Разве она не поняла, что все, что он делал для Алиды, было в конце концов для нее, для Калли?
— А что ты сделал? Скажи, пожалуйста. Я жду. Ты должен мне сказать, что ты такого делал, когда бегал за леди Фрэнсис, как мальчик на побегушках. И ты мне должен сказать, почему ты… — Ее голос упал: — Почему ты не предлагал мне выйти за тебя замуж.
Талис понимал, что ему придется ее обидеть, но лучше ее обидеть, чем нарушить клятвы леди Алиде и совсем лишиться будущего. Он видел своими глазами поместье Пенимэн, и больше всего ему хотелось преподнести это поместье Калли, жить там с ней и с их общими детьми.
— Я не могу тебе сказать, — ответил он, от всей души надеясь, что она ему поверит.
— Все так, как я и думала, — произнесла Калли. — Твоя гордость и эта твоя проклятая честь — они для тебя все, а я для тебя — ничто! — Она отвернулась.
— Калли! — Он схватил ее за руку. — Я люблю тебя. Ты для меня значишь больше всего на свете. Конечно, ты должна знать, как я безумно хочу тебя! Так, как мужчина хочет женщину! Ты должна знать, как мне тяжело было в тот раз, когда ты… Когда ты появилась передо мной обнаженной. И должна знать, что я просто умираю от желания тебя.
Она резко повернулась к нему, и ее волосы разлетелись в разные стороны, как будто она хотела его ударить:
— Так чтоб ты меня всегда любил и хотел, но никогда не имел! — воскликнула она с силой, и ее слова прозвучали, как проклятие.
— Калли, — умоляюще прошептал он, протягивая к ней руки, но она отшатнулась от него.
— Итак, это твое последнее слово? Ты не желаешь на мне жениться, даже несмотря на то, что я говорю тебе: от этого зависит моя жизнь?
— Кто-то из нас должен быть разумным. Я связан клятвами, и поэтому для меня невозможно поступать так, как я захочу. Я не могу сказать тебе, что это за клятвы… Ты должна мне просто поверить.
— Да-да, я должна тебе просто поверить, а ты мне не веришь. Я тебе говорю правду, а ты мне не веришь.
— Калли, любовь моя, ты сейчас слишком возбуждена. Нам надо быстрее возвращаться…
— Да, — холодно сказала она. — Тебе надо быстрее возвращаться к этому папаше, который тебе не отец, к этой женщине, которая тебе не мать. И быстрее возвращаться к своему блестящему будущему. Когда тебя будут короновать, ты хоть обо мне на секунду вспомнишь? — С этими словами она прошла мимо него, а Кипп бросился за ней следом.
Несколько мгновений Талис стоял, почесывая голову, не в состоянии понять, о чем Калли говорила. Это, конечно, была очередная ее попытка совратить его, но сегодня она выглядела более расстроенной, чем обычно. Ему не понравилось, что она сказала. «Чтобы ты меня всегда любил и хотел, но никогда не имел», — вот что она сказала. Стоило ему только вспомнить эти ее слова, и у него по спине побежали мурашки, и тоскливо сжалось сердце.
Сегодня же он пойдет к леди Алиде и потребует, чтобы она освободила его от его клятв. Он больше не может выносить то, что делает с ним и Калли эта разлука. Возможно, он завтра же вместе с Калли уйдет назад к Мег и Уиллу. Но что бы леди Алида ему ни сказала, он пойдет к Калли и все расскажет ей.
40
- Ну как, уже слышали? — спросила Талиса леди Фрэнсис. Ее нос был задран кверху, а голова вздернута так высоко, что Талис не удержался и покривился от раздражения. Какие сплетни, интересно, эта бабенка теперь начнет нашептывать ему о Калли?
— У меня столько дел, что я мало что слышу, — ответил Талис, затачивая острый край меча на шлифовальном станке. В свое время на ферме он столь хорошо обучился затачивать разные инструменты, что теперь мало кто мог с ним в этом сравниться.
— Час тому назад ваша Калласандра вышла замуж за Питера Эронделя.
— Да что вы говорите? — равнодушно откликнулся Талис. Боже мой, что только эти ревнивые болтуньи не выдумают! Иногда, конечно, ему нравилось, что это именно он вызывает у них такой интерес, но иногда это раздражало его больше всего на свете. — И кто такой этот Питер Эрондель?
— Его сюда привезла ваша мать. Говорят, чтобы заставить его жениться на этой дурнушке, ей пришлось заплатить ему чуть ли не целое состояние. Но малышка Калли держалась великолепно и произнесла все брачные клятвы без единого слова протеста. Сейчас она сидит и с нетерпением ожидает свою первую брачную ночь.
Талис перестал затачивать меч и в упор поглядел на леди Фрэнсис:
— Вы лжете.
— Прошу прощения, сэр, но это чистая правда. Они увидели друг друга и в тот же день поженились. Он для нее прекрасная партия. Ей здорово повезло.
Это, конечно, было неправдой, и Талис мог представить себе, как весь Хедли Холл будет потешаться над ним, если он поверит этакой ерунде. До сих пор он из кожи вон лез, чтобы этим людям во всем подыгрывать и сохранять столько гордости, сколько удастся. Но стоило ему только подумать о том, что Калли выходит замуж за другого, как кровь закипела у него в жилах.
Он медленно и аккуратно, продолжая точить меч, небрежно поинтересовался:
— И где же справляли эту веселую свадьбу? И что, гостей не приглашали? И никакого праздника не устроили?
В его висках так стучало, что он уже с трудом припомнил, что произошло сегодня. Да, действительно, Калли пыталась убедить его, что ее хотят выдать замуж за другого. Господи, но как же ей удалось заставить леди Фрэнсис поддержать эту игру? А теперь, конечно, она планирует, что Талис примчится к ней, упадет на колени и примется ее умолять выйти замуж за него. Нет уж. Это у них не выйдет. Сколько можно испытывать его терпение? Он 'услышал свой собственный голос, который резко спрашивал леди Фрэнсис:
— Так где же она? — И вдруг, очнувшись, с ужасом заметил, что держит свой меч, острым лезвием направив его прямо к прекрасному, белому горлу благородной дамы.
— Вы, конечно, можете убить меня, если пожелаете, но этим вы вряд ли поможете делу, — насмешливо заметила та. В ее голосе не было ни малейшего страха, только полная уверенность в себе, присущая женщине, которая осознает свою красоту. Кто может причинить вред ей?
Фрэнсис нежно улыбнулась, когда Талис опустил свой меч:
— Она в покоях, рядом с покоями леди Алиды. Ждет, когда за ней придут слуги ее мужа, чтобы проводить в свадебный экипаж.
Талис развернулся и бегом побежал к дому, а сзади него звенел веселый смех этой женщины. Все, что он способен был подумать — это, что, увидев Калли, он свернет ей шею. Но в то же время ему нравилось это очередное доказательство того, как она его любит. Теперь она вовлекает и леди Фрэнсис в свои трюки! Но, впрочем, возможно, она права. Ему следует быть осторожнее со всеми этими людьми, включая и эту леди, и не так слепо доверять им. И, может быть, и Хью с Филиппом и Джеймсом не так уж не правы, когда предупреждали его насчет леди Алиды. Эта странная женщина назвалась его матерью, но так ли это было на самом деле?
В его голове было слишком много мыслей одновременно, но он не мог додумать ни одной до конца. Он взлетел по лестнице, которая вела в покои.
Калли сидела в одиночестве в полутемной комнате, в которой горела только одна свеча в дальнем углу. Она сидела, застывшая, на краешке кровати, и, когда он вошел, она не повернулась к нему. Он ясно чувствовал ее глубокое горе. В этот раз она не шутила. Это была не игра.
Он подошел к ней, опустился на колени рядом с ней и взял ее руку в свои — его сердце упало. В ее глазах была пустота. Абсолютная пустота. Казалось, что ее душа уже покинула ее тело.
Талис все еще отказывался верить тому, что он только что услышал. Этого быть не могло. Нет, с Калли что-то другое.
— Что случилось? Что-то с Мег, Уиллом? Ты получила какие-то известия из дома? — Как только у него вырвалось это, он понял в тот же момент, что действительно там, где они были с Уиллом и Мег, там и был их настоящий дом. Сейчас больше всего на свете ему хотелось вернуться туда. — Поехали, — сказал он. — Уедем отсюда. Поехали домой.
Она не ответила, только молча подняла руку и печально потрепала его по щеке.
Он взял ее руку и поцеловал ладонь. Может быть, он с трудом мог думать, но он по-прежнему мог чувствовать, и ему передавалось то, что было у нее внутри.
— Что ты наделала? — прошептал он. В глубине души он уже знал ответ, но боялся услышать его.
Взглянув на нее, он понял. Он понял, что она выполнила свою угрозу.
У него внутри поднялся даже не гнев. Это было нечто большее. Это была горячая, раскаленная добела ненависть. Ненависть, обратная сторона любви. Он поднялся с колен и подошел к окну, выглянув из него, но ничего не видя.
— Ты вышла замуж за другого? — Он едва мог говорить, настолько сильно охватил его гнев и чувство, что его предали. И это чувство все продолжало усиливаться.
Закрыв лицо руками, Калли молча кивнула. Тысяча мыслей пронеслась у него в голове, тысяча картин перед его внутренним взором. Он увидел, как они были детьми, потом подростками. Он вспомнил, как она когда-то упала вниз головой в сарай к свиньям. Увидел, как она сидит на ветке яблони, качая голыми ногами. Он увидел опять то, что было на прошлой неделе — как она, обнаженная, стояла посреди соломы. Он увидел ее с их общими детьми. Он вспомнил все, что он сделал, чтобы обеспечить их будущее, чтобы завоевать им двоим место, где они могли бы жить.
— Почему? — только и смог выдавить он. Все эти мысли и все картины сжались в одно это слово.
— Этим поступком я подарила тебе целый мир, — тихо произнесла она. — Теперь твой отец сделает так, что ты станешь королем.
Поначалу это показалось ему бессмысленным, но потом он вспомнил, как леди Алида ему однажды рассказывала, что Гильберт Рашер родственник королевы. Более того, она говорила с ним об этом неоднократно. Но Талис не обращал внимания на эти слова, потому что его это не интересовало. Однажды она даже спросила его, хотел бы он стать королем? «Нет, я хочу только Калли и то, что мне принадлежит по праву», — ответил он ей тогда и был совершенно уверен в том, что говорит.
Он посмотрел на Калли, и его рот скривился:
— Неужели ты меня так мало знаешь, что подумала, что мне это очень надо?! Неужели ты подумала, что я захочу посвятить свою жизнь политическим делам, когда все, что я хочу, это… — Его голос прервался. Он вдруг понял, что теперь он смотрит на жену другого мужчины. Другого!
— Ты не захотел меня — прошептала она. — Я тебя спрашивала, а ты не захотел.
Талис почувствовал, что все его тело задрожало от гнева. И тогда он рассказал ей всю правду. Он рассказал ей все о том, что происходило все это время, о клятвах, которыми он был связан. Эти божественные клятвы больше для него ничего не значили. За каким чертом теперь ему его бессмертная душа, если у него нет Калли? Он рассказал ей о том, как он боролся за то, чтобы получить в награду поместье Пенимэн, где они могли бы жить вместе с Уиллом и Мег.
— Но ты меня не могла подождать, — сказал он. — Ты не верила, когда я говорил, что ты должна ждать. Ты не могла просто поверить в то, что я сделаю все как надо. Ты… Ты… — Он не мог больше говорить. Он не мог больше находиться с ней в одной комнате! Он жил всю жизнь только для нее. А она его предала. — Ну что ж, будь замужней дамой, — сказал он. Его голос дрогнул. Он не мог себе представить, чтобы кто-то другой касался Калли. Эта мысль была для него невыносима. — Чтобы ты никогда никого, кроме меня, не любила! — воскликнул он и выбежал из комнаты.
Часом позже обнаружилось, что Калли нигде нет. Леди Алида подняла на ноги весь дом, чтобы ее найти. Когда обнаружилось, что и Талиса тоже нет, прежде всего предположили, что эти двое все-таки убежали вместе.
Но Дороти была убеждена, что Калли и Талис не вместе. Когда она узнала, что сделала ее мать, она разъярилась. Разлучить Калли и Талиса — это же было все равно что разрубить пополам дом. Когда половина дома разрушится, другая половина без нее не выстоит.
Увидев Пенеллу в страшном возбуждении, Дороти перекрестилась, потому что она уже предвидела, что сейчас скажет ей служанка.
— Где она? — спросила Дороти.
— Это я во всем виновата, — повторяла Пенелла как безумная. — Нельзя было мне вмешиваться. Это Бог меня наказал. Это я во всем виновата. Не надо было мне тогда вытаскивать их из огня.
— Дороти встряхнула женщину:
— Где Калли?
— Огонь, пожар, огонь, — бормотала Пенелла. — Я могла бы не будить никого. Она теперь умерла во второй раз.
Увидев, что руки Пенеллы в черной саже, Дороти догадалась, что Калли, наверное, на пепелище, в сгоревшем замке.
Она постаралась не обращать внимания на слова Пенеллы, боясь умереть от ужаса, ничего не успев сделать.
Дороти показалось, что весь Хедли Холл стал дыбом Ее отец, узнав, что жена совершила что-то, что рассердило его драгоценного Талиса, не владел собой и орал на всех подряд.
— Где Талис? — спросила Дороти у Хью, пытаясь перекричать вопли своего отца.
Когда она увидела, как Хью посмотрел на нее, ей захотелось сжаться и исчезнуть. Его глаза были темны от горя.
— Они убили самую душу этого мальчика. Лучше бы они перерезали ему горло, это было бы милосерднее.
— Так где он? — требовательно повторила Дороти.
— Он в конюшнях. Но такое впечатление, что у него внутри уже ничего нет. Как будто он больше не живой человек.
Подобрав юбки, Дороти бегом побежала к конюшням. Добежав, она вынуждена была проталкиваться через целую толпу народа, чтобы подойти к Талису. Люди отталкивали ее и посылали прочь, но она, не обращая внимания, скомандовала Талису:
— Пошли! — И протянула руку.
Три женщины попытались помешать ей, но она оттолкнула их и властно повторила Талису.
— Пошли!
Как будто не понимая ничего, что происходит, он вышел из конюшни, взял ее за руку и пошел за ней. Толпа сначала потянулась за ними следом, но Дороти крикнула им, чтобы они отстали, и они повиновались.
До пепелища еще оставалось некоторое расстояние, когда вдруг Талис поднял голову и прислушался, как будто слышал что-то в холодном ночном воздухе. В следующий момент, отбросив руку Дороти и оставив ее позади, он бегом кинулся к обгоревшей башне.
Подпрыгивая через две ступени, он взлетел наверх по лестнице. В этой башне с ним столько всего произошло. Здесь их когда-то спасли от пожара. Здесь они вдвоем смеялись, когда он перебросил ее корсет и головной убор через парапет. Здесь они были счастливы, они были еще живы.
Калли сидела на парапете, прислонившись спиной к стене, ее голова свисала набок. Услышав, что он подходит, она не подняла голову.
— Калли! — воскликнул он, кидаясь к ней и прижимая ухо к ее груди. — Ты что сделала?
Она медленно подняла руку и положила ему на голову, погрузив пальцы в его вьющиеся волосы. Ее рука была безжизненна, и само ее тело тоже было безжизненным.
— Я тебя освободила, — прошептала она. Он заплакал, его слезы капали ей на грудь.
— Мне не нужна была никогда никакая свобода. Мне нужна только ты, Калли, не уходи от меня. Без тебя я не могу жить.
— Можешь, — едва слышно проговорила она. — Ты должен жить для меня. Ты будешь королем. Ты будешь самым великим королем, который только был на свете.
Его глаза от слез казались огромными.
— Да нет же, — ответил он. Он сразу понял, что она приняла какую-то отраву из этого своего жуткого сада. Было почти видно, как с каждой секундой жизнь покидает ее. — Я ничего не хочу без тебя. Почему ты мне не сказала? Почему ты не… Она провела пальцами по его губам.
— Теперь уже все. Талис, я тебя любила. Я тебя любила всем сердцем, всей душой. Невозможно больше любить, чем я любила. Но, наверное, этого оказалось недостаточно, чтобы ты меня любил так же. Наверное, я где-то что-то сделала неправильно.
— Нет, нет, я любил тебя. Я любил тебя больше, чем… Было видно, что Калли его уже почти нет слышит. Она уже почти что не дышала.
Как он мог жить без Калли? Какой смысл было жить, если он не мог жить с ней? Он представил себе, как будут проходить годы без ее смеха, что она никогда больше не скажет ему, что он замечательный, что он все может.
— Без тебя я ничто, — прошептал он. Почувствовав, как она умирает, ему показалось, что ему самому в вену воткнули иголку, и кровь стала вытекать из него — он тоже умирал… «Половина», — подумал он. Она — это его половина. Умирает половина его самого.
Он осторожно подхватил на руки уже почти безжизненное тело и забрался на парапет. Он не задумывался над тем, что делает. Тут не над чем было думать.
Почувствовав, как он прижался губами к ее губам, она с трудом открыла глаза и взглянула на него. Она поняла, что они на краю парапета, что до земли много — десятков футов.
— Не надо… — прошептала она, но протестовать у нее не было сил.
Собрав все силы, какие у нее остались, она обвила Талиса руками за шею и поцеловала. И когда он ступил с парапета в пустоту, она не оторвалась губами от его губ. Они были вместе, пока не разбились о землю.
Джон Хедли прискакал как раз в момент, чтобы увидеть, как его возлюбленный сын разбивается насмерть. Молча, не в силах пошевелиться, он стоял и смотрел на два юных тела, которые переплелись и соединились так тесно, что было невозможно сказать, где начинается одно и кончается другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52