Оказывается, награды вручить собирался
сам генсек Брежнев. Дату награждения несколько раз переносили и наконец
сообщили: Брежнева не будет. Его заменит Кузнецов. Опять новый инструктаж,
ведь Василий Васильевич древнее своего шефа. Главная задача - не
переборщить с рукопожатием, чтоб не рассыпалась древность.
Наступило 21 мая. Великолепная пятерка собралась в Кремле. В
гардеробе сдали плащи. В холле женщина средних лет приветливо, по-хозяйски
улыбнулась.
Огляделись. Тихо. Торжественно. На столиках фруктовая вода, сигареты.
Заглянули в зал - там ни души.
Томились недолго, ровно в назначенный час их пригласили в зал,
который по-прежнему выглядел пустым: прибавилось несколько стульев да
массивный стол с золочеными резными ножками. Рядом со столом микрофон.
Кузнецов поздравил с наградой, вручил ордена, Золотые звезды.
Награжденные, как принято, благодарили партию и правительство. Виктор
Федорович Карпухин от волнения забыл сказать заготовленные заранее слова,
ему разрешили еще раз подойти к микрофону. Пока он шел, кто-то пошутил,
мол, воевать хорошо умеет, а говорить не очень.
После церемонии снова вышли в холл. "Может, сфотографироваться?" -
предложил Козлов. "Нежелательно", - тихо, нетребовательно сказал
сопровождавший их заместитель Председателя комитета Лежепеков.
И все-таки в такой день решили ослушаться начальство: сделали
несколько кадров. Фотографий, которых Лежепеков советовал не делать, так и
не получили, а вот снимков, где Василий Васильевич руку жал, дождались.
Правда, через несколько лет.
Секретарь Президиума Верховного Совета Георгадзе восхищался: "Эх,
какие ребята, настоящие богатыри, с вами бы по бокалу шампанского выпить.
Такие награды! Но, извините, - смущенно разводил он руками, - в Президиуме
денег нет. Все на послов да на приемы, обеды званые расходится".
"Ничего, - успокоил Сергей Голов секретаря Президиума Георгадзе, - мы
догадывались, поэтому с собой принесли". Хотелось только добавить:
"Принесли, зная вас, му...ков".
Когда Георгадзе ушел и остались только свои, зампреды Лежепеков и
Кирпиченко дали добро на заслуженную рюмку водки. Но предупредили: дома
никому ни слова. "Плетите все, что угодно про свои награды, кроме правды.
Это государственная тайна".
Заслуженную рюмку пить дома под одеялом не хотелось. Заказали столик
в ресторане "Прага". Приехали в пять и попали как раз в перерыв. Не
пускают. Что ж, пока перекурили. Люди все прибывают. Молодые ребята на
входе шумят, свадьба подкатила на черных "Волгах". Время к открытию.
Прошли к гардеробу, скинули плащи. У одного Золотая звезда на лацкане, у
другого, у третьего орден Ленина. Молодежь притихла, разинула рты от
удивления. Деды-гардеробщики привстали: "Ребята, да где ж вы столько
набрали? Откуда, сынки?"
Окружили, охают, восхищаются, глаза горят, подбежала девушканевеста,
орден потрогать просит. Оказывается, народ встречает своих героев не так,
как кремлевские филины. И тепла у людей хватает, и добросердечия, и
искренности.
Поднялись наверх. А по дороге, чтоб не было лишних вопросов, награды
сняли. Встретил официант Коля. Попросили его сделать праздник, но без
шума, посторонних и рекламы. Мол, мы ребята тихие, скромные, один из
Анголы вернулся, другой... Словом, запудрили Коле мозги.
Тот накрыл стол и вышел. Ну а традиция есть традиция. Налили бокалы,
ордена и звезды опустили в шампанское. Встали. В это время Коля вошел,
закуску принес. Вошел и остолбенел. Рядом, по соседству, двадцать человек
медаль "За трудовую доблесть" обмывают, а тут впятером две геройские
звезды и три ордена Ленина. Страна чудес!
Пригласили Колю: выпей с нами, считай, с того света вернулись.
Официант молча опрокинул рюмку, ученый, вопросов не задавал. На этом
семейный, в узком кругу, ужин и закончился. Коля притащил друга.
Извинился, мол, простите, ребята, с другом пятнадцать лет вместе работаем,
а такого в жизни не видывали. Ну что ж, друг так друг, заходи, наливай. А
тут на цыпочках вошел метрдотель, бывший чекист, с тремя официантами. Им
тоже, оказывается, по секрету рассказали о героях.
Появился руководитель оркестра. Хотел сыграть для настоящих героев.
- Вы - очень симпатичные ребята, - улыбался музыкант, - что прикажете
исполнить в вашу честь?
- Какой приказ, маэстро. Действуй на свое усмотрение, - попросил
Романов. И оркестр заиграл популярную тогда мелодию: "Я в весеннем саду
пил березовый сок..."
А ребята сидели в своем ресторанном кабинете, слушали песню. Обидно,
досадно стало: что мы от своих людей с наградами прячемся?
Вышли в зал. Кто сидел там, из-за столов встали, поздравляют. Руки
жмут, к себе присесть приглашают. Оттаяли душой ребята.
А оркестр все играл и играл. Для них, для героев. Незабываемый был
вечер. Уже в конце подсел к ним мужичок. Захмелевший. Веселый.
- За вас, ребята, за вас! - шумел он. - Чувствую, вы настоящее дело
сделали.
Он залпом осушил бокал и с досадой бросил:
- Тут пашешь, пашешь - и ни хрена...
Козлов усмехнулся и спросил:
- Где пашешь?
Тот грудью подался на стол и, озираясь, прохрипел по секрету:
- В КГБ...
Геройский стол вздрогнул от хохота.
Герои афганской войны не обделены у нас ни почетом, ни вниманием.
Страна знает их и любит. Они избраны на высокие государственные и
правительственные посты, возглавляют общественные организации.
К ним внимательна пресса, созданы кинофильмы и телепередачи, в книгах
самых авторитетных авторов герои-афганцы занимают достойное место.
Достаточно назвать лишь некоторые имена и станет ясно, что и сегодня,
спустя много лет, они у всех на устах: Александр Руцкой, Павел Грачев,
Борис Громов, Руслан Аушев, Валерий Очиров.
Из более чем 200 тысяч награжденных из состава ограниченного
контингента советских войск в Афганистане 67 человек стали Героями
Советского Союза, 24 из них - посмертно. В органах МВД этого звания
удостоен полковник Михаил Исаков. Есть сведения, что Комитет
госбезопасности представил к званию Героя 13 человек. Но все ли они были
удостоены высокого звания - неизвестно. Даже о тех, кто стал Героем,
долгое время молчали. В личных делах против их фамилий стоял гриф: "Без
опубликования в печати".
И все-таки, несмотря на запреты, имя первого Героя просочилось на
страницы газет. Правда, в каком-то диком обличье появился перед нами Герой
Советского Союза полковник Бояринов. Писали, что идя на штурм дворца
Амина, он страшно орал и крыл матом офицеров. Создалось впечатление,
словно полковник больше ничего и неумел, как поливать нецензурщиной своих
подчиненных.
Прочитав эти строки, можно улыбнуться и великодушно простить
недобросовестность ли, злой ли умысел человеку, запустившему в полет
грязную "утку". Оставалась уверенность, что уже следующий литератор
обязательно задастся вопросом: как же люди, сплошь матерщинники, крикуны и
болтуны сумели выполнить уникальную, беспрецедентную по сложности задачу
столь молниеносно, четко и с минимальными потерями? Но, к сожалению, надо
сказать: первый Герой не часто упоминался в нашей документалистике, ну а
если о нем и говорили, то ссылались на мнение того самого неизвестного
автора, якобы видевшего Бояринова в бою и собственными ушами слышавшего
мат и крики.
Неужто нам не дорога собственная история и мы готовы запросто
согласиться с тем, с чем согласиться никак нельзя - так и оставить
оклеветанным честного человека, настоящего Героя?
В одной из книг об афганской войне попались немало удивившие строки:
"Если не считать тех, кто получил Золотую звезду за штурм аминовского
дворца (были и такие), то следующим Героем (из живых) стал
офицер-десантник Сергей Козлов".
Нелепые слова: почему, собственно, не считать тех, кто получил звезду
за штурм аминовского дворца? Да, верно, были такие. Может быть, в них
резиновыми пулями стреляли? Или кровь и жизни бойцов "Зенита" и "Грома"
ничего не стоят? Нетрудно заметить также то общее, что руководило как
офицерами КГБ, так и офицерами воздушно-десантных войск. Кстати, при
штурме дворца Дар-уль-аман в бой они шли вместе, плечом к плечу, в одних
БМП и БТРах, и никто за спину друг друга не прятался.
Так почему же мы должны считать одних и сбрасывать со счетов других?
Может, поэтому мы до сих пор не знаем, каким был на самом деле полковник
Григорий Бояринов? А надо бы знать. Пора вернуть его имя в нашу военную
историю. И пусть он займет в ней подобающее место.
...Григорий Бояринов был сыном своего времени. Он родился в 1922 году
и добровольцем, в 17 лет, ушел в армию. Окончил Свердловское пехотное
училище, в сорок первом получил звание младшего лейтенанта и первую свою
фронтовую должность - командир минометного взвода. Судьба забросила его на
Северо-Западный фронт. Здесь он получил и первое боевое крещение и первую
награду - медаль "За отвагу". Во все времена, со дня ее введения, медаль
"За отвагу" ценилась особо. Что говорить - всем медалям медаль. Трудно
сказать, почему эта награда приобрела такой авторитет - может, оттого, что
лежал на ней отблеск Георгиевского креста, солдатской награды, вручаемой в
русской армии за личную храбрость и отвагу.
С приходом к власти большевиков Георгиевский крест был упразднен,
однако со временем догадались ввести медаль, которая стала популярна и
любима в Красной Армии.
Удостоился ее младший лейтенант Григорий Бояринов за то, что со своим
взводом уничтожил пехотную роту фашистов.
Вдвойне приятно было узнать о награде отцу Григория - Ивану,
Георгиевскому кавалеру.
В декабре 1941 года Григория переводят в истребительный полк
Северо-Западного фронта, а уже 1 февраля 1942 года он откомандирован в
состав пограничного полка НКВД. Как оказался лейтенант в пограничной
части, теперь уже вряд ли удастся выяснить. Солдат, офицер, особенно во
фронтовую пору, не волен был собой распоряжаться. Где сказали - там и
служил, бил фашистов.
Сегодня при упоминании войск НКВД на ум приходят спецотряды, которые
даже во время войны исполняли обязанности палачей: пытали и расстреливали
так называемых "врагов" советской власти, выселяли репрессированных.
Но были и иные подразделения, тоже в составе войск НКВД, их бойцы
работали в разведывательно-диверсионных группах в глубоком тылу
противника, они стали костяком партизанских отрядов в сети партизанских
формирований, выполняли за линией фронта специальные задания.
Этим и занимался Григорий Бояринов более двух с половиной лет в
пограничном полку на Северо-Западном, Ленинградском и 2-м Прибалтийском
фронтах. Он командовал школой снайперов, готовил диверсионные
подразделения, сам их неоднократно возглавлял, уходя за линию фронта.
В одной из таких операций отряд специального назначения под его
командованием уничтожил штаб итальянской дивизии. Бояринова наградили
орденом Боевого Красного Знамени. Фронтовики помнят, что значил такой
орден в 1942 году. Войну Григорий Иванович закончил начальником штаба
пограничной комендатуры, а последующие годы служил в 106-м погранотряде
Северо-Западного пограничного округа. Здесь и произошел тот случай, что
навсегда вошел в историю округа. На маленьком самолете Бояринов
преследовал трех нарушителей границы... В этом не было бы ничего
необычайного, но самолет был одноместный и в кабине мог находиться только
пилот. Оставалось одно, что и сделал пограничник: взобрался на крыло и
приказал взлетать.
Самолет совершил посадку на льду Финского залива и офицер еще
несколько километров гнался за нарушителями. Они добежали до берега,
спрятались в камнях и открыли огонь. Бояринов, стреляя из винтовки, не
давал шпионам выбраться из своего укрытия и уйти через границу. Вскоре
подоспело подкрепление, нарушители сдались.
В 1948 году капитана Григория Бояринова направляют на учебу в Военный
институт МГБ СССР. Он заканчивает его с отличием и остается на кафедре.
Через несколько лет молодой преподаватель становится адъюнктом Военной
академии им. М. В. Фрунзе, успешно защищает диссертацию.
Что же изучает Бояринов? То, что он узнал на практике и проверил в
боевых условиях - тактику партизанских действий.
Академическая газета "Фрунзевец" 14 ноября 1959 года так писала о
кандидатской диссертации адъюнкта Бояринова: "Особый интерес и ценность
работы заключается в том, что она - первая в области научного анализа
методов ведения воспитательной работы в партизанских формированиях,
принципов их организации, решаемых задач, методов их выполнения, средств,
использовавшихся при ведении разведывательных и боевых действий,
организации взаимодействия с регулярными войсками.
Глубокой разработке темы немало способствовало то, что сам диссертант
участвовал в деятельности партизанских формирований в годы Великой
Отечественной войны, что позволило ему полнее оценить успехи и неудачи
отдельных операций, шире охватить круг проблем, связанных с организацией и
ведением партизанской борьбы, прийти к интересным и обоснованным выводам".
После окончания адъюнктуры и защиты диссертации Григорий Иванович
становится преподавателем Высшей Краснознаменной школы им. Ф. Э.
Дзержинского. Теперь у него есть все для успешной педагогической работы -
научные знания, богатый практический опыт.
18 лет проработал Бояринов в Высшей школе КГБ. За эти годы написаны
многочисленные научные труды, он возглавил одну из спецкафедр школы. Унего
было много учеников. Именно из них сформировав первый отряд "Зенит" и
возглавив его, он поехал в Афганистан. Вернулся в сентябре, а в декабре
улетел снова. Мог ли он в том бою укрыться за броней БМП, войти во дворец
не в первых рядах, не броситься в самое пекло? Наверное, мог. Но не
отстал, не укрылся за броней.
Его ученики гордились им. Было, конечно, и сожаление, и такое мнение:
мол, лучше б старику в огонь не соваться.
Что ответить этим людям? Жизнь Бояринова - лучший тому ответ. А еще
поминальные стихи одного из бойцов: "Прощай, наставник и отец. Тебя мы
будем помнить, как героя!" Дай Бог, чтобы эта память была долгой и
светлой.

Досье "Альфы"
Ушли в историю 70-е годы. За то десятилетие, по данным различных
международных организаций, в мире совершено 8114 террористических актов.
Тысячи людей стали жертвами разнузданного насилия бандитов.
Однако наша голубая планета еще не знала, что наступающие 80-е
окажутся неизмеримо более жестокими. И счет был открыт. Только за первые
пять лет, с 1980-го по 1985 годы, количество терактов удваивается. И далее
их число растет: в 1986-м - 774, в 1987-м - 832, в 1988-м - 856...
В 1980 году пройдут крупнейшие операции по освобождению заложников. В
апреле американское специальное подразделение "Дельта" под руководством
полковника Чарльза Беквита сделает попытку выручить из неволи заложников в
Тегеране. Увы, операция закончится полным провалом.
Из восьми вертолетов, поднявшихся с борта авианосца "Нимиц", который
находился в Персидском заливе, только шесть достигнут пункта под кодовым
номером "Пустыня-1". Однако один из них окажется неисправным. С
оставшимися машинами Беквит продолжать операцию не решится.
Вот как он сам описывает заключительную часть драмы, разыгравшейся в
пустыне в 200 милях к юго-востоку от столицы Ирана.
"... Летим домой. Была подана команда проверить снаряжение и покинуть
вертолеты. Команда "Дельты" начала погрузку в самолеты.
Я шел от одного самолета к другому, считая число людей, которые
поднимались на борт каждого из них.
Я быстро направился к головному самолету. Было 2.40. Некоторые пилоты
запустили двигатели своих самолетов, чтобы их прогреть. Кружились пыльные
вихри, приближая видимость к нулю.
Между порывами ветра я вдруг увидел, как один из вертолетов, слегка
дернувшись вверх, завалился налево. Затем раздался взрыв. Голубой огненный
шар взметнулся в ночное небо. Это взорвались топливные емкости одного из
самолетов.
Оказалось, что один из вертолетов, выруливавший на заправку,
столкнулся с крайним ЕС-130, в который только что начала загружаться
группа "Голубая".
Я побежал к вертолету, но добежал только до дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31