— Я это знаю.— Я слышал, что ты объединился с алабеидами, чтобы проучить грабителей?— Да.— И вот я приехал к тебе, чтобы обсудить детали.— В таком случае я еще раз скажу тебе «добро пожаловать»! Ты подкрепишься и не покинешь нас, пока я не созову старейшин.Не прошло и часа, как вокруг меня и шейха сидели восемь человек, отрывая большие куски мяса от поданного нам барана. Эти восемь и были старейшинами племени абу-мохаммед. Я чистосердечно рассказал им, как советовался с хаддединами и стал посланцем их шейха.— Что ты хочешь предложить нам? — напрямую спросил шейх.— Ничего. Над вашими головами прошло больше лет, чем над моей. Младшему не пристало определять дорогу старшим.— Ты говоришь, как старик. Твоя голова еще молода, но ум твой стар, иначе Мохаммед Эмин не сделал бы тебя своим посланцем. Говори! Мы послушаем, а потом решим.— Сколько воинов насчитывает твое племя?— Девятьсот.— А племя алабеидов?— Восемьсот.— Итого тысяча семьсот. Ровно половина того, чем располагают соединенные враги.— Сколько воинов у хаддединов?— Тысяча сто. Однако часто не все зависит от численности. Вы знаете, когда джовари соединятся с абу-хаммед?— На следующий день после Яум-эль-джума, дня собраний, пятницы.— Ты это точно знаешь?— У нас есть надежные союзники среди джовари.— И где они должны соединиться?— У развалин Хан-Кернина.— А что будет потом?— Потом оба племени пойдут на соединение с обеидами.— Где назначена встреча?— Между порогами Эль-Келаб и горами Кануза.— Когда?— На третий день после дня собраний.— Ты исключительно хорошо информирован. Куда они повернут потом?— К пастбищам хаддединов.— Что вы намерены предпринять?— Мы нападем на палатки, в которых враги оставят своих женщин и детей, а потом уведем их стада.— Разумно ли это будет?— Мы вернем украденное у нас.— Верно. Но у хаддединов одиннадцать сотен воинов, в то время как у врагов — три тысячи человек. Они победят, вернутся и начнут преследовать вас, чтобы отобрать у вас не только награбленное, но и теперешнее имущество. Если я не прав, скажи это.— Ты прав. Мы надеялись, что хаддединов усилят другие племена шаммаров.— Но эти племена атакованы войсками мосульского губернатора.— Что же ты нам посоветуешь? Самым лучшим было бы уничтожение врагов поодиночке. Разве не так?— Вы победили бы одно племя, а два других насторожились бы. На них надо напасть сразу же после соединения, а значит — у порогов Эль-Келаб. Если вы на это согласны, Мохаммед Эмин спустится со своими воинами с гор Кануза на третий день после Яум-эль-джума и обрушится на врагов, тогда как вы двинетесь с юга и тем самым загоните их в пучину Эль-Келаб.Этот план после длительного обсуждения был принят и разработан во всех деталях. За разговорами прошла большая часть послеполуденного времени, и, поскольку наступил вечер, мне пришлось остаться на ночлег. На следующее утро я заблаговременно поднялся и вскоре поскакал назад тем же путем, каким приехал сюда.Задача, казавшаяся такой трудной, была решена настолько легко и просто, что я постыдился бы даже рассказывать об этом. Нет, вороного нельзя заслужить так дешево. Но что же еще я мог сделать? Может быть, мне стоит изучить заранее поле сражения? Игнорировать эту мысль я не смог. И вот я не стал переправляться через Тартар, а поскакал по его левому берегу на север, намереваясь достичь гор Кануза. Только далеко за полдень мне пришла в голову мысль, не частью ли этих гор было вади Джехеннем, в котором мы с англичанином повстречали конокрадов. Я не смог получить ответ на этот вопрос и поехал дальше, держась правее, чтобы проехать поблизости от Джебель-Хамрина.Солнце почти склонилось к закату, когда я заметил двоих всадников, появившихся на западе и приближавшихся ко мне с большой скоростью. Увидев меня, они на мгновение замедлили ход лошадей, однако потом поскакали прямо ко мне. Надо ли было бежать? От двоих? Нет! Я остановил коня и спокойно подождал, когда они подъедут.Всадники оказались мужчинами во цвете лет. Они осадили коней прямо передо мной.— Кто ты? — спросил один из них, жадно разглядывая вороного.С таким обращением у арабов я еще не встречался.— Чужеземец, — ответил я кратко.— Откуда ты приехал?— С запада, как видите.— Куда ты направляешься?— Туда, куда ведет меня кисмет.— Едем с нами. Ты будешь нашим гостем.— Благодарю тебя. Меня уже ждет гостеприимный хозяин, позаботившийся о моем ночлеге.— Кто?— Аллах. Прощай!Я был слишком беззаботен, иначе не отвернулся бы именно в тот момент, когда один из них полез за пояс, а в следующее мгновение его палица полетела мне в голову, и я свалился с коня. Правда, обморок длился недолго, но разбойники успели тем временем меня связать.— Селям алейкум! — приветствовал теперь меня один из них. — Раньше мы были недостаточно вежливы, и ты отверг наше гостеприимство. Кто ты?Естественно, я не ответил.— Кто ты?Я молчал, хотя он сопроводил свой вопрос пинком.— Оставь его, — сказал другой. — Аллах совершит чудо и раскроет ему рот. Он пойдет или поедет?— Пойдет.Они ослабили мне путы на ногах и привязали к стремени одной из лошадей. Потом взяли моего вороного за повод и отправились прямо на восток. Так, несмотря на своего доброго коня, я стал пленником.Местность все время поднималась. Мы проехали между двух сблизившихся гор, и вот я увидел, как в одной из долин засветилось множество огней. Тем временем наступила ночь. Мы свернули в долину, миновали множество палаток и наконец остановились перед одной из них, откуда вышел молодой человек. Он посмотрел на меня, я — на него… Мы узнали друг друга.— Аллах-иль-Аллах! Кто этот человек? — спросил он.— Мы встретили его там, на равнине. Он чужестранец и не навлечет на нас кровной мести. Посмотри только на его коня.Услышав это обращение, молодой человек подошел к вороному и удивленно вскрикнул:— Аллах акбар, это же конь Мохаммеда Эмина, хаддедина! Ведите этого человека к моему отцу. Пусть он его выслушает. Я созову остальных.— Что делать с конем?— Он останется у палатки шейха.— А с оружием?— Пусть его внесут в палатку.Полчаса спустя я снова предстал перед собранием, на этот раз — перед собранием судей. Здесь мое молчание не помогло бы, поэтому я решил говорить.— Ты знаешь меня? — спросил самый старший из присутствующих.— Нет.— Ты знаешь, где находишься?— Не имею понятия.— Тебе ведом этот молодой и храбрый араб?— Да.— Где ты его видел?— У Джебель-Джехеннем. Он украл у меня четырех лошадей, а я их вернул себе.— Не лги!— Кто ты такой, что так говоришь со мной?— Я Зедар бен Ули, шейх племени абу-хаммед.— Зедар бен Ули, шейх конокрадов!— Человек, молчи! Этот юный воин — мой сын.— В таком случае можешь гордиться им, о шейх!— Молчи, еще раз тебе говорю, иначе раскаешься. Кто конокрад? Ты! Кому принадлежит конь, на котором ты приехал?— Мне.— Не лги!— Зедар бен Ули, благодари Аллаха, что мне связали руки. Если бы это было не так, ты никогда бы больше не назвал меня лжецом!— Свяжите его покрепче! — приказал шейх.— Кто посмеет поднять на меня руку — на хаджи, в сумке у которого есть вода Земзема!— Да, я вижу, что ты хаджи, раз накинул хамайль. Но в самом ли деле у тебя есть с собой вода священного Земзема?— Конечно.— Так дай ее нам.— Ни в коем случае.— Почему же?— Я вожу воду только для друзей.— Значит, мы для тебя враги?— Да.— Но мы не причинили тебе никакой обиды. Мы только хотим вернуть украденную тобой лошадь ее владельцу.— Владелец этого коня — я.— Ты хаджи, носящий священную влагу Земзема, но тем не менее ты говоришь неправду. Я очень хорошо знаю этого жеребца. Он принадлежит Мохаммеду Эмину, шейху хаддединов. Как он попал к тебе?— Шейх подарил мне коня.— Ты лжешь! Ни один араб не подарит такого коня.— Я уже сказал, что ты должен благодарить Аллаха за то, что я связан!— Почему он тебе его подарил?— Это его и мое дело; вас это не касается!— Ты очень вежлив, хаджи! Должно быть, ты оказал шейху большую услугу, раз он сделал тебе такой подарок. Мы тебя больше не будем спрашивать об этом. Когда ты расстался с хаддединами?— Позавчера утром.— Где пасутся их стада?— Этого не знаю. Стада арабов пасутся в разных местах.— Мог бы ты провести нас туда?— Нет.— Где ты был с позавчерашнего утра?— Повсюду.— Хорошо. Не хочешь отвечать — тогда ты увидишь, что с тобой случится. Уведите его!Меня отвели в маленькую низкую палатку и там привязали. Справа и слева от меня сели два бедуина. Спали они попеременно. Я подумал, что судьбу мою решат еще сегодня, однако обманулся в этом, ибо собрание, как я слышал, разошлось, а мне ничего не сказали о принятом решении. Я заснул. Беспокойный сон мучил меня. Будто лежал я не здесь, в палатке на берегу Тигра, а в одном из сахарских оазисов. Горел костер, чашка с финиковым напитком переходила из рук в руки, шла негромкая беседа. Внезапно послышался раскатистый гром, которого не забудет никто из слышавших его — раскаты львиного рыка. Асад-бей, душитель стад, пришел за своим ужином. Его голос раздался снова и ближе — я проснулся.Но было ли это сном? Возле меня лежали оба сторожа, и я слышал, как один из них молился святой Фатиме. В третий раз загремел гром. Это оказалось реальностью: лев бродил вокруг лагеря.— Вы спите? — спросил я.— Нам не до сна.— Вы слышите льва?— Да. Сегодня он в третий раз выходит на охоту.— Так убейте его!— Кто же может убить его, могущественного, благородного, хозяина смерти?— Трусы! Он и в лагерь зайдет?— Нет. Иначе люди не стояли бы перед палатками, слушая его голос.— И шейх с ними?— Да.— Выйди и скажи ему, что я убью льва, если он вернет мне мое ружье.— Ты с ума сошел!— Я в полном уме. Иди скорее.— Ты серьезно?— Да. Передай шейху, что я сказал.Я был так возбужден, что охотнее всего разорвал бы сам свои путы. Через несколько минут сторож вернулся. Он отвязал меня.— Следуй за мной! — приказал он.Снаружи стояло много мужчин с оружием в руках; ни один, очевидно, не осмеливался выйти из-под защиты палаток.— Ты желал со мной говорить. Чего ты хочешь? — спросил шейх.— Позволь мне убить этого льва.— Никакого льва ты одолеть не сможешь! И двадцати наших людей недостаточно для охоты на него, и причем многие на этой охоте обязательно погибнут.— Говорю вам, убью его. Не один лев был моим охотничьим трофеем.— Правду ли ты говоришь?— Истинную правду.— Если ты его хочешь убить, я не возражаю. Аллах дает жизнь и забирает ее назад — так записано в Книге.— Тогда дай мне мое ружье!— Какое?— Тяжелое. И мой нож.— Принесите ему, что он требует, — приказал шейх.Храбрый вождь, надо полагать, уверил себя, что я погибший уже человек и бесспорным наследником моего коня станет он сам. Но я мечтал в равной мере и об охоте на льва, и о свободе, и об оружии. Все это я получу, если мне вернут мой штуцер. Мне принесли и ружье и нож.— Ты не желаешь освободить мне руки, о шейх?— Ты действительно хочешь убить одного только льва?— Конечно.— Поклянись в этом. Ты хаджи, клянись священным Земземом, хранящимся в твоей сумке.— Клянусь!— Развяжите ему руки!Теперь я был свободен. Все остальное мое оружие лежало в палатке у шейха, а перед нею стоял мой конь. Я успокоился.Был час, когда лев чаще всего подкрадывается к стадам: приближался рассвет. На поясе и нащупал патронташ — его еще не успели отобрать — и пошел к крайней палатке. Здесь я немного постоял, пока глаза не привыкли к темноте. Впереди себя и по сторонам я заметил несколько верблюдов и множество сбившихся в кучу овец. Собаки, обычные ночные сторожа этих животных, попрятались по палаткам.Я лег на землю и медленно пополз вперед. Я знал, что лев учует меня раньше, чем я увижу его в такой темноте. Внезапно — и мне показалось, что подо мною земля затряслась — чуть в стороне раздался львиный рев, и несколько мгновений спустя я услышал какой-то глухой звук, словно тяжелое тело ударилось о другое — тихий стон, хруст и треск как от перемалываемых костей, — и вот самое большее в двадцати шагах от меня сверкнули две горящие точки: я узнал этот зеленоватый переливчатый свет. Несмотря на темноту, я поднял ружье, тщательно прицелился и нажал на спуск.Вспышка выстрела показала льву врага; я тоже увидел хищника: он лежал на спине верблюда, перемалывая его шейные позвонки. Отвратительный звук резанул воздух. Значит, я не попал? Крупный темный предмет метнулся по воздуху и опустился на землю самое большее в трех шагах от меня. Опять сверкнули глаза. Но зверь либо плохо рассчитал прыжок, либо был все-таки ранен. Я припал на колено и выстрелил во второй и в последний раз, целясь не между глаз, а только в один зрачок. Потом я молниеносно отбросил ружье и взял в руки нож… Враг на меня не нападал. Он был буквально отброшен назад смертельным выстрелом. Несмотря на это, я отступил на несколько шагов, чтобы перезарядить ружье. Вокруг царила тишина. В лагере также ничего не было слышно. Пожалуй, меня уже сочли мертвым.Как только первый проблеск зари позволил мало-мальски различить тело льва, я подошел к нему и принялся обдирать шкуру. У меня были свои основания не тянуть с этим делом. Разумеется, я не собирался бросать такой трофей. Почти ничего не видя, я трудился больше на ощупь. Когда освещение стало лучше, работа была окончена.Тогда я взял шкуру, перекинул ее через плечо и вернулся в лагерь. Конечно же, это был маленький походный лагерь разбойничьего племени абу-хаммед. Мужчины, женщины и дети сидели в напряженном ожидании перед своими палатками. Когда они увидели меня, поднялся чудовищный шум. Аллаха призывали на все лады, и тысячи рук потянулись к моей добыче.— Ты его убил? — крикнул шейх. — В самом деле? Один?— Как видишь!— Значит, на твоей стороне был шайтан!— Разве шайтан становится на сторону хаджи?— Нет. Но у тебя есть какая-нибудь колдовская штучка, амулет, талисман, с помощью которых ты и совершил этот подвиг.— Есть кое-что.— Где оно?— Вот! — И я сунул ему под нос ружье.— Нет, это не то. Ты просто не хочешь нам сказать… Где лежит туша льва?— Там, справа от палаток. Заберите ее! Большинство присутствующих поспешно удалились. Этого-то я и хотел.— Кому будет принадлежать львиная голова? — спросил шейх, с жадностью разглядывая шкуру.— Об этом мы поговорим в твоей палатке. Пойдем!Все последовали за мной. Теперь оставалось только десять или двенадцать человек. У самого входа я заметил другое свое ружье; оно весело на колышке. В два прыжка я оказался там, сорвал его, перебросил через плечо и взял в руки штуцер. Львиная шкура, большая и тяжелая, очень мешала мне, но тем не менее надо было попытаться освободиться. Я быстро вернулся ко входу.— Зедар бен Ули, я обещал тебе стрелять из этого ружья только во льва…— Да.— Но я не сказал, в кого я буду стрелять из другого ружья.— Оно к договору не относится. Повесь его на место.— Оно принадлежит мне и останется в моих руках.— Он хочет убежать… Держите его!Я поднял штуцер на изготовку.— Стоять!.. Кто осмелится меня задерживать, сразу умрет! Зедар бен Ули, благодарю тебя за гостеприимство. Мы еще увидимся!Я вышел из палатки. С минуту никто не осмеливался последовать за мной. Этого короткого времени было достаточно, чтобы вскочить на коня. Когда полог палатки снова открылся, я уже галопом покидал лагерь.Яростный крик раздался позади меня, и я заметил, что все кинулись к оружию и к лошадям. Оставив лагерь за спиной, я поехал шагом. Вороной пугался шкуры. Он не переносил звериного запаха и боязливо фыркал. Тогда я посмотрел назад и увидел преследователей, буквально вытекавших из-за палаток. Я пустил жеребца рысью, и только тогда, когда ближайший из преследователей оказался на расстоянии выстрела, решил было перевести вороного в галоп, однако передумал и остановился. Потом я обернулся и прицелился. Грохнул выстрел, и лошадь под всадником рухнула замертво. Конокраду такой урок, безусловно, не повредит. Только после этого поскакал галопом, причем время от времени снова заманивал преследователей замедленным ходом.Когда я снова оглянулся, еще двое оказались достаточно близко ко мне. Правда, их устарелые ружья не могли меня достать. Я приостановился, обернулся и прицелился. Два выстрела щелкнули один за другим — две лошади свалились на землю. Остальным этого хватило. Испугавшись, они отстали. Прошло немало времени, прежде чем я еще раз оглянулся: преследователи едва виднелись. Они, казалось, только следили, куда я направляюсь.Тогда я, чтобы ввести их в заблуждение, почти целый час мчался прямо на запад; потом свернул на север, в каменистую степь, где подковы не оставляют следов, и уже к полудню достиг Тигра близ стремнины Эль-Келаб, чуть ниже устья Малого Заба, всего в нескольких минутах пути от расположенного ниже по течению места, где горы Кану за переходят в горы Хамрин. Этот переход отмечен широкими долинами. Самая широкая из них была избрана врагами для прохода. Я запомнил местность и подходы к долинам, а затем поспешил назад, к Тартару, через который переправился уже к вечеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41