.. Гораздо большем, к сожалению.
— Что вы имеете в виду?
— Я разговаривал с госсекретарем Палиссером. Как и он, я оказался жертвой интриг ван Ностранда. Должен заметить, это был необычайный человек.
— Его положение позволяло ему быть необычайным, сэр. Но он мертв.
— Он знал, на какие кнопки нужно нажимать. Если бы все повернулось иначе, нам всем пришлось бы оправдываться, ссылаясь на его так называемые заслуги. Он был выдающимся актером, и я, как и мои коллеги, полностью доверяли ему.
— Что вы сделали для него?
— Деньги, коммандер, более восьмисот миллионов долларов были переведены на различные счета в Европе.
— А кто их теперь получит?
— Мне кажется, когда дело касается таких сумм, назначается международное судебное разбирательство, в ходе которого выяснится, что мы занимались нелегальным переводом денег. Я, конечно, уйду в отставку, и все грандиозные планы, которые я строил, берясь за эту работу, полетят в трубу.
— А вы имели личную выгоду от этого перевода денег?
— Боже упаси!
— Тогда зачем уходить в отставку?
— Потому что, несмотря на благородность моих намерений, я совершил незаконный поступок. Я использовал свое положение для оказания услуги определенному человеку, обошел закон и скрыл свои действия.
— Значит, вы виноваты просто в том, что не раскусили этого человека, и в этом вы не одиноки. Но вы сами пожелали признаться в совершенном, и, на мой взгляд, причины, побудившие вас сделать это, оправдывают вас.
— С точки зрения человека, несущего такой груз прошлого, это замечательные слова. Но представляете, как начнут давить на президента? Он назначил на чрезвычайно ответственный и высокий пост человека, который незаконно перевел за границу восемьсот миллионов долларов! Оппозиция начнет кричать о коррупции в высших эшелонах власти и раздует дело почище «Ирангейта».
— Забудьте об этой чепухе, господин директор, — сказал Тайрел, устремив на телефон взгляд, в котором смешались ярость и страх. — А какой же все-таки груз прошлого я несу?
— Ну, я... я думал, вы поняли.
— Амстердам?
— Да. Почему это вас так удивило?
— Что вы знаете об Амстердаме? — оборвал его Тайрел хриплым голосом.
— Это сложный вопрос, коммандер.
— Ответьте мне на него!
— Могу только сказать вам, что Генри Стивенс не виноват в смерти вашей жены. Виновата была система, но не отдельная личность.
— Это самый безликий ответ, который мне приходилось слышать, после стандартного ответа: «Я просто выполнял приказы». — И все-таки это правда, Хоторн.
— Чья правда? Ваша, его, системы? Никто ни за что не отвечает, так?
— Одним из моих планов, когда я занял эту должность, и было искоренить эту болезнь. И я довольно успешно осуществлял его, пока не появились Бажарат и вы.
— Не лезьте в мои дела, сукин вы сын!
— Я понимаю, что вы расстроены, коммандер, но могу эти же слова адресовать и вам. Позвольте вам кое-что сказать. Мне не нравятся американцы вроде вас, которые получили прекрасную подготовку за счет налогоплательщиков, а теперь продают свой опыт иностранным правительствам за деньги! Я ясно выразился?
— Меня не интересует ваше мнение. Вы и ваша система убили мою жену, и вы знаете об этом. И я вам, ублюдкам, ничего не должен!
— Тогда не путайтесь у нас под ногами. У меня есть дюжина прекрасных агентов, гораздо более умелых, чем вы, и я без всякого сожаления мог заменить вас ими. Окажите мне услугу, бросьте это дело.
— И не мечтайте! Убили моих друзей, хороших друзей, а один из них, который чудом остался жив, возможно, никогда больше не сможет ходить! А вы со своими профессионалами, как всегда, оказались беспомощны. Я не брошу это дело, а вам советую просто следить, за моими действиями, потому что я собираюсь вывести вас на Кровавую девочку!
— Знаете, коммандер, я вполне это допускаю, потому что, как я уже сказал, вы хорошо подготовлены. А что касается наблюдения за вами, то в нем можете не сомневаться, поскольку ваше оборудование настроено на частоту наших макрокомпьютеров. Вернемся к нашим делам, коммандер. По настоянию ваших людей, которых поддержал Палиссер, средства связи с вами и ответчик будут обслуживаться специально отобранными людьми, не имеющими доступа к телефонам. Честно говоря, я считаю эту меру предосторожности излишней, и она расстроит наших людей... ведь это будут самые лучшие.
— О'Райан тоже был самым лучшим. Вы сказали им о нем?
— Я вас понимаю... — Директор молчал некоторое время, потом продолжил:
— Возможно, и скажу, хотя у нас и нет конкретных доказательств его предательства.
— Разве мы с вами в суде, господин разведчик? Он был там и она была там. Один из них остался жив, другой нет. Разве наши правила сопоставления фактов изменились?
— Нет, они не изменились. Случайные совпадения бывают слишком редко, если вообще бывают в нашем деле. Возможно, я объясню своим людям, что он хотел втереться к ней в доверие, и этого будет достаточно. Служебное расследование очень плохо влияет на моральное состояние людей, а все эти люди заслуживают доверия. Надо будет подумать над этим.
— Не надо думать. Расскажите им про О'Райана! Какие вам еще нужны доказательства? Территория побережья — сотня тысяч квадратных миль, так почему же его убили в нескольких сотнях ярдов от того места, где находилась Бажарат?
— Это нельзя считать неопровержимым доказательством, мистер Хоторн...
— Как и в случае с моей женой, господин директор. Но и вы и я знаем, что убило ее! Нам не надо думать об этом, мы знаем! Неужели вы не пришли к такому выводу? Если нет, то зря занимаете свое кресло.
— Я сделал этот вывод много лет назад, молодой человек, но с точки зрения моего теперешнего положения интересы дела требуют от меня другого вывода. Я предпочел бы многое изменить, но не могу сделать это только своей личной властью. Даже несмотря на то, что мы сейчас с вами работаем в одной команде.
— Нет, господин директор, я работаю в своей команде... в пределах разумного, если это вас больше устроит. Но не в вашей. Повторяю, я ничего не должен вашим ублюдкам, а за вами долг передо мной, который вы никогда не сможете оплатить. — Кровь бросилась в голову Хоторну, он с такой силой швырнул трубку, что расколол пластмассовый корпус аппарата.
Раймонд Джиллетт, директор Центрального разведывательного управления, наклонился над столом, массируя пальцами ужасно болевшие виски. Странно, но он вспомнил Сайгон, и эти воспоминания наполнили его злостью и сожалением, хотя он и не мог понять почему. И вдруг все стало ясно — это Тайрел Хоторн... вернее, то, как он поступал сейчас с бывшим офицером военно-морской разведки. Та же резкая боль, что и в Сайгоне.
Тогда там, во Вьетнаме, молодой офицер-летчик, только что закончивший академию ВВС, был сбит во время выполнения боевого задания и выпрыгнул с парашютом из горящей машины рядом с границей Камбоджи, менее чем в пяти милях от тайных, замаскированных дорог, по которым осуществлялось снабжение отрядов Вьетконга. Одному Богу было известно, как этот человек выжил в джунглях и болотах, прячась от вьетконговцев, но ему это удалось. Он пробрался на юг через реки и леса, питаясь ягодами, корой и кореньями, и наконец добрался до своих. История, которую он по возвращении рассказал представителю разведки, была просто невероятной.
Он видел тайный склад размером с двадцать футбольных полей, вырубленный в склоне горы, где сотни грузовиков, танков, бензозаправщиков и бронетранспортеров постоянно прятались днем, чтобы ночью продолжить свой путь на юг. По словам молодого офицера, там же находился и склад боеприпасов, потому что он видел, как туда заезжали груженные боеприпасами грузовики, а выезжали пустыми.
Офицер разведки, который допрашивал тогда летчика, а теперь сидел за столом в кресле директора ЦРУ, сразу вспомнил о германской секретной ракетной базе в Пенемюнде времен второй мировой войны. Полное уничтожение такого огромного склада должно было стать не только серьезной стратегической победой, но и, что более важно, значительной психологической поддержкой для южновьетнамских и американских солдат, моральный дух которых снижало исключительное упорство врага, не считавшегося ни с какими жертвами.
Но где же находился этот огромный, спрятанный в горе склад, в котором могла разместиться целая дивизия с полным боевым вооружением? Где?
Молодой офицер-летчик не мог указать на карте точного местонахождения склада, ему было не до его координат, он скрывался и боролся за свою жизнь. Однако он помнил то место, где был сбит, и считал, что если снова прыгнет там с парашютом, то сумеет проследить весь свой путь возвращения к своим. Летчик был уверен, что, повторив свой путь, он найдет эту гряду холмов, напротив которой в горе находился склад. Он утверждал, что по пути его следования была всего одна такая группа холмов: «они были похожи на шарики зеленого мороженого, нагроможденные друг на друга», однако так и не смог отыскать их на карте и аэрофотоснимках.
— Я не могу просить вас об этом, лейтенант, — сказал Джиллетт. — Вы потеряли в весе свыше двадцати пяти фунтов и крайне истощены физически.
— А я думаю — можете и даже обязаны, сэр, — ответил летчик. — Чем больше мы будем тянуть с этим, тем больше деталей ускользнет из моей памяти.
— А вообще-то — стоит ли из-за обычного склада...
— Разрешите поправить вас, сэр, это не обычный склад. Ни я ни вы не видели ничего подобного. Разрешите мне отправиться туда, капитан, прошу вас.
— Я чувствую здесь какой-то подвох, лейтенант. Почему вы так стремитесь туда? Вы разумно мыслящий человек, не гоняетесь за наградами, а операция может быть очень опасной.
— У меня есть для этого своя причина, капитан, которой мне вполне достаточно. Вместе со мной из самолета выпрыгнули два члена моего экипажа. Они приземлились на поле, а я застрял на деревьях примерно в четверти мили от них. Спустившись вниз, я изо всех сил побежал в направлении поля, и только добежал до опушки, как с противоположной стороны поля показалась группа солдат... солдат в форме, а не местных жителей. Я спрятался в траве, и я видел, как эти ублюдки закололи моих друзей штыками. Они были мне не просто друзьями, капитан, один из них был моим двоюродным братом. Солдаты, капитан! Солдаты не закалывают штыками пленников в поле! Вот видите, я должен вернуться туда, и именно сейчас, пока еще все хорошо помню.
— Мы обеспечим вам всю помощь и защиту, какую сможем. Вас снабдят самыми современными средствами связи, какие у нас есть, и мы будем следить за каждым вашим шагом. Не далее как в трех милях от вашего местонахождения будут постоянно дежурить вертолеты «кобра», готовые при первом вашем сигнале приземлиться и забрать вас.
— Большего я и не могу просить у вас, сэр.
"Ты многого не знаешь из того, что знаю я, юноша. Секретные операции проводятся совсем по-другому, у них другая мораль, другая этика и другой принцип, гласящий: «Задание должно быть выполнено любой ценой».
Молодой офицер вылетел на северо-восток вместе с перебежчиком-вьетконговцем, который жил раньше на границе с Камбоджей. Ночью их сбросили на парашютах в том месте, где был сбит самолет, и они вместе двинулись назад тем путем, по которому пробирался к своим офицер-летчик. Капитан разведки Джиллетт, ответственный за эту операцию, вылетел на север, где присоединился к отряду из Отдела тайных операций, следившему за продвижением обоих разведчиков.
— А где же вертолеты «кобра»? — поинтересовался Джиллетт по прибытии на место.
— Не беспокойтесь, капитан, они в полете, — ответил полковник.
— Но они уже должны быть здесь. Наш летчик и перебежчик скоро будут у цели. Слушайте их сигналы!
— Мы и слушаем, — подал голос майор, склонившийся над рацией. — Успокойтесь. Они приближаются к отметке "О", и мы четко следим за их местонахождением.
— Если они подадут сигнал, то в это время будут находиться примерно в тысяче метров западнее отметки "О", — добавил полковник.
— Тогда отправляйте вертолеты! — вскричал капитан Джиллетт. — От них больше ничего и не требуется!
— Отправим, когда будет сигнал, — ответил полковник.
Внезапно из рации донесся шум помех, сопровождаемый звуками автоматных очередей. Потом наступила тишина... мертвая тишина.
— Все! — закричал майор. — Они готовы. Связывайтесь с бомбардировщиками, пусть летят туда и сбрасывают все, что у них есть. Вот координаты!
— Что значит «они готовы»? — закричал Джиллетт.
— Их наверняка обнаружил патруль, капитан. Они отдали свои жизни ради этой выдающейся операции.
— Черт побери, но где же «кобры», где вертолеты, которые должны были забрать их?
— Какие «кобры»? — усмехнулся майор. — Вы думали, мы будем устраивать эту свистопляску с «кобрами» всего в миле от цели? Да их бы сразу засекли радары, да еще эта чертова гора!
— Я ничего не понимаю! — вскричал капитан. — Я ведь дал летчику слово!
— Вы дали, а не мы, — сказал полковник. — Мы стараемся выиграть войну, которую проигрываем.
— Вы ублюдки! Я обещал...
— Вы обещали, а не мы. Кстати, как ваша фамилия, капитан?
— Джиллетт, — в недоумении ответил капитан. — Раймонд Джиллетт.
— Я даже могу представить себе заголовки: «Лезвие Джиллетт перерезает главную артерию!» У нас хорошие связи с прессой.
Раймонд Джиллетт, директор Центрального разведывательного управления, поднял голову, выгнул шею и вновь принялся массировать пальцами виски. Он сделал карьеру, и ценой этому были жизни молодого летчика и его вьетнамского спутника. Может быть, и сейчас он делает то же самое? Но уже с Хоторном? Возможно ли, что в высших эшелонах ЦРУ имеется другой О'Райан?
Раймонд Джиллетт решил, что возможно все, что угодно, поднялся с кресла и направился к двери кабинета. Он собирался поговорить персонально с каждым человеком из группы слежения и связи, внимательно посмотреть в их глаза и, основываясь на жизненном опыте, попытаться отыскать фальшь в ком-то из них. Это был его долг перед погибшими летчиком и вьетнамцем, долг перед Тайрелом Хоторном, которому лишь несколько минут назад он дал слово. Более того, он должен внимательно изучить каждого своего сотрудника, в чьих руках будет находиться жизнь Хоторна. Джиллетт открыл дверь кабинета и обратился к секретарше:
— Элен, предупредите группу, работающую по Кровавой девочке. Через двадцать минут я буду разговаривать с каждым из них лично в пятом кабинете.
— Хорошо, сэр, — ответила седовласая женщина средних лет, поднимаясь с кресла и выходя из-за стола. — Но сначала я выполню обещание, данное миссис Джиллетт, и прослежу, чтобы вы приняли таблетку. — Секретарша вытащила из маленькой пластмассовой коробочки таблетку, налила в бумажный стаканчик воды из термоса и протянула все это директору ЦРУ. — Миссис Джиллетт настаивает, чтобы вы пили бутылочную воду, сэр. В ней нет солей.
— Миссис Джиллетт может быть чертовски надоедливой, Элен, — сказал директор ЦРУ, глотая таблетку и запивая ее водой.
— Она следит за вашим здоровьем, сэр. Как вы знаете, она также настаивает, чтобы вы после приема лекарства минуту или две посидели спокойно. Садитесь, пожалуйста, господин директор.
— Да вы просто сговорились с ней, Элен, и мне это не нравится, — с улыбкой сказал Джиллетт, усаживаясь в кресло с прямой спинкой, стоящее перед столом секретарши. — Ненавижу эти чертовы таблетки, такое чувство, как будто выпил три порции виски без всякого удовольствия.
Внезапно, без проявления каких-либо признаков беспокойства, Раймонд Джиллетт сполз с кресла. Лицо его исказилось, он закашлялся, схватился пальцами за лицо и рухнул на пол. Голова его лежала возле стола секретарши, рот и глаза были широко раскрыты. Он был мертв.
Секретарша подбежала к двери приемной, заперла ее и вернулась к трупу. Она оттащила тело от своего стола, проволокла его по полу в кабинет директора и положила перед диваном, стоящим у окна. Затем, вернувшись в приемную, закрыла дверь в кабинет своего начальника, перевела дыхание, успокоилась и сняла трубку телефона. Элен набрала внутренний номер сотрудника, возглавлявшего группу «Кровавая девочка».
— Да? — раздался в трубке мужской голос.
— Это Элен, секретарша директора. Он попросил позвонить вам и передать, чтобы вы начали проверять свое оборудование, как только коммандер Хоторн сообщит вам, что находится на месте.
— Мы знаем, говорили с ним пятнадцать минут назад.
— Пожалуй, вам не стоит сейчас ждать директора, он будет занят, масса всяких совещаний.
— Нет проблем. Прибудем, когда скажете.
— Спасибо, — сказала «Скорпион-17» и положила трубку.
Глава 27
В половине пятого вечера Джексон Пул сидел за столом в номере отеля «Шенандо Лодж», а на столе перед ним располагалось оборудование, присланное ЦРУ. По настоянию Джексона ему доставили два дополнительных устройства: одно для установления закрытой, минуя ЦРУ, линии связи с Хоторном, при попытке вторжения в которую посторонних абонентов на экране загоралась желтая отметка "X".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Что вы имеете в виду?
— Я разговаривал с госсекретарем Палиссером. Как и он, я оказался жертвой интриг ван Ностранда. Должен заметить, это был необычайный человек.
— Его положение позволяло ему быть необычайным, сэр. Но он мертв.
— Он знал, на какие кнопки нужно нажимать. Если бы все повернулось иначе, нам всем пришлось бы оправдываться, ссылаясь на его так называемые заслуги. Он был выдающимся актером, и я, как и мои коллеги, полностью доверяли ему.
— Что вы сделали для него?
— Деньги, коммандер, более восьмисот миллионов долларов были переведены на различные счета в Европе.
— А кто их теперь получит?
— Мне кажется, когда дело касается таких сумм, назначается международное судебное разбирательство, в ходе которого выяснится, что мы занимались нелегальным переводом денег. Я, конечно, уйду в отставку, и все грандиозные планы, которые я строил, берясь за эту работу, полетят в трубу.
— А вы имели личную выгоду от этого перевода денег?
— Боже упаси!
— Тогда зачем уходить в отставку?
— Потому что, несмотря на благородность моих намерений, я совершил незаконный поступок. Я использовал свое положение для оказания услуги определенному человеку, обошел закон и скрыл свои действия.
— Значит, вы виноваты просто в том, что не раскусили этого человека, и в этом вы не одиноки. Но вы сами пожелали признаться в совершенном, и, на мой взгляд, причины, побудившие вас сделать это, оправдывают вас.
— С точки зрения человека, несущего такой груз прошлого, это замечательные слова. Но представляете, как начнут давить на президента? Он назначил на чрезвычайно ответственный и высокий пост человека, который незаконно перевел за границу восемьсот миллионов долларов! Оппозиция начнет кричать о коррупции в высших эшелонах власти и раздует дело почище «Ирангейта».
— Забудьте об этой чепухе, господин директор, — сказал Тайрел, устремив на телефон взгляд, в котором смешались ярость и страх. — А какой же все-таки груз прошлого я несу?
— Ну, я... я думал, вы поняли.
— Амстердам?
— Да. Почему это вас так удивило?
— Что вы знаете об Амстердаме? — оборвал его Тайрел хриплым голосом.
— Это сложный вопрос, коммандер.
— Ответьте мне на него!
— Могу только сказать вам, что Генри Стивенс не виноват в смерти вашей жены. Виновата была система, но не отдельная личность.
— Это самый безликий ответ, который мне приходилось слышать, после стандартного ответа: «Я просто выполнял приказы». — И все-таки это правда, Хоторн.
— Чья правда? Ваша, его, системы? Никто ни за что не отвечает, так?
— Одним из моих планов, когда я занял эту должность, и было искоренить эту болезнь. И я довольно успешно осуществлял его, пока не появились Бажарат и вы.
— Не лезьте в мои дела, сукин вы сын!
— Я понимаю, что вы расстроены, коммандер, но могу эти же слова адресовать и вам. Позвольте вам кое-что сказать. Мне не нравятся американцы вроде вас, которые получили прекрасную подготовку за счет налогоплательщиков, а теперь продают свой опыт иностранным правительствам за деньги! Я ясно выразился?
— Меня не интересует ваше мнение. Вы и ваша система убили мою жену, и вы знаете об этом. И я вам, ублюдкам, ничего не должен!
— Тогда не путайтесь у нас под ногами. У меня есть дюжина прекрасных агентов, гораздо более умелых, чем вы, и я без всякого сожаления мог заменить вас ими. Окажите мне услугу, бросьте это дело.
— И не мечтайте! Убили моих друзей, хороших друзей, а один из них, который чудом остался жив, возможно, никогда больше не сможет ходить! А вы со своими профессионалами, как всегда, оказались беспомощны. Я не брошу это дело, а вам советую просто следить, за моими действиями, потому что я собираюсь вывести вас на Кровавую девочку!
— Знаете, коммандер, я вполне это допускаю, потому что, как я уже сказал, вы хорошо подготовлены. А что касается наблюдения за вами, то в нем можете не сомневаться, поскольку ваше оборудование настроено на частоту наших макрокомпьютеров. Вернемся к нашим делам, коммандер. По настоянию ваших людей, которых поддержал Палиссер, средства связи с вами и ответчик будут обслуживаться специально отобранными людьми, не имеющими доступа к телефонам. Честно говоря, я считаю эту меру предосторожности излишней, и она расстроит наших людей... ведь это будут самые лучшие.
— О'Райан тоже был самым лучшим. Вы сказали им о нем?
— Я вас понимаю... — Директор молчал некоторое время, потом продолжил:
— Возможно, и скажу, хотя у нас и нет конкретных доказательств его предательства.
— Разве мы с вами в суде, господин разведчик? Он был там и она была там. Один из них остался жив, другой нет. Разве наши правила сопоставления фактов изменились?
— Нет, они не изменились. Случайные совпадения бывают слишком редко, если вообще бывают в нашем деле. Возможно, я объясню своим людям, что он хотел втереться к ней в доверие, и этого будет достаточно. Служебное расследование очень плохо влияет на моральное состояние людей, а все эти люди заслуживают доверия. Надо будет подумать над этим.
— Не надо думать. Расскажите им про О'Райана! Какие вам еще нужны доказательства? Территория побережья — сотня тысяч квадратных миль, так почему же его убили в нескольких сотнях ярдов от того места, где находилась Бажарат?
— Это нельзя считать неопровержимым доказательством, мистер Хоторн...
— Как и в случае с моей женой, господин директор. Но и вы и я знаем, что убило ее! Нам не надо думать об этом, мы знаем! Неужели вы не пришли к такому выводу? Если нет, то зря занимаете свое кресло.
— Я сделал этот вывод много лет назад, молодой человек, но с точки зрения моего теперешнего положения интересы дела требуют от меня другого вывода. Я предпочел бы многое изменить, но не могу сделать это только своей личной властью. Даже несмотря на то, что мы сейчас с вами работаем в одной команде.
— Нет, господин директор, я работаю в своей команде... в пределах разумного, если это вас больше устроит. Но не в вашей. Повторяю, я ничего не должен вашим ублюдкам, а за вами долг передо мной, который вы никогда не сможете оплатить. — Кровь бросилась в голову Хоторну, он с такой силой швырнул трубку, что расколол пластмассовый корпус аппарата.
Раймонд Джиллетт, директор Центрального разведывательного управления, наклонился над столом, массируя пальцами ужасно болевшие виски. Странно, но он вспомнил Сайгон, и эти воспоминания наполнили его злостью и сожалением, хотя он и не мог понять почему. И вдруг все стало ясно — это Тайрел Хоторн... вернее, то, как он поступал сейчас с бывшим офицером военно-морской разведки. Та же резкая боль, что и в Сайгоне.
Тогда там, во Вьетнаме, молодой офицер-летчик, только что закончивший академию ВВС, был сбит во время выполнения боевого задания и выпрыгнул с парашютом из горящей машины рядом с границей Камбоджи, менее чем в пяти милях от тайных, замаскированных дорог, по которым осуществлялось снабжение отрядов Вьетконга. Одному Богу было известно, как этот человек выжил в джунглях и болотах, прячась от вьетконговцев, но ему это удалось. Он пробрался на юг через реки и леса, питаясь ягодами, корой и кореньями, и наконец добрался до своих. История, которую он по возвращении рассказал представителю разведки, была просто невероятной.
Он видел тайный склад размером с двадцать футбольных полей, вырубленный в склоне горы, где сотни грузовиков, танков, бензозаправщиков и бронетранспортеров постоянно прятались днем, чтобы ночью продолжить свой путь на юг. По словам молодого офицера, там же находился и склад боеприпасов, потому что он видел, как туда заезжали груженные боеприпасами грузовики, а выезжали пустыми.
Офицер разведки, который допрашивал тогда летчика, а теперь сидел за столом в кресле директора ЦРУ, сразу вспомнил о германской секретной ракетной базе в Пенемюнде времен второй мировой войны. Полное уничтожение такого огромного склада должно было стать не только серьезной стратегической победой, но и, что более важно, значительной психологической поддержкой для южновьетнамских и американских солдат, моральный дух которых снижало исключительное упорство врага, не считавшегося ни с какими жертвами.
Но где же находился этот огромный, спрятанный в горе склад, в котором могла разместиться целая дивизия с полным боевым вооружением? Где?
Молодой офицер-летчик не мог указать на карте точного местонахождения склада, ему было не до его координат, он скрывался и боролся за свою жизнь. Однако он помнил то место, где был сбит, и считал, что если снова прыгнет там с парашютом, то сумеет проследить весь свой путь возвращения к своим. Летчик был уверен, что, повторив свой путь, он найдет эту гряду холмов, напротив которой в горе находился склад. Он утверждал, что по пути его следования была всего одна такая группа холмов: «они были похожи на шарики зеленого мороженого, нагроможденные друг на друга», однако так и не смог отыскать их на карте и аэрофотоснимках.
— Я не могу просить вас об этом, лейтенант, — сказал Джиллетт. — Вы потеряли в весе свыше двадцати пяти фунтов и крайне истощены физически.
— А я думаю — можете и даже обязаны, сэр, — ответил летчик. — Чем больше мы будем тянуть с этим, тем больше деталей ускользнет из моей памяти.
— А вообще-то — стоит ли из-за обычного склада...
— Разрешите поправить вас, сэр, это не обычный склад. Ни я ни вы не видели ничего подобного. Разрешите мне отправиться туда, капитан, прошу вас.
— Я чувствую здесь какой-то подвох, лейтенант. Почему вы так стремитесь туда? Вы разумно мыслящий человек, не гоняетесь за наградами, а операция может быть очень опасной.
— У меня есть для этого своя причина, капитан, которой мне вполне достаточно. Вместе со мной из самолета выпрыгнули два члена моего экипажа. Они приземлились на поле, а я застрял на деревьях примерно в четверти мили от них. Спустившись вниз, я изо всех сил побежал в направлении поля, и только добежал до опушки, как с противоположной стороны поля показалась группа солдат... солдат в форме, а не местных жителей. Я спрятался в траве, и я видел, как эти ублюдки закололи моих друзей штыками. Они были мне не просто друзьями, капитан, один из них был моим двоюродным братом. Солдаты, капитан! Солдаты не закалывают штыками пленников в поле! Вот видите, я должен вернуться туда, и именно сейчас, пока еще все хорошо помню.
— Мы обеспечим вам всю помощь и защиту, какую сможем. Вас снабдят самыми современными средствами связи, какие у нас есть, и мы будем следить за каждым вашим шагом. Не далее как в трех милях от вашего местонахождения будут постоянно дежурить вертолеты «кобра», готовые при первом вашем сигнале приземлиться и забрать вас.
— Большего я и не могу просить у вас, сэр.
"Ты многого не знаешь из того, что знаю я, юноша. Секретные операции проводятся совсем по-другому, у них другая мораль, другая этика и другой принцип, гласящий: «Задание должно быть выполнено любой ценой».
Молодой офицер вылетел на северо-восток вместе с перебежчиком-вьетконговцем, который жил раньше на границе с Камбоджей. Ночью их сбросили на парашютах в том месте, где был сбит самолет, и они вместе двинулись назад тем путем, по которому пробирался к своим офицер-летчик. Капитан разведки Джиллетт, ответственный за эту операцию, вылетел на север, где присоединился к отряду из Отдела тайных операций, следившему за продвижением обоих разведчиков.
— А где же вертолеты «кобра»? — поинтересовался Джиллетт по прибытии на место.
— Не беспокойтесь, капитан, они в полете, — ответил полковник.
— Но они уже должны быть здесь. Наш летчик и перебежчик скоро будут у цели. Слушайте их сигналы!
— Мы и слушаем, — подал голос майор, склонившийся над рацией. — Успокойтесь. Они приближаются к отметке "О", и мы четко следим за их местонахождением.
— Если они подадут сигнал, то в это время будут находиться примерно в тысяче метров западнее отметки "О", — добавил полковник.
— Тогда отправляйте вертолеты! — вскричал капитан Джиллетт. — От них больше ничего и не требуется!
— Отправим, когда будет сигнал, — ответил полковник.
Внезапно из рации донесся шум помех, сопровождаемый звуками автоматных очередей. Потом наступила тишина... мертвая тишина.
— Все! — закричал майор. — Они готовы. Связывайтесь с бомбардировщиками, пусть летят туда и сбрасывают все, что у них есть. Вот координаты!
— Что значит «они готовы»? — закричал Джиллетт.
— Их наверняка обнаружил патруль, капитан. Они отдали свои жизни ради этой выдающейся операции.
— Черт побери, но где же «кобры», где вертолеты, которые должны были забрать их?
— Какие «кобры»? — усмехнулся майор. — Вы думали, мы будем устраивать эту свистопляску с «кобрами» всего в миле от цели? Да их бы сразу засекли радары, да еще эта чертова гора!
— Я ничего не понимаю! — вскричал капитан. — Я ведь дал летчику слово!
— Вы дали, а не мы, — сказал полковник. — Мы стараемся выиграть войну, которую проигрываем.
— Вы ублюдки! Я обещал...
— Вы обещали, а не мы. Кстати, как ваша фамилия, капитан?
— Джиллетт, — в недоумении ответил капитан. — Раймонд Джиллетт.
— Я даже могу представить себе заголовки: «Лезвие Джиллетт перерезает главную артерию!» У нас хорошие связи с прессой.
Раймонд Джиллетт, директор Центрального разведывательного управления, поднял голову, выгнул шею и вновь принялся массировать пальцами виски. Он сделал карьеру, и ценой этому были жизни молодого летчика и его вьетнамского спутника. Может быть, и сейчас он делает то же самое? Но уже с Хоторном? Возможно ли, что в высших эшелонах ЦРУ имеется другой О'Райан?
Раймонд Джиллетт решил, что возможно все, что угодно, поднялся с кресла и направился к двери кабинета. Он собирался поговорить персонально с каждым человеком из группы слежения и связи, внимательно посмотреть в их глаза и, основываясь на жизненном опыте, попытаться отыскать фальшь в ком-то из них. Это был его долг перед погибшими летчиком и вьетнамцем, долг перед Тайрелом Хоторном, которому лишь несколько минут назад он дал слово. Более того, он должен внимательно изучить каждого своего сотрудника, в чьих руках будет находиться жизнь Хоторна. Джиллетт открыл дверь кабинета и обратился к секретарше:
— Элен, предупредите группу, работающую по Кровавой девочке. Через двадцать минут я буду разговаривать с каждым из них лично в пятом кабинете.
— Хорошо, сэр, — ответила седовласая женщина средних лет, поднимаясь с кресла и выходя из-за стола. — Но сначала я выполню обещание, данное миссис Джиллетт, и прослежу, чтобы вы приняли таблетку. — Секретарша вытащила из маленькой пластмассовой коробочки таблетку, налила в бумажный стаканчик воды из термоса и протянула все это директору ЦРУ. — Миссис Джиллетт настаивает, чтобы вы пили бутылочную воду, сэр. В ней нет солей.
— Миссис Джиллетт может быть чертовски надоедливой, Элен, — сказал директор ЦРУ, глотая таблетку и запивая ее водой.
— Она следит за вашим здоровьем, сэр. Как вы знаете, она также настаивает, чтобы вы после приема лекарства минуту или две посидели спокойно. Садитесь, пожалуйста, господин директор.
— Да вы просто сговорились с ней, Элен, и мне это не нравится, — с улыбкой сказал Джиллетт, усаживаясь в кресло с прямой спинкой, стоящее перед столом секретарши. — Ненавижу эти чертовы таблетки, такое чувство, как будто выпил три порции виски без всякого удовольствия.
Внезапно, без проявления каких-либо признаков беспокойства, Раймонд Джиллетт сполз с кресла. Лицо его исказилось, он закашлялся, схватился пальцами за лицо и рухнул на пол. Голова его лежала возле стола секретарши, рот и глаза были широко раскрыты. Он был мертв.
Секретарша подбежала к двери приемной, заперла ее и вернулась к трупу. Она оттащила тело от своего стола, проволокла его по полу в кабинет директора и положила перед диваном, стоящим у окна. Затем, вернувшись в приемную, закрыла дверь в кабинет своего начальника, перевела дыхание, успокоилась и сняла трубку телефона. Элен набрала внутренний номер сотрудника, возглавлявшего группу «Кровавая девочка».
— Да? — раздался в трубке мужской голос.
— Это Элен, секретарша директора. Он попросил позвонить вам и передать, чтобы вы начали проверять свое оборудование, как только коммандер Хоторн сообщит вам, что находится на месте.
— Мы знаем, говорили с ним пятнадцать минут назад.
— Пожалуй, вам не стоит сейчас ждать директора, он будет занят, масса всяких совещаний.
— Нет проблем. Прибудем, когда скажете.
— Спасибо, — сказала «Скорпион-17» и положила трубку.
Глава 27
В половине пятого вечера Джексон Пул сидел за столом в номере отеля «Шенандо Лодж», а на столе перед ним располагалось оборудование, присланное ЦРУ. По настоянию Джексона ему доставили два дополнительных устройства: одно для установления закрытой, минуя ЦРУ, линии связи с Хоторном, при попытке вторжения в которую посторонних абонентов на экране загоралась желтая отметка "X".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66