Мы очень рады видеть тебя и всех, кто пришел с тобой. Сколько с тобой мужчин?— Чуть больше пятидесяти.— Вы устали?— Разве чувствует себя усталым араб, когда слышит звон оружия и шум битвы? Дай нам свежих лошадей, и мы последуем за вами повсюду, куда вы нас поведете!— Я знаю вас. Ваши пули летят точно в цель, а ваши копья всегда поражают врагов. Ты со своими людьми будешь защищать укрепление, которое должно закрывать выход с поля битвы.Во время этой беседы его люди спешились; я слышал, что им принесли еду. В палатке шейха также было приготовлено обильное угощение. Мы еще не окончили есть, когда вошел маленький Халеф и сообщил о прибытии пленных. Их привели к шейху. Тот презрительно посмотрел на пленников и спросил:— Вы из племени обеидов?— Это так, о шейх.— Обеиды трусливы. Они боятся сражаться в одиночку с храбрыми воинами хаддединов и поэтому вступили в союз с шакалами абу-хаммед и джовари. Вы хотели задавить нас числом, но теперь мы вас слопаем. Знаете, какова обязанность храброго воина, если он хочет победить врага?Они уставились в землю и не отвечали.— Храбрый Бен-Араб не приходит подобно убийце из-за угла, он отправляет посла с объявлением войны. Тогда сражение будет честным. Сделали ли так ваши предводители?— Мы этого не знаем, о шейх!— Вы этого не знаете? Пусть укоротит Аллах ваши языки! Из вашего рта сочатся ложь и лицемерие! Вы не знаете и тем не менее выполняете задание охранять долину Дерадж, чтобы я не получил никакого известия о вашем вторжении! Я буду поступать с вами и вашими соплеменниками так, как они этого заслуживают. Позвать Абумансура, Владельца ножа!Один из присутствующих удалился и вскоре возвратился с человеком, несшим в руках сундучок.— Связать их и снять с них мараме Мараме — головной платок (араб.).
!Приказ шейха исполнили, и тогда глава хаддединов обратился к только что прибывшему человеку.— В чем состоит краса мужчины и воина, о Абумансур?— В волосах, украшающих его лицо.— Что следует сделать с мужчиной, который боится подобно женщине и лжет подобно дочери женщины?— С ним надо поступать как с женщиной и дочерью женщины.— Эти двое носят бороды, но ведут себя подобно женщинам. Позаботься, Абумансур, о том, чтобы в них признавали женщин!— Я должен сбрить им бороды, о шейх?— Я тебе приказываю это!— Да благословит тебя Аллах, о храбрейший и мудрейший среди детей племени хаддединов! Ты ласков и мягок со своими, но справедлив и суров с врагами твоего племени. Я повинуюсь твоему приказу.Он открыл свой сундучок, содержащий различные инструменты, и вытащил кривой кинжал, блестящее лезвие которого заискрилось от огня очага. Абумансур был цирюльником в своем племени.— Почему ты не взял бритву? — спросил его шейх.— Разве могу я, о шейх, снимать бороду у этих трусов бритвой, а потом ею же касаться темени храбрых хаддединов?— Ты прав. Делай, как задумал!Связанные обеиды изо всех сил сопротивлялись процедуре, после которой на их головы падал величайший позор; конечно, их попытки не помогли. Держали их крепко, а кинжал Абумансура был таким острым, что бороды пали так же быстро, как под лезвием бритвы.— Теперь вынесите их, — приказал шейх. — Они подобны бабам, их и охранять должны бабы. Дать им хлеба, фиников и воды… Если попытаются убежать, догнать их пулей!Бритье бороды было не только наказанием, но и хорошей мерой против побега. Пленные ни за что не осмелились бы показаться своим соплеменникам без бороды. Теперь поднялся шейх и вытащил свой нож. Я видел по торжественному выражению его лица, что сейчас должно произойти нечто необычное и что, возможно, шейх сопроводит свои действия речью.— Аллах-иль-Аллах, — начал он, — нет Бога, кроме Аллаха. Все, что здесь живет, создал он, а мы его дети. Почему должны ненавидеть друг друга те, кто должен любить себе подобного? Почему должны ссориться те, кто принадлежит один другому? Шумит много веток в лесу, а на равнине стоит много стеблей и цветов. Они похожи один на другой, поэтому они знают друг друга и не разделяются. Разве мы не похожи друг на друга? Шейх Малик, ты — великий воин, и я сказал тебе: «Мы ели друг с другом соль». Эмир Хаджи Кара бен Немей, ты тоже — великий воин, и тебе я тоже сказал: «Мы ели друг с другом соль». Вы живете в моей палатке; вы — мои друзья и мои спутники; вы умрете за меня, а я умру за вас. Правду ли я сказал? Верно ли я говорил?Мы подтвердили его слова серьезными, торжественными кивками головы.— Однако соль растворяется и уносится водой, — продолжал он. — Соль — символ дружбы: если она растворится и исчезнет из организма, значит, дружба кончилась, надо начинать сначала. Хорошо ли это, достойно ли? Я говорю — нет! Храбрые мужчины не солью крепят свою дружбу. Есть вещество, которое никогда не исчезнет из тела. Ты знаешь, шейх Малик, что я имею в виду?— Я знаю это.— Так скажи.— Кровь.— Ты верно сказал. Кровь остается до самой смерти, а дружба, скрепленная кровью, кончится лишь тогда, когда люди умрут. Шейх Малик, дай мне твою руку!Малик столь же хорошо, как и я, понял, о чем идет речь. Он обнажил свое предплечье и протянул руку Мохаммеду Эмину. Тот слегка надрезал руку кончиком своего ножа и стряхнул выступившие капли в наполненный водой деревянный кубок, подставленный им к ране. Потом он кивнул мне.— Эмир Хаджи Кара бен Немей, хочешь быть моим другом и другом этого человека, который называет себя шейхом Маликом эль-Атейба?— Да, хочу.— Хочешь быть им до самой смерти?— Конечно, хочу.— Итак, твои друзья и твои враги становятся нашими друзьями и врагами, а наши друзья и наши враги станут твоими друзьями и твоими врагами.— Да будет так.— Тогда давай мне свою руку!Я протянул шейху руку. Он слегка надрезал кожу и дал нескольким выступившим капелькам крови упасть в кубок. Потом он то же самое проделал со своей рукой и наконец поболтал кубок, чтобы кровь хорошо перемешалась с водой.— Теперь разделите напиток дружбы на три части и вкушайте его с мыслью о Всеведущем, который знает самые тайные наши мысли. У нас шесть ног, шесть рук, шесть глаз, шесть ушей, шесть губ, но они образуют одну ногу, одну руку, один глаз, одно ухо и одну губу. У нас три сердца и три головы, но все они — как бы одно сердце и одна голова. Где окажется один, туда пойдут другие. И что сделает один, то же сделают другие — так, словно это делают их сотоварищи. Слава Аллаху, который дал нам этот день!Он протянул мне кубок.— Эмир Хаджи Кара бен Немей, твой народ живет дальше всего отсюда. Пей первым и протяни потом кубок нашему другу.Я обратился с короткой речью и сделал один глоток. Малик поступил так же, как я, а Мохаммед Эмин допил остаток. Потом он обнял и расцеловал нас, говоря каждому:«Теперь ты — мой рафик Рафик — кровный брат (араб.).
, я — твой рафик. Наша дружба будет вечной, даже если Аллах разведет наши пути!»Новость о нашем союзе быстро разбежалась по лагерю, и каждый, кто полагал, что пользуется хоть малейшим преимуществом или самой ничтожной льготой, приходил в палатку шейха, чтобы поздравить нас. Это заняло немало времени, так что лишь в очень поздний час мы снова уселись втроем.Нам необходимо было познакомить Малика с местностью, на которой мы предполагали дать бой, а также посвятить его в наш оборонительный план. Он одобрил наши замыслы, а потом спросил:— А не могут враги уйти на север?— Они могли бы прорваться между рекой и Джебель-Кануза, стало быть, вдоль вади Джехеннем; но и этот путь мы им преградили. Шейх Мохаммед, ты приказал, чтобы приготовили инструменты для строительства бруствера?— Это уже сделано.— Выбраны ли женщины, которые должны нас сопровождать, чтобы перевязывать раненых?— Все они готовы.— Тогда позволь же нашему товарищу и его людям выбрать лошадей. Мы должны выступать, ибо скоро наступит рассвет. Глава 10ПОБЕДА Прошло полчаса, и части хаддединов пришли в движение — не беспорядочно, хаотично, как это обычно бывает у арабов, а сомкнутыми в строю отрядами. Каждый знал свое место.Перед нами ехали воины, за нами, на верблюдах или пешком, под предводительством еще довольно боевых стариков — женщины, образовавшие «санитарный корпус», и, наконец, те, кто был предназначен для связи с пастбищами и для надзора за пленными.Когда взошло солнце, все спешились и бросились на землю — помолиться. Это было величественное зрелище: видеть эти сотни воинов, лежащих в пыли перед тем самым Господом, который еще сегодня мог призвать к себе любого из них.От часовых мы узнали, что пока ничего не произошло. Мы без помех достигли вытянутой в длину Джебель-Дерадж, за которой с востока на запад простиралась долина протяженностью почти в час конной езды. Те, кого мы определили в стрелки, поднялись по склонам; их лошадей привязали в полной готовности на равнине, чтобы не возникло замешательства в случае отхода. С верблюдов сняли палатки и разбили их недалеко отсюда. Как уже говорилось, палатки были предназначены для раненых. Воды в бурдюки набрали достаточно, однако перевязочного материала очень не хватало. Я был несказанно огорчен этой нехваткой.Мы, конечно, установили цепь постов, соединявшую нас с племенем абу-мохаммед, от которых почти каждый час поступали донесения. Последнее сообщало нам, что враги еще не раскрыли нашего присутствия.Сэр Линдсей весь вчерашний вечер, а также сегодня разговаривал со мной односложными фразами. У меня же просто не оставалось для него времени. Теперь он подошел ко мне.— Где будем сражаться, сэр? Здесь? — спросил он.— Нет, вон за той высоткой, — ответил я.— Остаться с вами?— Как хотите.— С кем вы? Пехота, кавалерия, саперы, понтонеры?— Кавалерия, но это будут драгуны, потому что нам придется столько же стрелять, сколько и фехтовать, если потребуется.— Остаюсь с вами.— Тогда подождите здесь. Рядом с вами останется и мой отряд. Я за ним заеду.— Не в долину?— Нет, отсюда мы по гребню проедем к реке, чтобы воспрепятствовать врагу уйти на север.— Сколько человек?— Сто.— Well!Я принял назначение с определенным умыслом. Я был, правда, другом и союзником хаддединов, но мне было противно убивать — даже в открытом бою — людей, не сделавших мне ничего плохого. Ссора между этими арабскими племенами, которую должны были здесь разрешить, лично меня не касалась, а поскольку нельзя было просто представить, чтобы враги повернули на север, то я попросился в отряд, который должен был преградить путь неприятелю именно там. Охотнее всего я бы остался на перевязочном пункте, однако такое не представлялось возможным.Теперь шейх вел свою кавалерию в долину, и я присоединился к ним. Они разъехались по двум боковым долинам, направо и налево. За ними следовала пехота. Третья часть пехотинцев поднялась на высоты справа, другая треть — на высоты слева. Спрятавшись за многочисленными уступами скал, они должны были поражать врага сверху. Оставшаяся треть состояла преимущественно из людей шейха Малика. Их возглавлял сам шейх. Они остались у входа в долину, чтобы забаррикадировать его и за этим укреплением встретить врага. Осмотрев место будущего боя, я вернулся к своей сотне и ускакал вместе с ней.Путь шел на север, пока мы не нашли ущелье, облегчившее нам переход через Джебель. Спустя час мы увидели под собой реку. Правее, а следовательно, южнее, склоны горы в двух местах вплотную подходили к реке, образуя полукруг, из которого, если уж имел несчастье в нем оказаться, было очень трудно выбраться. Здесь я расставил своих людей. Без особого напряжения мы могли бы сдержать десятикратно превосходящего нас противника.После того как я выставил передовое охранение, мы спешились и расположились поудобнее. Линдсей спросил меня:— Вы знакомы с местностью, сэр?— Нет, — ответил я.— Может быть, здесь есть развалины?— Не знаю.— Спросите же!Я выполнил его просьбу и перевел ему ответ:— Развалины есть дальше, вверх по течению.— Как они называются?— Мукхолкал, или Кала-Шергата.— Fowling bulls там есть?— Хм! Надо бы сначала посмотреть:— Скоро ли начнется бой?— В полдень, а возможно, и позднее. Может быть, для нас вообще боя не будет.— Тогда я тем временем взгляну хоть разок на Кала-Шергата.— Вряд ли в данный момент это возможно.— Почему?— Потому что до развалин надо проскакать около пятнадцати английских миль.— А! Хм! Miserable Несчастный! (англ.).
! Останусь здесь!Он прилег в тени кустов, а я, решив произвести разведку, дал людям необходимые указания и поскакал вдоль реки в южном направлении.Мой верховой, как и все шаммарские лошади, отлично карабкался по кручам, и я мог рискнуть взобраться на Джебель. Я поскакал к вершине так резво, будто передо мной лежала удобная равнина.По гребню ехать было трудно, и до высшей точки я добрался куда позднее, чем через час. Однако конь был таким свежим, словно он только что проснулся; я привязал его и забрался на скальную возвышенность. И вот перед моими глазами открылось вади Дерадж. В глубине я увидел готовый бруствер, за которым отдыхали его защитники; тут и там я заметил стрелков, укрывшихся за скалами, а внизу, прямо передо мной, — конную засаду.Потом я направил подзорную трубу на юг. Я увидел, что палатка теснила другую палатку, но их уже начинали снимать. Там стояли лагерем абу-хаммед и джовари. Пожалуй, именно в этом месте располагались когда-то и орды Сарданапала, Киаксара, Алиатта Сарданапал — легендарный персонаж, которого традиция сделала царем Ассирии; был взбалмошным и трусливым правителем. Киаксар — царь Мидии. Алиатт — царь Лидии.
. Там пали на колени воины Набопаласара, когда пятого мая пятого года правления этого царя произошло полное солнечное затмение, сделавшее такой ужасной битву при Галисе Битва при Галисе произошла 28 мая 585 г. до н.э. между царями лидийского и мидийского царств. Тогда действительно имело место солнечное затмение.
. Там, верно, кони пили воду из Тигра, когда Небукаднесар шел на Египет с намерением свергнуть царицу Хафра, и это были, пожалуй, те же самые воды, над которыми до самых гор Карачок, Зибар и Сар-Хасана разносилось предсмертное пение Нериглиссара и Набонида Набонид — последний вавилонский царь.
.Я заметил, как надувают и связывают козьи шкуры, видел всадников, ведущих на плоты лошадей; я видел, как плоты отчаливают и пристают к этому берегу. Мне казалось, я слышу крики, которыми приветствуют союзников, быстро вскочивших на своих лошадей, чтобы устроить показательный бой.Это было в нашу пользу — то, что они так утомляют животных. Когда начнется сражение, кони будут уже усталыми.Я просидел на вершине, пожалуй, час. Все обеиды переправились через Тигр, и я увидел, что они начали движение на север. Тогда я спустился вниз, сел на коня и повернул назад, к своему отряду.Наступала развязка. Мне потребовался почти час, чтобы достигнуть места, где оказалось возможным спуститься с высоты. Я уже направлялся в долину, как вдруг на севере, где-то у горизонта, что-то блеснуло. Могло показаться, что это солнечный луч упал на кусочек стекла. Врага мы могли ожидать только с юга, тем не менее я взял подзорную трубу и отыскал место, где заметил этот молниеподобный проблеск. Наконец я его нашел. У самой реки я заметил несколько темных точек, двигавшихся вниз по течению. Это были всадники, и оружие, наверное, одного из них отразило солнечный свет.Не враги ли это? Они находились на таком же расстоянии к северу от моих людей, на каком я сам был южнее своего отряда. Медлить было нельзя. Я должен был опередить таинственных всадников.Я поторопил своего вороного. Он резво спустился по склону, а потом, когда под копытами оказалась ровная поверхность долины, полетел птицей. Я был убежден, что поспею вовремя.Добравшись до своего отряда, я немедленно созвал людей и сообщил им о своем открытии. Мы вывели лошадей из образованного склонами полукотла. Потом половину хаддединов я спрятал за южным выступом склона, а другая часть укрылась за кустами, отрезая пришельцам путь к отступлению.Нам не пришлось долго ждать. Вскоре мы услышали цокот копыт. Мастер Линдсей лежал возле меня и прислушивался, держа свое ружье на изготовку.— Сколько? — спросил он отрывисто.— Я не смог их сосчитать в точности, — ответил я ему.— Примерно?— Двадцать.— Ба! Зачем тогда столько трудов?Он поднялся, пошел вперед и уселся на каменную глыбу. Оба его слуги моментально последовали за ним.В это время всадники уже обогнули северный мысок склона. Впереди ехал высокий могучий араб в чешуйчатом панцире. Значит, я заметил не блеск оружия, а отражение от этих чешуи. У всадника была поистине королевская фигура. Пожалуй, этот человек еще никогда в своей жизни не испытывал страха, никогда не пугался, ибо даже теперь, когда внезапно увидел на камне такую необычную здесь фигуру англичанина, веки его не дрогнули, и только рука медленно потянулась к кривой сабле.Он проехал несколько шагов и ждал, пока появятся все его люди; потом сделал знак человеку, находившемуся возле него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
!Приказ шейха исполнили, и тогда глава хаддединов обратился к только что прибывшему человеку.— В чем состоит краса мужчины и воина, о Абумансур?— В волосах, украшающих его лицо.— Что следует сделать с мужчиной, который боится подобно женщине и лжет подобно дочери женщины?— С ним надо поступать как с женщиной и дочерью женщины.— Эти двое носят бороды, но ведут себя подобно женщинам. Позаботься, Абумансур, о том, чтобы в них признавали женщин!— Я должен сбрить им бороды, о шейх?— Я тебе приказываю это!— Да благословит тебя Аллах, о храбрейший и мудрейший среди детей племени хаддединов! Ты ласков и мягок со своими, но справедлив и суров с врагами твоего племени. Я повинуюсь твоему приказу.Он открыл свой сундучок, содержащий различные инструменты, и вытащил кривой кинжал, блестящее лезвие которого заискрилось от огня очага. Абумансур был цирюльником в своем племени.— Почему ты не взял бритву? — спросил его шейх.— Разве могу я, о шейх, снимать бороду у этих трусов бритвой, а потом ею же касаться темени храбрых хаддединов?— Ты прав. Делай, как задумал!Связанные обеиды изо всех сил сопротивлялись процедуре, после которой на их головы падал величайший позор; конечно, их попытки не помогли. Держали их крепко, а кинжал Абумансура был таким острым, что бороды пали так же быстро, как под лезвием бритвы.— Теперь вынесите их, — приказал шейх. — Они подобны бабам, их и охранять должны бабы. Дать им хлеба, фиников и воды… Если попытаются убежать, догнать их пулей!Бритье бороды было не только наказанием, но и хорошей мерой против побега. Пленные ни за что не осмелились бы показаться своим соплеменникам без бороды. Теперь поднялся шейх и вытащил свой нож. Я видел по торжественному выражению его лица, что сейчас должно произойти нечто необычное и что, возможно, шейх сопроводит свои действия речью.— Аллах-иль-Аллах, — начал он, — нет Бога, кроме Аллаха. Все, что здесь живет, создал он, а мы его дети. Почему должны ненавидеть друг друга те, кто должен любить себе подобного? Почему должны ссориться те, кто принадлежит один другому? Шумит много веток в лесу, а на равнине стоит много стеблей и цветов. Они похожи один на другой, поэтому они знают друг друга и не разделяются. Разве мы не похожи друг на друга? Шейх Малик, ты — великий воин, и я сказал тебе: «Мы ели друг с другом соль». Эмир Хаджи Кара бен Немей, ты тоже — великий воин, и тебе я тоже сказал: «Мы ели друг с другом соль». Вы живете в моей палатке; вы — мои друзья и мои спутники; вы умрете за меня, а я умру за вас. Правду ли я сказал? Верно ли я говорил?Мы подтвердили его слова серьезными, торжественными кивками головы.— Однако соль растворяется и уносится водой, — продолжал он. — Соль — символ дружбы: если она растворится и исчезнет из организма, значит, дружба кончилась, надо начинать сначала. Хорошо ли это, достойно ли? Я говорю — нет! Храбрые мужчины не солью крепят свою дружбу. Есть вещество, которое никогда не исчезнет из тела. Ты знаешь, шейх Малик, что я имею в виду?— Я знаю это.— Так скажи.— Кровь.— Ты верно сказал. Кровь остается до самой смерти, а дружба, скрепленная кровью, кончится лишь тогда, когда люди умрут. Шейх Малик, дай мне твою руку!Малик столь же хорошо, как и я, понял, о чем идет речь. Он обнажил свое предплечье и протянул руку Мохаммеду Эмину. Тот слегка надрезал руку кончиком своего ножа и стряхнул выступившие капли в наполненный водой деревянный кубок, подставленный им к ране. Потом он кивнул мне.— Эмир Хаджи Кара бен Немей, хочешь быть моим другом и другом этого человека, который называет себя шейхом Маликом эль-Атейба?— Да, хочу.— Хочешь быть им до самой смерти?— Конечно, хочу.— Итак, твои друзья и твои враги становятся нашими друзьями и врагами, а наши друзья и наши враги станут твоими друзьями и твоими врагами.— Да будет так.— Тогда давай мне свою руку!Я протянул шейху руку. Он слегка надрезал кожу и дал нескольким выступившим капелькам крови упасть в кубок. Потом он то же самое проделал со своей рукой и наконец поболтал кубок, чтобы кровь хорошо перемешалась с водой.— Теперь разделите напиток дружбы на три части и вкушайте его с мыслью о Всеведущем, который знает самые тайные наши мысли. У нас шесть ног, шесть рук, шесть глаз, шесть ушей, шесть губ, но они образуют одну ногу, одну руку, один глаз, одно ухо и одну губу. У нас три сердца и три головы, но все они — как бы одно сердце и одна голова. Где окажется один, туда пойдут другие. И что сделает один, то же сделают другие — так, словно это делают их сотоварищи. Слава Аллаху, который дал нам этот день!Он протянул мне кубок.— Эмир Хаджи Кара бен Немей, твой народ живет дальше всего отсюда. Пей первым и протяни потом кубок нашему другу.Я обратился с короткой речью и сделал один глоток. Малик поступил так же, как я, а Мохаммед Эмин допил остаток. Потом он обнял и расцеловал нас, говоря каждому:«Теперь ты — мой рафик Рафик — кровный брат (араб.).
, я — твой рафик. Наша дружба будет вечной, даже если Аллах разведет наши пути!»Новость о нашем союзе быстро разбежалась по лагерю, и каждый, кто полагал, что пользуется хоть малейшим преимуществом или самой ничтожной льготой, приходил в палатку шейха, чтобы поздравить нас. Это заняло немало времени, так что лишь в очень поздний час мы снова уселись втроем.Нам необходимо было познакомить Малика с местностью, на которой мы предполагали дать бой, а также посвятить его в наш оборонительный план. Он одобрил наши замыслы, а потом спросил:— А не могут враги уйти на север?— Они могли бы прорваться между рекой и Джебель-Кануза, стало быть, вдоль вади Джехеннем; но и этот путь мы им преградили. Шейх Мохаммед, ты приказал, чтобы приготовили инструменты для строительства бруствера?— Это уже сделано.— Выбраны ли женщины, которые должны нас сопровождать, чтобы перевязывать раненых?— Все они готовы.— Тогда позволь же нашему товарищу и его людям выбрать лошадей. Мы должны выступать, ибо скоро наступит рассвет. Глава 10ПОБЕДА Прошло полчаса, и части хаддединов пришли в движение — не беспорядочно, хаотично, как это обычно бывает у арабов, а сомкнутыми в строю отрядами. Каждый знал свое место.Перед нами ехали воины, за нами, на верблюдах или пешком, под предводительством еще довольно боевых стариков — женщины, образовавшие «санитарный корпус», и, наконец, те, кто был предназначен для связи с пастбищами и для надзора за пленными.Когда взошло солнце, все спешились и бросились на землю — помолиться. Это было величественное зрелище: видеть эти сотни воинов, лежащих в пыли перед тем самым Господом, который еще сегодня мог призвать к себе любого из них.От часовых мы узнали, что пока ничего не произошло. Мы без помех достигли вытянутой в длину Джебель-Дерадж, за которой с востока на запад простиралась долина протяженностью почти в час конной езды. Те, кого мы определили в стрелки, поднялись по склонам; их лошадей привязали в полной готовности на равнине, чтобы не возникло замешательства в случае отхода. С верблюдов сняли палатки и разбили их недалеко отсюда. Как уже говорилось, палатки были предназначены для раненых. Воды в бурдюки набрали достаточно, однако перевязочного материала очень не хватало. Я был несказанно огорчен этой нехваткой.Мы, конечно, установили цепь постов, соединявшую нас с племенем абу-мохаммед, от которых почти каждый час поступали донесения. Последнее сообщало нам, что враги еще не раскрыли нашего присутствия.Сэр Линдсей весь вчерашний вечер, а также сегодня разговаривал со мной односложными фразами. У меня же просто не оставалось для него времени. Теперь он подошел ко мне.— Где будем сражаться, сэр? Здесь? — спросил он.— Нет, вон за той высоткой, — ответил я.— Остаться с вами?— Как хотите.— С кем вы? Пехота, кавалерия, саперы, понтонеры?— Кавалерия, но это будут драгуны, потому что нам придется столько же стрелять, сколько и фехтовать, если потребуется.— Остаюсь с вами.— Тогда подождите здесь. Рядом с вами останется и мой отряд. Я за ним заеду.— Не в долину?— Нет, отсюда мы по гребню проедем к реке, чтобы воспрепятствовать врагу уйти на север.— Сколько человек?— Сто.— Well!Я принял назначение с определенным умыслом. Я был, правда, другом и союзником хаддединов, но мне было противно убивать — даже в открытом бою — людей, не сделавших мне ничего плохого. Ссора между этими арабскими племенами, которую должны были здесь разрешить, лично меня не касалась, а поскольку нельзя было просто представить, чтобы враги повернули на север, то я попросился в отряд, который должен был преградить путь неприятелю именно там. Охотнее всего я бы остался на перевязочном пункте, однако такое не представлялось возможным.Теперь шейх вел свою кавалерию в долину, и я присоединился к ним. Они разъехались по двум боковым долинам, направо и налево. За ними следовала пехота. Третья часть пехотинцев поднялась на высоты справа, другая треть — на высоты слева. Спрятавшись за многочисленными уступами скал, они должны были поражать врага сверху. Оставшаяся треть состояла преимущественно из людей шейха Малика. Их возглавлял сам шейх. Они остались у входа в долину, чтобы забаррикадировать его и за этим укреплением встретить врага. Осмотрев место будущего боя, я вернулся к своей сотне и ускакал вместе с ней.Путь шел на север, пока мы не нашли ущелье, облегчившее нам переход через Джебель. Спустя час мы увидели под собой реку. Правее, а следовательно, южнее, склоны горы в двух местах вплотную подходили к реке, образуя полукруг, из которого, если уж имел несчастье в нем оказаться, было очень трудно выбраться. Здесь я расставил своих людей. Без особого напряжения мы могли бы сдержать десятикратно превосходящего нас противника.После того как я выставил передовое охранение, мы спешились и расположились поудобнее. Линдсей спросил меня:— Вы знакомы с местностью, сэр?— Нет, — ответил я.— Может быть, здесь есть развалины?— Не знаю.— Спросите же!Я выполнил его просьбу и перевел ему ответ:— Развалины есть дальше, вверх по течению.— Как они называются?— Мукхолкал, или Кала-Шергата.— Fowling bulls там есть?— Хм! Надо бы сначала посмотреть:— Скоро ли начнется бой?— В полдень, а возможно, и позднее. Может быть, для нас вообще боя не будет.— Тогда я тем временем взгляну хоть разок на Кала-Шергата.— Вряд ли в данный момент это возможно.— Почему?— Потому что до развалин надо проскакать около пятнадцати английских миль.— А! Хм! Miserable Несчастный! (англ.).
! Останусь здесь!Он прилег в тени кустов, а я, решив произвести разведку, дал людям необходимые указания и поскакал вдоль реки в южном направлении.Мой верховой, как и все шаммарские лошади, отлично карабкался по кручам, и я мог рискнуть взобраться на Джебель. Я поскакал к вершине так резво, будто передо мной лежала удобная равнина.По гребню ехать было трудно, и до высшей точки я добрался куда позднее, чем через час. Однако конь был таким свежим, словно он только что проснулся; я привязал его и забрался на скальную возвышенность. И вот перед моими глазами открылось вади Дерадж. В глубине я увидел готовый бруствер, за которым отдыхали его защитники; тут и там я заметил стрелков, укрывшихся за скалами, а внизу, прямо передо мной, — конную засаду.Потом я направил подзорную трубу на юг. Я увидел, что палатка теснила другую палатку, но их уже начинали снимать. Там стояли лагерем абу-хаммед и джовари. Пожалуй, именно в этом месте располагались когда-то и орды Сарданапала, Киаксара, Алиатта Сарданапал — легендарный персонаж, которого традиция сделала царем Ассирии; был взбалмошным и трусливым правителем. Киаксар — царь Мидии. Алиатт — царь Лидии.
. Там пали на колени воины Набопаласара, когда пятого мая пятого года правления этого царя произошло полное солнечное затмение, сделавшее такой ужасной битву при Галисе Битва при Галисе произошла 28 мая 585 г. до н.э. между царями лидийского и мидийского царств. Тогда действительно имело место солнечное затмение.
. Там, верно, кони пили воду из Тигра, когда Небукаднесар шел на Египет с намерением свергнуть царицу Хафра, и это были, пожалуй, те же самые воды, над которыми до самых гор Карачок, Зибар и Сар-Хасана разносилось предсмертное пение Нериглиссара и Набонида Набонид — последний вавилонский царь.
.Я заметил, как надувают и связывают козьи шкуры, видел всадников, ведущих на плоты лошадей; я видел, как плоты отчаливают и пристают к этому берегу. Мне казалось, я слышу крики, которыми приветствуют союзников, быстро вскочивших на своих лошадей, чтобы устроить показательный бой.Это было в нашу пользу — то, что они так утомляют животных. Когда начнется сражение, кони будут уже усталыми.Я просидел на вершине, пожалуй, час. Все обеиды переправились через Тигр, и я увидел, что они начали движение на север. Тогда я спустился вниз, сел на коня и повернул назад, к своему отряду.Наступала развязка. Мне потребовался почти час, чтобы достигнуть места, где оказалось возможным спуститься с высоты. Я уже направлялся в долину, как вдруг на севере, где-то у горизонта, что-то блеснуло. Могло показаться, что это солнечный луч упал на кусочек стекла. Врага мы могли ожидать только с юга, тем не менее я взял подзорную трубу и отыскал место, где заметил этот молниеподобный проблеск. Наконец я его нашел. У самой реки я заметил несколько темных точек, двигавшихся вниз по течению. Это были всадники, и оружие, наверное, одного из них отразило солнечный свет.Не враги ли это? Они находились на таком же расстоянии к северу от моих людей, на каком я сам был южнее своего отряда. Медлить было нельзя. Я должен был опередить таинственных всадников.Я поторопил своего вороного. Он резво спустился по склону, а потом, когда под копытами оказалась ровная поверхность долины, полетел птицей. Я был убежден, что поспею вовремя.Добравшись до своего отряда, я немедленно созвал людей и сообщил им о своем открытии. Мы вывели лошадей из образованного склонами полукотла. Потом половину хаддединов я спрятал за южным выступом склона, а другая часть укрылась за кустами, отрезая пришельцам путь к отступлению.Нам не пришлось долго ждать. Вскоре мы услышали цокот копыт. Мастер Линдсей лежал возле меня и прислушивался, держа свое ружье на изготовку.— Сколько? — спросил он отрывисто.— Я не смог их сосчитать в точности, — ответил я ему.— Примерно?— Двадцать.— Ба! Зачем тогда столько трудов?Он поднялся, пошел вперед и уселся на каменную глыбу. Оба его слуги моментально последовали за ним.В это время всадники уже обогнули северный мысок склона. Впереди ехал высокий могучий араб в чешуйчатом панцире. Значит, я заметил не блеск оружия, а отражение от этих чешуи. У всадника была поистине королевская фигура. Пожалуй, этот человек еще никогда в своей жизни не испытывал страха, никогда не пугался, ибо даже теперь, когда внезапно увидел на камне такую необычную здесь фигуру англичанина, веки его не дрогнули, и только рука медленно потянулась к кривой сабле.Он проехал несколько шагов и ждал, пока появятся все его люди; потом сделал знак человеку, находившемуся возле него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41