— Тебе и не надо понимать, — резко осадила его Бажарат. — Думай о своем богатстве в Неаполе и о той благородной семье, которая примет тебя в Равелло как собственного сына. А пока будешь размышлять об этом, в спальню и распакуй вещи.
— Ты очень сложная женщина, — спокойно произнес Николо, глядя на Бажарат.
— Конечно. А теперь поторопись, мне надо еще сделать несколько звонков.
Молодой итальянец скрылся в спальне, а Бажарат потянулась к телефону, стоящему на соседнем столике. Она набрала номер их отеля в Вашингтоне и попросила к телефону портье. Назвав себя, Бажарат дала указания насчет оставшегося багажа и попросила продиктовать поступившие на ее имя сообщения, за что портье при отъезде были выплачены очень приличные чаевые.
— Благодарю вас за щедрость, мадам, — послышался слащавый голос на другом конце провода в Вашингтоне, — и будьте уверены, что ко всем вашим просьбам будет проявлено максимальное внимание. Очень жаль, что вы так быстро уехали, но надеюсь снова увидеть вас, когда вы вернетесь в столицу.
— Продиктуйте, пожалуйста, какие были сообщения.
Их было пять, и наиболее важное из них от сенатора Несбита. Несколько других — более или менее полезные, но не жизненно важные, а последнее просто загадочное. Оно было от молодого рыжеволосого политического консультанта, с которым они познакомились в Палм-Бич. Это был тот самый внештатный сотрудник «Нью-Йорк Таймс», предупредивший ее об опасном в своем любопытстве репортере из «Майами геральд». Причем настолько опасном, что Бажарат пришлось быстро уничтожить его с помощью шипа своего смертоносного браслета. В первую очередь она позвонила сенатору.
— У меня есть для вас многообещающая новость, графиня. Мой коллега из сената любезно согласился устроить встречу с президентом через три дня. Мы, конечно, понимаем...
— Естественно, — оборвала его Бажарат. — Барон будет очень рад, и поверьте мне, сенатор, что вы не будете забыты.
— Очень любезно с вашей стороны. Ваш визит не внесут в распорядок дня президента и разрешат сделать всего одну фотографию, одобренную главой администрации Белого дома. Но вы должны будете подписать специальное обязательство, что это личная фотография, которая не попадет в средства массовой информации ни здесь, ни за границей. Вы поставите себя в очень затруднительное положение, если нарушите это обязательство.
— Безусловно, это будет только личная фотография, — согласилась Бажарат. — Считайте, что у вас есть слово одной из великих семей Италии.
— Это полностью всех устроит. — Голос Несбита повеселел, и он даже позволил себе хихикнуть. — Однако, если финансовые интересы барона будут благоприятны в политическом отношении, особенно в тех районах, где наблюдается спад в экономике, я гарантирую вам, что глава администрации повсюду распространит фотографию президента с сыном барона. Предвидя такой поворот событий, мы с моим коллегой из штата Мичиган пригласим своего фотографа, который снимет нас вместе с вашим племянником... без президента.
— Как интересно, — воскликнула Бажарат и тихонько засмеялась.
— Вы просто не знаете главу администрации, — сказал Несбит. — Если фотография является собственностью Овального кабинета, то к ней близко никого не подпустят... Куда я смогу позвонить вам? В отеле сказали, что они только принимают сообщения.
— Вы же видите, мы так много разъезжаем, — поспешно оборвала сенатора Бажарат, чтобы не касаться этого щекотливого вопроса. — Думаю, что в скором времени мы отправимся в Мичиган, но наша жизнь проходит в таком быстром ритме. У Данте Паоло энергии, как у шести молодых буйволов.
— Это, конечно, не мое дело, графиня, но я думаю, что вам было бы гораздо легче и даже полезнее, если бы вы имели свой офис и персонал... ну, по крайней мере, хотя бы секретаря, который бы знал, где вас можно найти.
Уверен, что среда многочисленных друзей барона десятки человек были бы рады оказать ему подобную услугу. И я, конечно, могу помочь вам и предложить собственный офис.
— Вы прямо читаете наши мысли, но, к сожалению, это невозможно. У моего брата совершенно другой подход к таким вещам, и он крайне щепетилен в вопросах конфиденциальности и порядочности, и, без сомнения, потому, что в мире финансов много непорядочных людей, Персонал и секретари имеются только в Равелло, и нигде больше. Мы звоним туда каждый день, иногда по два-три раза, ж он доверяет только своим людям, которых знает уже много лет.
— Он очень осторожный человек, — сказал сенатор, — и, черт возьми, так и надо. «Уотергейт» и «Иран-контрас» всех нас этому научили. Надеюсь, что ваш телефон не прослушивается.
— Мы возим с собой портативные шифраторы, настроенные на частоту приема, синьор. Что может быть безопаснее?
— Мой телефон, у него более сложная система защиты. Министерство обороны утверждает, что эта система не по зубам никаким шпионам. Очень впечатляет.
— Ну, с подобными людьми мы не сталкиваемся, сенатор, а нашей системы нам вполне хватает для безопасности... Конечно, я буду каждый час звонить в отель портье.
— Будьте любезны, графина. В Вашингтоне три дня могут превратиться в завтра или вчера.
— Я вас очень хорошо поняла.
— Вы получили дополнительные материалы, отправленные вам из моего офиса?
— В данный момент Данте Паоло по другому телефону с энтузиазмом рассказывает барону о ваших предложениях.
— Вы знаете, это на самом деле замечательно, графина. Молодой человек такой умный, такой сообразительный, Барон, должно быть, страшно гордится сыном. А вы, графиня, наверняка самая любимая сестра, которой он полностью доверяет. Такая эрудированная, привлекательная, тактичная женщина, Вы никогда не думали заняться политикой?
— Я все время думаю о политике, — со смехом ответила Бажарат, — и очень хочу, чтобы ее вообще не было, потому что она раздражает меня.
— Помилуйте, мы же останемся без работы! Я вередам для вас сообщение о деталях вашего визита в Белый дом... И, если у вас будут новости из Равелло, вы, конечно, знаете, как со мной связаться.
— Никаких если, синьор Несбит, как только будут новости, я вам сразу сообщу. До свидания. — Положив трубку, Бажарат посмотрела на фирменный блокнот отеля, куда она записала имена и номера телефонов, которые ей продиктовал портье в Вашингтоне. Трое вполне могли подождать, мог подождать и последний, но любопытство заставило ее вновь снять трубку и набрать номер рыжеволосого политического консультанта из Палм-Бич.
— Квартира Райлли, — бодрым голосом произнес автоответчик. — Если ваш звонок касается выплат за мои услуги, нажмите единицу. Если нет, то катитесь ко всем чертям и освободите линию для ценных звонков. Впрочем, можете сообщить свое имя и даже номер телефона, но я ничего не обещаю. — Раздался длинный гудок, и после него Бажарат заговорила:
— Мы познакомились в Палм-Бич, мистер Райлли, и я звоню по вашей просьбе...
— Рад, что вы позвонили, графиня, — перебил Бажарат МОЛОДОЕ политический консультант, включившись в разговор. — Вас очень трудно выследить.
— И как же вам все-таки удалось это сделать, мистер Райлли?
— Информация будет стоить вам денег, — ответил молодой человек, рассмеявшись. — Но, с другой стороны, так как вы не нажали единицу, то я расскажу вам об этом бесплатно.
— Очень любезно с вашей стороны.
— Это оказалось довольно простым делом. Я вспомнил о нескольких дельцах из Вашингтона, которые крутились возле вас, и позвонил их секретарям. Двое из троих секретарей сообщили мне, где вы остановились.
— Они так легко снабдили вас этой информацией?
— Конечно, особенно после того, как я объяснил им, что только что прилетел из Рима и привез для вас очень важное сообщение от барона и что барону очень приятно будет услышать имя человека, который помог мне разыскать вас. А еще я заметил, что они могут рассчитывать на браслет с бриллиантами, на котором начертано имя Равелло. Вы же знаете, как экспансивны богатые итальянцы.
— Да вы просто мошенник, мистер Райлли.
— Начинающий, графиня. Но в этом городе полно настоящего жулья.
— Зачем вы хотели поговорить со мной?
— Боюсь, что это будет стоить вам денег, леди.
— А какую услугу вы можете оказать мне, чтобы я за нее заплатила?
— Могу предоставить информацию.
— Какого характера и сколько она стоит?
— Это два разных вопроеа8 н если быть честным, то я могу ответить на первый, а вот цену назвать не могу. Только вы можете ее установить.
— Тогда дайте ответ на первый вопрос.
— Хорошо. Кое-кто занят поисками двух людей, которыми как раз можете быть вы с юношей, а можете и не быть. Подчеркиваю, что можете и не быть, потому что в это очень трудно поверить, а тогда, значит, у меня просто чертовски богатое воображение.
— Я понимаю. — Бажарат похолодела, опасность была совсем рядом. — Мы те, кто мы есть, мистер Райлли, — сказала она, ничем не выдав своего волнения. — А кто такие те, другие?
— Люди, занимающиеся какими-то темными делами. Может быть, воры, а может быть, посланцы наркомафии, ищущие новые рынки сбыта, или просто аферисты с Сицилии, подбирающие жертву.
— И нас можно спутать с такими людьми?
— По внешнему виду — нет. Женщина гораздо моложе вас, а юношу описывают как неграмотного, здоровенного громилу.
— Абсурд какой-то!
— Да, и я так думаю, но, как я уже сказал, у меня чертовски богатое воображение. Хотите встретиться?
— Конечно, если только это положит конец вашим безумным догадкам.
— Где мы встретимся?
— В городке под названием Фэрфакс, здесь есть что-то вроде гостиницы, называется «Шенандо Лодж».
— Я знаю это место, как, впрочем, и большинство мужей-гуляк в Вашингтоне... удивлен, что вы там оказались. Я буду через час.
— Буду ждать вас на стоянке, — уточнила Бажарат, — не хочу тревожить Данте Паоло, младшего барона ди Равелло.
— Ашкелон!
— Да здравствует Ашкелон! Какие новости?
— Скоро начинаем первую фазу операции, готовьтесь к началу отсчета времени.
— Хвала Аллаху.
— Хвала американскому сенатору.
— Вы шутите?
— Нисколько. Он все для нас устроил, выбранная стратегия оказалась успешной.
— Подробности?
— Они вам не нужны. Но в том случае, если я не спасусь, его имя Несбит. Он может еще понадобиться вам после того, как меня не станет. А ваш Аллах знает, как его можно будет использовать.
Лимузин, за рулем которого сидел Пул, въехал в ворота «Шенандо Лодж». Несмотря на растрепанный вид трех приезжих и поздний час, упоминание имени ван Ностранда обеспечило им два соседних номера.
— Что мы теперь будем делать, Тай? — спросила Кэти, входя в номер, в котором расположились Тайрел и Джексон.
— Закажем поесть, отдохнем и начнем звонить... О Боже!
— В чем дело?
— Стивенс! — воскликнул Хоторн и поспешил к телефону. — Полиция... Они могут все испортить в Шарлотте, арестуют пилотов, и весь наш план полетит к чертям!
— А ты можешь им помешать? — спросила Нильсен, наблюдая за Тайрелом, яростно набирающим номер телефона.
— Все зависит от того, когда они прилетят туда... Капитана Стивенса, срочно, код четыре ноль?.. Генри, это я. Что бы ни происходило в доме ван Ностранда, ты должен нажать на все рычаги и обеспечить полное молчание! — Хоторн замолчал и почти минуту выслушивал собеседника. — Мне придется отозвать некоторые задания, которые я тебе дал, капитан, — сказал он наконец, но уже более спокойным, тоном. — Позвоню тебе через несколько часов и назову несколько имен. Тебе надо будет самым тщательным образом проверить каждого человека: круглосуточное наблюдение, прослушивание телефонных разговоров, компрометирующие материалы... в общем, полный набор... Хорошая мысль, Генри. Между прочим, я тут тоже кое о чем размышляю, можно даже сказать, переоцениваю события, но, правда, они касаются совсем другого. Понимаю, что в данный момент это может прозвучать совсем глупо, но как хорошо ты знал Ингрид? — На лице Хоторна появилась печальная улыбка, глаза медленно закрылись. — Я так и думал. Позвоню тебе ночью, ты будешь в кабинете или дома?.. Конечно, мне не стоило об этом спрашивать. — Хоторн положил трубку и, не снимая руки с телефона, поднял голову и сказал:
— Стивенс согласился с нашим планом, о событиях в поместье ван Ностранда не будет никакой информации.
— Но ведь ван Ностранд мертв! — воскликнул Пул. — И как насчет остальных трупов? Каким образом, черт возьми, они собираются все сохранить в тайне?
— К счастью, туда поехала всего одна патрульная машина, а Стивенс позвонил в полицию за несколько минут до сообщения патрульных. Он наложил запрет на все сообщения, касающиеся смерти ван Ностранда, продублировав запрет так называемым «переменным кодом секретности информации» от имени военно-морской разведки.
— Так просто?
— Вот именно, лейтенант, в наши дни подобные вещи осуществляются таким образом. Не надо больше говорить «хранить в тайне», теперь это делают компьютеры. Сейчас нельзя заниматься шпионажем, не разбираясь в современной технике. Так что я — это, без сомнения, уже история.
— И тем не менее ты отлично действуешь, — сказала Кэти. — Лучше, чем кто-либо другой.
— Хотелось бы, действительно хотелось бы. Если бы только можно было каким-нибудь образом вернуть Кука и Ардисона, еще двоих «бывших»... Черт бы побрал эту суку и всех, кто связан с ней! Мне надо добраться до этих ублюдков!
— Ты близко подошел к ним, Тай, очень близко.
«Близко, — подумал Хоторн, снимая грязную и пропотевшую куртку. — Близко?.. О да, он был близко, настолько близко, что держал ее в объятиях и занимался с ней любовью, думая, что ожили вновь его разбитые мечты. Темная ночь превращалась для него в прекрасный рассвет, встающее из-за горизонта солнце сулило волшебный день. Будь ты проклята, Доминик! Обманщица, обманщица, обманщица! Все, что ты говорила мне, было ложью. Но я найду тебя, сука, обману тебя, как ты обманула меня, заставлю почувствовать боль, которую испытал я. Будь ты проклята, Доминик, я говорил о любви и любил, а ты говорила о любви, но это была всего лишь ложь. Хуже того, ты испытывала ко мне отвращение, Обычное отвращение одного человека к другому, которого он просто использует в собственных целях».
— Но где не она, Джексон? — вслух спросил Тайрел. — Вот это действительно вопрос, не так ли?
— Мне кажется, ты пропускаешь что-то ужасно важное, — вмешалась Нильсен. — Ты выяснил, что она здесь, рядом с Вашингтоном, значит, будут приняты все меры по обеспечению безопасности президента. Как она сможет осуществить свое намерение?
— Но президент не может бросить все свои дела.
— По-моему, ты говорил, что все выезды из Белого дома, даже в пределах Вашингтона, отменены. Он полностью изолирован, как заключенный в камере.
— Я все это знаю. Но меня тревожит то, что и ей об этом известно и все же это не останавливает ее.
— Понимаю, что ты имеешь в виду. Утечка информации, убийства — Чарли, Майами, покушение на тебя на Сабе и здесь, у ван Ностранда. Кто те люди, которые помогают ей? И, ради Бога, почему они делают это?
— Хотел бы я знать ответ... ответы на оба вопроса. — Хоторн сел на кровать, потом откинулся на подушку, подложив руки под голову. — Я вынужден возвращаться назад, в Амстердам, ко всем этим чертовски глупым играм, в которые мы тогда играли, ко всем этим несчастным случаям, о которых никогда не сообщалось, потому что труп не считался там событием... А использует В по одной причине, В использует С по другой, и связи между ними не просматривается; С использует D уже для какого-то другого задания, и, наконец, D выходит на E, который и достигает цели, потому что он или она может сделать то, чего и добивался с самого начала А. Но цепочка настолько запутана, что ее невозможно проследить.
— Но, похоже, ты ее все же проследил, — сказала Нильсен, и в голосе ее прозвучали нотка восхищения. — В твоем досье ясно сказано, что ты был выдающимся сотрудником.
— Возможно, иногда мне что-то удавалось, но не всегда, да и то главным образом, случайно.
Пул сидел за столом, поглаживая свои светло-каштановые волосы.
— Я записал твои слова по поводу А, В, С, D и Е, а так как я неплохо разбираюсь в математике, включая геометрию, тригонометрию, алгебру, и знаком с ядерной физикой, то я понял, тебя так, что эти люди в Амстердаме были запрограммированы на действия в различных узких сферах.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Но ты только что сам сказал.
— Значит, не откажусь от своих слов. А что я сказал?
— Что никто из этих людей, обозначенных буквами, на самом деле не знает точно, что происходит, за исключением первого и последнего.
— Это чересчур упрощенный подход, но в общем все правильно. Это называется использовать вслепую, эти люди могут подозревать что-то, но не иметь возможности выявить суть, а обычно они вообще ни о чем не подозревают.
— А что заставляет их работать?
— Алчность, лейтенант, громадные деньги. Они торгуют имеющейся у них информацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66