Именно потому он и выбрал это место. От реки и проплывающих по ней пароходов его закрывали густые ветви, рядом было болото. Только индейцы изредка появлялись в окрестностях для охоты или рыбалки.
Оставив женщину в пещере, Кейд вернулся туда, где его ожидали Рыжий Волк и Собачьи Глаза.
– Если б ты причинил ей вред, Собачьи Глаза, – без обиняков сказал он, – я бы тебя, наверное, убил.
– Я только хотел отрезать немного ее волос, – быстро ответил Собачьи Глаза.
– Что ж, теперь они у тебя есть. – Кейд выхватил у него накидку Сэм. – А теперь убирайся отсюда, покуда цела твоя собственная шевелюра. – Он дернул индейца за волосяной гребень, и Собачьи Глаза пустился наутек. Рыжий Волк последовал за ним.
Кейд не сразу вернулся в пещеру. Пусть у женщины будет время, чтобы немного успокоиться.
Взошла прибывающая луна, и речная рябь засеребрилась. В листьях шелестел легкий ветерок. В шумном сиянии звезды казались мельче, чем обычно; таинственно покачивались темные ветви деревьев, увитые лианами, светлячки кружились в медленном фантастическом танце…
Кейд ничего не имел против одиночества, ему не нравилось быть одному только ночами, потому что ночь была особым временем – временем, красоту и великолепие которого хочется разделить с другим. Возможно, именно поэтому он так привязался к Маленькой Лани и даже влюбился в нее: она была единственным человеком, с которым он наслаждался ночным волшебством. Сколько ночей они лежали рядом под звездами, глядя на Вселенную и поверяя друг другу свои надежды, радости и печали! И хотя оба они были тогда очень молоды, он думал о Маленькой Лани как о своей будущей жене, с которой ему суждено провести всю жизнь. А потом в одну из ночей Маленькая Лань разбила его сердце, признавшись, что любит другого.
Но даже после этого Кейд не перестал любить ночь и наслаждаться ее красотой и покоем. Иногда он задавал себе вопрос: а появится ли когда-нибудь в его жизни другая женщина, с которой он захочет разделить все это?
Он поднялся с земли и вернулся обратно в пещеру. Пленница спала. Вынув из щели в стене факел, Кейд подошел ближе, чтобы разглядеть ее.
Вокруг ее головы рассыпались серебристые волосы, напомнившие ему лунный свет. Женщина лежала на спине, и теперь он мог ясно видеть ее лицо. Длинные, густые, поблескивающие золотом ресницы, гладкая, как лепесток лилии, кожа. Изящный курносый носик. Полные губы, будто припухшие от поцелуев.
Кейд смотрел как завороженный. Вдруг он с удивлением осознал, что испытывает ревность при мысли о том, что это прелестное существо достанется такой дряни, как Джарман Бэллард. Впрочем, может, ей нравятся смазливые мужчины с взъерошенными локонами и капризным характером, а этому гнусному ублюдку Джарману по вкусу женщины, которые сыплют непристойностями?
В конце концов Кейд с отвращением решил, что эти двое вполне заслуживают друг друга, и, отойдя к противоположной стене пещеры, устроил себе постель из второй бизоньей шкуры. Вскоре он уснул.
Сэм открыла глаза. Она только притворялась спящей. Она слышала, как индеец вернулся в пещеру, и испугалась. Что у него на уме? Девушка очень удивилась и почувствовала невыразимое облегчение, когда он ограничился тем, что внимательно рассмотрел ее, а потом отошел.
Ей удалось сесть. Слава Богу, ее тюремщик связал ей руки не сзади, а спереди, что не причиняло такого уж сильного неудобства. Сэм хорошо видела его – он лежал на боку, повернувшись к ней спиной. Факел горел прямо над ним, и огонь ясно освещал его тело. Он и впрямь был великолепен и казался гораздо крупнее, чем другие индейцы, которых она видела до сих пор. Интересно, почему он так непохож на своих собратьев?
Подтянув колени к груди, Сэм начала раскачиваться из стороны в сторону, осторожно продвигаясь все ближе к своему стражу. Поначалу ей хотелось только получше разглядеть его, чтобы больше узнать о своем враге, но потом она увидела у него на поясе нож, и ее сердце бешено забилось.
Затаив дыхание и стараясь двигаться абсолютно бесшумно, она подползала к нему все ближе.
Если ей удастся вытащить нож, не разбудив его, она сможет разрезать свои путы и убежать. Днем она станет прятаться, а ночью идти. Конечно, ей могут встретиться индейцы или хищные звери, но у нее все-таки будет шанс спастись. Любой риск лучше, чем покорное ожидание смерти.
Сэм протянула руки, но индеец шевельнулся, и она тут же отдернула их. Надо подождать. Его дыхание было ровным, и Сэм решилась сделать вторую попытку. На этот раз ее пальцы сомкнулись вокруг рукоятки ножа и осторожно потянули ее… Затем она так же медленно и бесшумно начала двигаться обратно на свою половину пещеры.
Здесь она попыталась перерезать веревки, держа нож в руках, но резать было неудобно, и Сэм, наклонившись, крепко сжала рукоятку ножа зубами, потом поднесла запястья к лезвию и принялась двигать ими вверх-вниз.
Вскоре веревка была перерезана, и руки Сэм оказались свободны. Тогда она принялась за путы на лодыжках. Наконец и они были сняты, и она вскочила на ноги. Прошлой ночью она видела в окне поезда почти полную луну. Если на небе нет облаков, снаружи будет достаточно света, чтобы найти, где спрятаться.
Однако, сама не зная почему, Сэм медлила. Отчего-то ей вдруг захотелось взглянуть на индейца, чтобы удостовериться, что он крепко спит. Она повернулась – и едва сдержала крик. Индеец сидел, небрежно обхватив руками колени, молча смотрел на нее и улыбался.
В панике уставясь на него, чувствуя, что каждый нерв в ее теле напряжен до предела, Сэм вдруг вспомнила, как наблюдала драки в своей прежней уличной жизни и гадала, сможет ли она сама убить человека, защищая свою жизнь. Теперь она знала ответ на этот вопрос. Крепко сжав нож, Сэм бросилась в атаку.
Глава 10
Кейд упал на спину и схватил Сэм за руки. Он сжал ее запястье, заставив выронить нож, и одновременно, ткнув ее коленом в живот, перебросил через себя. Она упала, вскрикнув от боли и бешенства, но – удивительное дело – тут же вскочила и снова бросилась на него. Может, она сумасшедшая? Насколько Кейд знал, он выглядел как самый настоящий индеец в боевой раскраске, «жестокий и злобный дикарь». И эта женщина, даже в гневе и отчаянии, никак не была способна мериться с ним силой!
Чувствуя, что ее глаза наполняются горячими слезами ярости, Сэм выкрикнула:
– Тебе придется убить меня, ты, дьявольское отродье!
Кейд заставил ее возвратиться к постели и крепко прижал к земле, дабы внушить строптивице, что ее место здесь. Когда Сэм попыталась вырваться, он поставил ей ногу на спину, чтобы угомонить.
– Будь ты проклят, проклят, проклят! – бормотала Сэм, ударяясь подбородком о землю и молотя по ней кулаками. – Чтоб ты сгорел в аду, сын потаскухи!
Губы Кейда дрогнули в усмешке. Как бы ему хотелось быть мухой на стене, когда между новобрачными начнется первая ссора! У Джармана Бэлларда, пожалуй, будет разрыв сердца, когда он услышит, как его утонченная благовоспитанная молодая жена бранится так, что в пору покраснеть и мужчине.
Найдя еще одну веревку, Кейд связал женщину, на этот раз более надежно, чтобы она больше не смогла шастать где не надо. Ему необходимо поспать, а если эту фурию как следует не стреножить, она наверняка опять на него набросится.
Она выругалась, и он зажал ей рот рукой и знаком показал, что если она сейчас же не заткнется, он вставит ей кляп. Женщина поняла и замолчала, не желая, чтобы ей снова запихнули в рот обрывок тряпки. Кейд некоторое время сидел и смотрел на нее, прикидывая в уме, не предложить ли ей какую-нибудь еду, но в конце концов решил, что сейчас она слишком зла, чтобы испытывать голод. Со временем, когда до нее дойдет, что никто не сделает ей ничего дурного, она, может быть, и успокоится. А если нет, то следующие несколько недель станут для него сущим адом.
Наконец он заснул. Сэм же еще долго беспокойно ворочалась, терзаемая одновременно яростью и страхом.
Когда наутро она проснулась и опять увидела индейца, вчерашний кошмар навалился на нее с новой силой. Индеец сидел, прислонившись спиной к стене пещеры и непринужденно положив руки на подтянутые к груди колени.
Он улыбается или ей это кажется? Трудно сказать, ведь у него раскрашено все лицо. Но кое-что странное в его внешности она все-таки заметила – у него были голубые глаза.
Сэм мало знала об индейцах, по правде говоря, она не знала о них ничего, кроме того, что ей рассказывали – в основном в поезде, – но была совершенно уверена, что глаза у них обычно темные, почти черные.
Озадачивало Сэм и то, что он вовсе не казался враждебным. В его пронзительном взгляде ей даже виделась какая-то теплота. А вот и еще особенность, которой она не заметила вчера в полумраке, – на груди у него шрам длиной, пожалуй, дюймов шесть. Несомненно, в прошлом это была серьезная рана.
– Жаль, что ты не знаешь английского, – уныло сказала она. – Возможно, я смогла бы уговорить тебя отпустить меня.
Выражение его лица не изменилось.
– Меня будет разыскивать целая армия, потому что мой жених командует здешним фортом. Ему уже наверняка стало известно о вашем нападение на поезд, и теперь меня ищут сотни солдат.
Индеец и бровью не повел – значит, он даже не пытается ее понять. С тем же успехом она могла разговаривать с глухим. Но глухие хотя бы стараются читать по губам, а этот скот просто уставился на нее и все. Как же это раздражает! Она решила сделать еще одну попытку. В конце концов, что ей терять? Может быть, он все-таки знает несколько слов по-английски?
– Отпусти меня, и я все забуду. Я уговорю солдат не преследовать тебя.
Кейд был очарован. Она не только красива – хотя и опасна для жизни, если повернуться к ней спиной, – но и обладает несгибаемой волей. Большинство женщин на ее месте никогда не отважились бы так отчаянно сопротивляться и уж наверняка не стали бы вот так сидеть перед своим врагом и пытаться уговаривать его, невзирая на языковой барьер.
Он посмотрел в ее завораживающие глаза и вдруг понял, что она напоминает ему рысь, с которой он как-то повстречался нос к носу. Это было на войне, во время рейда в Алабаму. В ту ночь он лег спать поодаль от своих товарищей из полка, потому что ему хотелось побыть одному. Полная луна заливала все вокруг каким-то зловещим серебряным светом. Кейд уже засыпал, когда с ближайшего дерева внезапно спрыгнула большая рыжая кошка, приземлившись всего в нескольких дюймах от его лица.
Сначала он был слишком ошеломлен, чтобы двигаться, а потом, когда первый шок прошел, понял, что если потянется за пистолетом, то совершит роковую ошибку: рысь находилась так близко, что могла легко вцепиться ему в горло и наверняка сделала бы это, почувствуй она угрозу. Поэтому он продолжал неподвижно лежать и смотреть на нее и вскоре заметил, что по мере того как меняется настроение зверя, меняют цвет и его глаза. Вначале рысь разозлилась, неожиданно увидев перед собой человека, вторгшегося в ее мир. Она оскалила зубы, ее клыки грозно блеснули в лунном свете, а глаза загорелись, как два темно-красных уголька. Затем, когда она, по-видимому, решила, что опасности нет, красный цвет сменился золотистым, а взгляд, все еще настороженный, перестал быть угрожающим. Рысь немного отступила назад, затем остановилась; еще несколько долгих, напряженных мгновений они с Кейдом продолжали глядеть друг на друга. Вот глаза рыси стали золотыми, потом зелеными. Затем опасливая вспышка красного и наконец спокойный ореховый цвет…
Кейд ясно видел тогда, как менялось настроение большой кошки, и вот теперь перед ним снова было зеркало интригующих эмоций – только на этот раз вряд ли дело кончится мирным отступлением.
– Чего ты на меня так уставился? – спросила Сэм, ощутив внезапный прилив раздражения. – И почему ты не хочешь меня развязать? Если я все время буду связанной, у меня онемеют руки и ноги и я не смогу двигаться! И мне больно от веревок. Они затянуты слишком туго, видишь?
И она протянула к нему руки.
Кейд знал, что она лжет: он связал ее так, что веревки не врезались в тело. Но как бы то ни было, придется ему все-таки освободить ее на время, чтобы она могла справить свои естественные потребности. Он встал и по извилистому проходу вывел свою пленницу на яркий солнечный свет.
Развязав ее, он показал рукой на кусты, растущие примерно в девяти футах, потом на текущий перед ними узкий проток, ответвляющийся от главного русла реки.
Сэм нерешительно шагнула вперед, боясь, что он последует за ней. Увидев, однако, что он направляется в другую сторону, очевидно, чтобы удовлетворить свою нужду, она мгновенно оценила ситуацию, и сердце ее учащенно забилось – у нее появилась возможность убежать! Сэм бросилась в кусты, быстро облегчилась и побежала дальше.
Впереди было место, где проток сужался, – здесь она могла пересечь его и добраться до покрытого густыми зарослями островка на другой стороне. Там она окажется на берегу главного русла реки и сможет прятаться в кустах до тех пор, пока мимо не проплывет пароход. Правда, течение было сильным, но Сэм решила, что сумеет продержаться на плаву достаточно долго, чтобы ее заметили с проходящего судна. Это было рискованно, но надо попытаться.
Кейд догадался, что у нее на уме, и нарочно сделал круг. Когда Сэм вышла из кустов, он стоял у нее на пути, расставив ноги и скрестив руки на груди.
– Ох, будь ты проклят! – крикнула она и тут же, без всякой паузы, бросилась в воду.
Кейд тотчас же кинулся за ней, но она уже плыла. Он схватил ее, они оба окунулись с головой, но Сэм так и не перестала брыкаться и вырываться. Здесь было неглубоко, и, борясь, они больно ударились о камни на дне. Выплыв на поверхность, Сэм, задыхаясь, глотнула воздуха и одновременно сильно лягнула Кейда в живот, на мгновение вышибив из него дух. Она опять пустилась плыть, но он снова поймал ее и перекинул через плечо так же, как и прошлым вечером, хотя она отчаянно отбивалась руками и ногами.
Услышав смех, Сэм приподняла голову и увидела двух индейцев: мужчину и женщину, стоящих на берегу. Смеялся только мужчина, женщина же, на вид примерно того же возраста, что и Сэм, даже не улыбалась. Выражение ее лица было мрачным и суровым.
– Ты уверял, что не возникнет никаких, трудностей, – сказал Храбрый Орел на языке канза. – И что же я вижу? Ты сражаешься с ней не на шутку, плавая в реке. Собачьи Глаза предупредил меня, что она настоящая волчица, с которой постоянно надо держать ухо востро, но мне и в голову не приходило, что такой великий воин, как Буйный Дух, будет всерьез воевать с женщиной.
Кейд молча отнес Сэм обратно в пещеру и бесцеремонно бросил на бизонью шкуру. Потом свирепо посмотрел на нее, как бы говоря: «Сиди смирно, а то будет хуже», – и вышел наружу.
Сэм была слишком встревожена, чтобы сыпать бранью ему вслед. Что означает неожиданное появление других двух индейцев? Боже правый; когда же она наконец узнает, что они собираются с ней сделать? И как же ее злит, что их нельзя ни о чем спросить.
Внезапно она вспомнила о своей сумочке с приданым. Очевидно, ограбление не входило в намерения похитителей, иначе они уже давно бы ее отняли. Но все же лучше перестраховаться. Схватив сумочку, Сэм спрятала ее в одной из трещин на земляной стене.
Снаружи Кейд разговаривал с Храбрым Орлом.
– Я рад, что вы пришли. Может быть, Солнечная Птица сумеет убедить эту дьяволицу, что никто не собирается причинять ей зла.
Он кивнул девушке. Его не удивило, когда она без обиняков заявила, что ей совершенно не хочется успокаивать эту белую женщину, которая, обручена с тем, кто оставил безнаказанными солдат, изнасиловавших Маленькую Лань. Муж Маленькой Лани был братом Солнечной Птицы и Кейд понимал ее законную неприязнь к невесте Бэлларда, но был уверен, что она сделает свое дело, и оказался прав.
– Солнечная Птица сделает все, что в ее силах, – сказал Храбрый Орел.
– Да, я согласна, хоть мне это и неприятно, но я сделаю что угодно, лишь бы этот белый офицер помучился! – пылко воскликнула Солнечная Птица.
Она держала в руках свернутую одежду. Кейд велел индейцам просто похитить Селесту де Манка из поезда. У них не было ни времени, ни желания прихватить с собой ее багаж. Вряд ли невесте Джармана понравится носить одежду из оленьей кожи, но у нее нет выбора, разве что она предпочтет ходить в том грязном и изорванном платье, что на ней надето сейчас, а это маловероятно. При всем том, что ругается она, как уличная девка, сразу видно, что она чистоплюйка и следит за своей внешностью, которой явно гордится.
– Просто объясни, что ей не причинят вреда. Уверяю тебя, Солнечная Птица, это очень важно.
Солнечная Птица пробралась сквозь лабиринт корней и вошла в пещеру. Белая женщина показалась ей скорее сердитой, чем испуганной. Солнечная Птица молча бросила индейскую одежду к ее ногам и отошла.
– Что это? – Сэм развернула сверток и увидела платье, сшитое из кожи какого-то животного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Оставив женщину в пещере, Кейд вернулся туда, где его ожидали Рыжий Волк и Собачьи Глаза.
– Если б ты причинил ей вред, Собачьи Глаза, – без обиняков сказал он, – я бы тебя, наверное, убил.
– Я только хотел отрезать немного ее волос, – быстро ответил Собачьи Глаза.
– Что ж, теперь они у тебя есть. – Кейд выхватил у него накидку Сэм. – А теперь убирайся отсюда, покуда цела твоя собственная шевелюра. – Он дернул индейца за волосяной гребень, и Собачьи Глаза пустился наутек. Рыжий Волк последовал за ним.
Кейд не сразу вернулся в пещеру. Пусть у женщины будет время, чтобы немного успокоиться.
Взошла прибывающая луна, и речная рябь засеребрилась. В листьях шелестел легкий ветерок. В шумном сиянии звезды казались мельче, чем обычно; таинственно покачивались темные ветви деревьев, увитые лианами, светлячки кружились в медленном фантастическом танце…
Кейд ничего не имел против одиночества, ему не нравилось быть одному только ночами, потому что ночь была особым временем – временем, красоту и великолепие которого хочется разделить с другим. Возможно, именно поэтому он так привязался к Маленькой Лани и даже влюбился в нее: она была единственным человеком, с которым он наслаждался ночным волшебством. Сколько ночей они лежали рядом под звездами, глядя на Вселенную и поверяя друг другу свои надежды, радости и печали! И хотя оба они были тогда очень молоды, он думал о Маленькой Лани как о своей будущей жене, с которой ему суждено провести всю жизнь. А потом в одну из ночей Маленькая Лань разбила его сердце, признавшись, что любит другого.
Но даже после этого Кейд не перестал любить ночь и наслаждаться ее красотой и покоем. Иногда он задавал себе вопрос: а появится ли когда-нибудь в его жизни другая женщина, с которой он захочет разделить все это?
Он поднялся с земли и вернулся обратно в пещеру. Пленница спала. Вынув из щели в стене факел, Кейд подошел ближе, чтобы разглядеть ее.
Вокруг ее головы рассыпались серебристые волосы, напомнившие ему лунный свет. Женщина лежала на спине, и теперь он мог ясно видеть ее лицо. Длинные, густые, поблескивающие золотом ресницы, гладкая, как лепесток лилии, кожа. Изящный курносый носик. Полные губы, будто припухшие от поцелуев.
Кейд смотрел как завороженный. Вдруг он с удивлением осознал, что испытывает ревность при мысли о том, что это прелестное существо достанется такой дряни, как Джарман Бэллард. Впрочем, может, ей нравятся смазливые мужчины с взъерошенными локонами и капризным характером, а этому гнусному ублюдку Джарману по вкусу женщины, которые сыплют непристойностями?
В конце концов Кейд с отвращением решил, что эти двое вполне заслуживают друг друга, и, отойдя к противоположной стене пещеры, устроил себе постель из второй бизоньей шкуры. Вскоре он уснул.
Сэм открыла глаза. Она только притворялась спящей. Она слышала, как индеец вернулся в пещеру, и испугалась. Что у него на уме? Девушка очень удивилась и почувствовала невыразимое облегчение, когда он ограничился тем, что внимательно рассмотрел ее, а потом отошел.
Ей удалось сесть. Слава Богу, ее тюремщик связал ей руки не сзади, а спереди, что не причиняло такого уж сильного неудобства. Сэм хорошо видела его – он лежал на боку, повернувшись к ней спиной. Факел горел прямо над ним, и огонь ясно освещал его тело. Он и впрямь был великолепен и казался гораздо крупнее, чем другие индейцы, которых она видела до сих пор. Интересно, почему он так непохож на своих собратьев?
Подтянув колени к груди, Сэм начала раскачиваться из стороны в сторону, осторожно продвигаясь все ближе к своему стражу. Поначалу ей хотелось только получше разглядеть его, чтобы больше узнать о своем враге, но потом она увидела у него на поясе нож, и ее сердце бешено забилось.
Затаив дыхание и стараясь двигаться абсолютно бесшумно, она подползала к нему все ближе.
Если ей удастся вытащить нож, не разбудив его, она сможет разрезать свои путы и убежать. Днем она станет прятаться, а ночью идти. Конечно, ей могут встретиться индейцы или хищные звери, но у нее все-таки будет шанс спастись. Любой риск лучше, чем покорное ожидание смерти.
Сэм протянула руки, но индеец шевельнулся, и она тут же отдернула их. Надо подождать. Его дыхание было ровным, и Сэм решилась сделать вторую попытку. На этот раз ее пальцы сомкнулись вокруг рукоятки ножа и осторожно потянули ее… Затем она так же медленно и бесшумно начала двигаться обратно на свою половину пещеры.
Здесь она попыталась перерезать веревки, держа нож в руках, но резать было неудобно, и Сэм, наклонившись, крепко сжала рукоятку ножа зубами, потом поднесла запястья к лезвию и принялась двигать ими вверх-вниз.
Вскоре веревка была перерезана, и руки Сэм оказались свободны. Тогда она принялась за путы на лодыжках. Наконец и они были сняты, и она вскочила на ноги. Прошлой ночью она видела в окне поезда почти полную луну. Если на небе нет облаков, снаружи будет достаточно света, чтобы найти, где спрятаться.
Однако, сама не зная почему, Сэм медлила. Отчего-то ей вдруг захотелось взглянуть на индейца, чтобы удостовериться, что он крепко спит. Она повернулась – и едва сдержала крик. Индеец сидел, небрежно обхватив руками колени, молча смотрел на нее и улыбался.
В панике уставясь на него, чувствуя, что каждый нерв в ее теле напряжен до предела, Сэм вдруг вспомнила, как наблюдала драки в своей прежней уличной жизни и гадала, сможет ли она сама убить человека, защищая свою жизнь. Теперь она знала ответ на этот вопрос. Крепко сжав нож, Сэм бросилась в атаку.
Глава 10
Кейд упал на спину и схватил Сэм за руки. Он сжал ее запястье, заставив выронить нож, и одновременно, ткнув ее коленом в живот, перебросил через себя. Она упала, вскрикнув от боли и бешенства, но – удивительное дело – тут же вскочила и снова бросилась на него. Может, она сумасшедшая? Насколько Кейд знал, он выглядел как самый настоящий индеец в боевой раскраске, «жестокий и злобный дикарь». И эта женщина, даже в гневе и отчаянии, никак не была способна мериться с ним силой!
Чувствуя, что ее глаза наполняются горячими слезами ярости, Сэм выкрикнула:
– Тебе придется убить меня, ты, дьявольское отродье!
Кейд заставил ее возвратиться к постели и крепко прижал к земле, дабы внушить строптивице, что ее место здесь. Когда Сэм попыталась вырваться, он поставил ей ногу на спину, чтобы угомонить.
– Будь ты проклят, проклят, проклят! – бормотала Сэм, ударяясь подбородком о землю и молотя по ней кулаками. – Чтоб ты сгорел в аду, сын потаскухи!
Губы Кейда дрогнули в усмешке. Как бы ему хотелось быть мухой на стене, когда между новобрачными начнется первая ссора! У Джармана Бэлларда, пожалуй, будет разрыв сердца, когда он услышит, как его утонченная благовоспитанная молодая жена бранится так, что в пору покраснеть и мужчине.
Найдя еще одну веревку, Кейд связал женщину, на этот раз более надежно, чтобы она больше не смогла шастать где не надо. Ему необходимо поспать, а если эту фурию как следует не стреножить, она наверняка опять на него набросится.
Она выругалась, и он зажал ей рот рукой и знаком показал, что если она сейчас же не заткнется, он вставит ей кляп. Женщина поняла и замолчала, не желая, чтобы ей снова запихнули в рот обрывок тряпки. Кейд некоторое время сидел и смотрел на нее, прикидывая в уме, не предложить ли ей какую-нибудь еду, но в конце концов решил, что сейчас она слишком зла, чтобы испытывать голод. Со временем, когда до нее дойдет, что никто не сделает ей ничего дурного, она, может быть, и успокоится. А если нет, то следующие несколько недель станут для него сущим адом.
Наконец он заснул. Сэм же еще долго беспокойно ворочалась, терзаемая одновременно яростью и страхом.
Когда наутро она проснулась и опять увидела индейца, вчерашний кошмар навалился на нее с новой силой. Индеец сидел, прислонившись спиной к стене пещеры и непринужденно положив руки на подтянутые к груди колени.
Он улыбается или ей это кажется? Трудно сказать, ведь у него раскрашено все лицо. Но кое-что странное в его внешности она все-таки заметила – у него были голубые глаза.
Сэм мало знала об индейцах, по правде говоря, она не знала о них ничего, кроме того, что ей рассказывали – в основном в поезде, – но была совершенно уверена, что глаза у них обычно темные, почти черные.
Озадачивало Сэм и то, что он вовсе не казался враждебным. В его пронзительном взгляде ей даже виделась какая-то теплота. А вот и еще особенность, которой она не заметила вчера в полумраке, – на груди у него шрам длиной, пожалуй, дюймов шесть. Несомненно, в прошлом это была серьезная рана.
– Жаль, что ты не знаешь английского, – уныло сказала она. – Возможно, я смогла бы уговорить тебя отпустить меня.
Выражение его лица не изменилось.
– Меня будет разыскивать целая армия, потому что мой жених командует здешним фортом. Ему уже наверняка стало известно о вашем нападение на поезд, и теперь меня ищут сотни солдат.
Индеец и бровью не повел – значит, он даже не пытается ее понять. С тем же успехом она могла разговаривать с глухим. Но глухие хотя бы стараются читать по губам, а этот скот просто уставился на нее и все. Как же это раздражает! Она решила сделать еще одну попытку. В конце концов, что ей терять? Может быть, он все-таки знает несколько слов по-английски?
– Отпусти меня, и я все забуду. Я уговорю солдат не преследовать тебя.
Кейд был очарован. Она не только красива – хотя и опасна для жизни, если повернуться к ней спиной, – но и обладает несгибаемой волей. Большинство женщин на ее месте никогда не отважились бы так отчаянно сопротивляться и уж наверняка не стали бы вот так сидеть перед своим врагом и пытаться уговаривать его, невзирая на языковой барьер.
Он посмотрел в ее завораживающие глаза и вдруг понял, что она напоминает ему рысь, с которой он как-то повстречался нос к носу. Это было на войне, во время рейда в Алабаму. В ту ночь он лег спать поодаль от своих товарищей из полка, потому что ему хотелось побыть одному. Полная луна заливала все вокруг каким-то зловещим серебряным светом. Кейд уже засыпал, когда с ближайшего дерева внезапно спрыгнула большая рыжая кошка, приземлившись всего в нескольких дюймах от его лица.
Сначала он был слишком ошеломлен, чтобы двигаться, а потом, когда первый шок прошел, понял, что если потянется за пистолетом, то совершит роковую ошибку: рысь находилась так близко, что могла легко вцепиться ему в горло и наверняка сделала бы это, почувствуй она угрозу. Поэтому он продолжал неподвижно лежать и смотреть на нее и вскоре заметил, что по мере того как меняется настроение зверя, меняют цвет и его глаза. Вначале рысь разозлилась, неожиданно увидев перед собой человека, вторгшегося в ее мир. Она оскалила зубы, ее клыки грозно блеснули в лунном свете, а глаза загорелись, как два темно-красных уголька. Затем, когда она, по-видимому, решила, что опасности нет, красный цвет сменился золотистым, а взгляд, все еще настороженный, перестал быть угрожающим. Рысь немного отступила назад, затем остановилась; еще несколько долгих, напряженных мгновений они с Кейдом продолжали глядеть друг на друга. Вот глаза рыси стали золотыми, потом зелеными. Затем опасливая вспышка красного и наконец спокойный ореховый цвет…
Кейд ясно видел тогда, как менялось настроение большой кошки, и вот теперь перед ним снова было зеркало интригующих эмоций – только на этот раз вряд ли дело кончится мирным отступлением.
– Чего ты на меня так уставился? – спросила Сэм, ощутив внезапный прилив раздражения. – И почему ты не хочешь меня развязать? Если я все время буду связанной, у меня онемеют руки и ноги и я не смогу двигаться! И мне больно от веревок. Они затянуты слишком туго, видишь?
И она протянула к нему руки.
Кейд знал, что она лжет: он связал ее так, что веревки не врезались в тело. Но как бы то ни было, придется ему все-таки освободить ее на время, чтобы она могла справить свои естественные потребности. Он встал и по извилистому проходу вывел свою пленницу на яркий солнечный свет.
Развязав ее, он показал рукой на кусты, растущие примерно в девяти футах, потом на текущий перед ними узкий проток, ответвляющийся от главного русла реки.
Сэм нерешительно шагнула вперед, боясь, что он последует за ней. Увидев, однако, что он направляется в другую сторону, очевидно, чтобы удовлетворить свою нужду, она мгновенно оценила ситуацию, и сердце ее учащенно забилось – у нее появилась возможность убежать! Сэм бросилась в кусты, быстро облегчилась и побежала дальше.
Впереди было место, где проток сужался, – здесь она могла пересечь его и добраться до покрытого густыми зарослями островка на другой стороне. Там она окажется на берегу главного русла реки и сможет прятаться в кустах до тех пор, пока мимо не проплывет пароход. Правда, течение было сильным, но Сэм решила, что сумеет продержаться на плаву достаточно долго, чтобы ее заметили с проходящего судна. Это было рискованно, но надо попытаться.
Кейд догадался, что у нее на уме, и нарочно сделал круг. Когда Сэм вышла из кустов, он стоял у нее на пути, расставив ноги и скрестив руки на груди.
– Ох, будь ты проклят! – крикнула она и тут же, без всякой паузы, бросилась в воду.
Кейд тотчас же кинулся за ней, но она уже плыла. Он схватил ее, они оба окунулись с головой, но Сэм так и не перестала брыкаться и вырываться. Здесь было неглубоко, и, борясь, они больно ударились о камни на дне. Выплыв на поверхность, Сэм, задыхаясь, глотнула воздуха и одновременно сильно лягнула Кейда в живот, на мгновение вышибив из него дух. Она опять пустилась плыть, но он снова поймал ее и перекинул через плечо так же, как и прошлым вечером, хотя она отчаянно отбивалась руками и ногами.
Услышав смех, Сэм приподняла голову и увидела двух индейцев: мужчину и женщину, стоящих на берегу. Смеялся только мужчина, женщина же, на вид примерно того же возраста, что и Сэм, даже не улыбалась. Выражение ее лица было мрачным и суровым.
– Ты уверял, что не возникнет никаких, трудностей, – сказал Храбрый Орел на языке канза. – И что же я вижу? Ты сражаешься с ней не на шутку, плавая в реке. Собачьи Глаза предупредил меня, что она настоящая волчица, с которой постоянно надо держать ухо востро, но мне и в голову не приходило, что такой великий воин, как Буйный Дух, будет всерьез воевать с женщиной.
Кейд молча отнес Сэм обратно в пещеру и бесцеремонно бросил на бизонью шкуру. Потом свирепо посмотрел на нее, как бы говоря: «Сиди смирно, а то будет хуже», – и вышел наружу.
Сэм была слишком встревожена, чтобы сыпать бранью ему вслед. Что означает неожиданное появление других двух индейцев? Боже правый; когда же она наконец узнает, что они собираются с ней сделать? И как же ее злит, что их нельзя ни о чем спросить.
Внезапно она вспомнила о своей сумочке с приданым. Очевидно, ограбление не входило в намерения похитителей, иначе они уже давно бы ее отняли. Но все же лучше перестраховаться. Схватив сумочку, Сэм спрятала ее в одной из трещин на земляной стене.
Снаружи Кейд разговаривал с Храбрым Орлом.
– Я рад, что вы пришли. Может быть, Солнечная Птица сумеет убедить эту дьяволицу, что никто не собирается причинять ей зла.
Он кивнул девушке. Его не удивило, когда она без обиняков заявила, что ей совершенно не хочется успокаивать эту белую женщину, которая, обручена с тем, кто оставил безнаказанными солдат, изнасиловавших Маленькую Лань. Муж Маленькой Лани был братом Солнечной Птицы и Кейд понимал ее законную неприязнь к невесте Бэлларда, но был уверен, что она сделает свое дело, и оказался прав.
– Солнечная Птица сделает все, что в ее силах, – сказал Храбрый Орел.
– Да, я согласна, хоть мне это и неприятно, но я сделаю что угодно, лишь бы этот белый офицер помучился! – пылко воскликнула Солнечная Птица.
Она держала в руках свернутую одежду. Кейд велел индейцам просто похитить Селесту де Манка из поезда. У них не было ни времени, ни желания прихватить с собой ее багаж. Вряд ли невесте Джармана понравится носить одежду из оленьей кожи, но у нее нет выбора, разве что она предпочтет ходить в том грязном и изорванном платье, что на ней надето сейчас, а это маловероятно. При всем том, что ругается она, как уличная девка, сразу видно, что она чистоплюйка и следит за своей внешностью, которой явно гордится.
– Просто объясни, что ей не причинят вреда. Уверяю тебя, Солнечная Птица, это очень важно.
Солнечная Птица пробралась сквозь лабиринт корней и вошла в пещеру. Белая женщина показалась ей скорее сердитой, чем испуганной. Солнечная Птица молча бросила индейскую одежду к ее ногам и отошла.
– Что это? – Сэм развернула сверток и увидела платье, сшитое из кожи какого-то животного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34