и не были они никакими Сэфес, и даже не думали, что когда-нибудь ими стану
т. А были просто двумя мальчишками, попавшими в большую беду, растянувшую
ся на девятнадцать лет, но и про девятнадцать лет они тогда ничего не знал
и.
И вокруг, и с ними самими, всё происходило одновременно сложнее и проще, ин
огда проще настолько, что умереть можно было от этой простоты. И никакой К
лео Найрэ никогда этого не поймет, никогда…
Пятый зажмурился, потряс головой. Нет, бесполезно. От этого никуда не дене
шься, уже, вероятно, до самой смерти. Перед глазами помимо воли вставали во
всей ясности события больше чем двухсотлетней давности, и события эти о
ставались болезненно-яркими, словно произошли вчера…
…к исходу четвертого часа он понял, что дверь не сломать. Левая рука болел
а, словно в нее воткнули раскаленный металлический штырь, но эта боль был
а ничем, пустотой, вакуумом Ц в сравнении с тем, что творилось в душе.
А их набралось уже больше десятка Ц надсмотрщики, сменные и сменяемые, н
е упустили случая принять участие в новой забаве. Нет, не все, конечно. Но б
ольше половины. Остальные, судя по голосам, предпочитали смотреть и дава
ть советы. Голоса эти, довольные, балагурящие, отпускающие сальные пошлы
е шутки, доводили Пятого до исступления, он изо всех сил молотил разбитым
и в кровь руками по двери, но заперли его в тиме, дверь, сваренную из стальн
ых листов выбить оказалось нереально.
Дверь в дверь, тим находился напротив зала.
Лин перестал кричать часа полтора назад. Голосов тоже поубавилось. Пятый
стоял, привалившись к предательнице-двери, чувствуя, как в левой руке мед
ленно поворачивается раскаленный штырь. Он думал, что если его и выпустя
т отсюда сегодня, то лишь за тем, чтобы сделать следующей игрушкой в этой ч
удовищной забаве. Пусть. Лучше пусть его, чем Лина…
А еще через два часа его выпустили. Отвели в зал, где подле рельс для вагон
етки, на заляпанном какой-то мерзостью полу лежал Лин. Полузнакомый надс
мотрщик грохнул на пол ведро с водой, потом Пятый на самом краю сознания у
слышал лязг замка Ц и дверь в зал закрылась.
Первые минуты он просто стоял, бездумно глядя на Лина, потом присел на кор
точки рядом, не соображая, что делать. Разум отказывал. Пятый вдруг подума
л о том, что тут происходило, и с ужасающей ясностью понял, для чего они зак
рыли дверь. «Если они откроют, я их убью, Ц пронеслось в голове. Ц Всех уб
ью».
Истерзанное тело, лежащее перед ним, вздрогнуло. Лин, до этого момента ост
ававшийся, вероятно, без сознания, слабо застонал. Смотреть на него было ж
утко Ц впрочем, как может выглядеть человек, которого насиловали много
часов подряд несколько здоровых мужиков, насиловали и били, чтобы не соп
ротивлялся. Пятый осторожно протянул руку и потрогал Лина за плечо. Тот д
ернулся, как от электрического разряда, вскрикнул.
Ц Лин, это я, Ц жалобно, еле слышно сказал Пятый. Ц Они ушли, это я…
Он перевернул друга на спину.
Пустые стеклянные глаза. Лицо, искаженное гримасой такого страдания, что
Пятого передернуло. Перемазанные рвотой и кровью волосы, свежий синяк н
а скуле, разорванная нижняя губа, бесчисленные ссадины и кровоподтеки на
груди, шее, руках… Пятый усилием воли заставил себя посмотреть, что там ни
же, но это оказалось настолько страшно, что он поспешно отвел глаза. Кровь
, сперма, обрывки того, что еще вчера было штанами, и еще кровь, и еще…
«Господи, они же там всё разорвали, Ц отрешенно подумал он. Ц Сколько кр
ови…»
Лин его не узнавал. И не понимал, что вокруг происходит, всё еще продолжая
пребывать в кошмаре, который уже закончился. Пятый попробовал как-то при
вести его в порядок, но дело не пошло Ц от каждого прикосновения Лин вздр
агивал, как от удара. Он уже не стонал, лишь временами слабо поскуливал, ка
к раненное животное. Собравшись с духом, Пятый кое-как перетащил его в выс
окую часть зала, на сухое место, разодрал на части свою рубашку и всё-таки
заставил себя, превозмогая всё нарастающий страх, смыть большую часть ещ
е не успевшей присохнуть крови. Лина трясло, он, скорчившись, лежал на полу
холодного зала практически голый, если не считать обрывков рубашки. Еди
нственным способом как-то согреть его было лечь рядом и прижать к себе, но
как только Пятый снова дотронулся до друга, Лин закричал. Пятый поспешно
отступил, беспомощно повторяя:
Ц Не надо, это же я, это я!!
Крик перешел в хрип, Лин беспорядочно дергался, пытался закрыться руками
от неведомо чего, плакал, его колотило всё сильнее. Пятый снова сел рядом,
осторожно погладил друга по мокрым спутанным волосам. Лин опять застона
л, словно прикосновение причинило ему боль.
Ц Это я, Ц в который уж раз безнадежно повторил Пятый. Ц Ну это же я…
Он лег рядом, опираясь на локоть, обнял Лина и осторожно притянул к себе, п
рижимая к своей груди худую израненную спину. Прижал Ц и замер, с тревого
й вслушиваясь в неровное сиплое дыхание, ощущая всем телом чужую дрожь. П
ятый старался не шевелиться, и через некоторое время Лин затих. Тело его, н
апряженное едва ли не до судороги, расслабилось, он стал ровнее дышать.
Ц Спи, Ц прошептал Пятый. Ц Всё будет хорошо… Ты только спи, пожалуйста
…
Сам он спать, конечно, не смог. Через некоторое время снова напомнил о себе
раскаленный стержень в левой руке, на которую Пятый сейчас опирался, но и
зменить позу, чтобы хоть как-то уменьшить собственную боль, он не рискнул
. Сколько часов прошло до того момента, как дверь открылась, он так никогда
и не узнал…
…То, что было дальше, Пятый помнил хуже. Лязг замка, чужие голоса, кто-то, по
вторяющий: «Господи, Господи», ледяные руки, которые он пытался отогреть
в своих, тряска, машина, выложенные белым кафелем стены в смутно знакомом
месте… «Повезло, не ел долго… сохраняется возможность заражения…» Позв
якивание инструментов, белая дверь, растерянность, страх, непонимание… В
сё сплелось в бесконечную серую нить, которая не обрывалась и не обрывал
ась, а потом взяла Ц и разом лопнула перетянутой струной.
Больше трех недель Лина продержали на первом предприятии. Чтобы максима
льно снизить шок, ему постоянно кололи транквилизаторы, но толку с них бы
ло… Первые трое суток Пятый, не отлучаясь, сидел рядом, в немом отчаянии гл
ядя на бескровную белую руку, изо всех сил вцепившуюся в простыню, избега
я заглядывать в пустые остекленевшие глаза, без тени мысли, подернутые т
онкой пленочкой инфернального ужаса. Капельницы, осмотры, бесконечные у
колы, швы, октябрьское тяжелое небо за окном, собственное бессилие и пост
оянный страх…
…На четвертый день Лукич заметил, что у Пятого «что-то не так с рукой». «Чт
о-то не так» на поверку оказалось трещиной в кости, руку загипсовали. Позж
е Пятый сообразил, что руку сломал, пытаясь выбить дверь…
Из тяжелейшего шока Лина выводили почти месяц. Кое-как вывели Ц и тут же
отправили обратно, на «трешку». Хорошо, хоть швы успели зажить…
…Полгода после этого Лин не выносил прикосновений. Вообще ничьих, даже е
сли кто-то случайно до него дотрагивался, он шарахался в сторону. Бить его
, конечно, не перестали, но надсмотрщики, вероятно, получили хорошее перо о
т руководства, поэтому подходить остерегались. Впрочем, какая разница, п
летка есть плетка.
В тиме Лин отчаянно мерз, но ни под каким видам не позволял Пятому приблиз
иться к себе ближе, чем на метр. В морозы они обычно всегда спали, обнявшис
ь, вжавшись друг в друга, чтобы хоть как-то согреться, но этой зимой Лин изм
енил привычному правилу…
…Когда через полгода он неожиданно сам пришел греться Ц Пятый сначала у
дивился, потом на него накатила волна испуга, а за нею вдруг пришла боль, н
евыносимая внутренняя боль. Лежа рядом, уткнувшись лицом Рыжему в плечо,
он неожиданно для себя вдруг заплакал Ц беззвучно, зло, отрешенно, словн
о слезы эти были чем-то, чем он сейчас пытался отгородиться от того, что из
мучило его за эти полгода, измучило невыразимо…
Ц Ты что? Ц шепотом спросил тогда Лин.
Ц Никогда… никогда больше… не позволю…
Ц Что?..
Ц Господи… я же Ц не они… Если ты мне не верил, то кто я тогда?.. Господи, в ж
изни своей, Рыжий, никогда… Ты же думал, что я… как они… но я же… Грязь, мерзо
сть какая… В мыслях никогда не было…
Лин сел, повернулся к другу, посмотрел на него виноватыми глазами. Потом н
еловко обнял, и они почти полчаса просидели неподвижно.
***
Всё, что можно было сказать Ц и на всю оставшуюся жизнь Ц было сказано за
эти полчаса. Не словами. Потом было очень и очень много всего, и Лин сам еди
нственный раз нарушил это непреложное правило Ц слишком уж сильно не по
нравилась ему ситуация… Да и выхода другого не было.
Пятый не разговаривал с Рыжим не четыре месяца, а дольше Ц почти весь отп
уск. Не от обиды Ц от стыда. От того, что опять не уследил за собственным те
лом, пропустил момент входа в неадекват, не оценил область этого неадекв
ата, и друг оказался вынужден делать с ним то, что сам он обещал никогда не
делать Ц ни с кем.
«Да, Ц подумал Пятый. Ц Я умею злиться долго. Особенно Ц на себя».
***
После неудачной попытки извиниться Клео был молчалив и замкнут: Рауль сл
едил за ним с беспокойством. Кто бы мог подумать, что невинный вроде бы инц
идент способен вогнать блонди в подобное состояние… «Интересно, Ц дума
л Рауль, Ц понимает ли сам Клео, что ему просто-напросто стыдно? Ох, сомнев
аюсь…»
А внутри катера Сэфес простора было мало. Друг от друга никуда не денешьс
я. Катер, конечно, не такой уж и маленький, но всё равно Ц замкнутое простр
анство.
Ц Полет к узлу займет много времени? Ц спросил Рауль, чтобы рассеять ви
севшее в катере неловкое молчание.
Ц Не полет, Ц поправил Пятый. Ц Вспомни, ты же видел Сеть. Лететь Ц это с
лишком долго, Рауль.
Ц Неважно. Так все-таки, сколько уйдет времени?
Клео сидел поодаль, на выросшем у стены подобии стула (то ли запрос был сфо
рмулирован некорректно, то ли желаемый образ в сознании Клео был искажен
ным, но сиденье получилось совершенно негуманоидным Ц какой-то дикий в
ыступ-извив), и смотрел перед собою, в проем, где горели звезды. Желания уча
ствовать в разговоре он как будто не проявлял.
Ц Чуть больше локальных суток. Заодно, кстати, посмотрим связку… что-то
мне там не нравилось при последнем входе в этот сиур…
Пятый подсел к Раулю, вывел схему и стал объяснять метод проходов. Схема п
оворачивалась то одной стороной, то другой, раздвигалась, складывалась…
Лин сидел в носовой части катера, на полу. Бездумно смотрел в противополо
жную стену. И тоже молчал. На нем снова была форма, темно-синяя матовая руб
ашка с воротником-стойкой, закрывающим горло, штаны, и ботинки по типу арм
ейских Ц высокие, на шнуровке. Брюки были заправлены в ботинки.
Никаких знаков различия на форме Сэфес Рауль никогда не видел, но каким-т
о шестым чувством понимал Ц похоже, этот простой облик для тех, кто в курс
е, является символом практически абсолютной власти. Что бы сами Сэфес пр
о себя не говорили, они Ц власть. И власть немалая.
И теперь Лин, судя по всему, этим символом пытался как-то он них отгородит
ься. Причем, что характерно, от всех. Однако удавалось это ему плохо Ц на л
ице порой проступало подавленное, совершенно забитое выражение, однако
он находил силы взять себя в руки. И тогда лицо снова превращалось в маску
, напрочь лишенную эмоций. Не психощит Аарн, конечно, но близко к тому.
«Пятый, достаточно, Ц Рауль мысленно остановил вращение схемы проходов
. Ц Я более-менее понял. Только плохо, что придется провести здесь целые с
утки. Не нравится мне это, Ц он показал глазами на Клео. Ц Я его таким уже
черт знает сколько лет не видел. И главное, замкнулся даже от меня, предста
вляешь? Никого не допускает. Странно на него Лин повлиял».
«В противоположный угол посмотри, Ц тоже мысленно ответил Пятый. Ц И эт
о Лин, который прикалывался, когда его на ремни резали. В буквальном смысл
е резали, не в переносном. Не представляю, что будет, если мы это как-то не р
ешим».
«А как ЭТО можно решать? Им обоим психотерапевт нужен…»
Рауль свернул схему сиура, сделал пальцами неопределенный жест Ц и от е
го пальцев вдруг разлетелись разноцветные звезды. Собрались в спираль, з
акрутились, сложились в светящуюся бабочку, которая порхнула на волосы К
лео (тот ничего не заметил, ибо сидел спиной), села и принялась тихонько по
махивать крылышками.
Пятый усмехнулся уголками губ. С его указательного пальца сорвалась изу
мрудная стрелка, в полете обернувшаяся второй бабочкой, тоже севшей на в
олосы мрачного блонди. «Немного по-другому, но результат похож, Ц замети
л Пятый. Ц Психотерапевта тут взять неоткуда, а если мы не решим уже имею
щуюся проблему Ц скоро их будет значительно больше. Рауль, прости, у меня
раньше не было ни желания, ни возможности объяснить, в чем заключается пр
ичина… этого всего».
«Я догадываюсь, в чем, Ц ответил Рауль. Ц Ты на Лина бабочку напусти. Или
нет, лучше знаешь что…»
Вокруг рыжей головы Лина, довольно высоко Ц чтобы он не заметил, Ц сгуст
ился нимб. Золотистый, слегка светящийся.
«А? Ц с ноткой хвастовства спросил Рауль. Ц Красиво? По-моему, ему идет».
Нимб растаял.
«Не стоит, пожалуй. Хотя ты прав, что-то в этом есть, Ц с сомнением ответил
Пятый. Ц Я боюсь трогать Рыжего. Не дай Бог, опять сорвется. А так… может, и
отпустит его. Потихонечку».
Ц Выпить не хочешь? Ц предложил он Раулю. Ц Делать всё равно нечего.
Ц Давай, Ц со вздохом сказал Рауль. Ц Клео, ну что ты там засел? Стенку вз
глядом хочешь протаранить? Иди к нам, пить будем.
Клео повернул голову, зыркнул на него из-под светло-золотистых волос, и о
бернулся вместе со своим негуманоидным креслом.
Ц Опять стаут? Ц недовольно спросил он.
Ц И не только, Ц подтвердил Пятый. Ц Рыжий, ты с нами?
Ц Нет, Ц на пределе слышимости сказал Лин. Ц Я не хочу.
Ц Ну и ладно, Ц легко ответил Пятый. Ц Нам больше достанется.
Ц Пятый, катер может синтезировать вино? Ц спросил Клео.
Ц Может, запросто. Главное Ц знать, что хочется видеть на выходе…
Ц Тогда, с вашего позволения, я не отказался бы от бокала красного вина. Д
есертного, крепкого. Пусть катер считает из моей памяти. Мне не помешает с
бросить напряжение…
Ц …самому, Ц закончил Рауль. Ц Заразился от Рыжего. Надо же, раз в кои-то
веки Клео пьет алкоголь. На, держи… И отчего ты раньше не позаботился осво
ить эти системы? Ведь у нас самих есть такой же катер.
Он вынул из воздуха высокий стакан со стаутом. Спустя пару секунд Клео не
сколько неуверенно взял из ниоткуда бокал красного вина. Бокал оказался
резным, с красными цветами на высокой ножке.
Ц Нравится? Ц спросил Рауль. Ц Это я от себя добавил. Я же знаю, какое ты в
ино любишь. И как именно пить ты любишь, тоже знаю. Ну что, давай, Пятый, гово
ри тост.
Ц Не уж, спасибо. Мы как-нибудь так… обойдемся. Ц Пятый поднял с пола бут
ылку.
Ц Опять водка? Ц поинтересовался Лин из своего угла. Ц Сколько можно? В
се люди, как люди, а этот…
Он поднялся и подошел к остальным. Снова сел на пол, теперь уже рядом с кре
слом Рауля.
Ц Урод, Ц с упреком сказал он Пятому. Ц Хоть закуску бы предложил. Хозяи
н, блин… гостеприимный…
Ц Вот и предложи, Ц Пятый отхлебнул из своей бутылки, поморщился. Ц Зай
мись делом, хватит сидеть. Надоел уже всем.
Лин вздохнул, встал.
Ц Хорошо. Только не мешайте, ладно? В отличие от некоторых я хоть готовит
ь умею.
Ц Очень любопытно, Ц сказал Клео. Он так и сидел поодаль, и звездное окно
за его спиной расширилось, окантовывая фигуру Ц это постарался Рауль Ц
для эстетики и шутки ради. Ц С трудом представляю Сэфес в качестве фурни
тура.
Ц Запросто, Ц парировал Пятый, глядя, как в передней части катера образ
овывается закрытая зона. Ц У нас и не такое можно увидеть. А ведь он нам с Р
аулем соврал, правда, Клео?
Ц О чем ты? Ц нарочито равнодушно спросил Клео. Бокал в его руке был уже п
уст.
Ц О том самом. Ц Пятый криво усмехнулся, но в глазах его не было и тени ул
ыбки. Вообще ничего. Мертвая черная пустота. Ц Ты понял, о чем. Ладно… Я хот
ел бы извиниться Ц еще раз. И за себя, и за него. Если сумеешь простить Ц пр
ости. Пожалуйста.
Клео медленно кивнул. Бокал в его руке снова наполнился.
Ц Мне неловко спрашивать о подробностях… Ц заговорил он. Вздохнул и гл
отнул вина. Ц Но я хотел бы понять Ц в чем корни такой болезненной реакц
ии? Лин когда-то подвергался насилию?
Рауль возвел очи к потолку и демонстративно покачал головой.
Ц Это еще мягко сказано, Ц вежливо ответил Пятый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
т. А были просто двумя мальчишками, попавшими в большую беду, растянувшую
ся на девятнадцать лет, но и про девятнадцать лет они тогда ничего не знал
и.
И вокруг, и с ними самими, всё происходило одновременно сложнее и проще, ин
огда проще настолько, что умереть можно было от этой простоты. И никакой К
лео Найрэ никогда этого не поймет, никогда…
Пятый зажмурился, потряс головой. Нет, бесполезно. От этого никуда не дене
шься, уже, вероятно, до самой смерти. Перед глазами помимо воли вставали во
всей ясности события больше чем двухсотлетней давности, и события эти о
ставались болезненно-яркими, словно произошли вчера…
…к исходу четвертого часа он понял, что дверь не сломать. Левая рука болел
а, словно в нее воткнули раскаленный металлический штырь, но эта боль был
а ничем, пустотой, вакуумом Ц в сравнении с тем, что творилось в душе.
А их набралось уже больше десятка Ц надсмотрщики, сменные и сменяемые, н
е упустили случая принять участие в новой забаве. Нет, не все, конечно. Но б
ольше половины. Остальные, судя по голосам, предпочитали смотреть и дава
ть советы. Голоса эти, довольные, балагурящие, отпускающие сальные пошлы
е шутки, доводили Пятого до исступления, он изо всех сил молотил разбитым
и в кровь руками по двери, но заперли его в тиме, дверь, сваренную из стальн
ых листов выбить оказалось нереально.
Дверь в дверь, тим находился напротив зала.
Лин перестал кричать часа полтора назад. Голосов тоже поубавилось. Пятый
стоял, привалившись к предательнице-двери, чувствуя, как в левой руке мед
ленно поворачивается раскаленный штырь. Он думал, что если его и выпустя
т отсюда сегодня, то лишь за тем, чтобы сделать следующей игрушкой в этой ч
удовищной забаве. Пусть. Лучше пусть его, чем Лина…
А еще через два часа его выпустили. Отвели в зал, где подле рельс для вагон
етки, на заляпанном какой-то мерзостью полу лежал Лин. Полузнакомый надс
мотрщик грохнул на пол ведро с водой, потом Пятый на самом краю сознания у
слышал лязг замка Ц и дверь в зал закрылась.
Первые минуты он просто стоял, бездумно глядя на Лина, потом присел на кор
точки рядом, не соображая, что делать. Разум отказывал. Пятый вдруг подума
л о том, что тут происходило, и с ужасающей ясностью понял, для чего они зак
рыли дверь. «Если они откроют, я их убью, Ц пронеслось в голове. Ц Всех уб
ью».
Истерзанное тело, лежащее перед ним, вздрогнуло. Лин, до этого момента ост
ававшийся, вероятно, без сознания, слабо застонал. Смотреть на него было ж
утко Ц впрочем, как может выглядеть человек, которого насиловали много
часов подряд несколько здоровых мужиков, насиловали и били, чтобы не соп
ротивлялся. Пятый осторожно протянул руку и потрогал Лина за плечо. Тот д
ернулся, как от электрического разряда, вскрикнул.
Ц Лин, это я, Ц жалобно, еле слышно сказал Пятый. Ц Они ушли, это я…
Он перевернул друга на спину.
Пустые стеклянные глаза. Лицо, искаженное гримасой такого страдания, что
Пятого передернуло. Перемазанные рвотой и кровью волосы, свежий синяк н
а скуле, разорванная нижняя губа, бесчисленные ссадины и кровоподтеки на
груди, шее, руках… Пятый усилием воли заставил себя посмотреть, что там ни
же, но это оказалось настолько страшно, что он поспешно отвел глаза. Кровь
, сперма, обрывки того, что еще вчера было штанами, и еще кровь, и еще…
«Господи, они же там всё разорвали, Ц отрешенно подумал он. Ц Сколько кр
ови…»
Лин его не узнавал. И не понимал, что вокруг происходит, всё еще продолжая
пребывать в кошмаре, который уже закончился. Пятый попробовал как-то при
вести его в порядок, но дело не пошло Ц от каждого прикосновения Лин вздр
агивал, как от удара. Он уже не стонал, лишь временами слабо поскуливал, ка
к раненное животное. Собравшись с духом, Пятый кое-как перетащил его в выс
окую часть зала, на сухое место, разодрал на части свою рубашку и всё-таки
заставил себя, превозмогая всё нарастающий страх, смыть большую часть ещ
е не успевшей присохнуть крови. Лина трясло, он, скорчившись, лежал на полу
холодного зала практически голый, если не считать обрывков рубашки. Еди
нственным способом как-то согреть его было лечь рядом и прижать к себе, но
как только Пятый снова дотронулся до друга, Лин закричал. Пятый поспешно
отступил, беспомощно повторяя:
Ц Не надо, это же я, это я!!
Крик перешел в хрип, Лин беспорядочно дергался, пытался закрыться руками
от неведомо чего, плакал, его колотило всё сильнее. Пятый снова сел рядом,
осторожно погладил друга по мокрым спутанным волосам. Лин опять застона
л, словно прикосновение причинило ему боль.
Ц Это я, Ц в который уж раз безнадежно повторил Пятый. Ц Ну это же я…
Он лег рядом, опираясь на локоть, обнял Лина и осторожно притянул к себе, п
рижимая к своей груди худую израненную спину. Прижал Ц и замер, с тревого
й вслушиваясь в неровное сиплое дыхание, ощущая всем телом чужую дрожь. П
ятый старался не шевелиться, и через некоторое время Лин затих. Тело его, н
апряженное едва ли не до судороги, расслабилось, он стал ровнее дышать.
Ц Спи, Ц прошептал Пятый. Ц Всё будет хорошо… Ты только спи, пожалуйста
…
Сам он спать, конечно, не смог. Через некоторое время снова напомнил о себе
раскаленный стержень в левой руке, на которую Пятый сейчас опирался, но и
зменить позу, чтобы хоть как-то уменьшить собственную боль, он не рискнул
. Сколько часов прошло до того момента, как дверь открылась, он так никогда
и не узнал…
…То, что было дальше, Пятый помнил хуже. Лязг замка, чужие голоса, кто-то, по
вторяющий: «Господи, Господи», ледяные руки, которые он пытался отогреть
в своих, тряска, машина, выложенные белым кафелем стены в смутно знакомом
месте… «Повезло, не ел долго… сохраняется возможность заражения…» Позв
якивание инструментов, белая дверь, растерянность, страх, непонимание… В
сё сплелось в бесконечную серую нить, которая не обрывалась и не обрывал
ась, а потом взяла Ц и разом лопнула перетянутой струной.
Больше трех недель Лина продержали на первом предприятии. Чтобы максима
льно снизить шок, ему постоянно кололи транквилизаторы, но толку с них бы
ло… Первые трое суток Пятый, не отлучаясь, сидел рядом, в немом отчаянии гл
ядя на бескровную белую руку, изо всех сил вцепившуюся в простыню, избега
я заглядывать в пустые остекленевшие глаза, без тени мысли, подернутые т
онкой пленочкой инфернального ужаса. Капельницы, осмотры, бесконечные у
колы, швы, октябрьское тяжелое небо за окном, собственное бессилие и пост
оянный страх…
…На четвертый день Лукич заметил, что у Пятого «что-то не так с рукой». «Чт
о-то не так» на поверку оказалось трещиной в кости, руку загипсовали. Позж
е Пятый сообразил, что руку сломал, пытаясь выбить дверь…
Из тяжелейшего шока Лина выводили почти месяц. Кое-как вывели Ц и тут же
отправили обратно, на «трешку». Хорошо, хоть швы успели зажить…
…Полгода после этого Лин не выносил прикосновений. Вообще ничьих, даже е
сли кто-то случайно до него дотрагивался, он шарахался в сторону. Бить его
, конечно, не перестали, но надсмотрщики, вероятно, получили хорошее перо о
т руководства, поэтому подходить остерегались. Впрочем, какая разница, п
летка есть плетка.
В тиме Лин отчаянно мерз, но ни под каким видам не позволял Пятому приблиз
иться к себе ближе, чем на метр. В морозы они обычно всегда спали, обнявшис
ь, вжавшись друг в друга, чтобы хоть как-то согреться, но этой зимой Лин изм
енил привычному правилу…
…Когда через полгода он неожиданно сам пришел греться Ц Пятый сначала у
дивился, потом на него накатила волна испуга, а за нею вдруг пришла боль, н
евыносимая внутренняя боль. Лежа рядом, уткнувшись лицом Рыжему в плечо,
он неожиданно для себя вдруг заплакал Ц беззвучно, зло, отрешенно, словн
о слезы эти были чем-то, чем он сейчас пытался отгородиться от того, что из
мучило его за эти полгода, измучило невыразимо…
Ц Ты что? Ц шепотом спросил тогда Лин.
Ц Никогда… никогда больше… не позволю…
Ц Что?..
Ц Господи… я же Ц не они… Если ты мне не верил, то кто я тогда?.. Господи, в ж
изни своей, Рыжий, никогда… Ты же думал, что я… как они… но я же… Грязь, мерзо
сть какая… В мыслях никогда не было…
Лин сел, повернулся к другу, посмотрел на него виноватыми глазами. Потом н
еловко обнял, и они почти полчаса просидели неподвижно.
***
Всё, что можно было сказать Ц и на всю оставшуюся жизнь Ц было сказано за
эти полчаса. Не словами. Потом было очень и очень много всего, и Лин сам еди
нственный раз нарушил это непреложное правило Ц слишком уж сильно не по
нравилась ему ситуация… Да и выхода другого не было.
Пятый не разговаривал с Рыжим не четыре месяца, а дольше Ц почти весь отп
уск. Не от обиды Ц от стыда. От того, что опять не уследил за собственным те
лом, пропустил момент входа в неадекват, не оценил область этого неадекв
ата, и друг оказался вынужден делать с ним то, что сам он обещал никогда не
делать Ц ни с кем.
«Да, Ц подумал Пятый. Ц Я умею злиться долго. Особенно Ц на себя».
***
После неудачной попытки извиниться Клео был молчалив и замкнут: Рауль сл
едил за ним с беспокойством. Кто бы мог подумать, что невинный вроде бы инц
идент способен вогнать блонди в подобное состояние… «Интересно, Ц дума
л Рауль, Ц понимает ли сам Клео, что ему просто-напросто стыдно? Ох, сомнев
аюсь…»
А внутри катера Сэфес простора было мало. Друг от друга никуда не денешьс
я. Катер, конечно, не такой уж и маленький, но всё равно Ц замкнутое простр
анство.
Ц Полет к узлу займет много времени? Ц спросил Рауль, чтобы рассеять ви
севшее в катере неловкое молчание.
Ц Не полет, Ц поправил Пятый. Ц Вспомни, ты же видел Сеть. Лететь Ц это с
лишком долго, Рауль.
Ц Неважно. Так все-таки, сколько уйдет времени?
Клео сидел поодаль, на выросшем у стены подобии стула (то ли запрос был сфо
рмулирован некорректно, то ли желаемый образ в сознании Клео был искажен
ным, но сиденье получилось совершенно негуманоидным Ц какой-то дикий в
ыступ-извив), и смотрел перед собою, в проем, где горели звезды. Желания уча
ствовать в разговоре он как будто не проявлял.
Ц Чуть больше локальных суток. Заодно, кстати, посмотрим связку… что-то
мне там не нравилось при последнем входе в этот сиур…
Пятый подсел к Раулю, вывел схему и стал объяснять метод проходов. Схема п
оворачивалась то одной стороной, то другой, раздвигалась, складывалась…
Лин сидел в носовой части катера, на полу. Бездумно смотрел в противополо
жную стену. И тоже молчал. На нем снова была форма, темно-синяя матовая руб
ашка с воротником-стойкой, закрывающим горло, штаны, и ботинки по типу арм
ейских Ц высокие, на шнуровке. Брюки были заправлены в ботинки.
Никаких знаков различия на форме Сэфес Рауль никогда не видел, но каким-т
о шестым чувством понимал Ц похоже, этот простой облик для тех, кто в курс
е, является символом практически абсолютной власти. Что бы сами Сэфес пр
о себя не говорили, они Ц власть. И власть немалая.
И теперь Лин, судя по всему, этим символом пытался как-то он них отгородит
ься. Причем, что характерно, от всех. Однако удавалось это ему плохо Ц на л
ице порой проступало подавленное, совершенно забитое выражение, однако
он находил силы взять себя в руки. И тогда лицо снова превращалось в маску
, напрочь лишенную эмоций. Не психощит Аарн, конечно, но близко к тому.
«Пятый, достаточно, Ц Рауль мысленно остановил вращение схемы проходов
. Ц Я более-менее понял. Только плохо, что придется провести здесь целые с
утки. Не нравится мне это, Ц он показал глазами на Клео. Ц Я его таким уже
черт знает сколько лет не видел. И главное, замкнулся даже от меня, предста
вляешь? Никого не допускает. Странно на него Лин повлиял».
«В противоположный угол посмотри, Ц тоже мысленно ответил Пятый. Ц И эт
о Лин, который прикалывался, когда его на ремни резали. В буквальном смысл
е резали, не в переносном. Не представляю, что будет, если мы это как-то не р
ешим».
«А как ЭТО можно решать? Им обоим психотерапевт нужен…»
Рауль свернул схему сиура, сделал пальцами неопределенный жест Ц и от е
го пальцев вдруг разлетелись разноцветные звезды. Собрались в спираль, з
акрутились, сложились в светящуюся бабочку, которая порхнула на волосы К
лео (тот ничего не заметил, ибо сидел спиной), села и принялась тихонько по
махивать крылышками.
Пятый усмехнулся уголками губ. С его указательного пальца сорвалась изу
мрудная стрелка, в полете обернувшаяся второй бабочкой, тоже севшей на в
олосы мрачного блонди. «Немного по-другому, но результат похож, Ц замети
л Пятый. Ц Психотерапевта тут взять неоткуда, а если мы не решим уже имею
щуюся проблему Ц скоро их будет значительно больше. Рауль, прости, у меня
раньше не было ни желания, ни возможности объяснить, в чем заключается пр
ичина… этого всего».
«Я догадываюсь, в чем, Ц ответил Рауль. Ц Ты на Лина бабочку напусти. Или
нет, лучше знаешь что…»
Вокруг рыжей головы Лина, довольно высоко Ц чтобы он не заметил, Ц сгуст
ился нимб. Золотистый, слегка светящийся.
«А? Ц с ноткой хвастовства спросил Рауль. Ц Красиво? По-моему, ему идет».
Нимб растаял.
«Не стоит, пожалуй. Хотя ты прав, что-то в этом есть, Ц с сомнением ответил
Пятый. Ц Я боюсь трогать Рыжего. Не дай Бог, опять сорвется. А так… может, и
отпустит его. Потихонечку».
Ц Выпить не хочешь? Ц предложил он Раулю. Ц Делать всё равно нечего.
Ц Давай, Ц со вздохом сказал Рауль. Ц Клео, ну что ты там засел? Стенку вз
глядом хочешь протаранить? Иди к нам, пить будем.
Клео повернул голову, зыркнул на него из-под светло-золотистых волос, и о
бернулся вместе со своим негуманоидным креслом.
Ц Опять стаут? Ц недовольно спросил он.
Ц И не только, Ц подтвердил Пятый. Ц Рыжий, ты с нами?
Ц Нет, Ц на пределе слышимости сказал Лин. Ц Я не хочу.
Ц Ну и ладно, Ц легко ответил Пятый. Ц Нам больше достанется.
Ц Пятый, катер может синтезировать вино? Ц спросил Клео.
Ц Может, запросто. Главное Ц знать, что хочется видеть на выходе…
Ц Тогда, с вашего позволения, я не отказался бы от бокала красного вина. Д
есертного, крепкого. Пусть катер считает из моей памяти. Мне не помешает с
бросить напряжение…
Ц …самому, Ц закончил Рауль. Ц Заразился от Рыжего. Надо же, раз в кои-то
веки Клео пьет алкоголь. На, держи… И отчего ты раньше не позаботился осво
ить эти системы? Ведь у нас самих есть такой же катер.
Он вынул из воздуха высокий стакан со стаутом. Спустя пару секунд Клео не
сколько неуверенно взял из ниоткуда бокал красного вина. Бокал оказался
резным, с красными цветами на высокой ножке.
Ц Нравится? Ц спросил Рауль. Ц Это я от себя добавил. Я же знаю, какое ты в
ино любишь. И как именно пить ты любишь, тоже знаю. Ну что, давай, Пятый, гово
ри тост.
Ц Не уж, спасибо. Мы как-нибудь так… обойдемся. Ц Пятый поднял с пола бут
ылку.
Ц Опять водка? Ц поинтересовался Лин из своего угла. Ц Сколько можно? В
се люди, как люди, а этот…
Он поднялся и подошел к остальным. Снова сел на пол, теперь уже рядом с кре
слом Рауля.
Ц Урод, Ц с упреком сказал он Пятому. Ц Хоть закуску бы предложил. Хозяи
н, блин… гостеприимный…
Ц Вот и предложи, Ц Пятый отхлебнул из своей бутылки, поморщился. Ц Зай
мись делом, хватит сидеть. Надоел уже всем.
Лин вздохнул, встал.
Ц Хорошо. Только не мешайте, ладно? В отличие от некоторых я хоть готовит
ь умею.
Ц Очень любопытно, Ц сказал Клео. Он так и сидел поодаль, и звездное окно
за его спиной расширилось, окантовывая фигуру Ц это постарался Рауль Ц
для эстетики и шутки ради. Ц С трудом представляю Сэфес в качестве фурни
тура.
Ц Запросто, Ц парировал Пятый, глядя, как в передней части катера образ
овывается закрытая зона. Ц У нас и не такое можно увидеть. А ведь он нам с Р
аулем соврал, правда, Клео?
Ц О чем ты? Ц нарочито равнодушно спросил Клео. Бокал в его руке был уже п
уст.
Ц О том самом. Ц Пятый криво усмехнулся, но в глазах его не было и тени ул
ыбки. Вообще ничего. Мертвая черная пустота. Ц Ты понял, о чем. Ладно… Я хот
ел бы извиниться Ц еще раз. И за себя, и за него. Если сумеешь простить Ц пр
ости. Пожалуйста.
Клео медленно кивнул. Бокал в его руке снова наполнился.
Ц Мне неловко спрашивать о подробностях… Ц заговорил он. Вздохнул и гл
отнул вина. Ц Но я хотел бы понять Ц в чем корни такой болезненной реакц
ии? Лин когда-то подвергался насилию?
Рауль возвел очи к потолку и демонстративно покачал головой.
Ц Это еще мягко сказано, Ц вежливо ответил Пятый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42