Ничего себе – спасатели с «калашом»… Там классно, Олег. Там замечательно. И автомат, насколько я понял, не так уж нужен. Да ты сам все сейчас увидишь.
– А они? – Нестеров кивнул в сторону озера.
– И они тоже. Почему нет? Нормальные российские граждане, имеют право. Где бы они ни работали в данный момент.
– Ты хотел сказать: на кого бы ни работали?
– И на кого – тоже.
– И ты сможешь нас всех одновременно… перенести?
– Всех и намного больше, – подтвердил Гонта. – Понимаешь, количество спутников не имеет никакого значения. Самое главное – это место, откуда совершается переход, чтобы нас не разбросало по просторам. А здесь место просто прекрасное! Ладно, чего душу томить, сейчас все сам увидишь, потерпи пару минут. Вон гляди, они уже вполне отмылись и возвращаются…
Смывая озерной водой жирную грязь с одежды, Погодин хмуро посматривал на свою спутницу, которая сумела намного быстрей его привести себя в порядок после перенесенного испытания и сейчас, глядя в маленькое зеркальце (надо же, не забыла захватить!), поправляла прическу.
– Ты оружие не утопил? – негромко спросила она.
– Не имею такой привычки, – ответил Погодин. – Что будем делать дальше?
– Сориентируемся по ходу. Рация в порядке?
– Скисла, – буркнул Погодин. – Не любит наша техника грязевых ванн.
– Плохо, плохо… Будь очень внимателен, – сказала она, отодвигаясь в сторону.
Объекты не казались Погодину опасными, хотя двое из них, как он тут же определил, несомненно имели за спиной армейский опыт. Более того, они вызывали у него симпатию. Он не понимал, чем эти трое могли вызвать к себе такой интерес со стороны Сугака. Что ж, он действительно будет очень внимателен, сказал себе Погодин, во всех смыслах.
– Ну что, отмылись немножко? – их главный спаситель протянул Погодину широкую, как лопату, ладонь. – Виктор!
– Юрий, – ответил тот, отвечая на мощное пожатие. – А это…
– Нина, – опередила женщина своего спутника, собиравшегося назвать ее имя. – Мы вам страшно благодарны. Еще бы несколько минут…
Она зябко передернула плечами.
– Ладно, это мы уже проехали, – сказал Рыжкин. – Пошли!
Поднявшись по берегу, они подошли к ожидавшим Гонте и Нестерову.
– Что это? – спросила Эльза, указывая пальчиком на развалины. С приветливой улыбкой и легким румянцем на лице, сейчас она вовсе не казалась представителем класса рептилий.
– Бывший монастырь, – ответил Гонта. – Место некогда известное, а ныне забытое. И как оказалось, совершенно незаслуженно.
– Почему?
– Сейчас вы сами увидите. Я вам покажу, – Гонта сделал несколько шагов назад, воздел к небу руки и завывающим голосом циркового шпрехшталмейстера воскликнул: – Почтеннейшая публика! Прошу минуту вашего драгоценного внимания! Номер исполняется впервые! По счету «три» прошу всех ровно на секунду закрыть глаза! Только на секунду, но очень крепко! Раз!.. Два…
«Стрелять сразу после того, как спасли, они не станут», – автоматически мелькнуло в голове Погодина, и он послушно зажмурился. А Нестерову в этот момент отчего-то стало немного обидно, что первый шаг в новый мир он сделает именно с таким дурацким напутствием. – Три!
* * *
Дежурившие на входе охранники Музыканта, Одиссея и Комеса действительно пропустили в телецентр беспрепятственно, что было совершенно естественно, поскольку гостей лично встречал хорошо известный охранникам руководитель одной из ведущих программ, что случалось отнюдь не часто.
– Важные птицы, – сказал один охранник другому. – Из правительства, наверное. Где-то я одного из них видел.
– По ящику и видел, – объяснил другой. – Только не из правительства. Они же по «Культуре» всегда выступают.
Задрав голову, Музыкант разглядывал высокий потолок лифтового холла и отчего-то страдальчески морщился.
– Хорошо, что ты нас встретил, Володя, – сказал он телевизионному начальнику. – Я у вас тут раза четыре был, но, ей-богу, без тебя бы точно заблудился. И как только вы тут дорогу к своим кабинетам запоминаете!
– Думаю, это намного проще, чем выучить наизусть партитуру Первого концерта Чайковского, Иосиф Наумович, – вежливо улыбнулся Володя.
– Да-да, возможно, – рассеянно отвечал Музыкант, входя в раскрывшиеся двери просторного лифта. – Впрочем, не поручусь…
– На самом деле все действительно просто, – говорил Владимир. – От лифта направо… потом налево по коридору почти до конца… вот мы и пришли!
В кабинете ожидали несколько молодых людей, одетых с той степенью небрежности, которая издавна считается хорошим тоном среди профессионалов-телевизионщиков, работающих за пределами кадра. Они что-то жарко обсуждали, но тут же смолкли, едва появился Владимир со своими гостями.
– Это… – указал было Владимир на ближайшего к нему сотрудника, но Музыкант его остановил:
– Извините, Владимир, взаимные представления мы оставим на потом. Мне очень не хочется терять время. Полагаю, все присутствующие знают, что нужно сделать?
– В общих чертах.
– Вот си-ди-диск, – по знаку Музыканта Одиссей вытащил из кармана и передал пластмассовую коробочку. – Трансляцию записи необходимо начать как можно скорее, желательно по максимально большему числу каналов. Какие у вас возможности для этого?
– Есть кое-что, – сказал Владимир. – АСК-1 и АСК-3 у нас, можно сказать, под контролем.
– Что это? – негромко осведомился Одиссей.
– Аппаратно-студийные комплексы, – объяснил Комес. – Оттуда на передающие станции поступает сигнал.
– В Медвежьих Озерах ребята предупреждены и ждут, – продолжал Владимир.
– Там передающая станция, – прокомментировал Комес. – Такая же, как Останкино. Она подает сигнал на спутники.
– За региональные студии я, конечно, не отвечаю, – говорил Владимир. – Если они нас немедленно отрубят, ничего поделать нельзя. Собственно, нас в любом случае отрубят. Но пока разберутся, пройдет полчаса или чуть меньше.
– Может быть, этого будет достаточно, – сказал Музыкант.
– Да через полчаса всех нас отсюда выметут, – заметил мрачноватый парень в ярком свитере на голое тело. – Поганой метелкой да прямо на улицу. Если не еще дальше.
– Такое вполне возможно, – качнул головой Музыкант. – Хотя эти полчаса смогут многое изменить. Очень многое… Тем не менее ни к чему принуждать я вас, конечно же, не могу. Каждый должен сделать свой выбор самостоятельно.
Передачу одной и той же информации одновременно по всем каналам организовать невероятно трудно. Фактически почти невозможно, если соответствующее указание не спущено с самого верха государственной власти. Но даже в этом случае телевизионщики имеют шанс не подчиниться. Во время путча 1991 года, когда все передающие станции и основные студии были блокированы, один из каналов переключился на резервный передатчик, неподконтрольный путчистам (о его существовании они просто не знали) и продолжал вещание на огромный регион, охватывающий Москву, Московскую и близлежащие области. Вещание велось из небольшой студии в спальном районе столицы, и, чтобы отыскать ее, путчистам понадобилось определенное время, но часы путча были уже сочтены.
И все же техническая возможность однократного, пусть и короткого захвата эфира существовала. Эту возможность Совет собирался использовать в критической ситуации. Предварительная подготовка заняла немало времени. Внедрить в узловые точки разветвленной телесети специалистов, способных в нужный день и час обеспечить беспрепятственное прохождение сигнала, было не просто. Единственная ошибка, легкомыслие или предательство уничтожали замысел в зародыше. Ошибок удалось избежать. Тем не менее Магистр и его коллеги прекрасно понимали, что эта единственная, первая и последняя передача будет крайне непродолжительной. Чтобы прервать ее, достаточно разрушить любое звено тщательно выстроенной человеческой и технологической цепочки. Сделать это чрезвычайно легко, и время вещания будет зависеть лишь от того, насколько быстро противник поймет суть происходящего и совершит неизбежный ответный ход.
– Что будем передавать? – спросил тот же парень. – Эпохальное обращение к народу?
На его иронию Музыкант не обратил никакого внимания.
– Нечто вроде того. Сама передача занимает чуть более десяти минут, – сказал он. – Здесь она записана несколько раз – на тот случай, если кто-то не увидит начала. Это единственное, что мы можем сейчас сделать, но это чрезвычайно важно.
Мелодично пропел мобильник. Хозяин кабинета поднес аппарат к уху, послушал некоторое время и спрятал в карман.
– К нам посетители, – объявил он. – Мне позвонили с проходной. Десяток в штатском с характерными рожами и очень серьезными удостоверениями. Их задержат, но не более чем на пару минут, так что сейчас они будут здесь. Думаю, они ищут вас, и поэтому задерживаться здесь не следует. Я их встречу и немного поваляю дурака. А вы – давайте, давайте! Все знают, что нужно делать? Вот и вперед! Игорь возьмет диск, а Леша проводит наших гостей. Выведи их через четвертую проходную. Ах черт! Как бы они выходы не перекрыли!
– Об этом беспокоиться не стоит, – вежливо произнес Комес. – Эту проблему мы попытаемся решить самостоятельно.
Огромное здание телецентра, сплошь изъеденное узкими коридорами, словно древесина личинками жука-древоточца, представляло собой немалую топографическую загадку для всякого, кто попадал сюда впервые. Попытаться отыскать нужное помещение, не совершив ни одной ошибки и не уткнувшись хотя бы раз в тупик или охраняемую милиционером-автоматчиком дверь, преодоление коей требовало дополнительных полномочий, для новичка было почти невозможно. Равно как и найти обратный путь. Тем не менее постоянные обитатели чувствовали себя здесь вполне комфортно. Алексей – их провожатый – быстро и не задумываясь шагал впереди, то сворачивая в узкие отростки-аппендиксы, то спускаясь по лестничным переходам. Дважды они оказывались в огромных полутемных залах-студиях, стены которых с пола до потолка выгораживали металлические конструкции, более всего похожие на строительные леса, один раз прошли по коридору, образованному высокими и тяжелыми театральными занавесями. В этом месте Алексей, обернувшись, выразительно прижал указательный палец к губам, призывая к тишине: за занавесом совершалось какое-то телевизионное действие.
Спустя минут пятнадцать пути перед очередным поворотом Алексей резко остановился.
– Пришли, – объявил он. – Подождите здесь, я схожу посмотрю, как там дела.
Он ушел и очень скоро вернулся. Вид у него был несколько озадаченный.
– Кажется, там вас ждут, – сказал Алексей. – Какие-то подозрительные типы, человек пять-шесть.
– Чем именно подозрительные? – пожелал уточнить Музыкант.
Алексей неопределенно пожал плечами:
– Лицами. И к тому же переговариваются по рации.
– Думаю, молодой человек не ошибся, – кивнул Комес. – В таком случае будет лучше, если дальше мы отправимся самостоятельно.
– А они вас не… – Алексей не окончил фразы.
– Все будет в порядке, – успокоил Комес. – Спасибо и всего хорошего.
Сквозь стеклянную дверь Алексей видел, как все трое невозмутимо вышли из здания и спустились по ступенькам, пройдя насквозь группу радиофицированных здоровяков, пристально ощупывающих взглядом каждого покидающего телецентр. На гостей, однако, никто из них не обратил ни малейшего внимания, словно не заметил. Так оно и было на самом деле, тем не менее наблюдатель, следивший из машины, припаркованной в пятидесяти метрах от подъезда, немедленно и очень возбужденно заорал что-то в переговорное устройство. Здоровяки принялись оглядываться по сторонам с выражением беспокойства и крайнего удивления. Они явно не видели ничего из того, о чем им кричал удаленный от места действия коллега. Тем временем Музыкант, Одиссей и Комес без особой спешки сели в подкатившую к ним «Волгу», которая вырулила с обширной стоянки на проспект. Наблюдатель направил было свою машину вдогонку, но дорогу ему, как назло, перегородили сразу два подъехавших к телецентру автомобиля, принявшихся довольно неловко и медлительно маневрировать, чтобы точно занять обозначенные на асфальте белыми линиями стояночные места. К тому времени, когда путь освободился и наблюдатель смог выбраться на улицу, «Волга» уже исчезла в напряженном автомобильном потоке.
– Это просто авантюра, – упавшим тоном сказал
Музыкант. Он неторопливо и осторожно управлял «Волгой», задолго притормаживая при переключении светофоров. – Не понимаю, Володя, каким образом вам удалось меня в нее втянуть.
– Программу мы писали в течение пяти лет, – буркнул Одиссей. – И если бы не случилось то, что случилось, о ней бы еще пять лет никто бы не знал. Но вы же видите, что иного пути просто не существует!
– Не знаю, – Музыкант беспомощно повел плечами. – Просто не знаю… И Валерию ничего не сказали. Мы поступили, словно какие-то анархисты.
– Ты напрасно расстраиваешься, Иосиф, – вступил в разговор Комес. – Выхода действительно нет. Что касается Магистра, он действительно не одобрил бы нашу инициативу. Но ты же прекрасно знаешь, почему. Он буквоед, законник. Без формального одобрения Совета на такой шаг он бы не решился. Беда в том, что на обсуждения и дебаты времени попросту не осталось. К тому же ты сам посмотрел программу. И возражений у тебя не возникло.
– Нет, – подтвердил Музыкант. – Возражений не возникло. Только поэтому я и поддался вашим уговорам…
Об их отъезде с телецентра Перлов узнал очень скоро и немного успокоился. Выступление врагов в эфире не состоялось, и даже если оно планируется на иной срок, у него есть время и возможность этого не допустить. Сумеет Хацкоев натравить своих псов или нет, в данном случае не важно, контрмеры нужно принимать немедленно и по всем направлениям. Перлов намеревался задействовать свои возможности. Он набрал номер и отдал краткие распоряжения генеральному директору собственной телекомпании. С этой минуты его лучшие журналисты, щедро выкормленные и вышколенные шакалы телеэкрана, плотно возьмут след жертвы, чтобы завтра же – если выступление все же состоится – растерзать ее в мелкие клочья.
С этим покончено, Перлов был уверен, что здесь больше ничто его не побеспокоит.
* * *
В короткий миг Нестерову, привычно защитившему глаза плотно прижатыми ладонями, показалось, что ничего не произошло. Переход не сопровождался ощущением термического удара или вонью (скромный личный опыт Нестерова успел приобрести некоторые черты рефлекса), поэтому Нестеров, напрягшись в ожидании неприятностей и не получив таковых, решил, что переход по каким-то причинам просто не состоялся. Но лишь только на миг. Соленый запах океана проник в его ноздри даже раньше, чем могучий, вечный, равномерный шум прибоя. Нестеров поднял веки и тут же отпрыгнул в сторону, подчиняясь уже не приобретенному, а скорее врожденному рефлексу. Рыжкин стоял перед ним в позиции, предшествующей немедленной атаке: твердые кулаки сжаты, корпус развернут в направлении удара, ноги слегка согнуты в коленях. Только взгляд был устремлен не на Нестерова, а поверх его головы в Далекую даль морского горизонта.
– Еп-б-лл-и-нн! – сказал Рыжкин, шумно вздохнул и расслабился. Руки упали вдоль тела, кулаки разжались.
– Что это? Где мы? Женька, это что – правда?.. Они находились почти точно на срединной линии,
Что разделяла в этом мире зелень и голубизну: за спиной – изумрудный шелест тропического леса, впереди – теплый океан, чьи волны с далеким грохотом подсекались на рифах в полукилометре от берега, мирно и ласково вползали затем на пологий песчаный пляж, а под ногами плотный грунт, поросший редкой, невысокой травой.
– Как вы это сделали? Это фокус? Это иллюзия? – Погодин тряс головой, тер кулаками глаза, но наваждение все не проходило.
Женщина преодолела шок скорее своего спутника. Она выглядела, словно кошка на новой, совершенно неизвестной территории, на которую ее поместили против воли и желания: настороженность, готовность бежать или царапаться, но почти никакого страха и ошеломления.
– Это Новая Земля! – скромно сказал Гонта. – Разумеется, я имею в виду не острова в Северном Ледовитом. Мы можем назвать ее и по-другому: Земля-2, Терра, Гея или как угодно. Прием заявок только что начат. Но у вас перед всеми другими несомненное преимущество: вы здесь первые.
А Нестеров озирался, охваченный смутным беспокойством, которое никак не могло оформиться в четкую мысль. Окружающий мир не таил явной угрозы, но ощущение того, что здесь что-то было не так и неправильно, все усиливалось.
– Солнце земного типа, – комментировал Гонта, – атмосфера, давление, сила тяжести – если какие-то отличия есть, я их не замечаю. Спутники…
– Вон он! – Рыжкин потрясенно тыкал пальцем левее пенной полоски бурунов. – Это же не Луна!
На Луну зависший над далеким водным горизонтом спутник действительно не был похож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– А они? – Нестеров кивнул в сторону озера.
– И они тоже. Почему нет? Нормальные российские граждане, имеют право. Где бы они ни работали в данный момент.
– Ты хотел сказать: на кого бы ни работали?
– И на кого – тоже.
– И ты сможешь нас всех одновременно… перенести?
– Всех и намного больше, – подтвердил Гонта. – Понимаешь, количество спутников не имеет никакого значения. Самое главное – это место, откуда совершается переход, чтобы нас не разбросало по просторам. А здесь место просто прекрасное! Ладно, чего душу томить, сейчас все сам увидишь, потерпи пару минут. Вон гляди, они уже вполне отмылись и возвращаются…
Смывая озерной водой жирную грязь с одежды, Погодин хмуро посматривал на свою спутницу, которая сумела намного быстрей его привести себя в порядок после перенесенного испытания и сейчас, глядя в маленькое зеркальце (надо же, не забыла захватить!), поправляла прическу.
– Ты оружие не утопил? – негромко спросила она.
– Не имею такой привычки, – ответил Погодин. – Что будем делать дальше?
– Сориентируемся по ходу. Рация в порядке?
– Скисла, – буркнул Погодин. – Не любит наша техника грязевых ванн.
– Плохо, плохо… Будь очень внимателен, – сказала она, отодвигаясь в сторону.
Объекты не казались Погодину опасными, хотя двое из них, как он тут же определил, несомненно имели за спиной армейский опыт. Более того, они вызывали у него симпатию. Он не понимал, чем эти трое могли вызвать к себе такой интерес со стороны Сугака. Что ж, он действительно будет очень внимателен, сказал себе Погодин, во всех смыслах.
– Ну что, отмылись немножко? – их главный спаситель протянул Погодину широкую, как лопату, ладонь. – Виктор!
– Юрий, – ответил тот, отвечая на мощное пожатие. – А это…
– Нина, – опередила женщина своего спутника, собиравшегося назвать ее имя. – Мы вам страшно благодарны. Еще бы несколько минут…
Она зябко передернула плечами.
– Ладно, это мы уже проехали, – сказал Рыжкин. – Пошли!
Поднявшись по берегу, они подошли к ожидавшим Гонте и Нестерову.
– Что это? – спросила Эльза, указывая пальчиком на развалины. С приветливой улыбкой и легким румянцем на лице, сейчас она вовсе не казалась представителем класса рептилий.
– Бывший монастырь, – ответил Гонта. – Место некогда известное, а ныне забытое. И как оказалось, совершенно незаслуженно.
– Почему?
– Сейчас вы сами увидите. Я вам покажу, – Гонта сделал несколько шагов назад, воздел к небу руки и завывающим голосом циркового шпрехшталмейстера воскликнул: – Почтеннейшая публика! Прошу минуту вашего драгоценного внимания! Номер исполняется впервые! По счету «три» прошу всех ровно на секунду закрыть глаза! Только на секунду, но очень крепко! Раз!.. Два…
«Стрелять сразу после того, как спасли, они не станут», – автоматически мелькнуло в голове Погодина, и он послушно зажмурился. А Нестерову в этот момент отчего-то стало немного обидно, что первый шаг в новый мир он сделает именно с таким дурацким напутствием. – Три!
* * *
Дежурившие на входе охранники Музыканта, Одиссея и Комеса действительно пропустили в телецентр беспрепятственно, что было совершенно естественно, поскольку гостей лично встречал хорошо известный охранникам руководитель одной из ведущих программ, что случалось отнюдь не часто.
– Важные птицы, – сказал один охранник другому. – Из правительства, наверное. Где-то я одного из них видел.
– По ящику и видел, – объяснил другой. – Только не из правительства. Они же по «Культуре» всегда выступают.
Задрав голову, Музыкант разглядывал высокий потолок лифтового холла и отчего-то страдальчески морщился.
– Хорошо, что ты нас встретил, Володя, – сказал он телевизионному начальнику. – Я у вас тут раза четыре был, но, ей-богу, без тебя бы точно заблудился. И как только вы тут дорогу к своим кабинетам запоминаете!
– Думаю, это намного проще, чем выучить наизусть партитуру Первого концерта Чайковского, Иосиф Наумович, – вежливо улыбнулся Володя.
– Да-да, возможно, – рассеянно отвечал Музыкант, входя в раскрывшиеся двери просторного лифта. – Впрочем, не поручусь…
– На самом деле все действительно просто, – говорил Владимир. – От лифта направо… потом налево по коридору почти до конца… вот мы и пришли!
В кабинете ожидали несколько молодых людей, одетых с той степенью небрежности, которая издавна считается хорошим тоном среди профессионалов-телевизионщиков, работающих за пределами кадра. Они что-то жарко обсуждали, но тут же смолкли, едва появился Владимир со своими гостями.
– Это… – указал было Владимир на ближайшего к нему сотрудника, но Музыкант его остановил:
– Извините, Владимир, взаимные представления мы оставим на потом. Мне очень не хочется терять время. Полагаю, все присутствующие знают, что нужно сделать?
– В общих чертах.
– Вот си-ди-диск, – по знаку Музыканта Одиссей вытащил из кармана и передал пластмассовую коробочку. – Трансляцию записи необходимо начать как можно скорее, желательно по максимально большему числу каналов. Какие у вас возможности для этого?
– Есть кое-что, – сказал Владимир. – АСК-1 и АСК-3 у нас, можно сказать, под контролем.
– Что это? – негромко осведомился Одиссей.
– Аппаратно-студийные комплексы, – объяснил Комес. – Оттуда на передающие станции поступает сигнал.
– В Медвежьих Озерах ребята предупреждены и ждут, – продолжал Владимир.
– Там передающая станция, – прокомментировал Комес. – Такая же, как Останкино. Она подает сигнал на спутники.
– За региональные студии я, конечно, не отвечаю, – говорил Владимир. – Если они нас немедленно отрубят, ничего поделать нельзя. Собственно, нас в любом случае отрубят. Но пока разберутся, пройдет полчаса или чуть меньше.
– Может быть, этого будет достаточно, – сказал Музыкант.
– Да через полчаса всех нас отсюда выметут, – заметил мрачноватый парень в ярком свитере на голое тело. – Поганой метелкой да прямо на улицу. Если не еще дальше.
– Такое вполне возможно, – качнул головой Музыкант. – Хотя эти полчаса смогут многое изменить. Очень многое… Тем не менее ни к чему принуждать я вас, конечно же, не могу. Каждый должен сделать свой выбор самостоятельно.
Передачу одной и той же информации одновременно по всем каналам организовать невероятно трудно. Фактически почти невозможно, если соответствующее указание не спущено с самого верха государственной власти. Но даже в этом случае телевизионщики имеют шанс не подчиниться. Во время путча 1991 года, когда все передающие станции и основные студии были блокированы, один из каналов переключился на резервный передатчик, неподконтрольный путчистам (о его существовании они просто не знали) и продолжал вещание на огромный регион, охватывающий Москву, Московскую и близлежащие области. Вещание велось из небольшой студии в спальном районе столицы, и, чтобы отыскать ее, путчистам понадобилось определенное время, но часы путча были уже сочтены.
И все же техническая возможность однократного, пусть и короткого захвата эфира существовала. Эту возможность Совет собирался использовать в критической ситуации. Предварительная подготовка заняла немало времени. Внедрить в узловые точки разветвленной телесети специалистов, способных в нужный день и час обеспечить беспрепятственное прохождение сигнала, было не просто. Единственная ошибка, легкомыслие или предательство уничтожали замысел в зародыше. Ошибок удалось избежать. Тем не менее Магистр и его коллеги прекрасно понимали, что эта единственная, первая и последняя передача будет крайне непродолжительной. Чтобы прервать ее, достаточно разрушить любое звено тщательно выстроенной человеческой и технологической цепочки. Сделать это чрезвычайно легко, и время вещания будет зависеть лишь от того, насколько быстро противник поймет суть происходящего и совершит неизбежный ответный ход.
– Что будем передавать? – спросил тот же парень. – Эпохальное обращение к народу?
На его иронию Музыкант не обратил никакого внимания.
– Нечто вроде того. Сама передача занимает чуть более десяти минут, – сказал он. – Здесь она записана несколько раз – на тот случай, если кто-то не увидит начала. Это единственное, что мы можем сейчас сделать, но это чрезвычайно важно.
Мелодично пропел мобильник. Хозяин кабинета поднес аппарат к уху, послушал некоторое время и спрятал в карман.
– К нам посетители, – объявил он. – Мне позвонили с проходной. Десяток в штатском с характерными рожами и очень серьезными удостоверениями. Их задержат, но не более чем на пару минут, так что сейчас они будут здесь. Думаю, они ищут вас, и поэтому задерживаться здесь не следует. Я их встречу и немного поваляю дурака. А вы – давайте, давайте! Все знают, что нужно делать? Вот и вперед! Игорь возьмет диск, а Леша проводит наших гостей. Выведи их через четвертую проходную. Ах черт! Как бы они выходы не перекрыли!
– Об этом беспокоиться не стоит, – вежливо произнес Комес. – Эту проблему мы попытаемся решить самостоятельно.
Огромное здание телецентра, сплошь изъеденное узкими коридорами, словно древесина личинками жука-древоточца, представляло собой немалую топографическую загадку для всякого, кто попадал сюда впервые. Попытаться отыскать нужное помещение, не совершив ни одной ошибки и не уткнувшись хотя бы раз в тупик или охраняемую милиционером-автоматчиком дверь, преодоление коей требовало дополнительных полномочий, для новичка было почти невозможно. Равно как и найти обратный путь. Тем не менее постоянные обитатели чувствовали себя здесь вполне комфортно. Алексей – их провожатый – быстро и не задумываясь шагал впереди, то сворачивая в узкие отростки-аппендиксы, то спускаясь по лестничным переходам. Дважды они оказывались в огромных полутемных залах-студиях, стены которых с пола до потолка выгораживали металлические конструкции, более всего похожие на строительные леса, один раз прошли по коридору, образованному высокими и тяжелыми театральными занавесями. В этом месте Алексей, обернувшись, выразительно прижал указательный палец к губам, призывая к тишине: за занавесом совершалось какое-то телевизионное действие.
Спустя минут пятнадцать пути перед очередным поворотом Алексей резко остановился.
– Пришли, – объявил он. – Подождите здесь, я схожу посмотрю, как там дела.
Он ушел и очень скоро вернулся. Вид у него был несколько озадаченный.
– Кажется, там вас ждут, – сказал Алексей. – Какие-то подозрительные типы, человек пять-шесть.
– Чем именно подозрительные? – пожелал уточнить Музыкант.
Алексей неопределенно пожал плечами:
– Лицами. И к тому же переговариваются по рации.
– Думаю, молодой человек не ошибся, – кивнул Комес. – В таком случае будет лучше, если дальше мы отправимся самостоятельно.
– А они вас не… – Алексей не окончил фразы.
– Все будет в порядке, – успокоил Комес. – Спасибо и всего хорошего.
Сквозь стеклянную дверь Алексей видел, как все трое невозмутимо вышли из здания и спустились по ступенькам, пройдя насквозь группу радиофицированных здоровяков, пристально ощупывающих взглядом каждого покидающего телецентр. На гостей, однако, никто из них не обратил ни малейшего внимания, словно не заметил. Так оно и было на самом деле, тем не менее наблюдатель, следивший из машины, припаркованной в пятидесяти метрах от подъезда, немедленно и очень возбужденно заорал что-то в переговорное устройство. Здоровяки принялись оглядываться по сторонам с выражением беспокойства и крайнего удивления. Они явно не видели ничего из того, о чем им кричал удаленный от места действия коллега. Тем временем Музыкант, Одиссей и Комес без особой спешки сели в подкатившую к ним «Волгу», которая вырулила с обширной стоянки на проспект. Наблюдатель направил было свою машину вдогонку, но дорогу ему, как назло, перегородили сразу два подъехавших к телецентру автомобиля, принявшихся довольно неловко и медлительно маневрировать, чтобы точно занять обозначенные на асфальте белыми линиями стояночные места. К тому времени, когда путь освободился и наблюдатель смог выбраться на улицу, «Волга» уже исчезла в напряженном автомобильном потоке.
– Это просто авантюра, – упавшим тоном сказал
Музыкант. Он неторопливо и осторожно управлял «Волгой», задолго притормаживая при переключении светофоров. – Не понимаю, Володя, каким образом вам удалось меня в нее втянуть.
– Программу мы писали в течение пяти лет, – буркнул Одиссей. – И если бы не случилось то, что случилось, о ней бы еще пять лет никто бы не знал. Но вы же видите, что иного пути просто не существует!
– Не знаю, – Музыкант беспомощно повел плечами. – Просто не знаю… И Валерию ничего не сказали. Мы поступили, словно какие-то анархисты.
– Ты напрасно расстраиваешься, Иосиф, – вступил в разговор Комес. – Выхода действительно нет. Что касается Магистра, он действительно не одобрил бы нашу инициативу. Но ты же прекрасно знаешь, почему. Он буквоед, законник. Без формального одобрения Совета на такой шаг он бы не решился. Беда в том, что на обсуждения и дебаты времени попросту не осталось. К тому же ты сам посмотрел программу. И возражений у тебя не возникло.
– Нет, – подтвердил Музыкант. – Возражений не возникло. Только поэтому я и поддался вашим уговорам…
Об их отъезде с телецентра Перлов узнал очень скоро и немного успокоился. Выступление врагов в эфире не состоялось, и даже если оно планируется на иной срок, у него есть время и возможность этого не допустить. Сумеет Хацкоев натравить своих псов или нет, в данном случае не важно, контрмеры нужно принимать немедленно и по всем направлениям. Перлов намеревался задействовать свои возможности. Он набрал номер и отдал краткие распоряжения генеральному директору собственной телекомпании. С этой минуты его лучшие журналисты, щедро выкормленные и вышколенные шакалы телеэкрана, плотно возьмут след жертвы, чтобы завтра же – если выступление все же состоится – растерзать ее в мелкие клочья.
С этим покончено, Перлов был уверен, что здесь больше ничто его не побеспокоит.
* * *
В короткий миг Нестерову, привычно защитившему глаза плотно прижатыми ладонями, показалось, что ничего не произошло. Переход не сопровождался ощущением термического удара или вонью (скромный личный опыт Нестерова успел приобрести некоторые черты рефлекса), поэтому Нестеров, напрягшись в ожидании неприятностей и не получив таковых, решил, что переход по каким-то причинам просто не состоялся. Но лишь только на миг. Соленый запах океана проник в его ноздри даже раньше, чем могучий, вечный, равномерный шум прибоя. Нестеров поднял веки и тут же отпрыгнул в сторону, подчиняясь уже не приобретенному, а скорее врожденному рефлексу. Рыжкин стоял перед ним в позиции, предшествующей немедленной атаке: твердые кулаки сжаты, корпус развернут в направлении удара, ноги слегка согнуты в коленях. Только взгляд был устремлен не на Нестерова, а поверх его головы в Далекую даль морского горизонта.
– Еп-б-лл-и-нн! – сказал Рыжкин, шумно вздохнул и расслабился. Руки упали вдоль тела, кулаки разжались.
– Что это? Где мы? Женька, это что – правда?.. Они находились почти точно на срединной линии,
Что разделяла в этом мире зелень и голубизну: за спиной – изумрудный шелест тропического леса, впереди – теплый океан, чьи волны с далеким грохотом подсекались на рифах в полукилометре от берега, мирно и ласково вползали затем на пологий песчаный пляж, а под ногами плотный грунт, поросший редкой, невысокой травой.
– Как вы это сделали? Это фокус? Это иллюзия? – Погодин тряс головой, тер кулаками глаза, но наваждение все не проходило.
Женщина преодолела шок скорее своего спутника. Она выглядела, словно кошка на новой, совершенно неизвестной территории, на которую ее поместили против воли и желания: настороженность, готовность бежать или царапаться, но почти никакого страха и ошеломления.
– Это Новая Земля! – скромно сказал Гонта. – Разумеется, я имею в виду не острова в Северном Ледовитом. Мы можем назвать ее и по-другому: Земля-2, Терра, Гея или как угодно. Прием заявок только что начат. Но у вас перед всеми другими несомненное преимущество: вы здесь первые.
А Нестеров озирался, охваченный смутным беспокойством, которое никак не могло оформиться в четкую мысль. Окружающий мир не таил явной угрозы, но ощущение того, что здесь что-то было не так и неправильно, все усиливалось.
– Солнце земного типа, – комментировал Гонта, – атмосфера, давление, сила тяжести – если какие-то отличия есть, я их не замечаю. Спутники…
– Вон он! – Рыжкин потрясенно тыкал пальцем левее пенной полоски бурунов. – Это же не Луна!
На Луну зависший над далеким водным горизонтом спутник действительно не был похож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41