думали, что вы ушли, как и мисс Кэммон, и решили, что в отсутствие дам можно немного поиграть. Мы сейчас уйдем.
Хэллаби уже собирал карты, а остальные спешно рассовывали по карманам свои ставки.
– И мы будем очень признательны, мэм, если вы ничего не скажете миссис Кэммон, – просительным тоном проговорил один из офицеров. – Уверяю вас, мы больше не будем здесь играть. Все дело в том, что нам нравится иногда перекинуться в покер, но не хочется, чтобы горожане видели, как мы играем. Вот мы и собираемся для игры здесь, в подвале, но никому об этом не говорим, потому что, если миссис Кэммон узнает, она выгонит нас из пансиона.
Финтон добавил:
– Непременно выгонит, а все офицерские квартиры в форте уже заняты, потому что на зиму там расселено слишком много рот. Если миссис Кэммон велит нам съезжать, нам едва ли удастся найти другое приличное жилье.
Сэм сцепила пальцы.
– Не волнуйтесь, джентльмены. Думаю, мы сможем прийти к согласию.
Финтон недоуменно вскинул брови:
– Боюсь, мы вас не понимаем.
Чувствуя себя счастливой – впервые после тех чудесных дней и ночей, что она провела с Буйным Духом, – Сэм сказала:
– Примите меня в свою игру, и я никому ничего не скажу.
К тому времени когда часы наверху пробили двенадцать раз, Сэм выиграла столько денег, что с лихвой хватило бы на билет до Эбилина. Офицеры были поражены. Если она и жульничала, то они этого не заметили. Она чертовски хорошо играла.
Данниган нехотя поздравил ее, но тут же попросил дать ему и его товарищам возможность отыграться.
– Как только мы найдем другое место, где можно играть, мы вам скажем.
– И не беспокойтесь, Бэллард ничего не узнает, – вставил Финтон. – Мы будем молчать.
– Но только если вы согласитесь сыграть с нами еще раз, – без улыбки присовокупил Данниган. Ему не нравилось проигрывать, тем более женщине.
Сэм ушла, не сказав в ответ ни «да», ни «нет». Этим господам ни к чему знать ее планы. Едва она вошла в свою комнату, как до нее донесся звук открываемой входной двери – это вернулась Мод. Слишком возбужденная, чтобы заснуть, Сэм пролежала без сна почти до рассвета, думая о будущем и надеясь, что приняла правильное решение. Джарман, конечно, напишет обо всем маркизу, но какая ей разница? Ведь Селеста поклялась, что никогда больше не встретится со своим отцом, так что о подмене он не узнает. Пусть думает, что его дочь сбежала, пусть огорчается – за свою низость он заслужил и не такие страдания.
Значит, так тому и быть: завтра она скажет Мод, что решила уехать. Мод, вероятно, будет ее отговаривать, а потом они наверняка вместе поплачут и пообещают вечно помнить друг друга…
Отныне для Сэм начиналась новая жизнь, и она чувствовала бы себя вполне счастливой, если бы не сознание того, что предстоящие перемены еще больше отдалят ее от единственного человека, которого она любит.
Несмотря на все свои попытки возненавидеть его, Сэм знала: будь у нее выбор, она никогда не покинула бы его, она осталась бы в его объятиях…
Бэлларду не хотелось идти на ужин одному, но он считал, что должен это сделать, раз уж принял приглашение. Извинившись за отсутствие Селесты, он начал потихоньку прихлебывать вино из бокала, и ему захотелось чего-нибудь покрепче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34