Она-то знала, что делать. Она знала, что надо включит
ь магнитофон и послушать, не записалось ли что-нибудь. Если Лопо держал би
нокль у себя на шее, микрофон работал исправно, и он с кем-нибудь беседова
л, сейчас я услышу эту беседу.
Я посмотрел на счетчик метража. Аппарат включается только при сигнале от
микрофона. Счетчик показывал, что перемоталось двенадцать метров. Ну-ка
послушаем, о чем беседуют молодые слепки, когда рядом нет людей. Я нажал кн
опку воспроизведения. Послышалось шипение пленки и голос:
«Заика… Я, наверное, скоро уйду в Первый корпус. Я не увижу тебя…»
Заика Ц это та девчушка, что работала рядом с ним на кортах, машинально по
думал я. И тут ясно понял, что Лопо Ц человек. В голосе его дрожала печаль и
любовь. Он думал о том, что будет, а на это не способно ни одно животное. Он ч
еловек. Он знает, что его ожидает. Страдание знакомо и зверю и человеку, но
человек, в отличие от животного, страдает вдвойне: от того, что происходит
, и от того, что произойдет.
Моя рабская плененная половина жадно подалась вперед Хозяин будет дово
лен, может быть, он даже потреплет по загривку верного пса, бросит мозгову
ю кость. Ура, крамола раскрыта! Мальчуган наказан не будет. Он даже будет у
достоен высокой чести Ц отдать свое тело мистеру Клевинджеру-младшему
. А вот чудовищную преступницу, виновную в том, что научила человеческого
малыша человеческой речи, скормят муравьям. Как они здесь это называют? У
строить встречу с муравьями. Прекрасно, справедливость наконец восторж
ествует. Впервые за многие дни я вспомнил пактора Брауна. Он любил говори
ть о справедливости: «Бойтесь справедливости, которой добиваются с чрез
мерным азартом. Подлинная справедливость мало кому нравится».
Головная боль стала нестерпимой, и я проглотил таблетку, запив стаканом
воды. Я был неприятен себе до такой степени, что начинал испытывать отвра
щение ко всему, что брал в руки. Вода в стакане показалась мне тепловатой и
тошнотворной.
Собачья моя половина подумала: когда лучше отнести пленку доктору Грейс
ону Ц сейчас или утром? Пожалуй, утром. Может быть, удастся что-нибудь выв
едать и у мисс Джервоне. Теперь, когда знаешь, что она все-таки виновна и то
му есть доказательства, можно позволить себе поиграть с ней, как кошка с м
аленькой серой мышкой. Вторая моя половина зааплодировала: браво! Какое
рыцарство! Играть с немолодой глупой и несчастной женщиной, как кошка с м
ышкой, Ц браво, помон Дин Дики! Налигия будет вечно гордиться таким сыном
…
Я почувствовал себя, как в худшие моменты в темной сурдокамере, Ц сознан
ие, казалось, вот-вот покинет меня, и можно было только гадать, какая полов
ина будет первой.
Я пригладил волосы перед зеркалом, взял приготовленный заранее букет цв
етов и вышел на улицу.
Воздух был теплый и влажный. Где-то вдали беззвучно вспыхивали зарницы. Ж
ирные южные звезды сонно подрагивали в черном, мягком бархате неба. В так
ой вечер надо прислушиваться к голосам природы и думать о бесконечности
мира, а не предаваться пустой болтовне у глупой бабы, чтобы выведать у нее
то, что она хочет скрыть.
Когда-то мне казалось, что если бы люди чаще смотрели в звездное небо и ча
ще ходили бы на клаДбище, мир был бы намного лучше. Потом я узнал, что в обсе
рваториях астрономы свирепо грызутся из-за того, кому и когда смотреть в
бесконечность, а кладбищенские сторожа отличаются неслыханной алчност
ью.
Гости уже все были в сборе. Доктор Халперн, казалось, еще больше растолсте
л с утра. Я подумал, что, если внимательно присмотреться к нему, можно заме
тить, как он раздувается на глазах. Я произвел несложные расчеты и пришел
к выводу, что он должен лопнуть в ближайшие сорок восемь часов. Неплохо, не
плохо, в мире оставались еще вещи, ради которых стоило жить.
Он сидел в кресле, полузакрыв глаза, и беспрестанно шевелил пальцами, спл
етенными на животе. Строго говоря, это были не пальцы, а довольно толстые к
олбаски, и, по здравому рассуждению, было совершенно неясно, как они попал
и доктору Халперну на живот.
Рядом, тесно прижавшись друг к другу, сидели молоденькая младшая покрови
тельница и ее супруг. Я не разобрал ни его имени, ни профессии. По-видимому,
они были совсем еще свеженькими молодоженами, поскольку явно боялись ра
сстаться друг с другом хотя бы на минуту. А может быть, они просто боялись,
что партнер может убежать и не вернуться.
Сама мисс Джервоне была наряжена в самое нелепое и безвкусное платье из
всех, которые я когда-либо видел, и лицо ее излучало приветливость, от кот
орой могло скиснуть молоко даже в соседнем корпусе.
Ц Ой, Ц пискнула младшая покровительница, когда закончились представ
ления, Ц значит, вы помон?
Ц Да. Во всяком случае, там, дома, я был им.
Ц А правда, что помоны дают обет безбрачия?
Ц Правда.
Она посмотрела на меня с невыразимым сожалением замужней дамы, смотряще
й на неисправимого холостяка.
Ц А если полицейский монах влюбится?
Ц Тогда он постарается побороть свои чувства, а если не сможет, тогда сни
мает с себя сан. Полицейский монах Ц это ведь не только профессия, но и са
н.
Теперь наступила очередь молодожена. Он явно должен был утвердить свое м
ужское достоинство. Он откашлялся, и его супруга уставилась на него с выр
ажением одновременно гордости и тревоги. Так матери смотрят на своих дет
ей, когда те собираются прочесть перед гостями стихотворение.
Ц Скажите, мистер Дики, а как же вы работаете, если вам ничего за это не пла
тят? Разве так бывает?
Ц Видите ли, именно поэтому мы, монахи, даем обет безбрачия. Для чего нам д
еньги? Жилье, одежда, пища Ц все это дает нам наша Первая Всеобщая Научная
Церковь. Ц Я и не заметил, как скатился в торжественно-нравоучительный
тон, который так не люблю в других.
Ц Ну, а потом? Что случается с помоном, когда он уже не может или не хочет с
лужить церкви? Ц не унимался молодожен, и его жена посмотрела на него с н
екоторым беспокойством. В ее маленькой новобрачной головке, должно быть
, промелькнула мысль, что если за ним не досмотреть, ее супруг вдруг может
взять да и стать монахом.
Ц Если он достиг уже определенного возраста и прослужил определенное к
оличество лет, Церковь будет содержать его до самой смерти.
Ц Что-то мы слишком много говорим и мало пьем и едим, Ц сонно пробормота
л доктор Халперн и усердно занялся огромной порцией лозаньи, которую рас
кладывала по тарелкам мисс Джервоне.
Руки ее двигались быстро и ловко, она что-то говорила о том, как любит стря
пать, о семейном рецепте приготовления лозаньи, но я вдруг заметил, что гл
аза ее испуганны. «Бедная мисс Джервоне, Ц подумал я. Ц Бедная, уродлива
я мисс Джервоне… Неужели же и ей предстоит познакомиться с красными мура
вьями?» И вдруг я осознал, что держу в своих руках ее судьбу. Ведь пленка с з
аписью голоса Лопо Ц единственное доказательство его развития и, соотв
етственно, ее вины. Завтра утром Лопо перестанет существовать, отдав сво
е тело Оскару Клевинджеру.
«Если бы я мог уничтожить эту пленку…» Но моя песья половина тут же броси
лась доказывать, почему это невозможно. Доктор Грейсон спас мне жизнь. Я о
бещал верно служить ему. Я взял микрофон, бинокль, магнитофон и фотоаппар
ат у доктора Халперна, объяснив ему, зачем мне понадобились все эти вещи. О
н даже колебался. Сначала не хотел мне их давать, но когда я предложил обсу
дить эту проблему с доктором Грейсоном, он нехотя согласился.
И вот только сейчас я понял, почему ему не хотелось, чтобы я подслушивал за
Лопо. Ведь если какой-то помон всего за несколько дней сумел получить док
азательства серьезного преступления Ц во всяком случае, с точки зрения
доктора Грейсона, Ц то это бросает тень в первую очередь на самого Халпе
рна, который ни о чем не догадывался. А может быть, доктор Грейсон подумает
, что Халперн знал, но скрывал, не хотел предавать свою знакомую? Они все зд
есь теряют дар речи, стоит только упомянуть имя шефа Новы. Да, если мистер
Грейсон пришел бы к такому выводу, целые поколения огненных муравьев рас
сказывали бы о неслыханном пире…
Может быть, мне и следовало бы стыдиться спокойствия, с которым я обдумыв
ал все эти хитросплетения, но… Брат Дики, сказал я себе, подумай о том, скол
ьких они превратили в животных и скольких этих двуногих животных отправ
или на убой. Нет, мне нисколько не было стыдно! Я даже почувствовал вдруг п
рилив отвращения к этим людям. Я наклонился к доктору Халперну и не очень
тихо сказал:
Ц Доктор, большое спасибо за помощь. Микрофончик влез в бинокль, как будт
о был для него специально сделан. В один окуляр, правда, ничего не видно, но
я надеюсь, что Лопо меня простит.
Халперн продолжал молча расправляться со второй порцией лозаньи, но кра
ем глаза я заметил, как напряглась и застыла на мгновение старшая покров
ительница.
Ц Все получилось как нельзя лучше, Ц продолжал я. Ц Записалось отличн
о. Я и не представлял себе, что слепок может так разумно разговаривать… (Те
перь застыл уже и доктор Халперн.) Просто трогательно, как он разговарива
л со своей подружкой.
Ц Тс-с, Ц прошептал доктор Халперн и с ненавистью посмотрел на меня. Отц
ы-программисты, куда только девалась его сонливость: он отодвинул от себ
я тарелку, пробормотал что-то о необходимости еще поработать дома и выше
л.
Ц Бедный доктор Халперн… Ц вздохнула новобрачная, и я подумал, что она,
может быть, вовсе и не такая дура, как я себе представлял. Ц Он столько раб
отает, бедняжка… (Все-таки дура, успокоился я.) Он пошел домой работать, Ц
продолжала младшая покровительница, Ц а завтра утром, говорят, у него оп
ерация. Я, конечно, не знаю, какие именно операции делает доктор Халперн, н
о, наверное, очень сложные. Он ведь такой опытный врач и блестящий хирург…
Она, должно быть, твердо была уверена, что и мисс Джервоне и я тут же кинемс
я передавать Халперну, как восторженно говорит о нем младшая покровител
ьница Кальб.
Я снова посмотрел на мисс Джервоне. Она сидела не шевелясь, и лицо ее было
страшно своей наготой. Все привычные ширмы упали, и занавески раскрылись
. Это было лицо, искаженное целой гаммой чувств. Не надо было быть физионом
истом, чтобы определить эту гамму: страх, скорее даже животный ужас, отчая
ние…
Удивительный день рождения… Новобрачная продолжала что-то щебетать, но
наконец и она уловила грозовые разряды в воздухе.
Ц До свидания, мисс Джервоне, Ц вежливо сказала она, Ц было очень весел
о.
Старшая покровительница ничего не ответила, и супруги, крепко взявшись з
а руки, отправились домой.
Несколько минут мы сидели молча, потом мисс Джервоне вдруг повернулась к
о мне:
Ц Зачем, зачем вы шпионите за мной и за Лопо? Что мы вам сделали? Откуда вы
явились? Ц Голос ее охрип от ненависти. Ц Зачем? Что мы вам сделали? Ц Он
а замолчала, закрыла лицо руками, и плечи ее вздрогнули от рыданий. Ц Пре
святая дева Мария, Ц всхлипывала она, Ц сжалься надо мной, зачем ты так ж
естока… Ц Она распрямилась, и в глазах у нее вдруг сверкнула безумная на
дежда. Ц Я пойду к доктору Грейсону… упаду перед ним на колени… признаюс
ь во всем, во всем… Да, я нарушила Закон, но он поймет. Он простит, он добрый, о
н все поймет… Столько лет…
Я медленно встал и вышел на улицу. Я больше ничего не понимал. Я запутался.
Снова, как в темной клетке, я почувствовал, что разум ускользает от меня. О
Священный Алгоритм, почему в трудную минуту ты перестал служить мне, поч
ему снова оставил меня одного в безбрежном мире, полном злобы, коварства,
жестокости… Ведь я служил честно, служил, чтобы была в жизни опора, и вот е
е снова нет., В голове бушевал настоящий вихрь: я жалел мисс Джервоне и пре
зирал ее. Я жалел Лопо и жалел Оскара Клевинджера. Я презирал доктора Халп
ерна и жалел его. Я ненавидел доктора Грейсона и тянулся к нему. Я презирал
помона Дина Дики и жалел его…
Я вошел в свою комнату, почувствовал легкий запах сигары и рассмеялся. За
пах сигары, которую курит Халперн. Какое ребячество! Неужели же он рассчи
тывал, что я не догадаюсь, куда делась магнитная пленка? Я зажег свет. Плен
ки не было. Ну что ж, по-своему он прав. Когда уже ощущаешь челюсти огненных
муравьев, особенно выбирать не приходится…
Глава 16
Изабелла Джервоне остановилась около дома доктора Грейсона. Сердце ее к
олотилось, вот-вот выскочит из груди, дыхание Ц как всхлипывания. Боже пр
авый, прости недостойную грешницу, защити в страшную годину, отведи руко
й своей казнь, смягчи сердце доктора Грейсона! Он добрый, он мудрый, он блю
дет Закон. Он ведь любит ее, ценит старшую покровительницу. Разве не ее он
сам пригласил в первый ряд зрителей, когда Синтакиса привели на встречу
с муравьями? Восемнадцать лет вместе, не один ведь день. И все ответственн
ые задания Ц только ей, Изабелле Джервоне. Даже за Оскаром Клевинджером,
за этим переломанным хлюпиком, и то ее с доктором Халперном посылали. И с
колько раз жал ей руку и все видели! Жал руку и смотрел ей в глаза своими пр
екрасными глазами, и все в груди и в животе у Изабеллы обмирало и тянуло вн
из. Он все поймет, поймет, поймет! Она выкрикнула последнее слово, и над зап
ертой дверью вдруг вспыхнул яркий прожектор и выхватил ее из безбрежной
темноты. Круглый динамик за решеткой кашлянул и спросил сонным голосом д
октора Грейсона:
Ц Что случилось, мисс Джервоне? Уже второй час.
Изабелла медленно опустилась на колени. На мгновение она вдруг подумала
, что может испачкать праздничное платье.
Ц Доктор Грейсон, Ц прошептала она, Ц я нарушила Закон и научила Лопо-п
ервого словам, я научила его таиться от людей…
Динамик за решеткой молчал, и Изабелла почти выкрикнула:
Ц Простите меня, доктор Грейсон, вы ведь… вы как отец… Он был такой мален
ький, такой хорошенький, глазенки круглые-круглые, и он все тянул ко мне р
учонки! Ц Она начала говорить быстро, захлебываясь словами, и больше не с
мотрела на динамик за решеткой. Ц Я сразу поняла, что господь сотворил чу
до! Да, чудо он сотворил. Послал мне младенца. И хоть я его не носила во чреве
, но выносила в душе. О, как сладостны были прикосновения его ладошек, мале
ньких, в подушечках…
Свет вдруг погас, и плотная темнота тропической ночи хлынула со всех сто
рон на Изабеллу. Она замолчала, провела дрожащей рукой по лбу, уперлась ру
ками в бетон и медленно встала.
Ноги плохо слушались ее, и ей казалось, что вот-вот они подломятся и она уп
адет на грязный бетон и испортит новое, воскресное платье. А ведь тут в Нов
е с химчисткой сложно, ой как сложно! Здесь не чистят, отправляют куда-то. С
роки ужасные просто. Забудешь, что посылала.
Ц Его ладошек… Ц произнесла она вслух и торжественно запела: Ц Ма-ален
ь-ких, в поду-шеч-ках… Ц Она оборвала себя и ударила по губам: Ц Дурочка т
ы, разбудишь ведь Лопо, спит малышка, пускай отдохнет…
Справа от нее темным кубом вырисовался на фоне неба Первый корпус. Одно о
кно светлеет. На втором этаже спит переломанный хлюпик, ждет ее Лопо. Это о
н, он погубил ее! Не человек он. Человек чужое тело не возьмет. Сатана он! В с
амолете, когда укол ему делала и он глянул на нее, она сразу и распознала: с
атана и есть, враг человеческий…
Она перекрестилась и тихонько поднялась на второй этаж. Третья комната с
лева. Так и есть, отблеск адского пламени сочится из-под двери, желтый, фос
форный и серой тянет.
Осторожно Ц сатана хитер, ох как хитер! Ц она открыла дверь и вошла в ком
нату, На столике у изголовья горел ночничок. Вот он, враг! Ишь ты, глаза отк
рыл…
Ц Это вы, сестра? Ц спросил Оскар Клевинджер. Голос у него был совсем не
сонный, и чувствовалось, что он не спал. Ц Сколько времени? А я, знаете, сво
е детство вспомнил, всякие глупости… Ц Оскар заметил воскресное платье
Изабеллы. Ц Что это вы так разоделись?
Изабелла Джервоне не отвечала и смотрела на него странным и пустым взгля
дом. А может быть, ему это просто почудилось в слабом свете ночника. Он поч
увствовал, как нарастает в нем тревога. Что с ней, почему она пришла ночью
в этом дурацком платье и молча глазеет на него?
Ц Сестра, Ц хотел он сказать построже, но голос его дрогнул, Ц что с вам
и, ответьте!
«Боже, надо позвать кого-нибудь!» Он поднял руку, чтобы нажать на кнопку, н
о Изабелла бросилась вперед и упала на него. Его пронзила острая боль, и он
на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, почувствовал на шее
сильные руки, которые сжимали ее.
Ц Попался, враг человеческий! Изыди, сатана, погибни!..
Оскар напрягся изо всех сил, пытаясь столкнуть с себя жаркое, бормочущее
чудовище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
ь магнитофон и послушать, не записалось ли что-нибудь. Если Лопо держал би
нокль у себя на шее, микрофон работал исправно, и он с кем-нибудь беседова
л, сейчас я услышу эту беседу.
Я посмотрел на счетчик метража. Аппарат включается только при сигнале от
микрофона. Счетчик показывал, что перемоталось двенадцать метров. Ну-ка
послушаем, о чем беседуют молодые слепки, когда рядом нет людей. Я нажал кн
опку воспроизведения. Послышалось шипение пленки и голос:
«Заика… Я, наверное, скоро уйду в Первый корпус. Я не увижу тебя…»
Заика Ц это та девчушка, что работала рядом с ним на кортах, машинально по
думал я. И тут ясно понял, что Лопо Ц человек. В голосе его дрожала печаль и
любовь. Он думал о том, что будет, а на это не способно ни одно животное. Он ч
еловек. Он знает, что его ожидает. Страдание знакомо и зверю и человеку, но
человек, в отличие от животного, страдает вдвойне: от того, что происходит
, и от того, что произойдет.
Моя рабская плененная половина жадно подалась вперед Хозяин будет дово
лен, может быть, он даже потреплет по загривку верного пса, бросит мозгову
ю кость. Ура, крамола раскрыта! Мальчуган наказан не будет. Он даже будет у
достоен высокой чести Ц отдать свое тело мистеру Клевинджеру-младшему
. А вот чудовищную преступницу, виновную в том, что научила человеческого
малыша человеческой речи, скормят муравьям. Как они здесь это называют? У
строить встречу с муравьями. Прекрасно, справедливость наконец восторж
ествует. Впервые за многие дни я вспомнил пактора Брауна. Он любил говори
ть о справедливости: «Бойтесь справедливости, которой добиваются с чрез
мерным азартом. Подлинная справедливость мало кому нравится».
Головная боль стала нестерпимой, и я проглотил таблетку, запив стаканом
воды. Я был неприятен себе до такой степени, что начинал испытывать отвра
щение ко всему, что брал в руки. Вода в стакане показалась мне тепловатой и
тошнотворной.
Собачья моя половина подумала: когда лучше отнести пленку доктору Грейс
ону Ц сейчас или утром? Пожалуй, утром. Может быть, удастся что-нибудь выв
едать и у мисс Джервоне. Теперь, когда знаешь, что она все-таки виновна и то
му есть доказательства, можно позволить себе поиграть с ней, как кошка с м
аленькой серой мышкой. Вторая моя половина зааплодировала: браво! Какое
рыцарство! Играть с немолодой глупой и несчастной женщиной, как кошка с м
ышкой, Ц браво, помон Дин Дики! Налигия будет вечно гордиться таким сыном
…
Я почувствовал себя, как в худшие моменты в темной сурдокамере, Ц сознан
ие, казалось, вот-вот покинет меня, и можно было только гадать, какая полов
ина будет первой.
Я пригладил волосы перед зеркалом, взял приготовленный заранее букет цв
етов и вышел на улицу.
Воздух был теплый и влажный. Где-то вдали беззвучно вспыхивали зарницы. Ж
ирные южные звезды сонно подрагивали в черном, мягком бархате неба. В так
ой вечер надо прислушиваться к голосам природы и думать о бесконечности
мира, а не предаваться пустой болтовне у глупой бабы, чтобы выведать у нее
то, что она хочет скрыть.
Когда-то мне казалось, что если бы люди чаще смотрели в звездное небо и ча
ще ходили бы на клаДбище, мир был бы намного лучше. Потом я узнал, что в обсе
рваториях астрономы свирепо грызутся из-за того, кому и когда смотреть в
бесконечность, а кладбищенские сторожа отличаются неслыханной алчност
ью.
Гости уже все были в сборе. Доктор Халперн, казалось, еще больше растолсте
л с утра. Я подумал, что, если внимательно присмотреться к нему, можно заме
тить, как он раздувается на глазах. Я произвел несложные расчеты и пришел
к выводу, что он должен лопнуть в ближайшие сорок восемь часов. Неплохо, не
плохо, в мире оставались еще вещи, ради которых стоило жить.
Он сидел в кресле, полузакрыв глаза, и беспрестанно шевелил пальцами, спл
етенными на животе. Строго говоря, это были не пальцы, а довольно толстые к
олбаски, и, по здравому рассуждению, было совершенно неясно, как они попал
и доктору Халперну на живот.
Рядом, тесно прижавшись друг к другу, сидели молоденькая младшая покрови
тельница и ее супруг. Я не разобрал ни его имени, ни профессии. По-видимому,
они были совсем еще свеженькими молодоженами, поскольку явно боялись ра
сстаться друг с другом хотя бы на минуту. А может быть, они просто боялись,
что партнер может убежать и не вернуться.
Сама мисс Джервоне была наряжена в самое нелепое и безвкусное платье из
всех, которые я когда-либо видел, и лицо ее излучало приветливость, от кот
орой могло скиснуть молоко даже в соседнем корпусе.
Ц Ой, Ц пискнула младшая покровительница, когда закончились представ
ления, Ц значит, вы помон?
Ц Да. Во всяком случае, там, дома, я был им.
Ц А правда, что помоны дают обет безбрачия?
Ц Правда.
Она посмотрела на меня с невыразимым сожалением замужней дамы, смотряще
й на неисправимого холостяка.
Ц А если полицейский монах влюбится?
Ц Тогда он постарается побороть свои чувства, а если не сможет, тогда сни
мает с себя сан. Полицейский монах Ц это ведь не только профессия, но и са
н.
Теперь наступила очередь молодожена. Он явно должен был утвердить свое м
ужское достоинство. Он откашлялся, и его супруга уставилась на него с выр
ажением одновременно гордости и тревоги. Так матери смотрят на своих дет
ей, когда те собираются прочесть перед гостями стихотворение.
Ц Скажите, мистер Дики, а как же вы работаете, если вам ничего за это не пла
тят? Разве так бывает?
Ц Видите ли, именно поэтому мы, монахи, даем обет безбрачия. Для чего нам д
еньги? Жилье, одежда, пища Ц все это дает нам наша Первая Всеобщая Научная
Церковь. Ц Я и не заметил, как скатился в торжественно-нравоучительный
тон, который так не люблю в других.
Ц Ну, а потом? Что случается с помоном, когда он уже не может или не хочет с
лужить церкви? Ц не унимался молодожен, и его жена посмотрела на него с н
екоторым беспокойством. В ее маленькой новобрачной головке, должно быть
, промелькнула мысль, что если за ним не досмотреть, ее супруг вдруг может
взять да и стать монахом.
Ц Если он достиг уже определенного возраста и прослужил определенное к
оличество лет, Церковь будет содержать его до самой смерти.
Ц Что-то мы слишком много говорим и мало пьем и едим, Ц сонно пробормота
л доктор Халперн и усердно занялся огромной порцией лозаньи, которую рас
кладывала по тарелкам мисс Джервоне.
Руки ее двигались быстро и ловко, она что-то говорила о том, как любит стря
пать, о семейном рецепте приготовления лозаньи, но я вдруг заметил, что гл
аза ее испуганны. «Бедная мисс Джервоне, Ц подумал я. Ц Бедная, уродлива
я мисс Джервоне… Неужели же и ей предстоит познакомиться с красными мура
вьями?» И вдруг я осознал, что держу в своих руках ее судьбу. Ведь пленка с з
аписью голоса Лопо Ц единственное доказательство его развития и, соотв
етственно, ее вины. Завтра утром Лопо перестанет существовать, отдав сво
е тело Оскару Клевинджеру.
«Если бы я мог уничтожить эту пленку…» Но моя песья половина тут же броси
лась доказывать, почему это невозможно. Доктор Грейсон спас мне жизнь. Я о
бещал верно служить ему. Я взял микрофон, бинокль, магнитофон и фотоаппар
ат у доктора Халперна, объяснив ему, зачем мне понадобились все эти вещи. О
н даже колебался. Сначала не хотел мне их давать, но когда я предложил обсу
дить эту проблему с доктором Грейсоном, он нехотя согласился.
И вот только сейчас я понял, почему ему не хотелось, чтобы я подслушивал за
Лопо. Ведь если какой-то помон всего за несколько дней сумел получить док
азательства серьезного преступления Ц во всяком случае, с точки зрения
доктора Грейсона, Ц то это бросает тень в первую очередь на самого Халпе
рна, который ни о чем не догадывался. А может быть, доктор Грейсон подумает
, что Халперн знал, но скрывал, не хотел предавать свою знакомую? Они все зд
есь теряют дар речи, стоит только упомянуть имя шефа Новы. Да, если мистер
Грейсон пришел бы к такому выводу, целые поколения огненных муравьев рас
сказывали бы о неслыханном пире…
Может быть, мне и следовало бы стыдиться спокойствия, с которым я обдумыв
ал все эти хитросплетения, но… Брат Дики, сказал я себе, подумай о том, скол
ьких они превратили в животных и скольких этих двуногих животных отправ
или на убой. Нет, мне нисколько не было стыдно! Я даже почувствовал вдруг п
рилив отвращения к этим людям. Я наклонился к доктору Халперну и не очень
тихо сказал:
Ц Доктор, большое спасибо за помощь. Микрофончик влез в бинокль, как будт
о был для него специально сделан. В один окуляр, правда, ничего не видно, но
я надеюсь, что Лопо меня простит.
Халперн продолжал молча расправляться со второй порцией лозаньи, но кра
ем глаза я заметил, как напряглась и застыла на мгновение старшая покров
ительница.
Ц Все получилось как нельзя лучше, Ц продолжал я. Ц Записалось отличн
о. Я и не представлял себе, что слепок может так разумно разговаривать… (Те
перь застыл уже и доктор Халперн.) Просто трогательно, как он разговарива
л со своей подружкой.
Ц Тс-с, Ц прошептал доктор Халперн и с ненавистью посмотрел на меня. Отц
ы-программисты, куда только девалась его сонливость: он отодвинул от себ
я тарелку, пробормотал что-то о необходимости еще поработать дома и выше
л.
Ц Бедный доктор Халперн… Ц вздохнула новобрачная, и я подумал, что она,
может быть, вовсе и не такая дура, как я себе представлял. Ц Он столько раб
отает, бедняжка… (Все-таки дура, успокоился я.) Он пошел домой работать, Ц
продолжала младшая покровительница, Ц а завтра утром, говорят, у него оп
ерация. Я, конечно, не знаю, какие именно операции делает доктор Халперн, н
о, наверное, очень сложные. Он ведь такой опытный врач и блестящий хирург…
Она, должно быть, твердо была уверена, что и мисс Джервоне и я тут же кинемс
я передавать Халперну, как восторженно говорит о нем младшая покровител
ьница Кальб.
Я снова посмотрел на мисс Джервоне. Она сидела не шевелясь, и лицо ее было
страшно своей наготой. Все привычные ширмы упали, и занавески раскрылись
. Это было лицо, искаженное целой гаммой чувств. Не надо было быть физионом
истом, чтобы определить эту гамму: страх, скорее даже животный ужас, отчая
ние…
Удивительный день рождения… Новобрачная продолжала что-то щебетать, но
наконец и она уловила грозовые разряды в воздухе.
Ц До свидания, мисс Джервоне, Ц вежливо сказала она, Ц было очень весел
о.
Старшая покровительница ничего не ответила, и супруги, крепко взявшись з
а руки, отправились домой.
Несколько минут мы сидели молча, потом мисс Джервоне вдруг повернулась к
о мне:
Ц Зачем, зачем вы шпионите за мной и за Лопо? Что мы вам сделали? Откуда вы
явились? Ц Голос ее охрип от ненависти. Ц Зачем? Что мы вам сделали? Ц Он
а замолчала, закрыла лицо руками, и плечи ее вздрогнули от рыданий. Ц Пре
святая дева Мария, Ц всхлипывала она, Ц сжалься надо мной, зачем ты так ж
естока… Ц Она распрямилась, и в глазах у нее вдруг сверкнула безумная на
дежда. Ц Я пойду к доктору Грейсону… упаду перед ним на колени… признаюс
ь во всем, во всем… Да, я нарушила Закон, но он поймет. Он простит, он добрый, о
н все поймет… Столько лет…
Я медленно встал и вышел на улицу. Я больше ничего не понимал. Я запутался.
Снова, как в темной клетке, я почувствовал, что разум ускользает от меня. О
Священный Алгоритм, почему в трудную минуту ты перестал служить мне, поч
ему снова оставил меня одного в безбрежном мире, полном злобы, коварства,
жестокости… Ведь я служил честно, служил, чтобы была в жизни опора, и вот е
е снова нет., В голове бушевал настоящий вихрь: я жалел мисс Джервоне и пре
зирал ее. Я жалел Лопо и жалел Оскара Клевинджера. Я презирал доктора Халп
ерна и жалел его. Я ненавидел доктора Грейсона и тянулся к нему. Я презирал
помона Дина Дики и жалел его…
Я вошел в свою комнату, почувствовал легкий запах сигары и рассмеялся. За
пах сигары, которую курит Халперн. Какое ребячество! Неужели же он рассчи
тывал, что я не догадаюсь, куда делась магнитная пленка? Я зажег свет. Плен
ки не было. Ну что ж, по-своему он прав. Когда уже ощущаешь челюсти огненных
муравьев, особенно выбирать не приходится…
Глава 16
Изабелла Джервоне остановилась около дома доктора Грейсона. Сердце ее к
олотилось, вот-вот выскочит из груди, дыхание Ц как всхлипывания. Боже пр
авый, прости недостойную грешницу, защити в страшную годину, отведи руко
й своей казнь, смягчи сердце доктора Грейсона! Он добрый, он мудрый, он блю
дет Закон. Он ведь любит ее, ценит старшую покровительницу. Разве не ее он
сам пригласил в первый ряд зрителей, когда Синтакиса привели на встречу
с муравьями? Восемнадцать лет вместе, не один ведь день. И все ответственн
ые задания Ц только ей, Изабелле Джервоне. Даже за Оскаром Клевинджером,
за этим переломанным хлюпиком, и то ее с доктором Халперном посылали. И с
колько раз жал ей руку и все видели! Жал руку и смотрел ей в глаза своими пр
екрасными глазами, и все в груди и в животе у Изабеллы обмирало и тянуло вн
из. Он все поймет, поймет, поймет! Она выкрикнула последнее слово, и над зап
ертой дверью вдруг вспыхнул яркий прожектор и выхватил ее из безбрежной
темноты. Круглый динамик за решеткой кашлянул и спросил сонным голосом д
октора Грейсона:
Ц Что случилось, мисс Джервоне? Уже второй час.
Изабелла медленно опустилась на колени. На мгновение она вдруг подумала
, что может испачкать праздничное платье.
Ц Доктор Грейсон, Ц прошептала она, Ц я нарушила Закон и научила Лопо-п
ервого словам, я научила его таиться от людей…
Динамик за решеткой молчал, и Изабелла почти выкрикнула:
Ц Простите меня, доктор Грейсон, вы ведь… вы как отец… Он был такой мален
ький, такой хорошенький, глазенки круглые-круглые, и он все тянул ко мне р
учонки! Ц Она начала говорить быстро, захлебываясь словами, и больше не с
мотрела на динамик за решеткой. Ц Я сразу поняла, что господь сотворил чу
до! Да, чудо он сотворил. Послал мне младенца. И хоть я его не носила во чреве
, но выносила в душе. О, как сладостны были прикосновения его ладошек, мале
ньких, в подушечках…
Свет вдруг погас, и плотная темнота тропической ночи хлынула со всех сто
рон на Изабеллу. Она замолчала, провела дрожащей рукой по лбу, уперлась ру
ками в бетон и медленно встала.
Ноги плохо слушались ее, и ей казалось, что вот-вот они подломятся и она уп
адет на грязный бетон и испортит новое, воскресное платье. А ведь тут в Нов
е с химчисткой сложно, ой как сложно! Здесь не чистят, отправляют куда-то. С
роки ужасные просто. Забудешь, что посылала.
Ц Его ладошек… Ц произнесла она вслух и торжественно запела: Ц Ма-ален
ь-ких, в поду-шеч-ках… Ц Она оборвала себя и ударила по губам: Ц Дурочка т
ы, разбудишь ведь Лопо, спит малышка, пускай отдохнет…
Справа от нее темным кубом вырисовался на фоне неба Первый корпус. Одно о
кно светлеет. На втором этаже спит переломанный хлюпик, ждет ее Лопо. Это о
н, он погубил ее! Не человек он. Человек чужое тело не возьмет. Сатана он! В с
амолете, когда укол ему делала и он глянул на нее, она сразу и распознала: с
атана и есть, враг человеческий…
Она перекрестилась и тихонько поднялась на второй этаж. Третья комната с
лева. Так и есть, отблеск адского пламени сочится из-под двери, желтый, фос
форный и серой тянет.
Осторожно Ц сатана хитер, ох как хитер! Ц она открыла дверь и вошла в ком
нату, На столике у изголовья горел ночничок. Вот он, враг! Ишь ты, глаза отк
рыл…
Ц Это вы, сестра? Ц спросил Оскар Клевинджер. Голос у него был совсем не
сонный, и чувствовалось, что он не спал. Ц Сколько времени? А я, знаете, сво
е детство вспомнил, всякие глупости… Ц Оскар заметил воскресное платье
Изабеллы. Ц Что это вы так разоделись?
Изабелла Джервоне не отвечала и смотрела на него странным и пустым взгля
дом. А может быть, ему это просто почудилось в слабом свете ночника. Он поч
увствовал, как нарастает в нем тревога. Что с ней, почему она пришла ночью
в этом дурацком платье и молча глазеет на него?
Ц Сестра, Ц хотел он сказать построже, но голос его дрогнул, Ц что с вам
и, ответьте!
«Боже, надо позвать кого-нибудь!» Он поднял руку, чтобы нажать на кнопку, н
о Изабелла бросилась вперед и упала на него. Его пронзила острая боль, и он
на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, почувствовал на шее
сильные руки, которые сжимали ее.
Ц Попался, враг человеческий! Изыди, сатана, погибни!..
Оскар напрягся изо всех сил, пытаясь столкнуть с себя жаркое, бормочущее
чудовище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19