Боль взорвалась в нем фейерверком, но теперь ему было уже все ра
вно. Силы покидали его. И вдруг им овладело глубокое спокойствие. «Оказыв
ается, Ц пронеслось у него в голове, Ц и не надо было мучиться, и не так вс
е страшно…»
Когда она отпустила его, он уже не двигался. Она посмотрела на него и увиде
ла, что ее Лопо спит.
Ц Тс-с, Ц прошептала она, Ц только бы не разбудить малыша… Вылететь бы
птичкой из окошка, чтобы не проснулась крошка…
Она улыбнулась кроткой, удовлетворенной улыбкой, поправила одеяло на кр
овати, подошла к окну и распахнула створки. Бесшумно вспыхивали далекие
зарницы, будто кто-то без устали все чиркал и чиркал по небосклону спичко
й и не мог зажечь ее. Наконец-то ушла духота и потянуло ночной прохладой.
«А как подняться повыше, Ц подумала Изабелла, влезая на подоконник, Ц т
ак там еще прохладнее».
Она шагнула в бархатную темноту.
…Телефонный звонок вплелся в его сон, какое-то мгновенье жил в нем и тут ж
е взорвал его. Доктор Грей-сон взял трубку и, пока подносил ее к уху, уже пон
ял, что что-то случилось.
Ц Доктор Грейсон, Ц послышался испуганный голос Халперна, Ц простите
, что я вынужден был…
Ц Не морочьте мне голову, что случилось?
Как всегда, когда он ожидал неприятности, сердце у него пропустило такт и
ли два и понеслось обезумевшей лошадью.
Ц Оскар Клевинджер…
Ц Что Оскар Клевинджер? Умер? Ц Доктор Грейсон еще контролировал свой г
олос, но чувствовал, что вот-вот раскричится.
Ц Его… задушили.
Ц Что вы несете? Ц крикнул Грейсон, но уже знал, кто задушил, знал, что сде
лал ночью чудовищную ошибку, когда к дому пришла обезумевшая Джервоне. Н
адо было немедленно вызвать охрану… Почему, почему это должно было случи
ться именно так? Почему все всегда сговариваются, чтобы вредить ему?
Ц По всей видимости, Изабелла Джервоне. Ее нашли под окном комнаты Оскар
а Клевинджера. Перелом основания черепа. Еще жива, но безнадежна. Без созн
ания.
Ц Кто знает о случившемся?
Ц Я, дежурный офицер охраны и дежурный врач.
Ц Ни слова никому. Сколько сейчас времени?
Ц Три часа ночи.
Ц Где мистер Клевинджер?
Ц В гостевом коттедже.
Ц Хорошо, ждите меня.
Он положил трубку и начал одеваться. На мгновение в его голову пришла мыс
ль, что все это лишь дурной сон и стоит снова улечься, как весь этот кошмар
растает в темноте. Нет, не растает. У других может таять, а у него, Джеймса Гр
ейсона, не тает. Ему вообще не везет. Ни в чем. Все неприятности, какие тольк
о могут выпасть на долю человека, обязательно достаются ему. С самого дет
ства. С отца. Улыбки никогда не видел он у отца. Ни он, ни брат. Прям, строг, сух
. Обращение Ц сэр. Забудешь Ц удар. Тыльной стороной руки по губам. Не оче
нь больно. Очень страшно. Хныкающая, забитая мать…
Из шкуры всегда вылезал, чтобы заслужить похвалу отца, но так никогда ее и
не слышал. До самой смерти отца. И в гробу он лежал кислый, недовольный. Кто
говорит, что у мертвых лица разглаживаются… Только не у отца его. Кислое, н
едовольное лицо с упрямо поджатыми губами. Как это он, Джереми Грейсон, не
сможет больше учить жить сыновей и жену, не сможет больше поднять на них р
уку…
И такую радость избавления почувствовал тогда у гроба Джеймс Грейсон, чт
о и сейчас, столько лет спустя, нестерпимый стыд наполнял его, когда вспом
иналась эта бесстыжая, звериная радость.
Доктор Грейсон одевался и постепенно начинал осознавать, что ему действ
ительно крупно не повезло. Это уже было не привычное кокетство, а предчув
ствие непоправимой катастрофы. Генри Клевинджер не даст ему житья. Единс
твенный сын… И, говорят, любимый. Наследник. И если бы просто умер… А то зад
ушили… Разве что скрыть? С ним это вряд ли получится… Задушили его сына, и
он возьмет Грейсона за горло…
Почему, почему это должно было случиться? Почему он не приказал задержат
ь эту свихнувшуюся бабу? Почему раньше не устроил ей встречу с муравьями?
Ведь догадывался, что выучила своего выкормыша. И этот кретин Дики. Потра
тил месяц на промывание мозгов, на гипноз. Кажется, воспитал хорошего раб
отника. Почему он до сих пор не смог ничего раскрыть? Помон называется… Ни
чего, покормит муравьев, поймет, что здесь надо работать… Поздно, поздно. С
троил, создавал, дело всей жизни, весь гений свой вложил в Нову, и теперь од
на взбесившаяся дрянь ставит все под угрозу…
Он подошел к Первому корпусу. Дежурный офицер поздоровался с ним, Грейсо
н не ответил и быстро поднялся на второй этаж.
Халперн, казалось, похудел за ночь. Щеки его обвисли, глаза сделались боль
ше, и вместо обычного выражения сонливого покоя в них жил ужас пойманног
о в капкан зверя.
Он вскочил при виде Грейсона и хотел было что-то сказать, но лишь беззвучн
о пошевелил губами. «Жирная свинья… Помощники называются. Каждый из них
только спит и видит, как бы уничтожить меня, Ц подумал Грейсон. Ц Никому
ничего доверить нельзя».
Он никогда не доверял людям. Они страшили его. Слова были лишь ширмами в ку
кольном театре, за которыми прятались хитрые безжалостные руки. Слова бы
ли пустой шелухой, а злое страшное семя оставалось скрытым в черепных ко
робках. Ах, если можно было бы их раскроить и посмотреть, что там, вырвать з
ловредное семя, выскрести злобные паутины заговоров против него… Госпо
ди, почему люди думают, для чего?
Когда он много лет тому назад почувствовал, что вот-вот перешагнет грани
цу, проходившую в биологии, и окажется в неведомой земле, где никто еще до
него не был, первым его ощущением была ненависть. Как они все накинутся на
его открытия, как будут урчать, отрывая от них кровоточащие куски. Гиены, ш
акалы. Корректные, респектабельные гиены и шакалы. А за ними ринутся орлы-
стервятники в судейских мантиях, сутанах, протестантских воротничках и
талесах. Как, жизнь в пробирке? Священная жизнь? Жизнь, которую два миллион
а лет человек пытался отнять друг у друга.
И он ушел из науки. Скрылся, исчез. Кое-кто покачал головой: да, жаль, у молод
ого человека, кажется, кое-что могло получиться…
Кое-что… Их трусливые, высохшие в университетских интригах мозги взорва
лись бы, если бы они узнали, чего он достиг. Но не для них. Не-ет, не для них! Не
для святой науки, которая всю жизнь блудила, пыталась сохранять приличие
при своей грязной игре. Себе, для себя. Здесь все создано им. Здесь каждый а
том отобран, просмотрен и одобрен им, Джеймсом Грейсоном. Крикливую и нев
ерную суетную славу он променял на четкий, организованный мир Новы. И дел
о не только в миллионах, которые ему платят. Он бы согласился не получать н
ичего, лишь бы жить в четком, совершенном мире, который вращается вокруг т
ебя, когда ты Ц Закон, ты Ц центр, ты Ц начало и конец. Маленький островок
порядка в море энтропии. Он, Грейсон, в центре. Помощники. Охрана. Врачи. Пок
ровительницы. Сестры. Рабочие. Слепки.
Островок, прекрасный в своей гармонии и неизменности. Островок без нелеп
ой идеи прогресса, которая отравила западную цивилизацию, отняла у нее б
ога, вселила в души людей грызущую их неудовлетворенность, недовольство
собой и миром…
И вот теперь все под угрозой. Из-за уродливой, рехнувшейся дуры. А ведь каз
алось, что она всегда смотрела на него восторженно-преданным взглядом, к
оторый он так ценил. Нет, не только словам, и глазам доверять нельзя. Нельз
я, нельзя, нельзя…
Грейсон посмотрел на Халперна. Ему захотелось ударить помощника, отхлес
тать его по жирным, отвисающим щекам, чтобы они вспыхнули красными пятна
ми, чтобы звук ударов был сочным и вкусным.
Ц Я думаю… Ц неуверенно начал Халперн, и Грейсон тут же оборвал его:
Ц С каких это пор? Не поздно ли?
Халперн с трудом проглотил слюну, и кадык его судорожно дернулся:
Ц Выход… из положения…
Ц Вы-то выйдете. На встречу с муравьями. Можете в этом не сомневаться.
Ц Мы выиграем время… А может быть…
Ц Что «может быть»? Как?
Ц Мы сделаем операцию. Так, во всяком случае, будет думать Клевинджер.
Ц Что вы несете?
Халперн осмелел. Голос его окреп, и он уже говорил увереннее:
Ц Мы берем Лопо, делаем ему прическу покороче, как у Оскара Клевинджера.
Я сделаю ему на шее небольшие надрезы, зашью их. Утром, когда появится мист
ер Клевинджер, мы скажем, что операция в самом разгаре. Он будет сидеть и ж
дать, а в это время мимо него провезут каталку. Тот, кто будет рядом с ним, по
пытается отвлечь его внимание, но Клевинджер все равно заметит то, что не
льзя будет не заметить: тело под простыней будет без головы. Через час или
полтора ему разрешат лишь заглянуть в дверь. Его сын Оскар Клевинджер бу
дет спокойно спать. По своему собственному опыту Клевинджер-старший зна
ет, как медленно идет выздоровление, как медленно прорастают нервы. Перв
ое время и говорить ведь нельзя, поэтому мистер Клевинджер улетит в полн
ой уверенности, что операция прошла успешно, и будет ждать сына дома.
Ц А дальше?
Ц Во-первых, Лопо не слепок…
Ц Не слепок? Это точно?
Ц Джервоне научила его говорить.
Ц Я знаю.
Ц Я предложил Дики подарить Лопо бинокль со встроенным туда миниатюрны
м микрофончиком. Все получилось как нельзя лучше, и Дики вчера поздно веч
ером передал мне запись. Лопо разговаривал с Заикой. Он говорит. Он рассуж
дает, экстраполирует… В нашем распоряжении будет пара месяцев, и мы пост
араемся подготовить Лопо для роли Оскара Клевинджера. Будут, конечно, ка
кие-то шероховатости, но их можно будет списать на не совсем удачную опер
ацию… Это, как вы понимаете, уже совсем другое дело. Я думаю, что с Лопо смож
ет подзаняться Дики. Лопо, похоже, ему доверяет больше…
Ц Немедленно сюда Лопо, Дина Дики, подготовить операционную.
Глава 17
Телефон зазвенел оглушительно громко, и я разом проснулся. Сердце у меня
колотилось. Я нащупал в темноте трубку.
Ц Мистер Дики, Ц услышал я чей-то незнакомый голос, Ц немедленно явит
есь в Первый корпус. Вас ждет доктор Грейсон. Пожалуйста, поторопитесь. Он
ждет вас немедленно.
Я зажег свет и посмотрел на часы. Половина четвертого. Что им нужно от меня
? Я торопливо оделся и помчался к Первому корпусу. У дверей стоял охранник
. Он молча кивнул мне и рукой показал, что мне нужно подняться. На втором эт
аже я увидел доктора Халперна, и он сказал мне:
Ц Вторая дверь налево. Доктор Грейсон ждет вас.
Все происходило слишком быстро. Мои эмоции просто не поспевали за происх
одившим. Я толкнул дверь и очутился в операционной. Стол под огромной бес
теневой лампой был пуст, но на маленьком узком топчанчике у стены лежало
чье-то тело, покрытое простыней. Я смотрел на топчанчик и не сразу заметил
доктора Грейсона, который надевал халат.
Ц Вы мне не завяжете сзади завязки? Ц попросил он, и меня поразил его гол
ос.
Я начал молча завязывать тесемки хирургического халата и вдруг понял, чт
о именно поразило меня. Впервые он попросил о чем-то. Он не вещал, не приказ
ывал, он просил. Он не сказал «завяжите». Он спросил: «Не завяжете ли?» И сто
ял ко мне спиной. Боги и супермены никогда не поворачиваются спиной. Особ
енно если спина у них самая обыкновенная, как у доктора Грейсона. Я завяза
л последнюю завязку и молча разогнулся.
Ц Вы не догадываетесь, кто лежит там? Ц Доктор Грейсон кивнул на топчан.
И опять вопрос. Не изрекает, не вещает, а спрашивает. Я не знал. Я знал тольк
о, что там пока еще не я, не Грейсон и не Халперн. А кроме нас, там мог быть кто
угодно Странно только, что сначала в операционной появляется труп Ц а в
том, что это был труп, я не сомневался, я видел их слишком много, Ц а врач то
лько готовится. Обычно бывает наоборот.
Ц Это Оскар Клевинджер. Его убила в припадке безумия Изабелла Джервоне.
Я по-прежнему молчал. Вряд ли доктор Грейсон просто избрал меня конфидан
том, который не может не поделиться со мной самыми свежими новостями. Отл
ично, выходит, отпраздновала свой день рождения Изабелла Джервоне…
Ц Как по-вашему, мистер Дики, сможет ли Лопо сыграть роль Оскара Клевинд
жера? Как вы прекрасно понимаете, это наш единственный шанс. Генри Клевин
джер ничего не знает. Мы покажем ему спящего Лопо и скажем, что операция пр
ошла успешно.
И опять передо мной был не всемогущий повелитель Новы, сумевший привязат
ь к себе таинственными нитями по крайней мере половину моего «я», а обыкн
овенный человек, и в словах его сквозили беспокойство, надежда, просьба, к
ак в словах обычного человека. И чары вдруг спали. Что-то лопнуло во мне, и д
ве мои разрозненные половины соединились, как соединяется раздвоенное
изображение в видоискателе фотоаппарата, когда наводишь его на резкост
ь. И я стал самим собой. И человек передо мной больше не имел надо мной влас
ти. Он мог, разумеется, сделать со мной все, что ему угодно, но он уже не влад
ел моими мозгами и моим сердцем. Передо мной был жалкий гений, и я больше н
е трепетал перед ним.
На малую долю мгновения я испугался. Меня охватила паника. Я освободился
от заклятия, стал самим собой и, стало быть, принял на себя всю ответственн
ость за свои поступки, мысли и чувства.
О, свобода не так-то проста. Освобождая, она закабаляет. А совесть бывает к
уда более требовательным и придирчивым хозяином, чем даже рабовладелец
А мне было в чем держать перед собой ответ, ох как было…
А Грейсон, казалось, и не заметил того, что случилось. Он все еще вопросите
льно смотрел на меня.
Ц Спящий Лопо безусловно может сыграть роль спящего Оскара Клевинджер
а. Вот только загар.
Ц С этим Мы что-нибудь придумаем. Может быть, свет…
Ц Тогда безусловно.
Ц А потом?
Ц Что значит потом?
Ц Спустя несколько месяцев, когда Лопо под видом Оскара придет время во
звращаться домой?
Ц Не знаю… Ц Я действительно не знал. Идея была слишком фантастической,
и она не сразу проникла в мой бедный маленький мозг… Отцы-программисты, ч
тобы Лопо стал Оскаром Клевинджером! Из Новы Ц в университет, а из слепко
в Ц в наследники Генри Клевинджера!
С одной стороны, мне не слишком хотелось, чтобы у доктора Грейсона что-то
выходило. Я бы желал, чтобы он подавился очередным глотком воздуха, но у ме
ня было смутное предчувствие, что вся эта затея как-то отразится на мне.
Ц Я хочу вас просить, чтобы вы взяли подготовку Лопо на себя. Я понимаю, ка
кая эта задача, но вы, по крайней мере, совсем недавно попали в Нову. Вы лучш
е знаете мир. И для Лопо вы новый человек… А вот и он.
В комнату ввели Лопо. Он посмотрел на меня и не опустил тут же глаза. И зана
весочки в них не задернулись. Он пришел в Первый корпус и знал, что больше
никогда отсюда не выйдет. И можно было хоть раз в жизни не прятать глаза от
людей. Он молчал, и я почувствовал, как во мне поднимается восхищение. Гла
за его были печальны Ц должно быть, он думал о Заике, о покровительнице, о
б ощущении пота, высыхающего на лбу после окончания работы…
Ц Лопо, Ц сказал я, Ц я знаю, ты умеешь разговаривать. Ты знаешь слова. Ты
хорошо скрывал это от людей, но теперь это не нужно.
Ц Я знаю, Ц сказал тихо Лопо, и в его голосе звучало достоинство, которог
о так не хватало мне, Ц я пришел в Первый корпус. Я знаю, что привезли моего
больного человека-брата. А когда привозят человека-брата, слепок-брат у
ходит в Первый корпус. Я пришел.
Ц Нет, Лопо, Ц как можно мягче сказал я. Ц С тобой так не будет. Ты многого
не понимаешь, но еще увидишь и твою Заику и других.
Ц Разве она тоже идет в Первый корпус? Ц спросил Лопо, и лицо его на мгнов
ение потеряло выражение отрешенного спокойствия.
Ц Нет, ты увидишь ее не здесь.
Ц А, я понимаю. Мне дадут здесь твердую ногу. Протез…
Ц Нет, не беспокойся. Все будет хорошо. Ц В горло у меня стоял комок, и я ни
как не мог проглотить его. Я повернулся к доктору Грейсону: Ц Я вам больше
не нужен?
Ц У меня к вам еще одна просьба. Через четверть часа мы начнем инсцениров
ку операции и вызовем сюда мистера Клевинджера. Вы встретите его и посид
ите с ним в прихожей. Скажите, что состояние его сына резко ухудшилось и пр
ишлось срочно провести операцию.
В голосе доктора Грейсона звучало беспокойство: сумею ли я сыграть свою
роль. Священный Алгоритм, и этот человек совсем еще недавно владел моей в
олей, командовал мною…
Я вышел из операционной и уселся в кресло. Я не выспался, голова гудела, но
я был полон торжествующей легкости. Потом, потом я буду думать, как все это
случилось, а сейчас я был свободен, из моего носа исчезло кольцо, через ко
торое доктор Грейсон продел было веревку и дергал меня, куда ему заблаго
рассудится. Дьявольская эта вещь Ц темная сурдокамера, если с ее помощь
ю, без побоев и пыток, они сумели заполонить мой разум и командовать мною,
как заводным человечком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
вно. Силы покидали его. И вдруг им овладело глубокое спокойствие. «Оказыв
ается, Ц пронеслось у него в голове, Ц и не надо было мучиться, и не так вс
е страшно…»
Когда она отпустила его, он уже не двигался. Она посмотрела на него и увиде
ла, что ее Лопо спит.
Ц Тс-с, Ц прошептала она, Ц только бы не разбудить малыша… Вылететь бы
птичкой из окошка, чтобы не проснулась крошка…
Она улыбнулась кроткой, удовлетворенной улыбкой, поправила одеяло на кр
овати, подошла к окну и распахнула створки. Бесшумно вспыхивали далекие
зарницы, будто кто-то без устали все чиркал и чиркал по небосклону спичко
й и не мог зажечь ее. Наконец-то ушла духота и потянуло ночной прохладой.
«А как подняться повыше, Ц подумала Изабелла, влезая на подоконник, Ц т
ак там еще прохладнее».
Она шагнула в бархатную темноту.
…Телефонный звонок вплелся в его сон, какое-то мгновенье жил в нем и тут ж
е взорвал его. Доктор Грей-сон взял трубку и, пока подносил ее к уху, уже пон
ял, что что-то случилось.
Ц Доктор Грейсон, Ц послышался испуганный голос Халперна, Ц простите
, что я вынужден был…
Ц Не морочьте мне голову, что случилось?
Как всегда, когда он ожидал неприятности, сердце у него пропустило такт и
ли два и понеслось обезумевшей лошадью.
Ц Оскар Клевинджер…
Ц Что Оскар Клевинджер? Умер? Ц Доктор Грейсон еще контролировал свой г
олос, но чувствовал, что вот-вот раскричится.
Ц Его… задушили.
Ц Что вы несете? Ц крикнул Грейсон, но уже знал, кто задушил, знал, что сде
лал ночью чудовищную ошибку, когда к дому пришла обезумевшая Джервоне. Н
адо было немедленно вызвать охрану… Почему, почему это должно было случи
ться именно так? Почему все всегда сговариваются, чтобы вредить ему?
Ц По всей видимости, Изабелла Джервоне. Ее нашли под окном комнаты Оскар
а Клевинджера. Перелом основания черепа. Еще жива, но безнадежна. Без созн
ания.
Ц Кто знает о случившемся?
Ц Я, дежурный офицер охраны и дежурный врач.
Ц Ни слова никому. Сколько сейчас времени?
Ц Три часа ночи.
Ц Где мистер Клевинджер?
Ц В гостевом коттедже.
Ц Хорошо, ждите меня.
Он положил трубку и начал одеваться. На мгновение в его голову пришла мыс
ль, что все это лишь дурной сон и стоит снова улечься, как весь этот кошмар
растает в темноте. Нет, не растает. У других может таять, а у него, Джеймса Гр
ейсона, не тает. Ему вообще не везет. Ни в чем. Все неприятности, какие тольк
о могут выпасть на долю человека, обязательно достаются ему. С самого дет
ства. С отца. Улыбки никогда не видел он у отца. Ни он, ни брат. Прям, строг, сух
. Обращение Ц сэр. Забудешь Ц удар. Тыльной стороной руки по губам. Не оче
нь больно. Очень страшно. Хныкающая, забитая мать…
Из шкуры всегда вылезал, чтобы заслужить похвалу отца, но так никогда ее и
не слышал. До самой смерти отца. И в гробу он лежал кислый, недовольный. Кто
говорит, что у мертвых лица разглаживаются… Только не у отца его. Кислое, н
едовольное лицо с упрямо поджатыми губами. Как это он, Джереми Грейсон, не
сможет больше учить жить сыновей и жену, не сможет больше поднять на них р
уку…
И такую радость избавления почувствовал тогда у гроба Джеймс Грейсон, чт
о и сейчас, столько лет спустя, нестерпимый стыд наполнял его, когда вспом
иналась эта бесстыжая, звериная радость.
Доктор Грейсон одевался и постепенно начинал осознавать, что ему действ
ительно крупно не повезло. Это уже было не привычное кокетство, а предчув
ствие непоправимой катастрофы. Генри Клевинджер не даст ему житья. Единс
твенный сын… И, говорят, любимый. Наследник. И если бы просто умер… А то зад
ушили… Разве что скрыть? С ним это вряд ли получится… Задушили его сына, и
он возьмет Грейсона за горло…
Почему, почему это должно было случиться? Почему он не приказал задержат
ь эту свихнувшуюся бабу? Почему раньше не устроил ей встречу с муравьями?
Ведь догадывался, что выучила своего выкормыша. И этот кретин Дики. Потра
тил месяц на промывание мозгов, на гипноз. Кажется, воспитал хорошего раб
отника. Почему он до сих пор не смог ничего раскрыть? Помон называется… Ни
чего, покормит муравьев, поймет, что здесь надо работать… Поздно, поздно. С
троил, создавал, дело всей жизни, весь гений свой вложил в Нову, и теперь од
на взбесившаяся дрянь ставит все под угрозу…
Он подошел к Первому корпусу. Дежурный офицер поздоровался с ним, Грейсо
н не ответил и быстро поднялся на второй этаж.
Халперн, казалось, похудел за ночь. Щеки его обвисли, глаза сделались боль
ше, и вместо обычного выражения сонливого покоя в них жил ужас пойманног
о в капкан зверя.
Он вскочил при виде Грейсона и хотел было что-то сказать, но лишь беззвучн
о пошевелил губами. «Жирная свинья… Помощники называются. Каждый из них
только спит и видит, как бы уничтожить меня, Ц подумал Грейсон. Ц Никому
ничего доверить нельзя».
Он никогда не доверял людям. Они страшили его. Слова были лишь ширмами в ку
кольном театре, за которыми прятались хитрые безжалостные руки. Слова бы
ли пустой шелухой, а злое страшное семя оставалось скрытым в черепных ко
робках. Ах, если можно было бы их раскроить и посмотреть, что там, вырвать з
ловредное семя, выскрести злобные паутины заговоров против него… Госпо
ди, почему люди думают, для чего?
Когда он много лет тому назад почувствовал, что вот-вот перешагнет грани
цу, проходившую в биологии, и окажется в неведомой земле, где никто еще до
него не был, первым его ощущением была ненависть. Как они все накинутся на
его открытия, как будут урчать, отрывая от них кровоточащие куски. Гиены, ш
акалы. Корректные, респектабельные гиены и шакалы. А за ними ринутся орлы-
стервятники в судейских мантиях, сутанах, протестантских воротничках и
талесах. Как, жизнь в пробирке? Священная жизнь? Жизнь, которую два миллион
а лет человек пытался отнять друг у друга.
И он ушел из науки. Скрылся, исчез. Кое-кто покачал головой: да, жаль, у молод
ого человека, кажется, кое-что могло получиться…
Кое-что… Их трусливые, высохшие в университетских интригах мозги взорва
лись бы, если бы они узнали, чего он достиг. Но не для них. Не-ет, не для них! Не
для святой науки, которая всю жизнь блудила, пыталась сохранять приличие
при своей грязной игре. Себе, для себя. Здесь все создано им. Здесь каждый а
том отобран, просмотрен и одобрен им, Джеймсом Грейсоном. Крикливую и нев
ерную суетную славу он променял на четкий, организованный мир Новы. И дел
о не только в миллионах, которые ему платят. Он бы согласился не получать н
ичего, лишь бы жить в четком, совершенном мире, который вращается вокруг т
ебя, когда ты Ц Закон, ты Ц центр, ты Ц начало и конец. Маленький островок
порядка в море энтропии. Он, Грейсон, в центре. Помощники. Охрана. Врачи. Пок
ровительницы. Сестры. Рабочие. Слепки.
Островок, прекрасный в своей гармонии и неизменности. Островок без нелеп
ой идеи прогресса, которая отравила западную цивилизацию, отняла у нее б
ога, вселила в души людей грызущую их неудовлетворенность, недовольство
собой и миром…
И вот теперь все под угрозой. Из-за уродливой, рехнувшейся дуры. А ведь каз
алось, что она всегда смотрела на него восторженно-преданным взглядом, к
оторый он так ценил. Нет, не только словам, и глазам доверять нельзя. Нельз
я, нельзя, нельзя…
Грейсон посмотрел на Халперна. Ему захотелось ударить помощника, отхлес
тать его по жирным, отвисающим щекам, чтобы они вспыхнули красными пятна
ми, чтобы звук ударов был сочным и вкусным.
Ц Я думаю… Ц неуверенно начал Халперн, и Грейсон тут же оборвал его:
Ц С каких это пор? Не поздно ли?
Халперн с трудом проглотил слюну, и кадык его судорожно дернулся:
Ц Выход… из положения…
Ц Вы-то выйдете. На встречу с муравьями. Можете в этом не сомневаться.
Ц Мы выиграем время… А может быть…
Ц Что «может быть»? Как?
Ц Мы сделаем операцию. Так, во всяком случае, будет думать Клевинджер.
Ц Что вы несете?
Халперн осмелел. Голос его окреп, и он уже говорил увереннее:
Ц Мы берем Лопо, делаем ему прическу покороче, как у Оскара Клевинджера.
Я сделаю ему на шее небольшие надрезы, зашью их. Утром, когда появится мист
ер Клевинджер, мы скажем, что операция в самом разгаре. Он будет сидеть и ж
дать, а в это время мимо него провезут каталку. Тот, кто будет рядом с ним, по
пытается отвлечь его внимание, но Клевинджер все равно заметит то, что не
льзя будет не заметить: тело под простыней будет без головы. Через час или
полтора ему разрешат лишь заглянуть в дверь. Его сын Оскар Клевинджер бу
дет спокойно спать. По своему собственному опыту Клевинджер-старший зна
ет, как медленно идет выздоровление, как медленно прорастают нервы. Перв
ое время и говорить ведь нельзя, поэтому мистер Клевинджер улетит в полн
ой уверенности, что операция прошла успешно, и будет ждать сына дома.
Ц А дальше?
Ц Во-первых, Лопо не слепок…
Ц Не слепок? Это точно?
Ц Джервоне научила его говорить.
Ц Я знаю.
Ц Я предложил Дики подарить Лопо бинокль со встроенным туда миниатюрны
м микрофончиком. Все получилось как нельзя лучше, и Дики вчера поздно веч
ером передал мне запись. Лопо разговаривал с Заикой. Он говорит. Он рассуж
дает, экстраполирует… В нашем распоряжении будет пара месяцев, и мы пост
араемся подготовить Лопо для роли Оскара Клевинджера. Будут, конечно, ка
кие-то шероховатости, но их можно будет списать на не совсем удачную опер
ацию… Это, как вы понимаете, уже совсем другое дело. Я думаю, что с Лопо смож
ет подзаняться Дики. Лопо, похоже, ему доверяет больше…
Ц Немедленно сюда Лопо, Дина Дики, подготовить операционную.
Глава 17
Телефон зазвенел оглушительно громко, и я разом проснулся. Сердце у меня
колотилось. Я нащупал в темноте трубку.
Ц Мистер Дики, Ц услышал я чей-то незнакомый голос, Ц немедленно явит
есь в Первый корпус. Вас ждет доктор Грейсон. Пожалуйста, поторопитесь. Он
ждет вас немедленно.
Я зажег свет и посмотрел на часы. Половина четвертого. Что им нужно от меня
? Я торопливо оделся и помчался к Первому корпусу. У дверей стоял охранник
. Он молча кивнул мне и рукой показал, что мне нужно подняться. На втором эт
аже я увидел доктора Халперна, и он сказал мне:
Ц Вторая дверь налево. Доктор Грейсон ждет вас.
Все происходило слишком быстро. Мои эмоции просто не поспевали за происх
одившим. Я толкнул дверь и очутился в операционной. Стол под огромной бес
теневой лампой был пуст, но на маленьком узком топчанчике у стены лежало
чье-то тело, покрытое простыней. Я смотрел на топчанчик и не сразу заметил
доктора Грейсона, который надевал халат.
Ц Вы мне не завяжете сзади завязки? Ц попросил он, и меня поразил его гол
ос.
Я начал молча завязывать тесемки хирургического халата и вдруг понял, чт
о именно поразило меня. Впервые он попросил о чем-то. Он не вещал, не приказ
ывал, он просил. Он не сказал «завяжите». Он спросил: «Не завяжете ли?» И сто
ял ко мне спиной. Боги и супермены никогда не поворачиваются спиной. Особ
енно если спина у них самая обыкновенная, как у доктора Грейсона. Я завяза
л последнюю завязку и молча разогнулся.
Ц Вы не догадываетесь, кто лежит там? Ц Доктор Грейсон кивнул на топчан.
И опять вопрос. Не изрекает, не вещает, а спрашивает. Я не знал. Я знал тольк
о, что там пока еще не я, не Грейсон и не Халперн. А кроме нас, там мог быть кто
угодно Странно только, что сначала в операционной появляется труп Ц а в
том, что это был труп, я не сомневался, я видел их слишком много, Ц а врач то
лько готовится. Обычно бывает наоборот.
Ц Это Оскар Клевинджер. Его убила в припадке безумия Изабелла Джервоне.
Я по-прежнему молчал. Вряд ли доктор Грейсон просто избрал меня конфидан
том, который не может не поделиться со мной самыми свежими новостями. Отл
ично, выходит, отпраздновала свой день рождения Изабелла Джервоне…
Ц Как по-вашему, мистер Дики, сможет ли Лопо сыграть роль Оскара Клевинд
жера? Как вы прекрасно понимаете, это наш единственный шанс. Генри Клевин
джер ничего не знает. Мы покажем ему спящего Лопо и скажем, что операция пр
ошла успешно.
И опять передо мной был не всемогущий повелитель Новы, сумевший привязат
ь к себе таинственными нитями по крайней мере половину моего «я», а обыкн
овенный человек, и в словах его сквозили беспокойство, надежда, просьба, к
ак в словах обычного человека. И чары вдруг спали. Что-то лопнуло во мне, и д
ве мои разрозненные половины соединились, как соединяется раздвоенное
изображение в видоискателе фотоаппарата, когда наводишь его на резкост
ь. И я стал самим собой. И человек передо мной больше не имел надо мной влас
ти. Он мог, разумеется, сделать со мной все, что ему угодно, но он уже не влад
ел моими мозгами и моим сердцем. Передо мной был жалкий гений, и я больше н
е трепетал перед ним.
На малую долю мгновения я испугался. Меня охватила паника. Я освободился
от заклятия, стал самим собой и, стало быть, принял на себя всю ответственн
ость за свои поступки, мысли и чувства.
О, свобода не так-то проста. Освобождая, она закабаляет. А совесть бывает к
уда более требовательным и придирчивым хозяином, чем даже рабовладелец
А мне было в чем держать перед собой ответ, ох как было…
А Грейсон, казалось, и не заметил того, что случилось. Он все еще вопросите
льно смотрел на меня.
Ц Спящий Лопо безусловно может сыграть роль спящего Оскара Клевинджер
а. Вот только загар.
Ц С этим Мы что-нибудь придумаем. Может быть, свет…
Ц Тогда безусловно.
Ц А потом?
Ц Что значит потом?
Ц Спустя несколько месяцев, когда Лопо под видом Оскара придет время во
звращаться домой?
Ц Не знаю… Ц Я действительно не знал. Идея была слишком фантастической,
и она не сразу проникла в мой бедный маленький мозг… Отцы-программисты, ч
тобы Лопо стал Оскаром Клевинджером! Из Новы Ц в университет, а из слепко
в Ц в наследники Генри Клевинджера!
С одной стороны, мне не слишком хотелось, чтобы у доктора Грейсона что-то
выходило. Я бы желал, чтобы он подавился очередным глотком воздуха, но у ме
ня было смутное предчувствие, что вся эта затея как-то отразится на мне.
Ц Я хочу вас просить, чтобы вы взяли подготовку Лопо на себя. Я понимаю, ка
кая эта задача, но вы, по крайней мере, совсем недавно попали в Нову. Вы лучш
е знаете мир. И для Лопо вы новый человек… А вот и он.
В комнату ввели Лопо. Он посмотрел на меня и не опустил тут же глаза. И зана
весочки в них не задернулись. Он пришел в Первый корпус и знал, что больше
никогда отсюда не выйдет. И можно было хоть раз в жизни не прятать глаза от
людей. Он молчал, и я почувствовал, как во мне поднимается восхищение. Гла
за его были печальны Ц должно быть, он думал о Заике, о покровительнице, о
б ощущении пота, высыхающего на лбу после окончания работы…
Ц Лопо, Ц сказал я, Ц я знаю, ты умеешь разговаривать. Ты знаешь слова. Ты
хорошо скрывал это от людей, но теперь это не нужно.
Ц Я знаю, Ц сказал тихо Лопо, и в его голосе звучало достоинство, которог
о так не хватало мне, Ц я пришел в Первый корпус. Я знаю, что привезли моего
больного человека-брата. А когда привозят человека-брата, слепок-брат у
ходит в Первый корпус. Я пришел.
Ц Нет, Лопо, Ц как можно мягче сказал я. Ц С тобой так не будет. Ты многого
не понимаешь, но еще увидишь и твою Заику и других.
Ц Разве она тоже идет в Первый корпус? Ц спросил Лопо, и лицо его на мгнов
ение потеряло выражение отрешенного спокойствия.
Ц Нет, ты увидишь ее не здесь.
Ц А, я понимаю. Мне дадут здесь твердую ногу. Протез…
Ц Нет, не беспокойся. Все будет хорошо. Ц В горло у меня стоял комок, и я ни
как не мог проглотить его. Я повернулся к доктору Грейсону: Ц Я вам больше
не нужен?
Ц У меня к вам еще одна просьба. Через четверть часа мы начнем инсцениров
ку операции и вызовем сюда мистера Клевинджера. Вы встретите его и посид
ите с ним в прихожей. Скажите, что состояние его сына резко ухудшилось и пр
ишлось срочно провести операцию.
В голосе доктора Грейсона звучало беспокойство: сумею ли я сыграть свою
роль. Священный Алгоритм, и этот человек совсем еще недавно владел моей в
олей, командовал мною…
Я вышел из операционной и уселся в кресло. Я не выспался, голова гудела, но
я был полон торжествующей легкости. Потом, потом я буду думать, как все это
случилось, а сейчас я был свободен, из моего носа исчезло кольцо, через ко
торое доктор Грейсон продел было веревку и дергал меня, куда ему заблаго
рассудится. Дьявольская эта вещь Ц темная сурдокамера, если с ее помощь
ю, без побоев и пыток, они сумели заполонить мой разум и командовать мною,
как заводным человечком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19