Ц Прошу вас, мисс Синтакис, рассказывайте. Мы сделаем все, что можем. Перв
ая Всеобщая никогда не оставляет своих прихожан в беде.
Ц Да, да, я знаю! Ц с какой-то лихорадочной уверенностью почти выкрикнул
а девушка. Ц Кроме моей налигии, у меня в жизни нет ничего. Я живу только в
минуты погружения. Это моя жизнь. А в интервалах Ц какое-то скольжение се
рых теней по серому асфальту.
«Может быть, иным религиям и приходится гоняться за людьми, как газетам з
а подписчиками, Ц подумал я, Ц но к нам в налигию людей гонит сама жизнь.
Гонит, как загонщики зверей…»
Ц Что же случилось с вашим братом?
Ц Он исчез.
Ц Милая мисс Синтакис, расскажите мне, если вам не трудно, все по порядку.
Когда и как исчез ваш брат?
Ц Это случилось позавчера. Днем я позвонила домой и разговаривала с Мор
тимером. У него было прекрасное настроение, а вечером, когда я вернулась в
наш ОП, его не было.
Ц Он мог куда-нибудь уехать?
Ц Не знаю, нет… Он не мог сам уйти.
Ц Почему вы так думаете? Вы в этом уверены?
Ц Потому что если бы он куда-нибудь уезжал, он бы оставил мне записку. Он б
ы взял, наконец, свою зубную щетку, пижаму, хоть что-нибудь.
Ц Вы уверены, что он написал бы вам? Какие у вас были отношения?
Ц Когда-то совсем близкие. Еще до смерти матери он уехал куда-то работат
ь по контракту. Вначале он писал совсем часто. Мы вообще любили друг друга
. Морт старше меня на два года и всегда относился ко мне с такой, знаете, сни
сходительностью старшего брата. Особенно когда он стал биологом. Он отда
вал, по-моему, себе отчет, что я отказалась даже от надежды на хорошее обра
зование, лишь бы он мог закончить университет. Впрочем, это справедливо, М
орт намного способнее меня.
Ц А как он относился к вам в последнее время?
Ц Я вам начала говорить о том, что вначале он писал мне очень часто.
Ц Это тогда, когда он уехал работать?
Ц Да. Мне кажется, он жалел меня. Чувствовал мое одиночество. Особенно, ко
гда заболела мама. А потом, постепенно, его письма стали изменяться…
Ц В чем?
Ц Как вам сказать, брат Дики… Как будто они были такими же, что и до этого.
Те же вопросы о здоровье, о самочувствии, о работе. Те же советы о здоровье
и работе. И все же чего-то не хватало. Не было, наверное, той теплоты, что ран
ьше… А может быть, мне это только казалось. В то время, после смерти мамы, я ч
увствовала себя совсем, совсем одинокой… Меня часто охватывал ужас. Я бо
ялась ночей. Нет, нет, не из-за грабителей! У нас в поселке ведь совсем тихо.
Стоило мне погасить свет, брат Дики, и я оказывалась одна на гигантском по
ле, безбрежном асфальтовом поле. И куда только хватал глаз Ц везде тянул
ся ровный серый асфальт. И меня охватывал ужас. И я бежала, бежала, что-то бе
ззвучно кричала, а асфальт оставался все тем лее. И тогда мне начинало каз
аться, что я вовсе не бегу, а стою на месте. И уже никогда не сдвинусь с места
… Вы простите меня, брат Дики, что я так много говорю. Я сама не знаю, что со м
ной творится… Я так редко разговариваю с людьми… Иногда, бессонной какой
-нибудь ночью лежишь и думаешь: кого бы завтра ни увидела, с кем бы ни встре
тилась, буду говорить, говорить, говорить. А назавтра увидишь совсем пуст
ые глаза, смотрящие куда-то сквозь тебя, и слова прилипают к гортани. Я, ког
да чищу зубы, брат Дики, иногда думаю, что у меня полон рот несказанных сло
в. Мертвых, нерожденных слов… Ц Девушка вдруг вздрогнула, замолчала и ти
хо добавила: Ц Простите…
Ц Не извиняйтесь, мисс Синтакис, мы же члены одной семьи. Кому же излить д
ушу, если не брату в Первой Всеобщей? Ц сказал я как можно нежнее. Сердце м
ое сжалось от жалости и сострадания. Я как бы был соединен с ней параллель
но и ощущал все ее беспредельное одиночество в холодном асфальтовом мир
е. Я понимал ее. Мне было знакомо это чувство.
Ц Да, да! Ц воскликнула девушка с болезненной убежденностью. Ц Если бы
не Первая Всеобщая, я бы не смогла жить. И дня не прожила бы.
Ц Да, мисс Синтакис, да святятся имена отцов-программистов в веках… Скаж
ите, а где именно работал ваш брат?
Ц Он эмбриолог. После окончания университета долго не мог найти подход
ящую работу, а потом вот уехал.
Ц А куда?
Ц Адреса его я не знала. Он говорил, что это какое-то засекреченное место.

Ц Но письма же от него приходили? На них были штемпеля? И вы ему, наверное,
писали?
Ц Да, конечно. Но штемпеля были только местные. И писала я ему по местному
почтовому адресу.
Ц Понимаю. Скажите, мисс Синтакис, а деньги брат присылал вам?
Ц Да. Иначе как бы я могла жить здесь, в ОП? На свою зарплату я бы здесь даже
собачью конуру не смогла бы себе позволить.
Ц Значит, Мортимер зарабатывал там неплохо?
Ц Точно не знаю, но, по-моему, даже очень неплохо. Во всяком случае, он мне д
авал это понять в письмах, а когда приехал два месяца тому назад, все время
говорил, что надо присмотреть домик побольше. Он, знаете, как и я, человек н
елюдимый. Я говорила ему: «Женись. Не думай обо мне». Он не хотел. Он и раньше
был совсем молчаливый, избегал компаний, а после приезда так и совсем сло
ва из него не вытянешь. Биржевые курсы стали его интересовать. Уплатил уй
му денег, зато наш телевизор теперь связан прямо с биржей. Мортимер включ
ал его и часами смотрел на экран, а там только названия фирм и цифры… Он ве
дь не работал. Говорил, что надо отдохнуть и что он заработал себе на небол
ьшой отдых.
Ц А рассказывал он вам о своей работе за границей? Ну хоть что-нибудь?
Ц Нет. Ни слова. Вначале я спрашивала, а потом перестала. Раз нельзя челов
еку рассказывать, значит, нельзя. Думаю только, что работал он где-то на юг
е.
Ц Почему?
Ц Он вернулся очень загорелым. У нас тут так не загоришь, хоть изжарься н
а солнце. Да и загар какой-то не наш.
Ц Скажите, а вы замечали что-нибудь необычное в настроении или поведени
и брата в последние дни?
Ц Вообще-то, как я вам сказала, Морт стал очень скрытным. И не поймешь, что
у него на сердце… Но пожалуй… Вот вы меня спросили, и мне показалось, что з
а день до исчезновения он был, похоже, повеселей. Ну не то чтобы он прыгал к
озленком, но оживленнее он был, чем обычно.
Ц Понимаю. Теперь расскажите, о чем вы говорили с братом в день его исчез
новения, когда позвонили домой.
Ц Да ни о чем особенном. Голос у Морта был веселый. Я его спросила, что он п
оделывает, а он сказал, что прикидывает, какой бы домик побольше нам снять,

Ц А он вас ни о чем не спрашивал?
Ц Спросил, когда я вернусь домой.
Ц Он часто вас спрашивал об этом?
Ц Гм… как вам сказать… Ну, как обычно, когда люди разговаривают по телефо
ну…
Ц Когда вы вернулись домой, мисс Синтакис, здесь было все, как обычно?
Ц Все как обычно. Только брата не было. Обычно он меня поджидает и мы вмес
те обедаем… Но вначале я не волновалась. Ну, пошел погулять на полчасика.

Ц А когда вы начали беспокоиться?
Ц Восемь, девять часов, уже совсем темно, никто в это время и носа на улицу
не высунет. Поселок наш хоть и охраняемый, но все-таки судьбу никто не хоч
ет искушать.
Ц А вам не пришло в голову, мисс Синтакис, что Мортимер мог задержаться у
кого-нибудь из друзей?
Ц Нет, это невозможно.
Ц Почему?
Ц Да потому, что у него нет друзей.
Ц Как, совсем нет друзей?
Ц Нет. За два месяца, что он приехал, при мне ему никто не звонил.
Ц И подруги у него не было?
Ц Нет. Ц Мисс Синтакис поджала губы и посмотрела на меня, как мне показа
лось, с некоторым вызовом. Ну, не было у него подруги! И у меня нет. И что?
Ц Когда вы вошли в его комнату?
Ц Ну, точно я не знаю, было уже совсем поздно, часов, наверное, одиннадцать
. Я себе просто места не находила. Проедет где-то машина, я вся застываю Ц м
ожет, Мортимер. Я подумала: может быть, он оставил мне записку. Зашла к нему
в комнату Ц ничего. Еще раз осмотрела гостиную и прихожую Ц ничего. В мое
й комнатке Ц ничего. Я еще раз все осмотрела. Я уже была в каком-то оцепене
нии и мало что соображала Около полуночи я позвонила в полицию, а они там т
олько посмеялись. «У нас, смеются, каждый день и отцы семейств рвут когти,
а тут холостяк пошел погулять, не доложившись своей сестричке. Через нед
елю если не появится, звоните снова, включим его в списки пропавших». Толь
ко утром, после ужасной бессонной ночи, я сообразила позвонить на наш кон
трольно-пропускной пункт. Дежурный сержант был очень вежлив, попросил м
еня подождать у телефона, все проверил и сказал, что Мортимер Синтакис ни
25, ни 26, ни 27 октября из ОП не выходил и не выезжал, и к нему никто не приезжал, и
на территории ОП никаких происшествий не зарегистрировано. Ни больных, п
одобранных на улице, ни трупов. Вот и все, отец Дики.
Кэрол Синтакис как-то сразу осела в кресле, плечи ее опустились, глаза пот
ухли. Впечатление было такое, что у нее сели батареи. Пока она говорила, в н
ей жила надежда, стоило ей произнести факты всуе, как она сама увидела, что
надеяться-то, собственно, не на что. К сожалению, я это видел тоже.

Глава 2

Я еще раз достал из кармана фотографию Мортимера Синтакиса, которую мне
дала его сестра. На меня смотрело обычное, самое банальное лицо молодого
мужчины с чуть сонным выражением, написанным на нем.
Если у сестры была хоть какая-то индивидуальность, брат мог вполне быть и
зготовлен на конвейере из стандартных и не слишком дорогих частей. Я спр
ятал фото в карман, вздохнул и пошел к соседнему домику, точно такому же, ч
то и дом Синтакисов.
Мне открыла дверь пышногрудая усатая дама в высшей степени неопределен
ного возраста. Едва она увидела мою желтую одежду, она взорвалась если не
вулканом, то уж гейзером наверняка.
Ц А, помон к нам пожаловал! Евнух из Первой Всеобщей! Христопродавец! Пре
дали Христа нашего, спасителя, сменяли на железки и проводочки!
Ц Мадам, Ц как можно кротче сказал я, наклонив голову, Ц я осмелился пот
ревожить вас не для теологических бесед. У вашей соседки Кэрол Синтакис…

Ц Аи эта такая же нечестивица! И она господа бежала, и она Христа предала
…
Я с трудом удержался, чтобы не ответить ей, как она того заслуживала. Сколь
ко раз я это уже видел Ц как люди исходят злобой, понося налигию. Им кажет
ся, что мы сменяли их полную любви и понимания религию на сухой алгоритм. И
эти любвеобильные христиане готовы распять нас. Вроде этой усатой дамы,
которая готова была вцепиться мне в горло.
Ц Простите, мадам, я позволю себе еще раз заметить, что не хотел бы обсужд
ать с вами преимущества той или иной религии. Я пришел к вам как полицейск
ий монах, чтобы задать вам, с вашего разрешения, несколько вопросов о ваше
й соседке Кэрол Синтакис. У нее, как вы, может быть, слышали, несчастье. 25 окт
ября у нее исчез брат.
Ц Ну и что? Ц спросила усатая дама и, слегка прищурившись, посмотрела на
меня. Ц Вы думаете найти эту сонную крысу у меня?
Я подумал, что живого Мортимера я у нее вряд ли смог бы найти, как, впрочем, и
мертвого.
Ц Я хотел спросить у вас, не заметили ли вы чего-нибудь необычного, подоз
рительного 25 октября, в день, когда Мортимер Синтакис исчез из дому?
Ц Заметила. Заметила, что мир катится в лапы сатане, что Христа люди забы
ли, что нет больше жизни честной христианке… Ц Усатая дама возбуждалась
от собственных слов, как от наркотиков. Зрачки ее расширились, а на шее вз
дулись жилы. Ц Ироды! Ц вдруг крикнула она. Ц Христопродавцы! На железк
и нашего возлюбленного спасителя сменяли! Ничего, попадете вы еще в геен
ну огненную, и будете корчиться, и сало ваше будет вытапливаться из вас, шк
ворчать, и тогда опомнитесь вы, но будет уже поздно…
Отцы-программисты, думал я, пятясь задом от Христовой воительницы, сколь
ко же в сердцах человеческих растворено злобы, сколь велико напряжение з
вериной ненависти, в каких единицах измерить ее, эту ненависть!..
Сосед Синтакисов с другой стороны в теологические дискуссии со мной не в
ступал. Это был тихий, вежливый старичок, который, очевидно, воплощал в себ
е сразу трех индийских обезьян: ту, которая ничего не видит, ту, которая ни
чего не слышит, ту, которая ничего не говорит. Он не знал, что Мортимер исче
з, не знал вообще, что у мисс Синтакис есть брат, вообще плохо представлял
себе, где, когда, рядом с кем и зачем он живет. Я вынужден был мысленно призн
ать, что старичок довольно успешно изолировался от внешнего мира. В его в
ыцветших и чуть слезившихся глазках мерцала упрямая отрешенность. Я под
умал, что если бы дом Синтакисов обстреляли бы из пушек большого калибра,
этот сосед и канонады не услышал бы.
Я сел в машину, закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. Не только что н
иточки пока нет, но даже и намека на ниточку. Мортимер Синтакис исчез, раст
ворился, распался на атомы, обогатив слегка воздух и почву ОП Семь. Но я не
огорчался. Нас, помонов, учили, что в конечном счете важен не результат, а п
одлинное усилие, направленное для достижения этого результата. Если ты д
елаешь все, что в твоих силах и даже немножко больше, ты уже можешь быть сп
окоен. Так учат отцы-программисты, так учит Священный Алгоритм. А пактор Б
раун формулировал это положение еще четче «О длине пройденной дистанци
и, Ц говорил он, Ц надо судить не по столбикам с милями, а по гудению в ног
ах». Поэтому безвыходного положения для нас не бывает, ибо во всяком поло
жении ты можешь что-то сделать, и, сделав это, ты выполнил свой долг перед П
ервой Всеобщей.
Подведем итоги, брат Дики, сказал я себе. Впрочем, я тут же себя поправил. Ит
огов пока нет. Есть целый набор вопросительных знаков, из которых я могу с
кладывать любую конструкцию. Странная семейка, хотя сестра и не лишена к
акой-то привлекательности. И где он все-таки работал? Впрочем, вряд ли это
имеет значение. Где же его искать? Что с ним вообще могло случиться? Ну, пре
жде всего его могли похитить или убить, но при этом он должен был сам споко
йно выйти из дому, погасить свет и запереть дверь. Вполне возможно. При это
м похитители или убийцы должны быть или жителями поселка, или проникнуть
в ОП, не называя фамилии Мортимера. Или сам Мортимер каким-то образом пок
инул ОП, не зарегистрировав выхода на КПП. Так или иначе, все нити вели к ко
нтрольно-пропускному пункту. Надо ехать туда. Я нажал на педаль реостата
и направил свой «шеворд» к центральному проезду.
Мне сказали, что дежурный сержант свободен, я постучал и вошел в его мален
ькую комнатку.
Ц Здравствуйте, сержант, Ц поклонился я и протянул вперед правую руку л
адонью кверху. Жест подношения и жест просьбы. К моей радости, сержант ул
ыбнулся и ответил мне тем же жестом. Ц Полицейский монах Дин Дики, Ц ска
зал я.
Ц Сержант Джеймс Нортон. Чем могу служить, брат Дики?
Ц Прихожанка Первой Всеобщей Кэрол Синтакис вознесла молитву Священн
ому центру об исчезновении ее брата Мортимера Синтакиса, и меня тут же на
правили сюда.
Ц Да, я слышал, Ц кивнул сержант.
Ц Мисс Синтакис звонила вчера сюда на КПП и просила проверить, не зареги
стрирован ли выход Мортимера Синтакиса или приезд кого-либо к нему.
Ц Да, мой сменщик сообщил мне об этом.
Ц Никаких следов?
Ц Нет, брат Дики. Можете проверить книгу регистрации сами.
Ц Для чего? Скажите, а почему вы регистрируете движение через КПП в книге
? Ведь обычно, насколько я знаю, регистрирует автомат? Посетитель или жите
ль ОП прижимает пальцы к определителю, который удостоверяет личность и ф
иксирует имя на пленке.
Ц Это верно, брат, но как раз позавчера, двадцать пятого, наш автомат слом
ался. Определитель личности уже починили, а регистратор до сих пор неисп
равен.
«Могло быть простым совпадением, Ц подумал я. Ц А может быть, и не просты
м».
Ц Вы не могли бы мне дать имена и адреса стражников, которые дежурили поз
авчера во второй половине дня?
Ц Пожалуйста, брат Дики. Но я вам советую лучше приехать сюда завтра утро
м. Завтра их дежурство.
Ц Если не найду их, так и сделаю.
Стражник второго класса Питер Малтби жил в стареньком кирпичном доме, ко
торый наш двадцатый век, казалось, ухитрился обойти стороной. Выщербленн
ый кирпич, на стенах подъездов автографы целых поколений детей, желтые г
олые лампочки в коридорах, неистребимый запах кошачьих экскрементов, на
рк с остекленелыми глазами на лестнице. А может быть, это и есть стигматы н
ашего века? Мне ли, рядовому помону, судить об этом?
Я вырос в таком доме, и мир, каждодневно наполненный до краев пронзительн
ыми криками ссор и скандалов, упреками, завистью и злобой, был моим привыч
ным миром.
Иногда мне казалось, что этот мир постыдный, недостойный, что настоящие л
юди могут жить только в другом мире.
И тогда мне в голову приходила такая мысль: вот завтра явится некто и позо
вет нас всех в ОП.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19