Его диск несколько уступал размером земной спутнице, имел ярко-багровую окраску и был ясно различим при свете дневного светила, явно находящегося в зените.
– Конечно, не Луна, – пробормотал Гонта, внимательно разглядывая небесное тело из-под приложенной ко лбу козырьком ладони. – Откуда здесь взяться Луне… А спутник-то у нас, кажется, тоже с атмосферой.
– Это не то место, – вдруг сказал Нестеров. – Гонта, в записях все было не так!
– Ты о чем?
– Там говорилось про холмы, равнины, реки. И ни слова об океане. Мы попали совсем в другое место!
– Ну, насчет «совсем» ты преувеличиваешь. Точки выхода со временем могут немного перемещаться, это давно известно. Когда в последний раз сюда приходили? Почти триста лет назад? Так что ничего удивительного. Уверен, если мы прогуляемся сейчас через лесок, то увидим и холмы, и речки, и все прочее.
– Вы можете объяснить, что происходит? – потребовал Погодин. – О чем вы говорите?
– Я хочу назад! – высоким нервным голосом воскликнула женщина. – Немедленно отведите… доставьте нас обратно! Я не собираюсь ни на какие прогулки!
Гонте показалось, что она находится на грани истерики. Чтобы упредить взрыв, он успокаивающе поднял обе ладони и заговорил спокойно и ласково:
– Разумеется. Вы напрасно беспокоитесь. Никакой опасности нет, никуда мы отсюда не пойдем и сейчас все спокойненько отправимся домой. Там все и обсудим, там и поговорим, вы не волнуйтесь только…
– Девушка, чего вы перепугались? – недовольно сказал Рыжкин. За эти несколько минут первое ошеломление сменилось у него жадным интересом, он был совершенно не расположен к немедленному возвращению. – Никто вас тут не съест, посидите, отдохните Пару минут, дайте же оглядеться, в конце концов!
Рыжкин определенно был настроен на пешую разведку и, угадав в истеричной девице главную помеху своим замыслам, немедленно проникся к ней антипатией.
– Я требую, чтобы меня немедленно вернули! – завизжала она столь пронзительно и противно, что Гонта от неожиданности слегка пригнулся. – Я не желаю оставаться здесь ни минуты больше! Вы не имеете права!!
Эта вспышка удивила Нестерова: совсем недавно, рискуя утонуть в болоте, эта женщина выказала неплохое самообладание, с которым теперешнее ее поведение совсем не вязалось. Да и особого потрясения самим фактом перехода Нестеров в ней тоже не заметил. Он увидел к тому же, что ее спутник удивлен ничуть не меньше. Впрочем, нет, понял Нестеров в следующую секунду, не удивлен, а растерян, он явно не знает, как на нее реагировать.
– Юра, да успокой ты свою… подругу! – рявкнул Рыжкин, ожесточаясь против нее все больше. – Не сожрет нас тут никто и в околоток не стащит, это я вам гарантирую!
Но любые уговоры были бесполезны. Девица брякнулась на колени и истошно завыла, обхватив голову руками и раскачиваясь в такт каким-то собственным внутренним ритмам. Это была настоящая истерика, каких не любит и не способен вытерпеть ни один из мужчин.
– Придется отложить до следующего раза, – озабоченно сказал Гонта. – Ладно, пошли обратно. Всем плотно закрыть глаза.
Перед тем как прижать к лицу ладони, Нестеров успел заметить, что женщина немедленно прекратила крик и сделала то же самое, что и все остальные, четко выполняя команду Гонты.
* * *
Это задание не нравилось капитану Погодину с самого начала. Не нравилась ему и напарница, возникшая невесть откуда и представленная Погодину Сугаком в качестве «опытного оперативника, неоднократно выполнявшего специальные задания в горячих точках». Еще больше ему не нравилось, что его, боевого офицера, побывавшего в тех самых «точках» не раз и не два, Сугак передал в полное подчинение новой напарницы, так и не сочтя нужным проинформировать о конечной цели задания.
Полковник Сугак сделался начальником Погодина всего несколько месяцев назад. Его перевели в центр из какой-то дальней области в рамках новейшей политики периодической ротации кадров. Юрий Погодин не знал точно, чья изощренная голова изобрела ротацию, однако ясно видел, к чему она приводила. Даже те немногие из оставшихся с прежних времен руководителей, которым Погодин верил, постепенно заменялись людьми, само появление которых в организации еще вчера выглядело бы просто неприличной шуткой. Прошлое его нынешнего начальника, насколько смог разузнать Погодин, никак не свидетельствовало о потрясающих успехах в борьбе с врагами государства и криминалом. Вроде бы Сугак когда-то работал в милиции, затем по неясным причинам был уволен, чтобы через три года обрести статус сотрудника областной экологической прокуратуры. Потом внезапный перевод в ФСБ сразу на высокую должность заместителя начальника областного управления, а еще через полгода – новый перевод в Москву начальником недавно созданного отдела с довольно расплывчатыми функциями, в котором неожиданно для себя оказался и Погодин: его просто зачислили туда внутренним приказом, не оставляя возможности для раздумий.
Погодин достаточно повидал и был бит жизнью, чтобы сразу понять: в отношениях с новым начальником нужна предельная осторожность. Поэтому маска опытного, но недалекого специалиста по силовым акциям, этакого надежного середнячка, не хватающего звезд с небес, не страдающего излишним честолюбием и не лезущего куда не положено, прикипела к лицу Погодина прочней собственной кожи. И хотя Сугак отнюдь не был глуп, его попытки обнаружить в душе подчиненного тщательно скрываемые тайники успеха не имели. И хотя он не почтил Погодина доверием, но по меньшей мере не опасался.
«Задание чрезвычайной важности, капитан, – наставлял Сугак Погодина. – Будь готов к применению крайних мер».
«В каком смысле?» – поинтересовался Погодин. «Вплоть до, – твердо произнес Сугак. – Ты человек опытный, растолковывать, надеюсь, не надо. В детали тебя посвятит Эльза».
Ее так звали – Эльза, а не Нина, как она представилась объектам их поисков, эту девицу с гладким и холодным лицом, в самом ли деле это ее имя или только кличка, Погодин не понял. Эльза была красива, но красота та была сродни змеиной и на Погодина, никогда не питавшего к рептилиям теплых чувств, впечатления не производила.
«Ты мне можешь растолковать, что мы должны делать?» – спросил он у нее, когда они мчались на машине по Ленинградскому шоссе.
Она покосилась на него с холодной усмешкой. «Отыскать объект, скрытно сопровождать его Д° места и, в случае необходимости, ликвидировать».
«До какого места? В случае какой необходимости?» – настаивал Погодин.
«Место, надеюсь, они нам покажут сами, – отвечала Эльза. – А необходимость определю я сама».
Убивать капитану Погодину за последние семь-восемь лет приходилось не однажды, однако привычки к этому занятию он не приобрел. Убийство, лишенное смысла, было ему по-прежнему отвратительно, и ответ спутницы наполнил его холодным бешенством, что, впрочем, осталось для Эльзы незамеченным.
Больше они практически не разговаривали. Лишь перекидывались короткими фразами в случае абсолютной необходимости. Впрочем, молчание напарницы Погодина тяготило куда меньше, чем само ее присутствие. Она, по-видимому, испытывала по отношению к нему точно такие же чувства.
На поиски объекта кроме них было послано еще несколько групп, с которыми Погодин и Эльза должны были поддерживать радиосвязь. Искомый объект (точнее, три объекта) они обнаружили на городской площади буквально за минуту до отплытия катера. Но когда Погодин хотел выйти в эфир, Эльза запретила ему это сделать.
«Нам больше никто не понадобится», – категорически заявила она.
Погодин промолчал, ничем не выразив удивления. Чувство опасности он развил в себе необычайно, это чувство говорило ему, кричало, вопило, что он должен быть крайне осторожен, если хочет вернуться с задания Целым и невредимым, и пребывать таковым впредь, и что главная опасность отнюдь не где-то там впереди, а здесь, рядом с ним, в образе этой красивой сучки.
Она была опасна, неплохо тренирована и все же недостаточно опытна для работы в полевых условиях. Это именно Эльза настояла на том, что им нужно двигаться через болото, отвергнув предложение Погодина сделать крюк. Это она, чисто по-бабьи шарахнувшись от какой-то болотной жабы, провалилась в топь, вынудив Погодина поспешить к ней на помощь, чтобы оказаться в результате в еще более плачевном положении. Однако – тут надо отдать ей должное – Эльза не запаниковала, не бросила напарника и вначале пыталась вытащить его, сделав все, что было в ее силах, а потом принялась звать на помощь, хотя прекрасно знала, что единственные во всей округе, кто способен эту помощь оказать, – объекты их охоты.
Спасители вызывали у Погодина инстинктивную симпатию. И вовсе не тем, что поспешили к ним на помощь, – возможность изредка почувствовать себя храбрым и благородным спасителем, не особенно рискуя при этом, привлекает даже отъявленных головорезов и подонков. Научившись достаточно хорошо разбираться в людях, Погодин ощутил в каждом из них то, что сам для себя он всегда определял термином «настоящее». Это касалось и самого молодого из них – паренька с лицом робкого и комплексующего интеллигента, и его спутников, неуловимо схожих друг с другом похожестью профессионалов, долгое время проработавших рядом. Погодин терялся в догадках, кому и зачем понадобилось их ликвидировать и, самое главное, почему решать это доверили Эльзе.
Но сейчас, после того как он пережил самое невероятное, немыслимое и невозможное приключение в жизни, Погодин вдруг осознал, что волею случая оказался в центре событий, от которых, возможно, зависит очень многое в их мире, стремительно теряющем постоянство и былую привлекательность. Он почувствовал, что свои поступки и решения вынужден теперь сообразовывать с новым пониманием происходящего, чем бы это ему ни грозило.
Все эти мысли и ощущения хлынули водопадом, не оставляя возможности сосредоточиться на стороннем, и потому Погодин не сумел вовремя разглядеть смысла игры Эльзы. Нет, он не испытал ни тени сомнения в том, что ее истерика не более чем игра – элементарный, но всегда достаточно эффективный прием в арсенале любой женщины. Он только лишь не успел сделать соответствующего вывода о ее следующих действиях. И после того как, испытав очередную атаку ослепительного сияния, пробившегося сквозь щели меж пальцами и сомкнутые веки, Погодин открыл глаза и увидел себя вновь на развалинах старого монастыря, он на секунду вообще забыл о существовании напарницы. А в секунду следующую остро пожалел о собственном легкомыслии.
Эльза стояла, твердо расставив ноги, сжимая обеими руками пистолет, направленный на своих недавних спасителей. Лицо ее сейчас потеряло всякую привлекательность: губы стиснуты в тонкую нить, на скулах подкожными паразитами ползают желваки, лишенные макияжа глаза под редкими ресницами пусты и бесцветны, словно оловянные пуговицы.
– Не двигаться!
– Да ты что, девушка?.. – начал было Рыжкин, но ствол пистолета переместился в его направлении, и он Растерянно замолчал.
– Капитан, шторм! – не поворачивая головы, скомандовала Эльза.
Это слово означало предельную степень готовности. Рефлексы сработали незамедлительно, Погодин выхватил пистолет, но поднимать его не стал.
– Кто из вас Нестеров? – спросила Эльза.
– Зачем он вам? – спросил Гонта.
– Повторяю вопрос, – пистолет теперь смотрел в лоб Гонты. – Кто из вас Нестеров? На ответ три секунды, потом начинаю стрелять по конечностям.
– Прекратите! Это я! – Нестеров сделал движение, чтобы шагнуть вперед, но в тот же момент Рыжкин прыгнул, закрывая его своим телом.
– Минуту! – воскликнул он. – Он совершенно ни при чем. Объясните, в чем дело? Не нужно стрелять!
На лице Эльзы проступила жутковатая улыбка.
– Я и не собираюсь, – сказала она и нажала на спуск.
«Б-бах!» – оглушительный хлопок разорвал воздух. Удар пули развернул Рыжкина. Он упал с выражением крайнего изумления на лице. Нестеров понял, что следующий выстрел предназначен ему, ужас неминуемой гибели сковал его члены, но в этот момент убийца целилась в Гонту, который стоял чуть левее.
«Б-бах!» – однако эта пуля не нашла своей цели. Погодин неуловимо быстрым движением очутился рядом с убийцей и ударил по рукам снизу. Выбить пистолет ему не удалось, он лишь сместил прицел, тут же получил ответный жестокий удар локтем в лицо и отшатнулся. Нестеров не увидел, а лишь почувствовал движение слева от себя: в длинном прыжке Гонта врезался в убийцу, словно торпеда, сбил ее с ног и вцепился в пистолет, пытаясь выкрутить его из намертво сцепленных кистей.
Вся схватка заняла лишь несколько секунд, но для Нестерова они растянулись неимоверно. Женщина-убийца сопротивлялась с таким невероятным упорством, силой и яростью, что внутри одного из бесконечных мгновений Нестерову вдруг показалось, что Гонта неминуемо проиграет, однако рядом с борющимися возник Погодин. Он взмахнул своим пистолетом, и все кончилось. Нестеров услышал странный костяной стук, клубок борющихся тел распался. Не вставая, Гонта вытащил из неподвижной руки убийцы оружие и лишь после этого поднялся на ноги и бросился к Рыжкину. Нестерова и Погодина он словно не замечал.
– Виктор!
Рыжкин был в сознании. Дышал трудно, с хрипом.
– Ты как, Виктор?
– В порядке, – ответил тот и закашлялся. На его губах запузырилась розоватая пена. – Легкое задето. Это не самое страшное.
– Все будет нормально, – сказал Гонта. – Олег! Помоги-ка мне его. перевязать.
С помощью Погодина они осторожно приподняли Рыжкина, освобождая его от одежды.
– Выходного отверстия нет, – угрюмо произнес Гонта.
– Ра-асплющилась… о лопатку, – говорить Рыжкину было трудно, он морщился, превозмогая боль.
Нестеров торопливо раздирал свою рубаху на перевязочные ленты.
– Ты можешь ему помочь? – тихо спросил он.
– Нет. Вначале пулю надо вытаскивать! Тут хирург работать должен!
Гонта выругался и яростно обернулся к Погодину:
– Кто вы такие? Какого черта вам от нас нужно? Что вам нужно от Нестерова? Почему она стреляла?
– Не знаю я! Эта сумасшедшая тварь мне не докладывает, – в голосе Погодина так отчетливо проступали горечь и отчаяние, что и Гонта, и Нестеров поняли: он говорит правду. – Мы должны были за вами следить. Но у нее были собственные инструкции. Фамилии Нестерова я вообще не слышал.
После окончания перевязки Рыжкин лежал, прикрыв глаза. Дремал он или находился в забытьи, но дыхание его было равномерным и спокойным.
– Тут километрах в трех, судя по карте, должна быть деревня, – сказал Гонта. – Олег, тебе придется туда сбегать. И очень быстро. Если есть телефон, вызови «Скорую». Если нет – найди машину, телегу – что угодно и дуй обратно. Ты понял? А мы тут еще… побеседуем.
Они услышали хриплый стон и одновременно повернулись. Эльза постепенно начала приходить в себя.
– Ты со мной или с ней? – в упор спросил Гонта Погодина. – Ты вообще понимаешь, что вокруг тебя происходит.
– Я не с ней, – ответил тот. – Ни черта я не понимаю. Впрочем, надеюсь, ты мне кое-что объяснишь.
– Со временем, – ухмыльнулся Гонта. – А пока давай-ка попробуем с ней поговорить.
* * *
Слишком много существенных событий произошло за короткое время, и это подсказывало Перлову, что назревает кризис, который необходимо решать быстро и радикально. Ощущение того, что противник его опережает, беспокоило больше, чем боль в плече, а невозможность что-либо немедленно изменить усиливала это беспокойство многократно. Перлов не привык отдаваться на волю случая.
Отчего-то сейчас ему вспомнился Крюка. Крюке (его настоящее имя звучало как Крикунов) удалось сделать то, о чем, вероятно, лишь мечтали поколения за поколением настоящих. Он начал их объединять. Реально, без фальшивой патетики верности абстрактному Закону, на который настоящие традиционно указывали бастардам и овцам, дабы держать их в подчинении. Сами они Закону никогда не следовали, и только Крюка благодаря своему колоссальному авторитету и столь же колоссальной решимости сумел переломить ситуацию, ясно указав единую цель. Не Закон был необходим, а понимание главной задачи. Некоторые не поверили – их очень скоро не стало. Другие попытались перехватить у Крюки инициативу – и ушли вслед за некоторыми. Рядом с ним оставались лишь самые верные и надежные.
Крюка знал, как отыскивать в толпе настоящих. Перлов тоже это знал, но именно Крюка разработал идеальный тест и механизм его проведения. Ни выродки, ни быдло не умели, не могли убивать врага с улыбкой. Только у настоящих это получается легко и ночные кошмары их никогда не мучают. Несколько лет назад Крюка запустил машину проверки кандидатов. В это время в стране, правда, несколько увеличилось число пропавших без вести. Иногда в их число попадали и сами кандидаты – те, кто проверку не прошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Конечно, не Луна, – пробормотал Гонта, внимательно разглядывая небесное тело из-под приложенной ко лбу козырьком ладони. – Откуда здесь взяться Луне… А спутник-то у нас, кажется, тоже с атмосферой.
– Это не то место, – вдруг сказал Нестеров. – Гонта, в записях все было не так!
– Ты о чем?
– Там говорилось про холмы, равнины, реки. И ни слова об океане. Мы попали совсем в другое место!
– Ну, насчет «совсем» ты преувеличиваешь. Точки выхода со временем могут немного перемещаться, это давно известно. Когда в последний раз сюда приходили? Почти триста лет назад? Так что ничего удивительного. Уверен, если мы прогуляемся сейчас через лесок, то увидим и холмы, и речки, и все прочее.
– Вы можете объяснить, что происходит? – потребовал Погодин. – О чем вы говорите?
– Я хочу назад! – высоким нервным голосом воскликнула женщина. – Немедленно отведите… доставьте нас обратно! Я не собираюсь ни на какие прогулки!
Гонте показалось, что она находится на грани истерики. Чтобы упредить взрыв, он успокаивающе поднял обе ладони и заговорил спокойно и ласково:
– Разумеется. Вы напрасно беспокоитесь. Никакой опасности нет, никуда мы отсюда не пойдем и сейчас все спокойненько отправимся домой. Там все и обсудим, там и поговорим, вы не волнуйтесь только…
– Девушка, чего вы перепугались? – недовольно сказал Рыжкин. За эти несколько минут первое ошеломление сменилось у него жадным интересом, он был совершенно не расположен к немедленному возвращению. – Никто вас тут не съест, посидите, отдохните Пару минут, дайте же оглядеться, в конце концов!
Рыжкин определенно был настроен на пешую разведку и, угадав в истеричной девице главную помеху своим замыслам, немедленно проникся к ней антипатией.
– Я требую, чтобы меня немедленно вернули! – завизжала она столь пронзительно и противно, что Гонта от неожиданности слегка пригнулся. – Я не желаю оставаться здесь ни минуты больше! Вы не имеете права!!
Эта вспышка удивила Нестерова: совсем недавно, рискуя утонуть в болоте, эта женщина выказала неплохое самообладание, с которым теперешнее ее поведение совсем не вязалось. Да и особого потрясения самим фактом перехода Нестеров в ней тоже не заметил. Он увидел к тому же, что ее спутник удивлен ничуть не меньше. Впрочем, нет, понял Нестеров в следующую секунду, не удивлен, а растерян, он явно не знает, как на нее реагировать.
– Юра, да успокой ты свою… подругу! – рявкнул Рыжкин, ожесточаясь против нее все больше. – Не сожрет нас тут никто и в околоток не стащит, это я вам гарантирую!
Но любые уговоры были бесполезны. Девица брякнулась на колени и истошно завыла, обхватив голову руками и раскачиваясь в такт каким-то собственным внутренним ритмам. Это была настоящая истерика, каких не любит и не способен вытерпеть ни один из мужчин.
– Придется отложить до следующего раза, – озабоченно сказал Гонта. – Ладно, пошли обратно. Всем плотно закрыть глаза.
Перед тем как прижать к лицу ладони, Нестеров успел заметить, что женщина немедленно прекратила крик и сделала то же самое, что и все остальные, четко выполняя команду Гонты.
* * *
Это задание не нравилось капитану Погодину с самого начала. Не нравилась ему и напарница, возникшая невесть откуда и представленная Погодину Сугаком в качестве «опытного оперативника, неоднократно выполнявшего специальные задания в горячих точках». Еще больше ему не нравилось, что его, боевого офицера, побывавшего в тех самых «точках» не раз и не два, Сугак передал в полное подчинение новой напарницы, так и не сочтя нужным проинформировать о конечной цели задания.
Полковник Сугак сделался начальником Погодина всего несколько месяцев назад. Его перевели в центр из какой-то дальней области в рамках новейшей политики периодической ротации кадров. Юрий Погодин не знал точно, чья изощренная голова изобрела ротацию, однако ясно видел, к чему она приводила. Даже те немногие из оставшихся с прежних времен руководителей, которым Погодин верил, постепенно заменялись людьми, само появление которых в организации еще вчера выглядело бы просто неприличной шуткой. Прошлое его нынешнего начальника, насколько смог разузнать Погодин, никак не свидетельствовало о потрясающих успехах в борьбе с врагами государства и криминалом. Вроде бы Сугак когда-то работал в милиции, затем по неясным причинам был уволен, чтобы через три года обрести статус сотрудника областной экологической прокуратуры. Потом внезапный перевод в ФСБ сразу на высокую должность заместителя начальника областного управления, а еще через полгода – новый перевод в Москву начальником недавно созданного отдела с довольно расплывчатыми функциями, в котором неожиданно для себя оказался и Погодин: его просто зачислили туда внутренним приказом, не оставляя возможности для раздумий.
Погодин достаточно повидал и был бит жизнью, чтобы сразу понять: в отношениях с новым начальником нужна предельная осторожность. Поэтому маска опытного, но недалекого специалиста по силовым акциям, этакого надежного середнячка, не хватающего звезд с небес, не страдающего излишним честолюбием и не лезущего куда не положено, прикипела к лицу Погодина прочней собственной кожи. И хотя Сугак отнюдь не был глуп, его попытки обнаружить в душе подчиненного тщательно скрываемые тайники успеха не имели. И хотя он не почтил Погодина доверием, но по меньшей мере не опасался.
«Задание чрезвычайной важности, капитан, – наставлял Сугак Погодина. – Будь готов к применению крайних мер».
«В каком смысле?» – поинтересовался Погодин. «Вплоть до, – твердо произнес Сугак. – Ты человек опытный, растолковывать, надеюсь, не надо. В детали тебя посвятит Эльза».
Ее так звали – Эльза, а не Нина, как она представилась объектам их поисков, эту девицу с гладким и холодным лицом, в самом ли деле это ее имя или только кличка, Погодин не понял. Эльза была красива, но красота та была сродни змеиной и на Погодина, никогда не питавшего к рептилиям теплых чувств, впечатления не производила.
«Ты мне можешь растолковать, что мы должны делать?» – спросил он у нее, когда они мчались на машине по Ленинградскому шоссе.
Она покосилась на него с холодной усмешкой. «Отыскать объект, скрытно сопровождать его Д° места и, в случае необходимости, ликвидировать».
«До какого места? В случае какой необходимости?» – настаивал Погодин.
«Место, надеюсь, они нам покажут сами, – отвечала Эльза. – А необходимость определю я сама».
Убивать капитану Погодину за последние семь-восемь лет приходилось не однажды, однако привычки к этому занятию он не приобрел. Убийство, лишенное смысла, было ему по-прежнему отвратительно, и ответ спутницы наполнил его холодным бешенством, что, впрочем, осталось для Эльзы незамеченным.
Больше они практически не разговаривали. Лишь перекидывались короткими фразами в случае абсолютной необходимости. Впрочем, молчание напарницы Погодина тяготило куда меньше, чем само ее присутствие. Она, по-видимому, испытывала по отношению к нему точно такие же чувства.
На поиски объекта кроме них было послано еще несколько групп, с которыми Погодин и Эльза должны были поддерживать радиосвязь. Искомый объект (точнее, три объекта) они обнаружили на городской площади буквально за минуту до отплытия катера. Но когда Погодин хотел выйти в эфир, Эльза запретила ему это сделать.
«Нам больше никто не понадобится», – категорически заявила она.
Погодин промолчал, ничем не выразив удивления. Чувство опасности он развил в себе необычайно, это чувство говорило ему, кричало, вопило, что он должен быть крайне осторожен, если хочет вернуться с задания Целым и невредимым, и пребывать таковым впредь, и что главная опасность отнюдь не где-то там впереди, а здесь, рядом с ним, в образе этой красивой сучки.
Она была опасна, неплохо тренирована и все же недостаточно опытна для работы в полевых условиях. Это именно Эльза настояла на том, что им нужно двигаться через болото, отвергнув предложение Погодина сделать крюк. Это она, чисто по-бабьи шарахнувшись от какой-то болотной жабы, провалилась в топь, вынудив Погодина поспешить к ней на помощь, чтобы оказаться в результате в еще более плачевном положении. Однако – тут надо отдать ей должное – Эльза не запаниковала, не бросила напарника и вначале пыталась вытащить его, сделав все, что было в ее силах, а потом принялась звать на помощь, хотя прекрасно знала, что единственные во всей округе, кто способен эту помощь оказать, – объекты их охоты.
Спасители вызывали у Погодина инстинктивную симпатию. И вовсе не тем, что поспешили к ним на помощь, – возможность изредка почувствовать себя храбрым и благородным спасителем, не особенно рискуя при этом, привлекает даже отъявленных головорезов и подонков. Научившись достаточно хорошо разбираться в людях, Погодин ощутил в каждом из них то, что сам для себя он всегда определял термином «настоящее». Это касалось и самого молодого из них – паренька с лицом робкого и комплексующего интеллигента, и его спутников, неуловимо схожих друг с другом похожестью профессионалов, долгое время проработавших рядом. Погодин терялся в догадках, кому и зачем понадобилось их ликвидировать и, самое главное, почему решать это доверили Эльзе.
Но сейчас, после того как он пережил самое невероятное, немыслимое и невозможное приключение в жизни, Погодин вдруг осознал, что волею случая оказался в центре событий, от которых, возможно, зависит очень многое в их мире, стремительно теряющем постоянство и былую привлекательность. Он почувствовал, что свои поступки и решения вынужден теперь сообразовывать с новым пониманием происходящего, чем бы это ему ни грозило.
Все эти мысли и ощущения хлынули водопадом, не оставляя возможности сосредоточиться на стороннем, и потому Погодин не сумел вовремя разглядеть смысла игры Эльзы. Нет, он не испытал ни тени сомнения в том, что ее истерика не более чем игра – элементарный, но всегда достаточно эффективный прием в арсенале любой женщины. Он только лишь не успел сделать соответствующего вывода о ее следующих действиях. И после того как, испытав очередную атаку ослепительного сияния, пробившегося сквозь щели меж пальцами и сомкнутые веки, Погодин открыл глаза и увидел себя вновь на развалинах старого монастыря, он на секунду вообще забыл о существовании напарницы. А в секунду следующую остро пожалел о собственном легкомыслии.
Эльза стояла, твердо расставив ноги, сжимая обеими руками пистолет, направленный на своих недавних спасителей. Лицо ее сейчас потеряло всякую привлекательность: губы стиснуты в тонкую нить, на скулах подкожными паразитами ползают желваки, лишенные макияжа глаза под редкими ресницами пусты и бесцветны, словно оловянные пуговицы.
– Не двигаться!
– Да ты что, девушка?.. – начал было Рыжкин, но ствол пистолета переместился в его направлении, и он Растерянно замолчал.
– Капитан, шторм! – не поворачивая головы, скомандовала Эльза.
Это слово означало предельную степень готовности. Рефлексы сработали незамедлительно, Погодин выхватил пистолет, но поднимать его не стал.
– Кто из вас Нестеров? – спросила Эльза.
– Зачем он вам? – спросил Гонта.
– Повторяю вопрос, – пистолет теперь смотрел в лоб Гонты. – Кто из вас Нестеров? На ответ три секунды, потом начинаю стрелять по конечностям.
– Прекратите! Это я! – Нестеров сделал движение, чтобы шагнуть вперед, но в тот же момент Рыжкин прыгнул, закрывая его своим телом.
– Минуту! – воскликнул он. – Он совершенно ни при чем. Объясните, в чем дело? Не нужно стрелять!
На лице Эльзы проступила жутковатая улыбка.
– Я и не собираюсь, – сказала она и нажала на спуск.
«Б-бах!» – оглушительный хлопок разорвал воздух. Удар пули развернул Рыжкина. Он упал с выражением крайнего изумления на лице. Нестеров понял, что следующий выстрел предназначен ему, ужас неминуемой гибели сковал его члены, но в этот момент убийца целилась в Гонту, который стоял чуть левее.
«Б-бах!» – однако эта пуля не нашла своей цели. Погодин неуловимо быстрым движением очутился рядом с убийцей и ударил по рукам снизу. Выбить пистолет ему не удалось, он лишь сместил прицел, тут же получил ответный жестокий удар локтем в лицо и отшатнулся. Нестеров не увидел, а лишь почувствовал движение слева от себя: в длинном прыжке Гонта врезался в убийцу, словно торпеда, сбил ее с ног и вцепился в пистолет, пытаясь выкрутить его из намертво сцепленных кистей.
Вся схватка заняла лишь несколько секунд, но для Нестерова они растянулись неимоверно. Женщина-убийца сопротивлялась с таким невероятным упорством, силой и яростью, что внутри одного из бесконечных мгновений Нестерову вдруг показалось, что Гонта неминуемо проиграет, однако рядом с борющимися возник Погодин. Он взмахнул своим пистолетом, и все кончилось. Нестеров услышал странный костяной стук, клубок борющихся тел распался. Не вставая, Гонта вытащил из неподвижной руки убийцы оружие и лишь после этого поднялся на ноги и бросился к Рыжкину. Нестерова и Погодина он словно не замечал.
– Виктор!
Рыжкин был в сознании. Дышал трудно, с хрипом.
– Ты как, Виктор?
– В порядке, – ответил тот и закашлялся. На его губах запузырилась розоватая пена. – Легкое задето. Это не самое страшное.
– Все будет нормально, – сказал Гонта. – Олег! Помоги-ка мне его. перевязать.
С помощью Погодина они осторожно приподняли Рыжкина, освобождая его от одежды.
– Выходного отверстия нет, – угрюмо произнес Гонта.
– Ра-асплющилась… о лопатку, – говорить Рыжкину было трудно, он морщился, превозмогая боль.
Нестеров торопливо раздирал свою рубаху на перевязочные ленты.
– Ты можешь ему помочь? – тихо спросил он.
– Нет. Вначале пулю надо вытаскивать! Тут хирург работать должен!
Гонта выругался и яростно обернулся к Погодину:
– Кто вы такие? Какого черта вам от нас нужно? Что вам нужно от Нестерова? Почему она стреляла?
– Не знаю я! Эта сумасшедшая тварь мне не докладывает, – в голосе Погодина так отчетливо проступали горечь и отчаяние, что и Гонта, и Нестеров поняли: он говорит правду. – Мы должны были за вами следить. Но у нее были собственные инструкции. Фамилии Нестерова я вообще не слышал.
После окончания перевязки Рыжкин лежал, прикрыв глаза. Дремал он или находился в забытьи, но дыхание его было равномерным и спокойным.
– Тут километрах в трех, судя по карте, должна быть деревня, – сказал Гонта. – Олег, тебе придется туда сбегать. И очень быстро. Если есть телефон, вызови «Скорую». Если нет – найди машину, телегу – что угодно и дуй обратно. Ты понял? А мы тут еще… побеседуем.
Они услышали хриплый стон и одновременно повернулись. Эльза постепенно начала приходить в себя.
– Ты со мной или с ней? – в упор спросил Гонта Погодина. – Ты вообще понимаешь, что вокруг тебя происходит.
– Я не с ней, – ответил тот. – Ни черта я не понимаю. Впрочем, надеюсь, ты мне кое-что объяснишь.
– Со временем, – ухмыльнулся Гонта. – А пока давай-ка попробуем с ней поговорить.
* * *
Слишком много существенных событий произошло за короткое время, и это подсказывало Перлову, что назревает кризис, который необходимо решать быстро и радикально. Ощущение того, что противник его опережает, беспокоило больше, чем боль в плече, а невозможность что-либо немедленно изменить усиливала это беспокойство многократно. Перлов не привык отдаваться на волю случая.
Отчего-то сейчас ему вспомнился Крюка. Крюке (его настоящее имя звучало как Крикунов) удалось сделать то, о чем, вероятно, лишь мечтали поколения за поколением настоящих. Он начал их объединять. Реально, без фальшивой патетики верности абстрактному Закону, на который настоящие традиционно указывали бастардам и овцам, дабы держать их в подчинении. Сами они Закону никогда не следовали, и только Крюка благодаря своему колоссальному авторитету и столь же колоссальной решимости сумел переломить ситуацию, ясно указав единую цель. Не Закон был необходим, а понимание главной задачи. Некоторые не поверили – их очень скоро не стало. Другие попытались перехватить у Крюки инициативу – и ушли вслед за некоторыми. Рядом с ним оставались лишь самые верные и надежные.
Крюка знал, как отыскивать в толпе настоящих. Перлов тоже это знал, но именно Крюка разработал идеальный тест и механизм его проведения. Ни выродки, ни быдло не умели, не могли убивать врага с улыбкой. Только у настоящих это получается легко и ночные кошмары их никогда не мучают. Несколько лет назад Крюка запустил машину проверки кандидатов. В это время в стране, правда, несколько увеличилось число пропавших без вести. Иногда в их число попадали и сами кандидаты – те, кто проверку не прошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41