Я не осужд
аю ее. Фактически мы уже давно далеки друг от друга. Я не предал ее, не разве
лся, не женился на другой, но мы давно уже идем разными курсами…
Ц Я понимаю, Ц пробормотал Оскар и добавил: Ц Прости, отец, я немножко ус
тал…
Ц Поспи, сынок, я утомил тебя.
Оскар закрыл глаза. «Удивительно, Ц думал он, Ц как устроен человек. Мож
но выходить из себя из-за потерянной книги или запачканного пиджака и ис
пытывать некое душевное онемение, когда речь идет о вещах в тысячи раз бо
лее важных». А он действительно почти не испытывал никаких эмоций. Умом о
н понимал всю необычность услышанного, всю громадность его по воздейств
ию на него, Оскара Клевинджера, но только умом.
Он задремал и увидел, что бежит за каким-то человеком. Ему видна была лишь
спина убегающего, но он сразу догадался, что гонится за своим слепком. «Го
споди, только бы у него действительно были пустые глаза…»
Глава 11
Меня позвали к доктору Грейсону, но мне пришлось ждать, наверное, с полчас
а. Придя, он, как обычно, вежливо поздоровался со мной:
Ц Как идет акклиматизация, мистер Дики? Я вижу, выглядите вы недурственн
о: поправились, загорели.
Ц Спасибо, доктор, Ц вскочил я на ноги, потому что задумался и не заметил
, как он вошел.
Прошло уже недели две, как я очутился в Нове, но я все еще чувствовал себя п
отерянным. Я знал теперь уже все, что произошло со мной, знал, что ничего мн
е не угрожает, что доктор Грейсон благоволит мне, но никак не мог найти гар
монии. Ни в ежечасной суете, ни в минуты погружения. Я не мог понять, в чем де
ло. Казалось бы, я перенес перемены в моей жизни довольно спокойно. Страхи
темной сурдокамеры остались позади, и услужливая память ежедневно ощип
ывает их. Эти страхи уже совсем не страшны, а скоро их вообще не останется.
Мало того, я отнесся ко всему тому, что узнал в Нове, удивительно спокойно.
Я пробовал мысленно разбирать моральную основу существования лагеря, н
о стоило мне начать думать, как мысли ускользали от меня. Их заслонял обра
з доктора Грейсона, к которому я по-прежнему испытывал необъяснимую при
вязанность, совершенно несвойственную для меня преданность.
Так что моральная сторона моего пребывания в Нове меня как будто не тяго
тила. Личная Ц тоже. Я был помоном, давшим обет безбрачия, и не оставил сем
ьи. Родители мои давно умерли. Пока, правда, я не знал, каковы будут здесь, в
Нове, мои обязанности, но доктор Грейсон еще в первой беседе намекнул, чт
о они будут не слишком отличными от тех, кои я имел в качестве полицейског
о монаха Первой Всеобщей Научной Церкви. Нас учили когда-то, что налигия о
дновременно едина и дробна Едина она как единый организм, со Священной М
ашиной в центре, которую создали и пустили в ход отцы-программисты на осн
ове Священного Алгоритма, и всеми прихожанами, связанными с Машиной инфо
рмационными молитвами. Дробна же она потому, что каждый из прихожан несе
т в себе частицу Алгоритма и, будучи оторван иногда от Машины, может один в
мещать в себя всю Церковь. Отцы-программисты назвали эту дробность эффе
ктом святой голографии. Как известно, если разбить голографическую фото
пластинку на множество кусочков, каждый из них будет содержать в себе вс
е то, что было на всей пластинке. А пактор Браун говорил еще короче: «Если х
очешь сохранить цельность, попробуй вначале разбить».
И вот я никак не могу воплотить в жизнь эффект святой голографии. Я оторва
н от Машины, я не могу вознести ежедневную инлитву, и я чувствую, как Перва
я Всеобщая ускользает от меня все дальше и дальше. Я даже не могу заставит
ь себя больше сомневаться в канонах Алгоритма, а без сомнения нет веры. По
чему? Я еще не решил, но знал, что должен решать, если не хочу потерять себя в
человеческом море. Обо всем этом я думал, пока ожидал доктора Грейсона.
Ц У меня к вам просьба, мистер Дики, Ц сказал доктор.
Ц Слушаю вас.
Ц Я вам уже объяснил смысл существования Новы и правила поведения сотр
удников. Мы настолько удалены от цивилизации в прямом и переносном смысл
е, что эти правила мы называем Законом, и всякое серьезное нарушение Зако
на ведет к встрече с муравьями. Вы уже знаете, что это такое. Мне не интерес
ен вопрос, гуманно ли это, справедливо ли и так далее. Нова Ц замкнутый ми
р, а всякий замкнутый мир, то есть общество, цивилизация, может функционир
овать успешно лишь при условии соблюдения определенной дисциплины. Дер
жится дисциплина на страхе, будь то страх перед речным духом, костром инк
визиции или уголовным кодексом. У нас строжайшее соблюдение Закона особ
енно важно, потому что мир не должен знать о нашем существовании. Мир не го
тов, не созрел для моих идей, и я должен ждать здесь, пока он не возмужает, чт
обы смотреть в глаза истине. А истина заключается в том, что идея прогресс
а и гуманизма завели цивилизацию в тупик. Идея прогресса, дорогой мистер
Дики, одна из самых абсурдных идей в истории человечества. Пока человек н
е алкал перемен и не надеялся на улучшения, он был спокоен. Идея прогресса
принесла с собой надежды и иллюзии, которые всегда разбиваются и наполня
ют мир людьми беспокойными, разочарованными, неудачниками, готовыми на в
се.
Наиболее умные люди начинают понимать эту простую истину. В частности, в
аши отцы-программисты, как вы их называете Они поняли, что наука, отобрав
у людей бога, совершила одну из самых подлых краж. И теперь они пытаются ве
рнуть краденое, создав вашу Первую Всеобщую Научную Церковь. Вы согласны
со мной, мистер Дики?
Ц Да, конечно, Ц сказал я. Я все еще не мог спорить с ним, да и не хотел. Може
т быть, его слова о гуманности, справедливости и встрече с муравьями не сл
едует понимать так уж буквально…
Ц Ну вот и отлично. Вы должны простить меня за целый доклад, но здесь, в наш
ей глуши, я всегда цепляюсь за каждую возможность поговорить с новым чел
овеком… Скажите, мистер Дики, ваша налигия не мешала вам выполнять ваши ф
ункции помона? Я имею в виду следующее: вы получили задание узнать что-ниб
удь о ком-нибудь. Вы должны следить за людьми, проникать в их помыслы, выпы
тывать что-то. Как смотрит налигия на вторжение в чужую жизнь?
Ц Как помон я был орудием Церкви, глазами и руками Машины, выполнял ее пр
иказы. Что же касается философско-этической стороны, то у нас в налигии су
ществует один очень важный принцип, так называемый закон сохранения соц
иальных категорий. Он гласит: если убавляется какая-то социальная катег
ория, обязательно прибавляется другая. Если чья-то личная жизнь в резуль
тате моих усилий в качестве помона становится менее личной, то есть если
категория приватности убавилась, жизнь другого человека стала более сп
окойной. Теряется доля свободы, возрастает доля организованности. Теряе
тся доля счастья, возрастает доля знаний. Теряется доля материальных бла
г, возрастает доля духовных, и так далее. Из этого закона вытекает другой п
ринцип налигии, так называемый закон сохранения эмоций, но это уже неско
лько другое дело…
Ц Благодарю вас за объяснения. Они меня вполне устраивают. Я спросил вас
, потому что хочу поручить вам довольно деликатное дело. Одно из основных
положений нашего Закона категорически запрещает покровительницам чре
змерно развивать слепков младенческого возраста. Если в это время не дав
ать достаточно пищи их уму, они вырастают практически животными, знающим
и несколько десятков слов. Так вот, у меня возникли подозрения, что старша
я покровительница Изабелла Джервоне нарушила в какой-то степени это пра
вило. Слепок Лопоухий-первый, восемнадцати лет, как мне доносят, активнее
, живее и разговорчивее большинства других слепков. Вам предстоит провер
ить это с двух сторон: со стороны самого слепка и со стороны мисс Джервоне
. Действительно ли этот слепок поднимается над животным уровнем других с
лепков, и если да, то какая вина в этом Изабеллы Джервоне. Времени я вам даю
всего дваЦ три дня, потому что слепок намечен для использования. Дело по
этому не в том, чтобы обезопасить себя от него. Будучи использованным, он у
же больше не существует. Важно, чтобы ни одно нарушение Закона не осталос
ь безнаказанным. Поторопитесь, потому что, если мы используем Лопоухого,
старшая покровительница получит возможность все отрицать и мы ничего н
е сможем доказать. Как вы все это проверите, дело ваше. Ц Голос доктора Гр
ейсона на мгновение стал угрожающим. Ц Но я надеюсь, вы постараетесь. Жду
вашего доклада через два, самое позднее Ц три дня.
Доктор Грейсон кивнул мне. Я понял, что беседа закончена, и вышел из его ко
мнаты.
Странный он все-таки человек, думал я. Странный и сильный. Я всегда считал
себя человеком легким и доброжелательным и, казалось, должен был возмути
ться некоторыми идеями доктора Грейсона, да и представить себе наглядно
встречу с муравьями Ц не слишком вдохновляющая картина. И все же он прит
ягивает меня. Может быть, потому, что он как бы замкнут на себя. Он себе и зак
он, и право, и мораль.
Может быть, и мои мучения в темной сурдокамере нужны были, чтобы я лучше по
нял его? Что ж, в этом была какая-то логика. Он пытался очистить мой мозг от
предыдущих впечатлений, сделать его восприимчивее, чтобы легче врезать
в него свою систему ценностей.
Я думал об этом спокойно, не испытывая никакого возмущения. Я вообще заме
тил, что не могу испытывать гнев и возмущение в адрес доктора Грейсона, да
же если бы старался их вызвать в себе.
Я нашел группу слепков, в которой был и Лопоухий-первый, на теннисных корт
ах, где они разравнивали трамбовкой только что насыпанный песок. Я учтив
о поздоровался с ними, и вся их группа замерла, испуганно глядя на меня. Их
было человек пятнадцать, большей частью молодых людей в возрасте от пятн
адцати до тридцати лет. И мужчины и женщины были одеты в одинаковую одежд
у Ц шорты цвета хаки и такие же рубашки. Все они без исключения были загор
елыми и буквально сочились здоровьем. Видно было, что работа Ц не только
та, которую они выполняли сейчас, а вообще работа Ц использовалась здес
ь скорее для того, чтобы поддерживать их в хорошей физической форме.
И все же слепки производили тягостное впечатление. Я даже не мог сразу оп
ределить, чем именно. То ли тупыми лицами, то ли пустыми глазами домашних ж
ивотных, то ли оцепенением, в которое их, очевидно, погрузило мое приветст
вие.
Ц Кто из вас Лопоухий-первый? Ц спросил я. Мне хотелось посмотреть на не
го вначале самому.
Из группы тотчас же вышел красивый юноша лет семнадцати-восемнадцати с
длинными светло-каштановыми волосами. Он стоял передо мной, опустив гол
ову, и медленно переминался с ноги на ногу.
Ц Как тебя зовут? Ц спросил я, как спрашивают обычно совсем маленьких д
етей, чтобы завязать с ними разговор.
Слепок вздрогнул, словно его ударили, и быстро взглянул на меня.
Ц Как тебя зовут? Ц повторил я. Ц Тебя. Ц Я показал пальцем на него.
Ц Лопо-первый, Ц пробормотал он.
Ц Ты меня знаешь?
Лопо-первый снова поднял глаза. Видно было, что он старается понять, о чем
я его спрашиваю.
Ц Что вы делаете?
Этот вопрос он, наверное, понял и довольно улыбнулся. Он как-то забавно вы
тянул губы трубочкой и довольно похоже изобразил поскрипывание тяжело
го катка.
Ц Кушать хочешь?
Ц Катать, Ц показал он мне рукой на каток.
Ц Работайте, ладно, Ц кивнул я, и они дружно, как автоматы, повернулись к
катку.
Мне было, разумеется, жаль их, но к жалости примешивалась брезгливость. Де
йствительно, при всем желании назвать их людьми было бы трудновато.
Судить о Лопоухом на основании нескольких минут наблюдений было, конечн
о, трудно, но пока что не похоже было, что он большой говорун.
Я пошел к доктору Халперну, которому был представлен доктором Грейсоном
, и попросил у него бинокль, миниатюрный микрофончик, который можно было б
ы вмонтировать в бинокль Ц я знаком немного с этой техникой, Ц магнитоф
он и пленку, фотоаппарат и фотопленку.
Прежде чем вставить микрофон в бинокль, я решил использовать вначале бин
окль по его обычному назначению. Я устроился метрах в ста от кортов, так чт
о слепки не видели, и принялся наблюдать за ними. Они довольно исправно вы
полняли свою работу, и чувствовалось, что она им привычна. Мой подопечный
работал рядом со светленькой тоненькой девушкой. Через пять минут я уже
был уверен, что она ему нравится. Он то и дело задевал ее то плечом, то локте
м, то нарочито напрягался, показывая, как он работает. Она, наверное, прини
мала его ухаживания охотно. Во всяком случае, она не отталкивала его. Похо
же было, что остальные слепки, даже те, кто был старше его, признавали его г
лавенство. Это чувствовалось и по тому, как бесцеремонно он отталкивал т
ех, кто, как ему казалось, мешал ему, и по тому, как он покрикивал.
Но это еще ровным счетом ничего не значило. В любой группе всегда появляе
тся свой лидер, и вовсе не обязательно, чтобы он был самый старший. Важно, ч
тобы он был альфой, чтобы обладал качествами, делающими его лидером. Мне к
азалось, что он должен охотно взять бинокль. В нем должно быть и любопытст
во и смелость. Или он настолько туп, что не заинтересуется даже биноклем? П
осмотрим.
Глава 12
С мисс Джервоне было гораздо сложнее. Надо было вначале придумать повод
для разговора с ней.
Я нашел ее квартирку во Втором корпусе и тихонько постучал в дверь.
Ц Кто там? Ц раздался недовольный женский голос.
Ц Дин Дики, бывший полицейский монах Первой Всеобщей Научной Церкви.
Ц Одну минутку…
Мисс Джервоне отперла дверь и подозрительно посмотрела на меня. Ей было,
пожалуй, за сорок, и ее очень темные волосы начали седеть. То ли она и не вст
упала в борьбу с возрастом, то ли проиграла сражение и сдалась, но никаких
следов косметики или войны с сединой видно не было. Да и платье ее было ста
ромодно, начала восьмидесятых годов. Весь облик ее, каждая черточка ее ли
ца, каждый жест Ц все говорило, что передо мной старая дева, давно примири
вшаяся с одиночеством.
Я улыбнулся ей со всем обаянием и скромностью, на которое способен экс-по
мон.
Ц Мисс Джервоне, мне сказали, что вы Ц старшая покровительница, а такой
новичок, как я, больше всего нуждается в хорошей покровительнице. Ц Я хот
ел было еще спросить ее, не принадлежит ли она, случаем, к Первой Всеобщей,
но подумал, что она, скорее всего, католичка.
Ц Это верно, я Ц старшая покровительница, но я ведь работаю с детьми…
У нее были плотно сжатые узкие губы, чересчур густые брови и холодные, нас
тороженные маленькие глазки. Не самое милое личико из тех, что я видел. Я п
олностью разделял ее явное нежелание вступать в беседу, но я выполнял св
ой долг. Я был ищейкой, направленной по следу. Ищейки же меньше всего руков
одствуются симпатиями или антипатиями.
Ц А я в некотором смысле дитя, Ц улыбнулся я и почувствовал отвращение
уже и к себе. Ц Все здесь мне вновь, все необычно. Я слышал, что у вас добрая
душа…
Старшая покровительница заметно побледнела и сжала руки, которые по-кре
стьянски держала на животе, так что костяшки пальцев побелели.
Ц Кто же это говорит, что у меня добрая душа? Ц испуганно спросила она.
«Или это качество здесь не слишком ценится вообще, Ц подумал я, Ц или он
а почувствовала намек на Лопо». Я сделал вид, что пытаюсь вспомнить: замол
чал, наморщил лоб.
Ц Боюсь, мисс Джервоне, я не вспомню. Ц Я постарался улыбнуться виноват
ой улыбкой мальчугана, забывшего на уроке ответ.
Ц Ладно, мистер Дики, не морочьте мне голову! Ц вдруг взорвалась она. Ц
Для чего вы пришли ко мне? Что я кому сделала? Если чего есть против меня Ц
выкладывайте! Я, знаете, женщина простая и не люблю всякие такие подходик
и. «В некотором смысле дитя»! Ц передразнила она меня. Ц Что-то не похожи
вы на дитятю. Дитя, оно не лукавит, не вьется кругом да около. Вот вы сказали
, что вы бывший полицейский монах. Я хоть многого не знаю про вашу веру, сам
а я католичка, да давно здесь, но, по-моему, в каждой вере главное Ц это пря
мота. Ц Она сурово посмотрела на меня.
Ц Простите, мисс Джервоне, я, право, не думал, что мой визит вызовет такие э
моции. Мне казалось, что жизнь здесь довольно скучная и каждый новый чело
век должен вызывать по крайней мере любопытство. Я буду с вами честен: мне
понравилось ваше лицо, и я слышал о вас только хорошее, вот я и решил позна
комиться с вами… Но если вам неприятно… Я не знал, что люди здесь так подоз
рительны. Ц Я пожал плечами и повернулся, чтобы выйти, но голос старшей п
окровительницы остановил меня:
Ц Ну вот уж вы и обиделись. У меня, знаете, не убрано, я ведь не ждала…
Ее «не убрано» оказалось свирепой стерильной чистотой, блеском и сияние
м, симметрией и порядком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
аю ее. Фактически мы уже давно далеки друг от друга. Я не предал ее, не разве
лся, не женился на другой, но мы давно уже идем разными курсами…
Ц Я понимаю, Ц пробормотал Оскар и добавил: Ц Прости, отец, я немножко ус
тал…
Ц Поспи, сынок, я утомил тебя.
Оскар закрыл глаза. «Удивительно, Ц думал он, Ц как устроен человек. Мож
но выходить из себя из-за потерянной книги или запачканного пиджака и ис
пытывать некое душевное онемение, когда речь идет о вещах в тысячи раз бо
лее важных». А он действительно почти не испытывал никаких эмоций. Умом о
н понимал всю необычность услышанного, всю громадность его по воздейств
ию на него, Оскара Клевинджера, но только умом.
Он задремал и увидел, что бежит за каким-то человеком. Ему видна была лишь
спина убегающего, но он сразу догадался, что гонится за своим слепком. «Го
споди, только бы у него действительно были пустые глаза…»
Глава 11
Меня позвали к доктору Грейсону, но мне пришлось ждать, наверное, с полчас
а. Придя, он, как обычно, вежливо поздоровался со мной:
Ц Как идет акклиматизация, мистер Дики? Я вижу, выглядите вы недурственн
о: поправились, загорели.
Ц Спасибо, доктор, Ц вскочил я на ноги, потому что задумался и не заметил
, как он вошел.
Прошло уже недели две, как я очутился в Нове, но я все еще чувствовал себя п
отерянным. Я знал теперь уже все, что произошло со мной, знал, что ничего мн
е не угрожает, что доктор Грейсон благоволит мне, но никак не мог найти гар
монии. Ни в ежечасной суете, ни в минуты погружения. Я не мог понять, в чем де
ло. Казалось бы, я перенес перемены в моей жизни довольно спокойно. Страхи
темной сурдокамеры остались позади, и услужливая память ежедневно ощип
ывает их. Эти страхи уже совсем не страшны, а скоро их вообще не останется.
Мало того, я отнесся ко всему тому, что узнал в Нове, удивительно спокойно.
Я пробовал мысленно разбирать моральную основу существования лагеря, н
о стоило мне начать думать, как мысли ускользали от меня. Их заслонял обра
з доктора Грейсона, к которому я по-прежнему испытывал необъяснимую при
вязанность, совершенно несвойственную для меня преданность.
Так что моральная сторона моего пребывания в Нове меня как будто не тяго
тила. Личная Ц тоже. Я был помоном, давшим обет безбрачия, и не оставил сем
ьи. Родители мои давно умерли. Пока, правда, я не знал, каковы будут здесь, в
Нове, мои обязанности, но доктор Грейсон еще в первой беседе намекнул, чт
о они будут не слишком отличными от тех, кои я имел в качестве полицейског
о монаха Первой Всеобщей Научной Церкви. Нас учили когда-то, что налигия о
дновременно едина и дробна Едина она как единый организм, со Священной М
ашиной в центре, которую создали и пустили в ход отцы-программисты на осн
ове Священного Алгоритма, и всеми прихожанами, связанными с Машиной инфо
рмационными молитвами. Дробна же она потому, что каждый из прихожан несе
т в себе частицу Алгоритма и, будучи оторван иногда от Машины, может один в
мещать в себя всю Церковь. Отцы-программисты назвали эту дробность эффе
ктом святой голографии. Как известно, если разбить голографическую фото
пластинку на множество кусочков, каждый из них будет содержать в себе вс
е то, что было на всей пластинке. А пактор Браун говорил еще короче: «Если х
очешь сохранить цельность, попробуй вначале разбить».
И вот я никак не могу воплотить в жизнь эффект святой голографии. Я оторва
н от Машины, я не могу вознести ежедневную инлитву, и я чувствую, как Перва
я Всеобщая ускользает от меня все дальше и дальше. Я даже не могу заставит
ь себя больше сомневаться в канонах Алгоритма, а без сомнения нет веры. По
чему? Я еще не решил, но знал, что должен решать, если не хочу потерять себя в
человеческом море. Обо всем этом я думал, пока ожидал доктора Грейсона.
Ц У меня к вам просьба, мистер Дики, Ц сказал доктор.
Ц Слушаю вас.
Ц Я вам уже объяснил смысл существования Новы и правила поведения сотр
удников. Мы настолько удалены от цивилизации в прямом и переносном смысл
е, что эти правила мы называем Законом, и всякое серьезное нарушение Зако
на ведет к встрече с муравьями. Вы уже знаете, что это такое. Мне не интерес
ен вопрос, гуманно ли это, справедливо ли и так далее. Нова Ц замкнутый ми
р, а всякий замкнутый мир, то есть общество, цивилизация, может функционир
овать успешно лишь при условии соблюдения определенной дисциплины. Дер
жится дисциплина на страхе, будь то страх перед речным духом, костром инк
визиции или уголовным кодексом. У нас строжайшее соблюдение Закона особ
енно важно, потому что мир не должен знать о нашем существовании. Мир не го
тов, не созрел для моих идей, и я должен ждать здесь, пока он не возмужает, чт
обы смотреть в глаза истине. А истина заключается в том, что идея прогресс
а и гуманизма завели цивилизацию в тупик. Идея прогресса, дорогой мистер
Дики, одна из самых абсурдных идей в истории человечества. Пока человек н
е алкал перемен и не надеялся на улучшения, он был спокоен. Идея прогресса
принесла с собой надежды и иллюзии, которые всегда разбиваются и наполня
ют мир людьми беспокойными, разочарованными, неудачниками, готовыми на в
се.
Наиболее умные люди начинают понимать эту простую истину. В частности, в
аши отцы-программисты, как вы их называете Они поняли, что наука, отобрав
у людей бога, совершила одну из самых подлых краж. И теперь они пытаются ве
рнуть краденое, создав вашу Первую Всеобщую Научную Церковь. Вы согласны
со мной, мистер Дики?
Ц Да, конечно, Ц сказал я. Я все еще не мог спорить с ним, да и не хотел. Може
т быть, его слова о гуманности, справедливости и встрече с муравьями не сл
едует понимать так уж буквально…
Ц Ну вот и отлично. Вы должны простить меня за целый доклад, но здесь, в наш
ей глуши, я всегда цепляюсь за каждую возможность поговорить с новым чел
овеком… Скажите, мистер Дики, ваша налигия не мешала вам выполнять ваши ф
ункции помона? Я имею в виду следующее: вы получили задание узнать что-ниб
удь о ком-нибудь. Вы должны следить за людьми, проникать в их помыслы, выпы
тывать что-то. Как смотрит налигия на вторжение в чужую жизнь?
Ц Как помон я был орудием Церкви, глазами и руками Машины, выполнял ее пр
иказы. Что же касается философско-этической стороны, то у нас в налигии су
ществует один очень важный принцип, так называемый закон сохранения соц
иальных категорий. Он гласит: если убавляется какая-то социальная катег
ория, обязательно прибавляется другая. Если чья-то личная жизнь в резуль
тате моих усилий в качестве помона становится менее личной, то есть если
категория приватности убавилась, жизнь другого человека стала более сп
окойной. Теряется доля свободы, возрастает доля организованности. Теряе
тся доля счастья, возрастает доля знаний. Теряется доля материальных бла
г, возрастает доля духовных, и так далее. Из этого закона вытекает другой п
ринцип налигии, так называемый закон сохранения эмоций, но это уже неско
лько другое дело…
Ц Благодарю вас за объяснения. Они меня вполне устраивают. Я спросил вас
, потому что хочу поручить вам довольно деликатное дело. Одно из основных
положений нашего Закона категорически запрещает покровительницам чре
змерно развивать слепков младенческого возраста. Если в это время не дав
ать достаточно пищи их уму, они вырастают практически животными, знающим
и несколько десятков слов. Так вот, у меня возникли подозрения, что старша
я покровительница Изабелла Джервоне нарушила в какой-то степени это пра
вило. Слепок Лопоухий-первый, восемнадцати лет, как мне доносят, активнее
, живее и разговорчивее большинства других слепков. Вам предстоит провер
ить это с двух сторон: со стороны самого слепка и со стороны мисс Джервоне
. Действительно ли этот слепок поднимается над животным уровнем других с
лепков, и если да, то какая вина в этом Изабеллы Джервоне. Времени я вам даю
всего дваЦ три дня, потому что слепок намечен для использования. Дело по
этому не в том, чтобы обезопасить себя от него. Будучи использованным, он у
же больше не существует. Важно, чтобы ни одно нарушение Закона не осталос
ь безнаказанным. Поторопитесь, потому что, если мы используем Лопоухого,
старшая покровительница получит возможность все отрицать и мы ничего н
е сможем доказать. Как вы все это проверите, дело ваше. Ц Голос доктора Гр
ейсона на мгновение стал угрожающим. Ц Но я надеюсь, вы постараетесь. Жду
вашего доклада через два, самое позднее Ц три дня.
Доктор Грейсон кивнул мне. Я понял, что беседа закончена, и вышел из его ко
мнаты.
Странный он все-таки человек, думал я. Странный и сильный. Я всегда считал
себя человеком легким и доброжелательным и, казалось, должен был возмути
ться некоторыми идеями доктора Грейсона, да и представить себе наглядно
встречу с муравьями Ц не слишком вдохновляющая картина. И все же он прит
ягивает меня. Может быть, потому, что он как бы замкнут на себя. Он себе и зак
он, и право, и мораль.
Может быть, и мои мучения в темной сурдокамере нужны были, чтобы я лучше по
нял его? Что ж, в этом была какая-то логика. Он пытался очистить мой мозг от
предыдущих впечатлений, сделать его восприимчивее, чтобы легче врезать
в него свою систему ценностей.
Я думал об этом спокойно, не испытывая никакого возмущения. Я вообще заме
тил, что не могу испытывать гнев и возмущение в адрес доктора Грейсона, да
же если бы старался их вызвать в себе.
Я нашел группу слепков, в которой был и Лопоухий-первый, на теннисных корт
ах, где они разравнивали трамбовкой только что насыпанный песок. Я учтив
о поздоровался с ними, и вся их группа замерла, испуганно глядя на меня. Их
было человек пятнадцать, большей частью молодых людей в возрасте от пятн
адцати до тридцати лет. И мужчины и женщины были одеты в одинаковую одежд
у Ц шорты цвета хаки и такие же рубашки. Все они без исключения были загор
елыми и буквально сочились здоровьем. Видно было, что работа Ц не только
та, которую они выполняли сейчас, а вообще работа Ц использовалась здес
ь скорее для того, чтобы поддерживать их в хорошей физической форме.
И все же слепки производили тягостное впечатление. Я даже не мог сразу оп
ределить, чем именно. То ли тупыми лицами, то ли пустыми глазами домашних ж
ивотных, то ли оцепенением, в которое их, очевидно, погрузило мое приветст
вие.
Ц Кто из вас Лопоухий-первый? Ц спросил я. Мне хотелось посмотреть на не
го вначале самому.
Из группы тотчас же вышел красивый юноша лет семнадцати-восемнадцати с
длинными светло-каштановыми волосами. Он стоял передо мной, опустив гол
ову, и медленно переминался с ноги на ногу.
Ц Как тебя зовут? Ц спросил я, как спрашивают обычно совсем маленьких д
етей, чтобы завязать с ними разговор.
Слепок вздрогнул, словно его ударили, и быстро взглянул на меня.
Ц Как тебя зовут? Ц повторил я. Ц Тебя. Ц Я показал пальцем на него.
Ц Лопо-первый, Ц пробормотал он.
Ц Ты меня знаешь?
Лопо-первый снова поднял глаза. Видно было, что он старается понять, о чем
я его спрашиваю.
Ц Что вы делаете?
Этот вопрос он, наверное, понял и довольно улыбнулся. Он как-то забавно вы
тянул губы трубочкой и довольно похоже изобразил поскрипывание тяжело
го катка.
Ц Кушать хочешь?
Ц Катать, Ц показал он мне рукой на каток.
Ц Работайте, ладно, Ц кивнул я, и они дружно, как автоматы, повернулись к
катку.
Мне было, разумеется, жаль их, но к жалости примешивалась брезгливость. Де
йствительно, при всем желании назвать их людьми было бы трудновато.
Судить о Лопоухом на основании нескольких минут наблюдений было, конечн
о, трудно, но пока что не похоже было, что он большой говорун.
Я пошел к доктору Халперну, которому был представлен доктором Грейсоном
, и попросил у него бинокль, миниатюрный микрофончик, который можно было б
ы вмонтировать в бинокль Ц я знаком немного с этой техникой, Ц магнитоф
он и пленку, фотоаппарат и фотопленку.
Прежде чем вставить микрофон в бинокль, я решил использовать вначале бин
окль по его обычному назначению. Я устроился метрах в ста от кортов, так чт
о слепки не видели, и принялся наблюдать за ними. Они довольно исправно вы
полняли свою работу, и чувствовалось, что она им привычна. Мой подопечный
работал рядом со светленькой тоненькой девушкой. Через пять минут я уже
был уверен, что она ему нравится. Он то и дело задевал ее то плечом, то локте
м, то нарочито напрягался, показывая, как он работает. Она, наверное, прини
мала его ухаживания охотно. Во всяком случае, она не отталкивала его. Похо
же было, что остальные слепки, даже те, кто был старше его, признавали его г
лавенство. Это чувствовалось и по тому, как бесцеремонно он отталкивал т
ех, кто, как ему казалось, мешал ему, и по тому, как он покрикивал.
Но это еще ровным счетом ничего не значило. В любой группе всегда появляе
тся свой лидер, и вовсе не обязательно, чтобы он был самый старший. Важно, ч
тобы он был альфой, чтобы обладал качествами, делающими его лидером. Мне к
азалось, что он должен охотно взять бинокль. В нем должно быть и любопытст
во и смелость. Или он настолько туп, что не заинтересуется даже биноклем? П
осмотрим.
Глава 12
С мисс Джервоне было гораздо сложнее. Надо было вначале придумать повод
для разговора с ней.
Я нашел ее квартирку во Втором корпусе и тихонько постучал в дверь.
Ц Кто там? Ц раздался недовольный женский голос.
Ц Дин Дики, бывший полицейский монах Первой Всеобщей Научной Церкви.
Ц Одну минутку…
Мисс Джервоне отперла дверь и подозрительно посмотрела на меня. Ей было,
пожалуй, за сорок, и ее очень темные волосы начали седеть. То ли она и не вст
упала в борьбу с возрастом, то ли проиграла сражение и сдалась, но никаких
следов косметики или войны с сединой видно не было. Да и платье ее было ста
ромодно, начала восьмидесятых годов. Весь облик ее, каждая черточка ее ли
ца, каждый жест Ц все говорило, что передо мной старая дева, давно примири
вшаяся с одиночеством.
Я улыбнулся ей со всем обаянием и скромностью, на которое способен экс-по
мон.
Ц Мисс Джервоне, мне сказали, что вы Ц старшая покровительница, а такой
новичок, как я, больше всего нуждается в хорошей покровительнице. Ц Я хот
ел было еще спросить ее, не принадлежит ли она, случаем, к Первой Всеобщей,
но подумал, что она, скорее всего, католичка.
Ц Это верно, я Ц старшая покровительница, но я ведь работаю с детьми…
У нее были плотно сжатые узкие губы, чересчур густые брови и холодные, нас
тороженные маленькие глазки. Не самое милое личико из тех, что я видел. Я п
олностью разделял ее явное нежелание вступать в беседу, но я выполнял св
ой долг. Я был ищейкой, направленной по следу. Ищейки же меньше всего руков
одствуются симпатиями или антипатиями.
Ц А я в некотором смысле дитя, Ц улыбнулся я и почувствовал отвращение
уже и к себе. Ц Все здесь мне вновь, все необычно. Я слышал, что у вас добрая
душа…
Старшая покровительница заметно побледнела и сжала руки, которые по-кре
стьянски держала на животе, так что костяшки пальцев побелели.
Ц Кто же это говорит, что у меня добрая душа? Ц испуганно спросила она.
«Или это качество здесь не слишком ценится вообще, Ц подумал я, Ц или он
а почувствовала намек на Лопо». Я сделал вид, что пытаюсь вспомнить: замол
чал, наморщил лоб.
Ц Боюсь, мисс Джервоне, я не вспомню. Ц Я постарался улыбнуться виноват
ой улыбкой мальчугана, забывшего на уроке ответ.
Ц Ладно, мистер Дики, не морочьте мне голову! Ц вдруг взорвалась она. Ц
Для чего вы пришли ко мне? Что я кому сделала? Если чего есть против меня Ц
выкладывайте! Я, знаете, женщина простая и не люблю всякие такие подходик
и. «В некотором смысле дитя»! Ц передразнила она меня. Ц Что-то не похожи
вы на дитятю. Дитя, оно не лукавит, не вьется кругом да около. Вот вы сказали
, что вы бывший полицейский монах. Я хоть многого не знаю про вашу веру, сам
а я католичка, да давно здесь, но, по-моему, в каждой вере главное Ц это пря
мота. Ц Она сурово посмотрела на меня.
Ц Простите, мисс Джервоне, я, право, не думал, что мой визит вызовет такие э
моции. Мне казалось, что жизнь здесь довольно скучная и каждый новый чело
век должен вызывать по крайней мере любопытство. Я буду с вами честен: мне
понравилось ваше лицо, и я слышал о вас только хорошее, вот я и решил позна
комиться с вами… Но если вам неприятно… Я не знал, что люди здесь так подоз
рительны. Ц Я пожал плечами и повернулся, чтобы выйти, но голос старшей п
окровительницы остановил меня:
Ц Ну вот уж вы и обиделись. У меня, знаете, не убрано, я ведь не ждала…
Ее «не убрано» оказалось свирепой стерильной чистотой, блеском и сияние
м, симметрией и порядком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19