Да и Ральф, если говорить честно, был не так уж молод… Все дело в неожиданности, – решила наконец Кендис. – Если бы о его болезни стало известно раньше, они бы сумели подготовиться, и его кончина не обернулась бы для сотрудников таким шоком».
Гораздо острее Кендис переживала новую размолвку с Роксаной. Сознавать, что их отношения основательно испорчены, ей было горько, но поправить она ничего не могла. В конце концов, были в ее жизни стороны, которые не имели отношения к бывшим подругам, но от этого не становились менее важными. Одной из таких сторон была крепнущая дружба с Хизер, другой – ее любовь к своей работе.
Допив кофе, Кендис на цыпочках подкралась к дверям спальни Хизер и прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука. Улыбнувшись, Кендис взяла со столика в прихожей сумочку и выскользнула из квартиры. Утро стояло теплое и ясное, и настроение у Кендис было почти праздничным. Даже предстоящий разговор с Джастином не пугал ее – в худшем случае, она ожидала от него какой-нибудь безобидной глупости наподобие недавнего распоряжения не оставлять на столе карандаши и ручки, «которые портят внешний вид помещения».
В редакцию она пришла довольно рано, и Джастина еще не было. Сев за свой стол, Кендис включила компьютер и, отметив таким образом свое присутствие на рабочем месте, развернулась на стуле, чтобы поболтать с кем-нибудь из коллег. Но в комнате была только Келли, которая что-то набирала на клавиатуре своего «Ай-би-эма». Она была так занята, что даже не смотрела по сторонам, но Кендис все же попыталась ее разговорить.
– А я видела тебя на похоронах, – начала она самым дружеским тоном. – Как все это трогательно, правда?
Келли как-то странно посмотрела на нее и кивнула, не переставая порхать пальцами по клавиатуре.
– Я не смогла пойти на саму службу, но я видела вас с Хизер в церкви, – продолжила Кендис.
Келли внезапно порозовела, и Кендис в недоумении спросила себя, что это могло значить и почему ее вполне невинные слова так смутили девушку.
– Да-да, – сказала Келли и вдруг перестала печатать. – Я… мне нужно идти.
Она встала и, закусив губу, быстро вышла из комнаты. Пожав плечами, Кендис снова повернулась к своему компьютеру, вызвала на экран почти готовый очерк и нехотя поправила несколько фраз. Потом она вздохнула и уронила руки на колени. Не было никакого смысла начинать работать, если скоро ей все равно придется идти к Джастину.
И опять Кендис спросила себя, что могло ему понадобиться. Неужели Джастин хотел о чем-то с ней посоветоваться? Ей в это не очень-то верилось. Когда-то давно Джастин мог поинтересоваться ее мнением по тому или иному вопросу, но те времена давно прошли. С тех пор как он перебрался в кабинет ведущего редактора, Джастин с каждым днем становился все более самодовольным и держался так, словно Кендис – как, впрочем, и остальные подчиненные ему сотрудники – заведомо не могли посоветовать ничего дельного. Но, надо сказать, его стремление единолично руководить всем и вся выглядело достаточно комично, и именно в силу этого обстоятельства Кендис не особенно беспокоилась. Если Джастину было охота делать из себя всеобщее посмешище, что ж – его дело. Ральф, к примеру, несомненно, видел его насквозь и точно знал, чего он стоит как работник и руководитель.
«Но ведь Ральфа-то больше нет, – вспомнила Кендис. – А Чарльз Оллсоп может и не разобраться, что Джастин за фрукт. Вот возьмет и назначит его настоящим ведущим редактором – как-то все мы запоем тогда?»
В девять двадцать пять пришел Джастин. На пороге он задержался, продолжая разговор с кем-то невидимым, кто оставался в коридоре.
– Хорошо, Чарльз, – сказал он наконец. – Спасибо. Крайне вам признателен. Буду держать вас в курсе. – Он вошел в комнату редакции и встретился взглядом с Кендис. – Заходи, – коротко приказал он, кивнув в сторону своего офиса.
Пока Кендис усаживалась, Джастин закрыл дверь и опустил жалюзи на окнах, отделявших его кабинет от общей комнаты. Потом он обогнул стол и сел в свое редакторское кресло.
– Итак, Кендис, скажи, пожалуйста, сколько лет ты работаешь в «Лондонце»?
– Ты отлично знаешь – сколько, – удивилась Кендис. – Пять лет.
– Верно. Пять лет. – Джастин кивнул. – И как с тобой обращались? Может быть, тебя затирали, обижали, не давали тебе развернуться? Или, может, тебе кажется, что твоя зарплата не соответствует твоему вкладу в общее дело?
– Нет, – сказала Кендис. – Ничего такого мне не кажется. Слушай, Джастин, может, ты объяснишь, что за…
– Ты работаешь давно, – продолжал Джастин, не слушая ее, – и руководство тебе доверяло. Но ведь служащий, который всем доволен, не станет прибегать к… не станет обманывать, не так ли?
Джастин глубокомысленно покачал головой, и Кендис едва не рассмеялась: таким торжественным и глупым сделалось его лицо. «Интересно знать, к чему он клонит? – подумала она. – Может быть, кто-то проник в его кабинет и стащил любимый карандаш? А может, дело серьезнее, и у кого-то из стола пропали деньги?»
– Джастин, – спокойно сказала она, – хватит разводить бодягу. Скажи прямо, что ты имеешь в виду.
Джастин смущенно кашлянул:
– Видишь ли, Кендис, ты ставишь меня в крайне неудобное положение…
– Ладно уж, говори, в чем дело! – нетерпеливо сказала она. – Что стряслось-то?..
Джастин снова с недоуменным видом покачал головой:
– Речь идет о накладных расходах, Кендис. Точнее, о том, что кое у кого эти расходы неоправданно завышены.
– Покажи мне этого человека! – воскликнула Кендис, у которой немного отлегло от сердца. – Кто этот негодяй?!
– Я говорю о тебе, Кендис.
Эти слова подействовали на нее, как пощечина.
– Что-о? – вырвалось у нее. – Ты это серьезно, Джастин?
– Совершенно серьезно.
Кендис вдруг почувствовала приступ какого-то бессмысленного веселья и глупо хихикнула. «Кажется, Джастин все-таки сел в лужу, – подумала она. – Ему так хотелось отличиться, что в конце концов он начал выдумывать несуществующие преступления».
– Ты думаешь, это смешно? – осведомился Джастин ледяным тоном.
– Нет, конечно. Но, Джастин, это же полная чушь, и ты не можешь этого не понимать! Неужели ты мог подумать, что я…
– Хватит притворяться, Кендис! – перебил Джастин. – Ты попалась, так хоть имей мужество во всем признаться!
– В чем, интересно, я должна признаваться? – возразила Кендис. – Я ничего плохого не делала и понятия не имею, о чем ты говоришь!
– Значит, ты понятия не имеешь?.. А это что? Как ты это объяснишь?
Джастин резким движением выдвинул ящик стола и достал оттуда пачку заполненных требований на возмещение деловых расходов. К каждому была аккуратно подколота квитанция или счет. На верхнем из бланков Кендис заметила свое имя и невольно вздрогнула.
Джастин принялся просматривать требования.
– Стрижка в «Майклджоне», – прочел он. – И ты будешь утверждать, что это – деловые расходы, которые редакция должна тебе оплатить?
– Не может быть! – воскликнула Кендис. – Я бы никогда так не поступила, Джастин! Я знаю порядок…
Но Джастин только покачал головой и взял следующее требование.
– Сеанс массажа в «Мэнор-Грейвз-отеле», – перечислял он. – Завтрак в «Ритце» на три персоны…
– Это правильно, – тут же подтвердила Кендис. – Я завтракала с сэром Дериком Крэнли и его агентом. Мне пришлось кормить их, чтобы получить интервью. А они хотели завтракать только в «Ритце».
– А «Мэнор-Грейвз-отель»?
– Сто лет там не была, – честно сказала Кендис. – Неужели ты думаешь, что я стала бы требовать возмещения расходов за стрижку, массаж, педикюр?..
– Значит, ты не заполняла требование и не подписывала счет?
– Разумеется, нет! – с негодованием воскликнула Кендис.
– Тогда взгляни.
Джастин протянул ей счет. Кендис поднесла его к глазам и похолодела. Под счетом за услуги, которых она не получала, красовалась ее собственноручная подпись. А требование на возмещение деловых расходов было аккуратно заполнено ее почерком. Во всяком случае, Кендис готова была бы поручиться, что это именно ее почерк, если бы не одно обстоятельство: она никогда ничего подобного не писала.
Руки Кендис затряслись так сильно, что она перестала различать буквы.
– Общая сумма компенсации за прошедший месяц составила двести девяносто шесть фунтов, – сказал Джастин, взмахнув пачкой счетов. – Неплохо, правда?
Кендис открыла рот, чтобы что-то ответить, но не смогла вымолвить ни слова. Неожиданно ей вспомнилось банковское извещение, касавшееся состояния ее текущего счета. Еще тогда ей показалось, что у нее на счету слишком много денег, но откуда они взялись, Кендис не знала, а интересоваться не стала – ей было не до того.
Она нашла на квитанции дату. Квитанция была полуторамесячной давности. И подпись… Да, она была такой же, как ее, но не совсем – теперь Кендис ясно это видела.
– Возможно, для тебя это пустяк, мелочь, – сказал Джастин, – но редакция не может позволить себе оплачивать своим сотрудникам массаж, стрижку и утренний кофе в «Ритце». Слава богу, тебе хватило совести не требовать компенсацию за использованную туалетную бумагу. Нехорошо, Кендис!.. Ты, наверное, думала, что это – ерунда, маленькое интеллигентное преступление, которое между приличными людьми и за преступление-то не считается. Увы, Кендис, вынужден тебя огорчить: считается. Еще как считается! Это называется подлог, Кендис. Подлог и мошенничество.
– Перестань валять дурака! – огрызнулась Кендис. – Я все прекрасно понимаю, только я этого не делала, понятно?
Она глубоко втянула воздух и зажмурилась, пытаясь успокоиться, но мысли ее прыгали, как только что пойманная рыба на палубе, а гулкие, как выстрелы пушек, удары сердца отдавались в ушах.
– А как же быть с этим? – спросил Джастин, показывая на пачку требований.
– Их заполнил кто-то другой. Кто-то подделал мою подпись.
– А для чего, позволь спросить?
– Я… я не знаю. Но, Джастин, сам посмотри – это не мой почерк! Он просто похож… – Она буквально вырвала у него бумаги и стала лихорадочно просматривать. – Вот, это требование действительно заполняла я. Сравни его с остальными!
Кендис снова протянула требования Джастину, но он только покачал головой.
– Ты хочешь сказать, что кто-то зачем-то подделал твою подпись? Но ведь это несерьезно, Кен!
– Однако так и есть на самом деле!
– И ты, разумеется, об этом не знала?
– Конечно, нет! – возмутилась Кендис.
– Хорошо. – Джастин вздохнул так, словно был глубоко разочарован ее ответом. – Значит, когда неделю назад требования прошли через бухгалтерию и ты обнаружила на своем текущем счете триста фунтов лишних, ты сразу поспешила в редакцию, чтобы указать на ошибку и вернуть деньги. Именно так ты и поступила, правда, Кендис?
Он спокойно посмотрел на нее, и Кендис почувствовала, что лицо ее пылает. Она понимала, что ей совершенно нечего возразить. Ну почему она не проверила сразу, откуда они взялись, эти проклятые деньги?! Ведь если бы она заметила на своем счету недостачу, то, конечно, сразу побежала бы разбираться! Следовательно, ее подвела самая обыкновенная жадность. Жадность и глупость…
– Ради всего святого, Кендис, не виляй и не лги, – устало сказал Джастин. – Ты пыталась обмануть фирму и попалась. Признайся – и сбережешь время и нервы и нам, и себе.
– Но я этого не делала! – с трудом проговорила Кендис, чувствуя, как горло стиснул неожиданный спазм. – Ведь ты же знаешь меня, Джастин, – я на такое не способна!
– Честно говоря, Кендис, сейчас мне кажется, что я знал тебя недостаточно хорошо. – Джастин вздохнул.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Хизер рассказала мне, что ты держишь ее на коротком поводке. Очевидно, тебе очень нравится, что она во всем от тебя зависит. – В его голосе неожиданно прозвучала неприкрытая враждебность. – Честно говоря, я удивлен, что Хизер не подала официальную жалобу.
– Ничего не понимаю! – растерялась Кендис. – О чем ты говоришь, Джастин?
– Конечно, не понимаешь… – Джастин саркастически улыбнулся. – И, конечно, ты ни в чем не виновата. Хватит врать, Кендис! Только вчера я снова разговаривал с Хизер. Ты сама призналась, что проверяла все ее работы. Без твоего разрешения она не смела сдать ни одной статьи.
– Но ведь я просто помогала ей! – вскричала Кендис. Господи Иисусе, как ты можешь…
– Когда ты устроила Хизер на работу в редакцию, ты, должно быть, вообразила себя благодетельницей. – Джастин откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. – Ты опекала ее даже в мелочах. А когда девочка стала делать успехи, ты испугалась, что она вырвется из-под твоей власти, и решила подмять ее под себя… К тому же тебе наверняка нравилось ощущать себя большой шишкой.
– Да что ты, Джастин, я никогда…
– Хизер рассказала мне о скандале, который ты ей однажды устроила. Это было после того, как она поделилась со мной своей идеей относительно вечернего шопинга. – Голос Джастина стал еще более резким. – Тебе, как видно, очень не нравится, что у девочки оказались неплохие способности.
– При чем тут… – Кендис поморщилась. – Джастин, ты все не так понял! На самом деле я… она…
Кендис замолчала, стараясь привести в порядок мятущиеся мысли. В том, что говорил Джастин, не было никакого смысла. Ровным счетом никакого. То есть…
Она замерла. Квитанция из парикмахерского салона «Майклджон»… Она действительно стриглась там, и счет за услуги лежал среди ее личных документов в ящике ночного столика в спальне. Не могла же она перепутать…
– О господи!.. – прошептала Кендис. Приглядевшись повнимательнее к другой квитанции, она помертвела. Требование было заполнено очень похожим на ее почерком, но теперь она ясно видела, что некоторые буквы выписаны в несвойственной ей манере. И она узнала эту манеру. Хизер! Несомненно, это ее способ писать «б», «д», «ф»…
У Кендис закружилась голова, руки вдруг стали ледяными. Подняв глаза, она спросила слабым голосом:
– А где Хизер?
– Она взяла две недели за свой счет, – холодно сообщил Джастин. – Разве она тебе не говорила?
– Нет. Не говорила. Она хотела взять сегодня отгул, но отпуск… – Кендис с трудом перевела дыхание и потерла ладонью влажный от испарины лоб. – Я думаю, – проговорила она медленно, – что эти требования подделала Хизер.
– Вот как? – Джастин рассмеялся. – Какой неожиданный поворот! А зачем ей это понадобилось, ты, случаем, не знаешь? Может быть, она переводила эти деньги на свой счет?
– Нет, но… – Кендис судорожно сглотнула. – Ты должен меня выслушать.
– Я не собираюсь слушать всякие выдумки, которые к тому же порочат других, честных сотрудников! – перебил Джастин. – Ты отстраняешься от работы до… выяснения всех обстоятельств.
– Что-о? – Кендис побледнела.
– Компания проведет внутреннее расследование, после чего тебе, в соответствии с законодательством, предоставят возможность дать объяснение собственным поступкам, – отчеканил Джастин. – А до тех пор ты будешь находиться в вынужденном отпуске с сохранением среднемесячной заработной платы.
– Ты… ты не можешь так поступить со мной! – выдохнула Кендис.
– Я бы уволил тебя немедленно, – заявил Джастин, выпятив подбородок. – То, что ты совершила, совершенно недопустимо. Самое страшное, что это вполне могло сойти тебе с рук, если бы я не настоял на проведении выборочных проверок денежных выплат по требованиям сотрудников. Сегодня утром я говорил с Чарльзом о твоем проступке, и мы сошлись на том, что подобные вещи необходимо пресекать в корне. И твое дело должно послужить для остальных наглядным примером.
– С Чарльзом… – Кендис вдруг осенило. – Так ты хочешь устроить этот показательный процесс, чтобы понравиться Чарльзу Оллсопу?
– Ерунда! – перебил Джастин и густо покраснел. – Так решило руководство «Оллсоп пабликейшнз», и я считаю, что это правильно. Внутренняя политика фирмы должна быть направлена на искоренение всякого рода злоупотреблений со стороны недобросовестных…
– Да ты и в самом деле решил расправиться со мной! – В глазах Кендис задрожали злые слезы. – И это… это после всего, что между нами… Ведь мы с тобой были близки целых полгода! Или это тоже ерунда?!
Во взгляде Джастина вспыхнуло торжество. «Он ждал, что я это скажу, – поняла Кендис. – Он хотел, чтобы я унизилась, напомнив ему о наших отношениях!»
– И ты считаешь, что я должен сделать для тебя исключение только потому, что когда-то мы жили вместе? – напыщенно произнес Джастин. – Ты хочешь, чтобы я закрыл глаза на твой проступок и притворился, будто ничего не было, так что ли?
Кендис замутило.
– Нет, – сказала она почти спокойно. – Конечно, нет, но… – Она немного подумала подыскивая правильное слово. – Ты мог бы поверить мне.
Некоторое время оба молчали, и на мгновение Кендис показалось, что она видит перед собой прежнего Джастина, который верил ей и мог даже встать на ее защиту. Но уже в следующую секунду он отвернулся и начал рыться в ящике стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Гораздо острее Кендис переживала новую размолвку с Роксаной. Сознавать, что их отношения основательно испорчены, ей было горько, но поправить она ничего не могла. В конце концов, были в ее жизни стороны, которые не имели отношения к бывшим подругам, но от этого не становились менее важными. Одной из таких сторон была крепнущая дружба с Хизер, другой – ее любовь к своей работе.
Допив кофе, Кендис на цыпочках подкралась к дверям спальни Хизер и прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука. Улыбнувшись, Кендис взяла со столика в прихожей сумочку и выскользнула из квартиры. Утро стояло теплое и ясное, и настроение у Кендис было почти праздничным. Даже предстоящий разговор с Джастином не пугал ее – в худшем случае, она ожидала от него какой-нибудь безобидной глупости наподобие недавнего распоряжения не оставлять на столе карандаши и ручки, «которые портят внешний вид помещения».
В редакцию она пришла довольно рано, и Джастина еще не было. Сев за свой стол, Кендис включила компьютер и, отметив таким образом свое присутствие на рабочем месте, развернулась на стуле, чтобы поболтать с кем-нибудь из коллег. Но в комнате была только Келли, которая что-то набирала на клавиатуре своего «Ай-би-эма». Она была так занята, что даже не смотрела по сторонам, но Кендис все же попыталась ее разговорить.
– А я видела тебя на похоронах, – начала она самым дружеским тоном. – Как все это трогательно, правда?
Келли как-то странно посмотрела на нее и кивнула, не переставая порхать пальцами по клавиатуре.
– Я не смогла пойти на саму службу, но я видела вас с Хизер в церкви, – продолжила Кендис.
Келли внезапно порозовела, и Кендис в недоумении спросила себя, что это могло значить и почему ее вполне невинные слова так смутили девушку.
– Да-да, – сказала Келли и вдруг перестала печатать. – Я… мне нужно идти.
Она встала и, закусив губу, быстро вышла из комнаты. Пожав плечами, Кендис снова повернулась к своему компьютеру, вызвала на экран почти готовый очерк и нехотя поправила несколько фраз. Потом она вздохнула и уронила руки на колени. Не было никакого смысла начинать работать, если скоро ей все равно придется идти к Джастину.
И опять Кендис спросила себя, что могло ему понадобиться. Неужели Джастин хотел о чем-то с ней посоветоваться? Ей в это не очень-то верилось. Когда-то давно Джастин мог поинтересоваться ее мнением по тому или иному вопросу, но те времена давно прошли. С тех пор как он перебрался в кабинет ведущего редактора, Джастин с каждым днем становился все более самодовольным и держался так, словно Кендис – как, впрочем, и остальные подчиненные ему сотрудники – заведомо не могли посоветовать ничего дельного. Но, надо сказать, его стремление единолично руководить всем и вся выглядело достаточно комично, и именно в силу этого обстоятельства Кендис не особенно беспокоилась. Если Джастину было охота делать из себя всеобщее посмешище, что ж – его дело. Ральф, к примеру, несомненно, видел его насквозь и точно знал, чего он стоит как работник и руководитель.
«Но ведь Ральфа-то больше нет, – вспомнила Кендис. – А Чарльз Оллсоп может и не разобраться, что Джастин за фрукт. Вот возьмет и назначит его настоящим ведущим редактором – как-то все мы запоем тогда?»
В девять двадцать пять пришел Джастин. На пороге он задержался, продолжая разговор с кем-то невидимым, кто оставался в коридоре.
– Хорошо, Чарльз, – сказал он наконец. – Спасибо. Крайне вам признателен. Буду держать вас в курсе. – Он вошел в комнату редакции и встретился взглядом с Кендис. – Заходи, – коротко приказал он, кивнув в сторону своего офиса.
Пока Кендис усаживалась, Джастин закрыл дверь и опустил жалюзи на окнах, отделявших его кабинет от общей комнаты. Потом он обогнул стол и сел в свое редакторское кресло.
– Итак, Кендис, скажи, пожалуйста, сколько лет ты работаешь в «Лондонце»?
– Ты отлично знаешь – сколько, – удивилась Кендис. – Пять лет.
– Верно. Пять лет. – Джастин кивнул. – И как с тобой обращались? Может быть, тебя затирали, обижали, не давали тебе развернуться? Или, может, тебе кажется, что твоя зарплата не соответствует твоему вкладу в общее дело?
– Нет, – сказала Кендис. – Ничего такого мне не кажется. Слушай, Джастин, может, ты объяснишь, что за…
– Ты работаешь давно, – продолжал Джастин, не слушая ее, – и руководство тебе доверяло. Но ведь служащий, который всем доволен, не станет прибегать к… не станет обманывать, не так ли?
Джастин глубокомысленно покачал головой, и Кендис едва не рассмеялась: таким торжественным и глупым сделалось его лицо. «Интересно знать, к чему он клонит? – подумала она. – Может быть, кто-то проник в его кабинет и стащил любимый карандаш? А может, дело серьезнее, и у кого-то из стола пропали деньги?»
– Джастин, – спокойно сказала она, – хватит разводить бодягу. Скажи прямо, что ты имеешь в виду.
Джастин смущенно кашлянул:
– Видишь ли, Кендис, ты ставишь меня в крайне неудобное положение…
– Ладно уж, говори, в чем дело! – нетерпеливо сказала она. – Что стряслось-то?..
Джастин снова с недоуменным видом покачал головой:
– Речь идет о накладных расходах, Кендис. Точнее, о том, что кое у кого эти расходы неоправданно завышены.
– Покажи мне этого человека! – воскликнула Кендис, у которой немного отлегло от сердца. – Кто этот негодяй?!
– Я говорю о тебе, Кендис.
Эти слова подействовали на нее, как пощечина.
– Что-о? – вырвалось у нее. – Ты это серьезно, Джастин?
– Совершенно серьезно.
Кендис вдруг почувствовала приступ какого-то бессмысленного веселья и глупо хихикнула. «Кажется, Джастин все-таки сел в лужу, – подумала она. – Ему так хотелось отличиться, что в конце концов он начал выдумывать несуществующие преступления».
– Ты думаешь, это смешно? – осведомился Джастин ледяным тоном.
– Нет, конечно. Но, Джастин, это же полная чушь, и ты не можешь этого не понимать! Неужели ты мог подумать, что я…
– Хватит притворяться, Кендис! – перебил Джастин. – Ты попалась, так хоть имей мужество во всем признаться!
– В чем, интересно, я должна признаваться? – возразила Кендис. – Я ничего плохого не делала и понятия не имею, о чем ты говоришь!
– Значит, ты понятия не имеешь?.. А это что? Как ты это объяснишь?
Джастин резким движением выдвинул ящик стола и достал оттуда пачку заполненных требований на возмещение деловых расходов. К каждому была аккуратно подколота квитанция или счет. На верхнем из бланков Кендис заметила свое имя и невольно вздрогнула.
Джастин принялся просматривать требования.
– Стрижка в «Майклджоне», – прочел он. – И ты будешь утверждать, что это – деловые расходы, которые редакция должна тебе оплатить?
– Не может быть! – воскликнула Кендис. – Я бы никогда так не поступила, Джастин! Я знаю порядок…
Но Джастин только покачал головой и взял следующее требование.
– Сеанс массажа в «Мэнор-Грейвз-отеле», – перечислял он. – Завтрак в «Ритце» на три персоны…
– Это правильно, – тут же подтвердила Кендис. – Я завтракала с сэром Дериком Крэнли и его агентом. Мне пришлось кормить их, чтобы получить интервью. А они хотели завтракать только в «Ритце».
– А «Мэнор-Грейвз-отель»?
– Сто лет там не была, – честно сказала Кендис. – Неужели ты думаешь, что я стала бы требовать возмещения расходов за стрижку, массаж, педикюр?..
– Значит, ты не заполняла требование и не подписывала счет?
– Разумеется, нет! – с негодованием воскликнула Кендис.
– Тогда взгляни.
Джастин протянул ей счет. Кендис поднесла его к глазам и похолодела. Под счетом за услуги, которых она не получала, красовалась ее собственноручная подпись. А требование на возмещение деловых расходов было аккуратно заполнено ее почерком. Во всяком случае, Кендис готова была бы поручиться, что это именно ее почерк, если бы не одно обстоятельство: она никогда ничего подобного не писала.
Руки Кендис затряслись так сильно, что она перестала различать буквы.
– Общая сумма компенсации за прошедший месяц составила двести девяносто шесть фунтов, – сказал Джастин, взмахнув пачкой счетов. – Неплохо, правда?
Кендис открыла рот, чтобы что-то ответить, но не смогла вымолвить ни слова. Неожиданно ей вспомнилось банковское извещение, касавшееся состояния ее текущего счета. Еще тогда ей показалось, что у нее на счету слишком много денег, но откуда они взялись, Кендис не знала, а интересоваться не стала – ей было не до того.
Она нашла на квитанции дату. Квитанция была полуторамесячной давности. И подпись… Да, она была такой же, как ее, но не совсем – теперь Кендис ясно это видела.
– Возможно, для тебя это пустяк, мелочь, – сказал Джастин, – но редакция не может позволить себе оплачивать своим сотрудникам массаж, стрижку и утренний кофе в «Ритце». Слава богу, тебе хватило совести не требовать компенсацию за использованную туалетную бумагу. Нехорошо, Кендис!.. Ты, наверное, думала, что это – ерунда, маленькое интеллигентное преступление, которое между приличными людьми и за преступление-то не считается. Увы, Кендис, вынужден тебя огорчить: считается. Еще как считается! Это называется подлог, Кендис. Подлог и мошенничество.
– Перестань валять дурака! – огрызнулась Кендис. – Я все прекрасно понимаю, только я этого не делала, понятно?
Она глубоко втянула воздух и зажмурилась, пытаясь успокоиться, но мысли ее прыгали, как только что пойманная рыба на палубе, а гулкие, как выстрелы пушек, удары сердца отдавались в ушах.
– А как же быть с этим? – спросил Джастин, показывая на пачку требований.
– Их заполнил кто-то другой. Кто-то подделал мою подпись.
– А для чего, позволь спросить?
– Я… я не знаю. Но, Джастин, сам посмотри – это не мой почерк! Он просто похож… – Она буквально вырвала у него бумаги и стала лихорадочно просматривать. – Вот, это требование действительно заполняла я. Сравни его с остальными!
Кендис снова протянула требования Джастину, но он только покачал головой.
– Ты хочешь сказать, что кто-то зачем-то подделал твою подпись? Но ведь это несерьезно, Кен!
– Однако так и есть на самом деле!
– И ты, разумеется, об этом не знала?
– Конечно, нет! – возмутилась Кендис.
– Хорошо. – Джастин вздохнул так, словно был глубоко разочарован ее ответом. – Значит, когда неделю назад требования прошли через бухгалтерию и ты обнаружила на своем текущем счете триста фунтов лишних, ты сразу поспешила в редакцию, чтобы указать на ошибку и вернуть деньги. Именно так ты и поступила, правда, Кендис?
Он спокойно посмотрел на нее, и Кендис почувствовала, что лицо ее пылает. Она понимала, что ей совершенно нечего возразить. Ну почему она не проверила сразу, откуда они взялись, эти проклятые деньги?! Ведь если бы она заметила на своем счету недостачу, то, конечно, сразу побежала бы разбираться! Следовательно, ее подвела самая обыкновенная жадность. Жадность и глупость…
– Ради всего святого, Кендис, не виляй и не лги, – устало сказал Джастин. – Ты пыталась обмануть фирму и попалась. Признайся – и сбережешь время и нервы и нам, и себе.
– Но я этого не делала! – с трудом проговорила Кендис, чувствуя, как горло стиснул неожиданный спазм. – Ведь ты же знаешь меня, Джастин, – я на такое не способна!
– Честно говоря, Кендис, сейчас мне кажется, что я знал тебя недостаточно хорошо. – Джастин вздохнул.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Хизер рассказала мне, что ты держишь ее на коротком поводке. Очевидно, тебе очень нравится, что она во всем от тебя зависит. – В его голосе неожиданно прозвучала неприкрытая враждебность. – Честно говоря, я удивлен, что Хизер не подала официальную жалобу.
– Ничего не понимаю! – растерялась Кендис. – О чем ты говоришь, Джастин?
– Конечно, не понимаешь… – Джастин саркастически улыбнулся. – И, конечно, ты ни в чем не виновата. Хватит врать, Кендис! Только вчера я снова разговаривал с Хизер. Ты сама призналась, что проверяла все ее работы. Без твоего разрешения она не смела сдать ни одной статьи.
– Но ведь я просто помогала ей! – вскричала Кендис. Господи Иисусе, как ты можешь…
– Когда ты устроила Хизер на работу в редакцию, ты, должно быть, вообразила себя благодетельницей. – Джастин откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. – Ты опекала ее даже в мелочах. А когда девочка стала делать успехи, ты испугалась, что она вырвется из-под твоей власти, и решила подмять ее под себя… К тому же тебе наверняка нравилось ощущать себя большой шишкой.
– Да что ты, Джастин, я никогда…
– Хизер рассказала мне о скандале, который ты ей однажды устроила. Это было после того, как она поделилась со мной своей идеей относительно вечернего шопинга. – Голос Джастина стал еще более резким. – Тебе, как видно, очень не нравится, что у девочки оказались неплохие способности.
– При чем тут… – Кендис поморщилась. – Джастин, ты все не так понял! На самом деле я… она…
Кендис замолчала, стараясь привести в порядок мятущиеся мысли. В том, что говорил Джастин, не было никакого смысла. Ровным счетом никакого. То есть…
Она замерла. Квитанция из парикмахерского салона «Майклджон»… Она действительно стриглась там, и счет за услуги лежал среди ее личных документов в ящике ночного столика в спальне. Не могла же она перепутать…
– О господи!.. – прошептала Кендис. Приглядевшись повнимательнее к другой квитанции, она помертвела. Требование было заполнено очень похожим на ее почерком, но теперь она ясно видела, что некоторые буквы выписаны в несвойственной ей манере. И она узнала эту манеру. Хизер! Несомненно, это ее способ писать «б», «д», «ф»…
У Кендис закружилась голова, руки вдруг стали ледяными. Подняв глаза, она спросила слабым голосом:
– А где Хизер?
– Она взяла две недели за свой счет, – холодно сообщил Джастин. – Разве она тебе не говорила?
– Нет. Не говорила. Она хотела взять сегодня отгул, но отпуск… – Кендис с трудом перевела дыхание и потерла ладонью влажный от испарины лоб. – Я думаю, – проговорила она медленно, – что эти требования подделала Хизер.
– Вот как? – Джастин рассмеялся. – Какой неожиданный поворот! А зачем ей это понадобилось, ты, случаем, не знаешь? Может быть, она переводила эти деньги на свой счет?
– Нет, но… – Кендис судорожно сглотнула. – Ты должен меня выслушать.
– Я не собираюсь слушать всякие выдумки, которые к тому же порочат других, честных сотрудников! – перебил Джастин. – Ты отстраняешься от работы до… выяснения всех обстоятельств.
– Что-о? – Кендис побледнела.
– Компания проведет внутреннее расследование, после чего тебе, в соответствии с законодательством, предоставят возможность дать объяснение собственным поступкам, – отчеканил Джастин. – А до тех пор ты будешь находиться в вынужденном отпуске с сохранением среднемесячной заработной платы.
– Ты… ты не можешь так поступить со мной! – выдохнула Кендис.
– Я бы уволил тебя немедленно, – заявил Джастин, выпятив подбородок. – То, что ты совершила, совершенно недопустимо. Самое страшное, что это вполне могло сойти тебе с рук, если бы я не настоял на проведении выборочных проверок денежных выплат по требованиям сотрудников. Сегодня утром я говорил с Чарльзом о твоем проступке, и мы сошлись на том, что подобные вещи необходимо пресекать в корне. И твое дело должно послужить для остальных наглядным примером.
– С Чарльзом… – Кендис вдруг осенило. – Так ты хочешь устроить этот показательный процесс, чтобы понравиться Чарльзу Оллсопу?
– Ерунда! – перебил Джастин и густо покраснел. – Так решило руководство «Оллсоп пабликейшнз», и я считаю, что это правильно. Внутренняя политика фирмы должна быть направлена на искоренение всякого рода злоупотреблений со стороны недобросовестных…
– Да ты и в самом деле решил расправиться со мной! – В глазах Кендис задрожали злые слезы. – И это… это после всего, что между нами… Ведь мы с тобой были близки целых полгода! Или это тоже ерунда?!
Во взгляде Джастина вспыхнуло торжество. «Он ждал, что я это скажу, – поняла Кендис. – Он хотел, чтобы я унизилась, напомнив ему о наших отношениях!»
– И ты считаешь, что я должен сделать для тебя исключение только потому, что когда-то мы жили вместе? – напыщенно произнес Джастин. – Ты хочешь, чтобы я закрыл глаза на твой проступок и притворился, будто ничего не было, так что ли?
Кендис замутило.
– Нет, – сказала она почти спокойно. – Конечно, нет, но… – Она немного подумала подыскивая правильное слово. – Ты мог бы поверить мне.
Некоторое время оба молчали, и на мгновение Кендис показалось, что она видит перед собой прежнего Джастина, который верил ей и мог даже встать на ее защиту. Но уже в следующую секунду он отвернулся и начал рыться в ящике стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38