- Теперь куда, товарищ майор? - солдат-водитель ждал команды.
- Давай-ка, родной, гони в посольство. Знаешь дорогу? Солдат кивнул:
будет сделано. УАЗ рванулся с места. В посольстве помогли старые связи -
его еще помнили по предыдущей командировке. Но телефонная линия была
занята и занята. Телефонистка только со вздохом разводила руками и, убрав
микрофон подальше, шептала: - Андропов говорит с послом.
Когда через полчаса Берлев заглядывал вновь, она стучала пальчиком в
наушники, едва шевеля губами. Николай Васильевич поначалу даже не понял:
кто? Потом дошло: Брежнев!
С четвертого или пятого раза ему повезло. Он назвал номер телефона в
Москве, и в трубке через минуту услышал бархатный голос Коваленко.
Казалось, он стоял рядом, вышел в соседнюю комнату.
- Игорь Леонидович? Игорь! Ты меня слышишь?
- Да слышу, Коль, чего шумишь? Привет.
- Игорь, у меня времени в обрез. У нас ребята тяжело ранены. Собирай
своих мужиков - и к нам.
- Это куда - к вам, объясни толком, что случилось?
- Толком не могу.
- Понял. Но хоть куда лететь?
- Думаю, в Ташкент.
- Самолет нужен. Ладно, Коля, позвоню Ивону. Все сделаем. И он
действительно сделал все. Через полчаса в московском кабинете
замначальника группы "А" раздался звонок.
- Здравствуй, Роберт Петрович. Это Коваленко. В общем, мы собираем
группу врачей. Наверно, профессор Каньшин ее возглавит. Он - светило в
гнойной хирургии. За тобой самолет.
Ивон потерял дар речи. Суперсекретная операция КГБ стала известна в
"Склифе". Роберта Петровича прошиб холодный пот: он, как никто другой,
понимал, чем это пахнет.
- Ты откуда знаешь, Игорь Леонидович?
- Успокойся, я ничего не знаю и знать не хочу, что там случилось.
Коля Берлев с места событий позвонил: много серьезных ранений. Ты что,
Роберт, хочешь своих ребят отдать в руки комитетских костоломов? Беги,
докладай начальству, выбивай самолет.
Ивон доложил по команде. Зампред Пирожков взъярился. Разглашена
государственная тайна! Какому-то врачу чуть ли не по прямому проводу о
потерях и раненых докладывает майор КГБ. "У нас что, в комитете врачей не
хватает! - кричал генерал. - Не хватит, возьмем в Министерстве обороны и
заставим их закрыть рот покрепче. Люди в погонах поймут. А тут какой-то
Коваленко из "Склифа": "Здрасьте, я ваша тетя! Тоже мне светило
медицинской науки, спаситель!"
И добавил: "Ладно, вернутся - спросим с этих героев". Зампред снял
трубку прямого телефона, доложил обстановку Андропову.
Юрий Владимирович насчет государственной тайны не вспоминал, велел
подготовить медикам самолет, оказать всяческую помощь и проявить внимание.
Второго января, почти одновременно из Москвы и Ленинграда, вылетели
два самолета: оба держали курс на Ташкент. В первом летели профессор
Каньшин, Коваленко с группой врачей своего института, во втором -
специалисты Военно-медицинской академии.
А несколькими днями раньше в Ташкент из Кабула вылетали раненые
участники штурма дворца. Их выносили из посольства и укладывали в
санитарные машины со всеми мерами предосторожности, накрыв предварительно
матрацами. Машины до аэропорта сопровождал бронетранспортер. В них больше
не стреляли.
В передний салон положили "тяжелых" - Емышева без руки, Федосеева,
Кувылина, Кузнецова, раненных в ноги, Климова, раненного в живот.
Перед отлетом сделали уколы, боль слегка поутихла и Сергей Кувылин
пытался уснуть. Уходил в прошлое рев "Шилок", свист пуль, стоны раненых в
медсанбате. Рядом с ним, через проход, лежал Кузнецов.
Кувылин услышал сквозь дрему как кто-то, склонившись над Кузнецовым,
сказал:
- Ну как ты, Гена? Ничего, держись. А мы узел связи распотрошили. Все
нормально. Взорвали да и дело с концом.
Сергей удивился: кто это там узел "потрошил"? Голос незнакомый, со
спины человека не узнать. Может, Бояринов воскрес? Кроме него и Бояринова
на узле никого не было.
- Слышь, а когда ты узел взрывал?
Склонившийся над Кузнецовым чуть повернул голову:
- Утром, когда рассвело.
- Так тогда его надо было уже восстанавливать.
- А ты кто?
- Я как раз из тех, кто узел уничтожил.
Тот поднялся с колен и, не оглядываясь, вышел, скрылся в другом
салоне. Кувылин слушал, как гудят двигатели и думал. Нет, не лавры героя
его беспокоили. Он впервые задумался о том, что станется с ними, когда
вернутся в Союз, в Москву. По-старому не будет. Жизнь их изменится. Но
как?..
Павел Климов попал в руки профессора Каньшина, и он буквально вытянул
мужика с того света. Емышев с Федосеевым оказались в хирургии. На первом
же осмотре Емышев увидел из-под халата доктора генеральские лампасы,
удивился. А после долгого осмотра комиссией, кивнув на собственную культю,
брякнул, явно обидев медиков:
- Ну что, ребята, пишите диссертации?
Доктора притихли, а генерал нахмурил брови:
- Мы не диссертации сюда приехали писать, а лечить. А пожалуй, зря
обиделись, ведь его культя стала как бы первым практическим пособием для
будущих врачей афганской войны. Часто ли им приходилось видеть тогда, в
1979-м, подобные огнестрельные ранения? Отечественная война закончилась
почти тридцать пять лет назад - несколько поколений медиков учили
военно-полевую хирургию лишь по учебникам. А тут все как на войне. Не
хотел майор Емышев обидеть генерала, да вышло так нескладно. Хотя, может
быть, кто-то и защитил диссертацию на их ранах - первых ранах афганской
войны.
Шутил майор, а сам мучительно думал, как жить дальше. Правая рука
оторвана: ни писать, ни коробок спичек взять, чтоб сигарету самому
прикурить. Вспомнился и Маресьев, и преподаватель в их Высшей школе КГБ
Ларин, который без ног и без одной руки машину водил. Пример - дело
хорошее, но каждый свое горе хлебает в одиночку. И тут никто не мог помочь
Валерию Петровичу, эту дорогу ему предстояло пройти самому.
...Новый 1980 год они встречали в Ташкенте. В госпиталь с утра
приехали ребята из Комитета республики, привезли угощения, поделились
слухами. Говорят, всем, кто ранен, - Героя, остальным - ордена Ленина.
Позже к вечеру поступили новые данные, самые последние, уточненные.
Привез их вместе с шампанским и фруктами веселый узбек, начальник отдела
ташкентского УКГБ. Клялся, что выведал их от первых лиц Узбекистана, а те
уж, знамо дело, из Москвы. "В общем, мужики, - смеялся узбек, распихивая
по тумбочкам груши, яблоки, хурму, - пятерым или шестерым - Героя
Советского Союза, всем другим - Ленина и Красного Знамени".
Так нежданно-негаданно даже для себя самих они стали Героями. В
Москве их встречали радушно, но руководство было в растерянности.
Отправляли на обычное задание - посольство охранять, а случилось по тем
временам уму непостижимое: считай, всем поголовно ордена, да какие! О
которых иной чекист, и не один десяток лет пропахав, не мечтал - Красного
Знамени, Ленина. И прошло-то совсем ничего - неделя. Что касается убитых,
тут единодушие было общее - наградить надо. Убитым не завидовал никто. Вот
с живыми сложнее.
Тем не менее, представления готовились, писались, переписывались.
Потом бумаги ушли куда-то по команде, и наступило затишье. Казалось, и не
было 27 декабря, Кабула, дворца Долина в Дар-ульамане.
Раскрыта, пожалуй, самая загадочная, тщательно оберегаемая и хранимая
в тайне страница - штурм дворца и других объектов Кабула.

Младший сержант Зудин
Однако мы не ответили еще на один вопрос, думается, не менее
интересный: где в эту ночь находился Бабрак, чем занимались он и его
будущие министры в последующие дни, ведь в основной резиденции-дворце Арк
очередной руководитель страны появился 7 января, спустя две недели после
захвата власти.
Чтобы прояснить ситуацию, вернемся к 14 декабря 1979 года, когда
Бабрак и его соратники были в срочном порядке вывезены из Баграма.
Валентин Иванович Шергин, руководитель охраны Бабрака, вспоминает, что
самолет, сразу оторвавшись от земли, резко пошел ввысь и пилот, тревожно
оглядывая город внизу, произнес: "Если сейчас не собьют, еще поживем".
Судьба им улыбнулась - через несколько часов их принимал Ташкент,
знакомая роскошная дача Рашидова. Четверо человек во главе с Юрием
Изотовым остались на охране, остальные были отозваны в Москву. Через два
дня они вновь возвратились в Ташкент и уже 23 декабря все вместе, со
своими подопечными, вылетели в Баграм.
Случилось так, что при посадке в Баграме, по приказу начальника
аэропорта, выключили сигнальные огни на взлетно-посадочной полосе. Спасло
лишь удивительное мастерство пилотов. Приходилось говорить с летчиками:
они считают, самолет был обречен. Сразу после посадки начальника аэропорта
арестовали бойцы "Зенита".
Вновь знакомые капониры. В одном из них, вместе с охраной, поселили
Бабрака и Анахиту, в другом - Ватанджара, Нура, Сарвари, Гулябзоя и
несколько сотрудников группы "А".
Жили вместе, делились и хлебом, и консервами, запасенными еще в
Москве и Ташкенте. В капонирах самый жесткий режим секретности. Охранники
Шергина старались не встречаться даже со своими товарищами из группы
Романова, когда те прилетели в Баграм.
27 декабря вечером Борис Чичерин позвал Изотова. - Пойдем, Юрий
Антонович, поприсутствуем на историческом событии.
Когда они вошли в капонир, за столом сидели все их подопечные, во
главе с Бабраком и что-то горячо обсуждали. Изотов вопросительно взглянул
на Бориса. Тот прислушался к разговору, кивнул:
- Заседание Политбюро. Как у нас в революцию, перед решающим штурмом
распределяют обязанности: кому куда идти.
- Ну и что решили? - спросил Изотов.
- По-моему, Гулябзой на дворец, Нур - на Царандой, Ватанджар - на
узел связи...
Когда закончилось заседание, первыми уехали Сарвари, Гулябзой,
Ватанджар, потом Нур. В капонире остались только Бабрак и Анахита.
Стемнело. Колонна бронетранспортеров под прикрытием трех танков
выдвинулась из Баграма. К утру, совершив марш, она должна была войти в
Кабул. В середине колонны, в одном из БТРов находились Бабрак Кармаль и
Анахита. Здесь же, как всегда рядом, Шергин и Изотов.
Валентин Иванович сидел сверху, в люке бронетранспортера, когда в
шлемофоне прозвучал взволнованный голос командира головного танка. -
Первый... первый... Танки справа!
Шергин уже и сам увидел башни афганских танков метрах в двухстах от
дороги. Жерла орудий, словно принюхиваясь, повернулись в их сторону. -
Стоп колонне! - скомандовал он.
И тут же ближайший к бронетранспортеру танк сдал назад и прикрыл их
своей броней. - Вперед!
Валентин Иванович порадовался за танкистов: ребята знают свое дело.
Афганские танки угрюмо и молча проводили их колонну черными зевами пушек.
Но с места двинуться не посмели.
С рассветом колонна входила в Кабул. По всему чувствовалось, что
ночью здесь был бой: у дороги несколько подбитых танков, разрушенные дома.
Однако ночной бой не напугал жителей столицы. Они по-прежнему спешили по
своим делам, некоторые останавливались, приветственно помахивали рукой.
Никто не прятался, не убегал. Не прозвучало ни одного выстрела.
Танки и бронетранспортеры выдвинулись к зданию Царандоя. Изотов со
своими подчиненными остался охранять Кармаля, теперь уже Генерального
секретаря ЦК Народно-демократической партии Афганистана, и его соратников,
а Шергин поехал в посольство. Там он встретил Михаила Романова и Глеба
Толстикова, которые рассказали о гибели Зудина, Волкова, Бояринова, еще
двух ребят из "Зенита", о тяжелых ранениях Емышева, Климова, Федосеева.
Шергин, получив указание от резидента, возвратился в здание Царандоя.
Ночевать решили здесь. Бойцам группы "А" была придана рота десантников.
Ночь прошла сравнительно спокойно.
Утром место пребывания сменили и сутки находились на территории одной
из воинских частей афганской армии. Потом переехали на правительственную
гостевую виллу, которая располагалась на самой окраине Кабула, за
Дар-уль-аманом. Прежде здесь жили высокие гости, приезжавшие с визитами в
страну. Здесь любил останавливаться Предсовмина А. Н. Косыгин.
Однако вилла Шергину и Изотову не понравилась. Доложили в посольство,
и тут же нарвались на окрик: что вы там капризничаете, условия для жизни
отличные...
И вправду, комфорта было достаточно, но охрану беспокоило другое:
вилла располагалась у подножия горы, рядом с кишлаком. Если смотреть из
кишлака, территория виллы как на ладони. Но смотреть можно всяко, и через
оптический прицел, например.
Эти аргументы в споре с представителями резидента и привел Валентин
Шергин, однако опасения охраны вызвали лишь раздражение руководства: мол,
не успели приехать, оглядеться, а уже указываете старожилам.
Что ж, приказ есть приказ. Продумали систему охраны, выставили посты.
Однако жизнь не остановить. Решили Новый год отметить. Раздобыли бутылку
шампанского, накрыли стол. Время уже к двенадцати, налили по бокалу, чтобы
старый год проводить, неожиданно Изотова вызывает Бабрак. Юрий ушел,
пришлось его ждать. Зато, возвратившись, он поднял бокал, улыбнулся
товарищам:
- Бабрак Кармаль поздравляет нас с Новым годом. Но выпить не успели.
За окном, в морозной темени сухо простучала автоматная очередь. В комнату
вбежал начальник караула: "Нас обстреляли из кишлака!"
Пришлось взять в подмогу несколько солдат-десантников, пошарить в
окрестностях виллы. Ничего не нашли. Ночь глуха и морозна. У водонапорной
башни, которая была рядом с кишлаком, выставили пост. Вернулись за стол.
Новый 1980 год уже наступил, выпили вдогонку.
И вновь стрельба, опять тревога. Заняли круговую оборону. Вспышки
выстрелов были видны рядом с башней. Кто-то открыл ответную беспорядочную
стрельбу, десантники даже из БМД снаряд выпустили. Потом, когда
разобрались, оказалось, по нашему часовому сделали несколько залпов из
кишлака, он тоже дал очередь. Вспышки его автомата и увидели с виллы,
поспешили обстрелять. К счастью, солдат укрылся, остался жив.
Да, в ту новогоднюю ночь им не суждено было вернуться за праздничный
стол. Пришлось прочесывать кишлак.
На вилле Бабрак Кармаль и члены Революционного совета пробыли еще
неделю. Отсюда почти никто не уезжал. Чаще приезжали сюда. Здесь же
Кармаль, к тому времени Генеральный секретарь ЦК НДПА, председатель
Революционного совета, премьер-министр и главнокомандующий Вооруженными
силами ДРА провел первую пресс-конференцию.
С переездом во дворец Арк, резиденцию главы страны, у сотрудников
группы "А" началась нелегкая каждодневная служба по охране и обеспечению
безопасности Бабрака. Они неотступно несли внутреннюю охрану, дежурили в
приемной и в комнате отдыха. По периметру дворца были выставлены посты
десантников, за территорией резиденции - внешнее кольцо охраны -
национальные гвардейцы. Многочисленные входы и выходы из дворца
перекрывали бойцы "Зенита".
На выездах главу государства сопровождали все одиннадцать его
охранников. Впереди ехал и расчищал путь Юрий Изотов, за ним в
бронированном "мерседесе", за рулем которого был Анатолий Гречишников, -
Бабрак, следом все остальные.
Каждый выезд требовал полной мобилизации сил и возможностей охраны.
Движение на магистралях Кабула практически не регулировалось, полиция о
маршруте кортежа ничего не знала, да если бы и знала, вряд ли бы могла
что-либо предпринять. Улицы столицы многолюдны, много бронетехники -
танков, боевых машин пехоты, бронетранспортеров.
Изотов так вспоминает первые выезды Бабрака. "Еду впереди, кулак
показываю в окно и пру на танк. Другого выхода нет. Смотришь,
отворачивает. Не выбежишь, не объяснишь каждому, что глава государства
едет. Правда, потом гвардию стали выставлять на посты по маршругу. Но на
них надежды не было. Надеялись только на себя".
Хотел бы подчеркнуть эти слова, так как через несколько лет Кармаль
на вопрос советского корреспондента, не смущало ли его, руководителя
суверенного государства, что помещения дворца (а значит, и он сам)
находились под контролем специальной охраны КГБ, ответит: "Я много раз
возмущался по этому поводу"
А вот у руководителей той самой "специальной охраны" иное мнение.
Валентин ШЕРГИН:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31