Он, Эдвард, устал от этих сказочек уже много лет назад. Теперь он читает настоящие истории, о королях и рыцарях, и еще о войнах — обо всем том, о чем крестьянская девочка не может иметь никакого понятия.
Эдвард открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент вернулся Уилл. Он узнал, в каком направлении был дом Эдварда. Несколько секунд мальчик колебался, не зная, как ему следует попрощаться. Наверное, не стоит говорить крестьянам «спасибо». Интересно, что бы его отец сделал в такой ситуации?
Эдвард забрался на свою лошадь и сверху посмотрел на четверых встреченных им сегодня людей. Теперь, как только он увидел их вместе, ему бросилось в глаза, как они странно выглядят. Двое взрослых были обычные фермеры, загорелые и обветренные, но дети… В общем, если бы их хорошенько и богато одеть, они великолепно смотрелись бы при дворе у королевы. Особенно мальчишка (Эдвард стал особенно снисходителен и великодушен, когда узнал, что он на целых четыре года старше Талиса). Да, если бы Талиса одеть в бархат, а не в кожу, он был бы настоящим красавчиком.
Внезапно Эдварду стало совершенно безразлично, что на его месте сказал и сделал бы его отец. Как только он вернется домой, отец, вполне возможно, убьет его. Так какая разница, как будут выглядеть его последние действия перед смертью?
Он галантно снял шляпу, прижал ее к сердцу, раскланялся со всеми четырьмя и произнес:
— Благодарю вас за прекрасно проведенный день. Неожиданно у него промелькнула великолепная мысль. Он расстегнул сумку, которая была прикреплена к седлу, и вынул большую книгу в прекрасном кожаном переплете. Это были легенды о рыцарях Круглого Стола. Книга принадлежала его отцу, но теперь, думал он, это уже неважно.
— Подарок вам, моя леди, — сказал он, обращаясь к Калли, как придворный королевы Елизаветы, и протянул ей книгу, которую она тут же жадно схватила. Потом Эдвард резко дернул узду, и лошадь вскачь понесла его вниз по дороге, в том направлении, в котором, как сказал Уилл, был дом его отца.
Как только мальчик покинул двор, трое из оставшихся невольно подумали, что в их жизни что-то переменилось. Уилл-то думал только о той работе, которую мог бы сделать и не сделал, пока ходил и выспрашивал всех, как этому мальчишке доехать до дома. Но Мег думала о том, что начиная с этого дня она уже никогда не сможет посмотреть на «своих» детей, как смотрела раньше. Хотя они с мужем растили и воспитывали их в течение восьми лет, они были не похожи на Мег и Уилла. Она почувствовала, что Калли и Талис с первых секунд знали о том, что равны с этим богатым мальчиком и поэтому так держались.
Что касается Талиса, то он сегодня в первый раз увидел тот мир, который, как он знал, был его миром. Иногда он говорил Калли, что он так редко играет с мальчиками в деревне, потому что ему жалко оставлять ее одну надолго (ему нравилось, когда она чувствовала себя обязанной ему, потому что тогда она держалась с ним очень мило). Но если говорить правду, с деревенскими детьми ему было просто скучно.
Но сегодня! Ах, сегодня ему было не скучно. Эдвард был жутким снобом, это да, но ему были известны такие вещи, которые Талис ужасно хотел бы знать. Эдвард разбирался в лошадях, мечах и во всем, что касается рыцарей. Он даже знал, какие сплетни ходят при дворе королевы. Кроме того, Эдвард однажды видел самого Лейсестера, который, по словам многих, скоро станет королем.
Что касается Калли, она прижимала огромную книгу, которую ей подарил Эдвард, к своей детской груди и повторяла про себя каждое слово, которое тот произнес. Читал сказки, думала она. Читал истории. Читал такие же истории, как у нее. Читал истории еще лучше.
Конечно, в каком-то смысле она была обижена. Ее истории нравились всем. Мег и Уилл их обожали. Талис тоже полагал, что они великолепны. Кто такой вообще этот Эдвард, чтобы говорить, что ее истории хуже других?
Калли не знала слова «конкуренция», но она знала — это то, чего ей не хватает. Она не могла сравнить свои истории с какими-нибудь еще. Ей никогда не доводилось слышать путешествующих рассказчиков, тех, кто меряет страны ногами, переходя из одного богатого замка в другой, еще более богатый, и рассказывая там свои истории, чтобы заработать себе еды и немного золота, когда удастся. Эти рассказчики сравнивали свои истории с историями других таких же рассказчиков, а их слушатели, разумеется, сравнивали их истории с теми, которые они слышали раньше.
Оставшуюся часть дня все трое сохраняли молчание. Уиллу не хотелось себе в этом признаваться, но их молчание его беспокоило. Сам он был человек молчаливый, но ему очень нравилось слышать, как вокруг него щебечет и болтает его семья. А сегодня все трое сидели за столом, уставившись в тарелки, и ужинали в задумчивом молчании.
После ужина они расселись вокруг очага. На коленях у Мег, как всегда, было рукоделие. Дети же молча смотрели в пространство. Уилл не выдержал:
— Ну, Калли, солнышко! Расскажи-ка нам какую-нибудь сказку.
Нахмурившись, она взглянула на Талиса. Она всегда предоставляла ему принимать решение.
— Ты о чем хотел бы? — спросила она робко. Сегодня тот мальчик очень сильно поколебал ее самоуверенность.
— Без колдовства, — прошептал Талис. Потом пристально посмотрел на нее: — Хочу, чтобы было совсем без колдовства.
Калли моргнула. У нее завертелась тысяча мыслей. Как же может быть сказка без колдовства? Как какой-нибудь мальчик может убить дракона без колдовства? Драконы большие, а мальчики маленькие.
Когда Талис увидел, как широко раскрылись глаза Калли, он преисполнился насмешки. Он всю жизнь пытался задать Калли такую задачу, чтобы она не выкрутилась. Его ужасно раздражало, что она такая умная и может рассказать историю на любую тему, которую ей задашь. Что только он ни пытался придумать, ее ничто не сбивало с толку. И вот он широко улыбнулся и подтвердил:
— Да! Без колдовства, без драконов, без ведьм и без летающих лошадей. Чтобы вообще не было ничего такого, чего в жизни не бывает.
На лице Калли появилось очень странное, необычное выражение. Было похоже, что ее мысли улетели далеко-далеко в какой-то иной мир. Ее глаза смотрели в пространство. Через некоторое время она прошептала:
— Надо подумать, — и больше ничего не ответила. Она даже не обратила внимания, когда Талис пустился приплясывать от радости. Он ничуть не скрывал торжества, что вот наконец-то ему удалось смутить ее.
Калли не говорила ни слова целых два дня. Она начинала есть только тогда, когда Мег ставила тарелку с едой прямо перед ее носом. Она делала свои домашние дела чисто механически, просто потому, что само ее тело помнило, как их делать. Но она думала о чем-то совершенно другом. Мег очень обеспокоилась бы, если бы не эта довольная, торжествующая, самоуверенная, полная превосходства насмешка на лице Талиса. Он так торжествовал, что одержал над Калли верх, что время от времени Мег испытывала искушение хорошенько его встряхнуть. Она намекнула Калли, что не будет возражать, если та даст ему подзатыльник, а то и два.
Наступил третий день, и вдруг Калли вышла из транса. Это случилось после полудня, совершенно неожиданно. Еще секунду назад ее мысли витали где-то далеко, и вот они вернулись сюда. Она открыла глаза и, поморгав, как будто спросонья, оглядела всех, кто в тот момент был за столом. Потом она взглянула на Талиса, самодовольно ухмыльнулась и тихонько произнесла про себя:
— Без колдовства.
Весь оставшийся день, пока она работала, было похоже, что она летает. Она делала вид, что не замечает, как Талис упорно намекает ей, чтобы она рассказала ему, что она собирается делать. Обычно они все рассказывали друг другу. Они могли хранить тайну не больше двух минут. Но Калли держала свою историю при себе целый вечер.
К тому времени, когда опустилась ночь, все уже сгорали от нетерпения. Они даже с трудом доели ужин. Уилл делал вид, что ему-то все равно, что и как там будет, но Мег подметила, что он, вопреки обыкновению, не положил себе в третий раз добавку. Наконец он уселся в кресло перед пустым очагом. По крыше стучали мелкие капли дождя. Когда Калли начала рассказывать, все слушали ее затаив дыхание.
Калли, не торопясь, начала рассказывать, как жили-были двое детей, которые очень любили друг друга. Но он был красавец и происходил из семьи королевской крови, а она была незаметной и невзрачной, и к тому же она была одной из многочисленных дочерей человека, который больше всего хотел избавиться от своих дочерей.
Когда она это сказала, Мег и Уилл переглянулись. Нет, это, конечно, всего лишь совпадение, что сказка так похожа на правду!
Еще в истории была политика и брак, заключенный по расчету, а не по любви. Когда дети еще были совсем юными, девочке уже сказали, что она должна будет забыть об этом мальчике и дать ему возможность в будущем самому найти свое собственное счастье. Если он женится на другой женщине, он может стать королем, а может добыть себе огромное богатство. А если он женится на той девушке, которую он любит, то отцы лишат их наследства, и они останутся совсем без денег.
Вначале молодые люди соглашаются с этим, потому что это звучит крайне разумно. А кроме того, это послушные дети, и они подчиняются воле старших Но в день своей свадьбы молодой человек сбегает, является за той девочкой, которую он любит, и берет ее с собой.
Поскольку денег у них совсем нет и никто не хочет брать на работу аристократа, который чуть было не стал принцем, он становится лесорубом. Они живут вдвоем в крошечной избушке в лесах. Зима выдается очень суровой, а еды у них почти нет. Но жители деревни, которая расположена неподалеку, узнают их историю и, жалея молодых людей, которые отдали все ради своей любви, помогают им, чем могут.
Бывало, молодая пара проснется утром, а им под дверь положили несколько кусочков мяса. Иногда горстку бобов… Но с приходом весны в деревне начался голод, и молодой человек понимает, что больше он не в силах прокормить свою невесту. Она уже страшно исхудала, потому что почти ничего не ест, и свою порцию всегда отдает ему. У него должно быть достаточно сил, чтобы рубить лес.
Молодой человек погружается в невеселые раздумья. И приходит наконец к выводу, что лучше умереть, чем видеть, как возлюбленная голодает. Юноша решает убить девушку, отнести ее тело к реке и там, обнимая ее, утонуть.
Вечером он говорит ей, как сильно ее любит, и дает выпить снотворного напитка, потому что не хочет, чтобы ей было больно и чтобы она испугалась. Когда она засыпает, он целует ее и красиво заплетает ей волосы.
И вот наконец он заносит над ней топор. По его щекам ручьем текут слезы. Он знает: когда она умрет, его душа умрет вместе с ней.
Но что это там за шум? Кто это? Он слышит, как по тропинке к их домику галопом скачет лошадь. Он откладывает топор в сторону и идет встретить всадника. Это посланник от его отца. Он сообщает, что его отец и старшие братья умерли, так что молодой человек теперь — единственный наследник.
Услышав это, молодой человек возносит хвалу Господу, не за то, что умерли отец и братья, а за то, что теперь его любимая может жить не голодая.
Вне себя от счастья, он будит ее, сажает на лошадь, на которой прибыл посланник, и скачет с ней к замку отца.
Как только он становится лордом и владельцем поместья, он устраивает великий праздник, чтобы отплатить всем тем людям, которые были добры к нему, когда он был беден. Он прогоняет прочь многих нерадивых работников, которых держал его отец, а на их место берет хороших людей из деревень. И всю жизнь потом он всегда делится всем, что имеет, поэтому в его деревнях никто больше никогда не знает, что такое голод.
А у молодого человека и его возлюбленной рождается много детей, и они живут вместе долго и счастливо.
Когда Калли кончила рассказывать историю, и Уилл, и Мег утирали слезы, но она едва взглянула на них. По-настоящему ее волновало только то, что думает Талис.
Некоторое время Талис сидел молча, не смотря на нее, но, зная, что она смотрит на него, затаив дыхание. Прошло достаточно много времени, прежде чем он повернулся к ней и ласково сказал:
— Без колдовства мне больше нравится.
— Да, — согласилась она тихо. — Без колдовства лучше.
Мег было известно, что когда дети думают, что на них никто не смотрит, они бывают очень ласковы друг с другом. Они держатся за руки. Талис часто клал голову ей на колени, и, когда никого не было поблизости, они всегда садились вплотную друг к другу. Но в присутствии чужих людей они, как правило, даже никогда не касались друг друга. Мег была уверена, что так решил Талис, а если бы была воля Калли, она бы, наверное, приковала себя к нему. Но Талис предпочитал делать вид, что он в ней не очень-то нуждается.
Но сегодня, после того как Калли рассказала эту необыкновенную историю, Талис встал, подошел к Калли и протянул ей руку. На глазах у двоих взрослых он открыто взял ее за руку. Это был самый величайший комплимент, какого можно было ожидать от Талиса. Это означало — публика восхищена.
20
У Мег болели ноги. Да что там ноги, болело все тело. Она шла уже два дня. Раньше ходить так много ей никогда не приходилось.
Когда телега с горой капустных кочанов с грохотом прокатилась мимо нее, она отступила в пыль и навоз на обочине дороги и оперлась о дерево, чтобы немного отдохнуть. В сотый раз она подумала о том, как там без нее Уилл и дети. Будет ли Уилл злиться на нее, когда она вернется? Или он обнимет ее и поздравит с возвращением? А может быть, он не захочет говорить с ней — и не будет разговаривать с ней несколько дней. Или целую вечность?
Мег еще ни разу не слышала о женах, которые убегают и возвращаются, и она не знала, что в таких случаях делают мужья. Однажды ей рассказали про женщину, которая сбежала с другим мужчиной, но она не знала случаев, чтобы кто-нибудь убегал для того, чтобы раздобыть учителя. А она в данном случае убежала именно для этого.
Посмотрев на солнце, она увидела, что до заката осталось еще пара часов. Похоже, ей придется еще одну ночь спать на земле под открытым небом. Сделав усилие, она оттолкнулась от дерева и продолжила свой путь.
Прошел почти месяц после того события, которое — Мег была в этом уверена — изменило жизнь их семьи. Месяц назад в их жизни объявился Эдвард, и с тех пор все стало другим. По крайней мере, для нее и для детей. Уилл оставался абсолютно тем же, каким был раньше, и когда Мег пыталась объяснить ему, что все теперь стало другим, Уилл неизменно сердился. Он отказывался говорить о том, что Калли и Талис в действительности были маленькие леди и джентльмен.
— Они крестьянские дети. И это гораздо лучше! — рявкнул Уилл так, что все в испуге посмотрели на него. Уилл сердился только тогда, когда для этого были причины, а сейчас причин вроде бы не было.
— Забудьте вы этого мальчишку! — кричал Уилл. — Как мне хотелось бы, чтобы его здесь никогда не было!
Проходили дни, но дети не забывали Эдварда. Мег была права — он что-то изменил в них. Калли все смотрела в свою книгу, и Мег уже начала думать, что неплохо было бы этим закорючкам исчезнуть. А Талис все пытался играть со своим мечом так, как показал ему когда-то Эдвард.
Но через месяц Калли неожиданно перестала смотреть в книгу, а Талис положил свой меч и больше не поднимал его.
— Что случилось? — спросила Мег детей, которые сидели с печальными лицами.
— У меня ничего не получается, — вздохнув, ответил Талис. — Мне не нужен меч. Я гожусь разве на то, чтобы учится кузнечному делу.
Мег привыкла к мрачным словам Талиса. Он все время пророчил разные несчастья, мол, они уже поджидают за углом. Но необычным сейчас было то, что Калли не стала возражать и говорить, какой он глупый. Мег никогда раньше это не осознавала, но всегда в обязанности Калли как бы входило ободрять Талиса, заставляя его видеть светлую сторону жизни. Когда Талис заявлял, что он что-то не может делать, Калли вмешивалась и говорила ему, что он может все что угодно, все, что захочет. Мег знала, что Талис верил, что может двигать горы, потому что Калли верила в это.
Но Калли ничего не сказала, когда Талис положил свой меч. Когда Калли отложила свою драгоценную книгу, Мег спросила ее почему.
— Я не умею читать, — ответила она. — И никогда не на учусь читать. Я гожусь только на то, чтобы разводить кроликов.
Мег никогда не слышала, чтобы в словах Калли хоть раз были нотки обреченности. К тому же Калли никогда ничего не хотела. Казалось, ее единственное желание — быть с Талисом. Талис что-то делал, а Калли всюду ходила за ним и говорила, что он может это делать. Они были отличной парой: его мрачность и самоуверенность сочетались с ее застенчивостью и верой в волшебство и красоту. Но больше всего — с ее непоколебимой верой в Талиса.
Услыхав, что Калли жалуется, что не может читать, Мег села. Да, придется признать: все изменилось, к старому возврата не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52