И если ты не
сожалеешь теперь об этом, тогда по крайней мере два твоих сына на твоей
стороне.
Но Фингольфин еще не кончил говорить, когда в зал вошел Феанор, и он
был в полном вооружении: в высоком шлеме, с грозным мечом на боку.
- Все так, как я и предполагал, - сказал он. - Мой единокровный
братец опередил меня у моего отца в этом, как и во всем другом! - Затем,
повернувшись к Фингольфину, он выхватил меч и вскричал:
- Убирайся отсюда и займи положенное тебе место!
Фингольфин поклонился Финве, не сказав ни слова Феанору, не взглянув
на него, вышел из помещения, но Феанор последовал за ним, остановил его в
дверях дома короля и приставил острие своего блестящего меча к груди
Фингольфина.
- Смотри, братец! - сказал он. - Эта вещь острее твоего языка.
Попробуй только еще раз захватить мое место и любовь моего отца, и тогда,
может быть, Нольдор избавится от коекого, кто расчитывает стать
повелителем рабов!
Эти слова услышали многие, потому что дом Финве находился у большой
площади у подножия Миндона.
Но Фингольфин снова не ответил и, молча пройдя через толпу,
отправился на поиски Финарфина, своего брата.
Теперь уже смуту Нольдора нельзя было утаить от Валар, но истоки ее
остались для них скрытыми, и так как Феанор первым во всеуслышанье
выступил против них, Валар заключили, что он и был инициатором беспорядков
из-за своего известного высокомерия (хотя то же можно было теперь сказать
и о всем Нольдоре).
И Манве опечалился, но продолжал наблюдать и не сказал ни слова.
Валар привели Эльдарцев в свою страну с их согласия, не лишив их права
выбора: остаться в ней или покинуть ее. И пусть Валар считали уход Эльдара
безумием, они не стали бы их удерживать.
Но действий Феанора нельзя было не заметить, и Валар были рассержены
и обеспокоены.
Ему велели явиться к воротам Вальмара и ответить за все свои слова и
поступки. Были так же призваны и все другие, кто принимал какое-либо
участие в этом деле или знал о нем.
И Феанору, представшему перед Мандосом в круге судьбы, приказано было
отвечать на все, о чем его спросят.
И тогда, наконец, обнажились корни всего, и злоба Мелькора была
разоблачена. И тотчас же Тулкас покинул совет, чтобы схватить Мелькора и
снова предать правосудию. Но с Феанора не сняли вины, потому что он
нарушил мир Валинора и обнажил меч против своего родича.
И Мандос сказал ему:
- Ты говоришь о рабстве. Если это действительно рабство, тебе все
равно не избежать его, потому что Манве - Король Арда, а не только Амана.
И твои поступки незаконны, будь то в Амане или не в Амане. Поэтому вот
приговор: на двенадцать лет ты покинешь Тирион, которому ты угрожал. И в
это время ты подумай и вспомни, кто и что ты есть. А когда срок пройдет -
с твоим делом будет покончено, если все другие пожелают освободить тебя.
Тогда Фингольфин сказал:
- Я буду за освобождение моего брата!
Но Феанор не ответил ни слова, стоя в молчании перед Валар. Затем он
повернулся и, покинув совет, ушел из Вальмара.
Вместе с ним в изгнание отправились семь его сыновей. Они возвели на
севере Валинора, в холмах, мощное укрепление и сокровищницу, и там, в
Форменосе, хранилось множество камней и оружия, а Сильмарили были заперты
в помещении из железа. Туда же пришел и Финве, король, потому что он любил
Феанора, а Фингольфин правил Нольдором в Тирионе.
Так ложь Мелькора принесла плоды, хотя и сам Феанор своими делами
способствовал этому. И вражда, посеянная Мелькором между сыновьями
Фингольфина и Феанором, не умерла и продолжала существовать много лет
впоследствии.
В это время Мелькор, зная, что его замыслы разоблачены, скрылся и
перебегал с места на место, как облако в холмах. Тулкас тщетно искал его.
И тогда народу Валинора показалось, что свет деревьев начал тускнеть,
а тени всех высоких предметов стали длиннее и чернее.
Рассказывают, что какое-то время Мелькор не показывался в Валиноре, и
никто ничего не слышал о нем, пока он внезапно не объявился в Форменосе,
где говорил с Феанором у его дверей. Хитрыми аргументами он убеждал
Феанора в своей дружбе и подбивал его к прежним мыслям о бегстве от оков
Валар.
Мелькор сказал:
- Смотри, как истинно все, что я говорил, и как несправедливо тебя
изгнали. Но если сердце Феанора так же свободно и отважно, как те слова,
что он произносил в Тирионе, тогда я помогу Феанору и унесу его далеко от
этой тесной страны. Разве я не Валар? Да я могущественнее тех, кто
горделиво восседает в Вальмаре! Я всегда был другом Нольдора, самого
искусного и доблестного народа в Арда.
В это время сердце Феанора было еще переполнено горечью унижения,
которое он потерпел перед Мандосом, и Феанор молча смотрел на Мелькора,
размышляя, можно ли действительно довериться ему настолько, чтобы
воспользоваться его помощью для бегства.
Мелькор, видя, что он колеблется, и зная, что Сильмарили поработили
его сердце, добавил:
- Форменос - мощное укрепление, и оно хорошо охраняется, но не думай,
что Сильмарили будут в безопасности в какой-либо сокровищнице в пределах
королевства Валар!
Однако, здесь Мелькор переусердствовал: его слова проникли слишком
глубоко и пробудили огонь более свирепый, чем он намеревался. Феанор
взглянул на него пылающими глазами, и взгляд его проник сквозь завесу
мыслей Мелькора и обнаружил там исступленное желание обладать
Сильмарилями. И тогда ненависть Феанора превозмогла страх, и он проклял
Мелькора и велел ему убираться, сказав:
- Прочь от моих ворот, ты, тюремный ворон Мандоса!
И захлопнул двери своего дома перед лицом могущественнейшего из всех
жителей За.
Тогда Мелькор ушел со стыдом, потому что ему самому грозила
опасность, и он видел, что час мести для него не настал, но сердце его
почернело от ярости. А Финве исполнился великого страха и тут же отправил
вестников к Манве в Вальмар.
Валар держали совет перед вратами города, потому что удлиняющиеся
тени вызывали у них страх. И в это время появились вестники из Форменоса.
Ороме и Тулкас сразу же вскочили с мест, но они еще не успели броситься в
погоню, как пришли посланцы из Эльдамара и сообщили, что Мелькор бежал
через Калакирна, и Эльфы видели с хребта Туны, как он мчался в гневе,
подобно грозовому облаку. И еще сказали вестники, что оттуда он повернул
на север, потому что Телери в Альквалонде заметили его тень,
промелькнувшую мимо их гаваней в направлении Арамана.
Так Мелькор покинул Валинор, и какое-то время два дерева снова
светили прежним светом, и страна наполнилась им. Но Валар тщетно пытались
добыть сведения об их враге, и радость всех жителей Амана была омрачена,
как будто небосвод постепенно затянуло облаками, принесенными издалека
холодным ветром. И все боялись, что может случиться еще что-нибудь
недоброе.
8. ОБ ОМРАЧЕНИИ ВАЛИНОРА
Когда Манве узнал о путях, которые избрал Мелькор, ему стало ясно,
что тот решил укрыться в своих старых крепостях на севере Среднеземелья. И
Ороме с Тулкасом отправились туда со всей скоростью, чтобы попытаться
догнать Мелькора. Но за пределами побережья Телери, в неназванных
пустошах, простиравшихся вплоть до самых льдов, им не удалось найти ни
одного его следа. С тех пор вдоль северных границ Амана было усилено
наблюдение, но это ничего не дало, так как еще до того, как началось
преследование, Мелькор повернул обратно и тайно ушел на юг. Потому что он
был все-таки одним из Валар и мог изменять свое обличье или совсем не
иметь его, как могли и его собратья. Хотя вскоре он утратил эту
возможность навсегда.
Так, невидимый, он пришел в конце концов в сумрачную местность
Аватар. Она протянулась узкой полоской к югу от залива Эльдамара, у
восточной стороны подножья Пелори, и ее длинное и мрачное побережье
простиралось к югу, лишенное света и не изученное. Там, под отвесными
обрывами гор, у холодного темного моря, тени были самыми глубокими и
непроницаемыми в мире. И там, в Аватар, тайно поселилась Унголиант.
Эльдару неизвестно, откуда она взялась, но некоторые утверждали, что в
давно забытых эпохах ее родила тьма, окружавшая Арда, когда Мелькор
впервые с завистью взглянул вниз на королевство Манве. И она была одной из
тех, кого в самом начале подкупил Мелькор, дабы они служили ему. Но
Унголиант покинула своего хозяина, сжигаемая одной страстью использовать
все живое, чтобы напитать свою пустоту.
Спасаясь от нападения Валар и преследования Ороме, она бежала к югу,
потому что их тревожило положение на севере, а юг они долго оставляли без
внимания. А там Унголиант поползла к свету Благословенного Королевства,
потому что она и жаждала света, и ненавидела его.
Она поселилась в глубоких ущельях и приняла облик чудовищного паука,
заткав черной паутиной теснину в горах. И она поглощала весь свет, который
могла найти, и превращала его в темные сети удушающего мрака, пока,
наконец, никакой свет не мог больше проникнуть в ее жилище. И Унголиант
стала голодать.
Придя в Аватар, Мелькор стал разыскивать ее. Он снова принял облик, в
котором правил в Утумис: образ Темного Владыки, огромного и ужасного, но
Унголиант не вышла из своего убежища. И тогда Мелькор сказал ей:
- Сделай, как мне нужно, и если ты не насытишься еще, когда все будет
кончено, тогда я дам тебе, что пожелаешь, дабы утолить гoлoд полной мерой!
Он легко дал ей это обещание, как поступал всегда, а про себя
смеялся. Так большой вор соблазнял меньшего.
Унголиант соткала вокруг них обоих покрывало тьмы, когда они
отправились в путь. Мрак, в котором вещи не существовали больше, и взгляд
не мог пронзить его, потому что тот мрак был пустотой. Затем она медленно
начала ткать свою паутину: нить за нитью, от ущелья к ущелью, от
выступающей скалы к каменному пику, взбираясь все выше, переползая и
цепляясь, пока, наконец, не достиглa вершины Хиарментира, самой высокой
горы в этой части мира, далеко к югу от великого Таникветиля. За теми
местами Валар не установили наблюдения, потому что западнее Пелори лежала
в сумерках незаселенная страна, а за горной грядой следили, исключая
только всеми забытый Аватар у сумеречных вод бескрайнего моря.
Но теперь на вершине горы жила Унголиант, порождение тьмы. И она
свила из своих нитей канаты, а из них сделала лестницу, и по ней Мелькор
взобрался на эту вершину и встал рядом с Унголиант, глядя вниз на
охраняемое королевство. У подножья лежали леса Ороме, а западнее мерцали
поля и пастбища Яванны, и золотом светилась пшеница, пища богов. И Мелькор
посмотрел на север и увидел вдали сияющую долину и серебряные купола
Вальмара, сверкающие в смешанном свете Тельпериона и Лаурелина.
И тогда Мелькор громко засмеялся и быстро скользнул вниз по длинному
западному склону, а Унголиант была рядом с ним, и ее тьма скрывала их
обоих.
Это было время празднества, как хорошо знал Мелькор. Хотя все времена
года во власти Валар, и Валинор не знает ни зимы, ни смерти, все же он
входил тогда в королевство Арда и был лишь малой частью За, а жизнь За -
есть Время, и оно течет всегда - от первой ноты до заключительного аккорда
Эру. К тому же, Валар нравилось появляться в образе, сходном с обличием
детей Илюватара, и они ели, и пили, и собирали плоды Яванны на Земле,
которую создали по велению Эру.
И поэтому Яванна установила время цветения и время созревания для
всего, что росло в Валиноре, и при каждом первом сборе плодов Манве
устраивал великий пир для прославления Эру, когда весь народ Валинора
изливал свою радость в музыке и песнях на Таникветиле.
Ныне настал этот срок, и Манве назначил празднество более
великолепное, чем когда либо со времени прихода Эльдара в Аман. Потому что
в это время Манве задумал излечить зло, возникшее среди Нольдора - хотя
бегство Мелькора и приближало предвещение нелегкого труда и великих
печалей, и никто еще не мог сказать, какие раны получит Арда, прежде чем
Мелькор снова будет побежден.
И по призыву Манве все собрались в залах на Таникветиле, чтобы
уничтожить отчуждение между князьями Эльдара и забыть навсегда ложь,
посеянную их врагом.
Туда явились Ваньяр, и пришли Нольдорцы из Тириона, и собрались все
Майяр, а Валар облачились в свою красоту и великолепие. И они сидели перед
Манве и Вардой в их величественных залах или танцевали на зеленых склонах
горы, обращенных на запад, к деревьям.
В тот день улицы Вальмара опустели, никто не тревожил ступени
Тириона, и вся страна спала в мире. Одни лишь Телери за горами все еще
пели на побережье моря, потому что они обращали мало внимания на смену
сезонов или времени и не думали о заботах правителей Арда или о тени,
упавшей на Валинор - ведь до сих пор их это не касалось.
Одно лишь омрачало замыслы Манве. Феанор действительно пришел, потому
что лишь ему одному Манве приказал явиться, но не пришел Финве, как и
другие Нольдорцы из Форменоса. Потому что Финве сказал:
- Пока с Феанора, моего сына, не снят выговор, запрещающий ему
появляться в Тирионе, я не считаю себя королем и не буду встречаться с
моим народом.
И Феанор явился не в праздничном одеянии и не одел никаких украшений
- ни серебра, ни золота, ни драгоценных камней. И он отказался показать
Сильмарили Эльдарцам и Валар и оставил их запертыми в их железном
помещении в Форменосе.
Однако он встретился у трона Манве с Фингольфином и помирился с ним -
на словах. И Фингольфин отбросил вынутый из ножен меч и протянул брату
руку, сказав:
- Я делаю, как обещал. Я прощаю тебя и больше не помню обид!
Тогда Феанор молча взял его руку, но Фингольфин продолжал:
- Твой наполовину брат по крови, в сердце я буду настоящим братом. Ты
поведешь, и я последую за тобой. И пусть никакое горе не встанет между
нами!
- Я слышу тебя, - ответил Феанор, - да будет так!
Но они не знали, какой смысл окажется в этих словах.
Говорят, что когда Феанор и Фингольфин стояли перед Манве, наступил
час слияния света обоих деревьев, и безмолвный Вальмар наполнился
серебряным и золотым сиянием. Но в тот самый час Мелькор и Унголиант
неслись через поля Валинора, подобно тени черного облака, гонимого ветром
над залитой солнцем землей. И вот они оказались перед зеленым холмом
Эзеллохар.
Тогда мрак Унголиант поднялся до самых корней деревьев, а Мелькор
прыгнул на холм и своим черным копьем поразил каждое дерево до самой
сердцевины, нанеся им страшные раны. И сок их, как кровь хлынул наружу и
разлился по земле, но Унголиант поглотила его, а затем, переходя от дерева
к дереву, вонзала свой черный клюв в их раны, пока деревья не истощились.
И смертельный яд, что она несла в себе, проник в их ткани и иссушил их - и
корни, и ветви, и листву, и они умерли.
Но жажда все еще сжигала Унголиант, и подойдя к источникам Варды, она
выпила их до дна. И при этом она изрыгала черные пары и разбухла до таких
чудовищных и отвратительных размеров, что Мелькор испугался.
Такая великая тьма упала на Валинор. О том, что происходило тогда,
много рассказано в "Альдуденне", сложенном Эллемире из рода Ваньяр, и все
Эльдарцы знают этот плач. Но ни песня, ни рассказ не могут передать все
горе и ужас того дня. Свет исчез, но наступившая тьма была больше, чем
утрата света. В этот час появилась тьма, не просто казавшаяся отсутствием
света, нo существовавшая существеннее, сама по себе, потому что она
действительно была создана злобой вне света и имела власть проникать в
глаза и наполнять сердце и мысли, подавлять волю.
Варда взглянула вниз с Таникветиля и увидела тьму, подымающуюся
вверх, невиданными башнями мрака, и Вальмар пошел ко дну в глубоком море
ночи.
Вскоре одна лишь священная гора осталась стоять последним островом
утонувшего мира. Все песни смолкли. Валинор погрузился в молчание, нельзя
было услышать ни звука, только издалека, через проход в горах, ветер
доносил причитания Телери, подобные крикам чаек.
С востока подул холодный ветер, и тени с бескрайнего моря
накатывались на крутые берега.
Но Манве со своего высокого трона посмотрел вдаль, и взгляд его
пронзил ночь и там, за мраком, Манве увидел Тьму, и взгляд его не мог
проникнуть в нее, огромную и далекую, движущуюся со страшной скоростью к
северу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
сожалеешь теперь об этом, тогда по крайней мере два твоих сына на твоей
стороне.
Но Фингольфин еще не кончил говорить, когда в зал вошел Феанор, и он
был в полном вооружении: в высоком шлеме, с грозным мечом на боку.
- Все так, как я и предполагал, - сказал он. - Мой единокровный
братец опередил меня у моего отца в этом, как и во всем другом! - Затем,
повернувшись к Фингольфину, он выхватил меч и вскричал:
- Убирайся отсюда и займи положенное тебе место!
Фингольфин поклонился Финве, не сказав ни слова Феанору, не взглянув
на него, вышел из помещения, но Феанор последовал за ним, остановил его в
дверях дома короля и приставил острие своего блестящего меча к груди
Фингольфина.
- Смотри, братец! - сказал он. - Эта вещь острее твоего языка.
Попробуй только еще раз захватить мое место и любовь моего отца, и тогда,
может быть, Нольдор избавится от коекого, кто расчитывает стать
повелителем рабов!
Эти слова услышали многие, потому что дом Финве находился у большой
площади у подножия Миндона.
Но Фингольфин снова не ответил и, молча пройдя через толпу,
отправился на поиски Финарфина, своего брата.
Теперь уже смуту Нольдора нельзя было утаить от Валар, но истоки ее
остались для них скрытыми, и так как Феанор первым во всеуслышанье
выступил против них, Валар заключили, что он и был инициатором беспорядков
из-за своего известного высокомерия (хотя то же можно было теперь сказать
и о всем Нольдоре).
И Манве опечалился, но продолжал наблюдать и не сказал ни слова.
Валар привели Эльдарцев в свою страну с их согласия, не лишив их права
выбора: остаться в ней или покинуть ее. И пусть Валар считали уход Эльдара
безумием, они не стали бы их удерживать.
Но действий Феанора нельзя было не заметить, и Валар были рассержены
и обеспокоены.
Ему велели явиться к воротам Вальмара и ответить за все свои слова и
поступки. Были так же призваны и все другие, кто принимал какое-либо
участие в этом деле или знал о нем.
И Феанору, представшему перед Мандосом в круге судьбы, приказано было
отвечать на все, о чем его спросят.
И тогда, наконец, обнажились корни всего, и злоба Мелькора была
разоблачена. И тотчас же Тулкас покинул совет, чтобы схватить Мелькора и
снова предать правосудию. Но с Феанора не сняли вины, потому что он
нарушил мир Валинора и обнажил меч против своего родича.
И Мандос сказал ему:
- Ты говоришь о рабстве. Если это действительно рабство, тебе все
равно не избежать его, потому что Манве - Король Арда, а не только Амана.
И твои поступки незаконны, будь то в Амане или не в Амане. Поэтому вот
приговор: на двенадцать лет ты покинешь Тирион, которому ты угрожал. И в
это время ты подумай и вспомни, кто и что ты есть. А когда срок пройдет -
с твоим делом будет покончено, если все другие пожелают освободить тебя.
Тогда Фингольфин сказал:
- Я буду за освобождение моего брата!
Но Феанор не ответил ни слова, стоя в молчании перед Валар. Затем он
повернулся и, покинув совет, ушел из Вальмара.
Вместе с ним в изгнание отправились семь его сыновей. Они возвели на
севере Валинора, в холмах, мощное укрепление и сокровищницу, и там, в
Форменосе, хранилось множество камней и оружия, а Сильмарили были заперты
в помещении из железа. Туда же пришел и Финве, король, потому что он любил
Феанора, а Фингольфин правил Нольдором в Тирионе.
Так ложь Мелькора принесла плоды, хотя и сам Феанор своими делами
способствовал этому. И вражда, посеянная Мелькором между сыновьями
Фингольфина и Феанором, не умерла и продолжала существовать много лет
впоследствии.
В это время Мелькор, зная, что его замыслы разоблачены, скрылся и
перебегал с места на место, как облако в холмах. Тулкас тщетно искал его.
И тогда народу Валинора показалось, что свет деревьев начал тускнеть,
а тени всех высоких предметов стали длиннее и чернее.
Рассказывают, что какое-то время Мелькор не показывался в Валиноре, и
никто ничего не слышал о нем, пока он внезапно не объявился в Форменосе,
где говорил с Феанором у его дверей. Хитрыми аргументами он убеждал
Феанора в своей дружбе и подбивал его к прежним мыслям о бегстве от оков
Валар.
Мелькор сказал:
- Смотри, как истинно все, что я говорил, и как несправедливо тебя
изгнали. Но если сердце Феанора так же свободно и отважно, как те слова,
что он произносил в Тирионе, тогда я помогу Феанору и унесу его далеко от
этой тесной страны. Разве я не Валар? Да я могущественнее тех, кто
горделиво восседает в Вальмаре! Я всегда был другом Нольдора, самого
искусного и доблестного народа в Арда.
В это время сердце Феанора было еще переполнено горечью унижения,
которое он потерпел перед Мандосом, и Феанор молча смотрел на Мелькора,
размышляя, можно ли действительно довериться ему настолько, чтобы
воспользоваться его помощью для бегства.
Мелькор, видя, что он колеблется, и зная, что Сильмарили поработили
его сердце, добавил:
- Форменос - мощное укрепление, и оно хорошо охраняется, но не думай,
что Сильмарили будут в безопасности в какой-либо сокровищнице в пределах
королевства Валар!
Однако, здесь Мелькор переусердствовал: его слова проникли слишком
глубоко и пробудили огонь более свирепый, чем он намеревался. Феанор
взглянул на него пылающими глазами, и взгляд его проник сквозь завесу
мыслей Мелькора и обнаружил там исступленное желание обладать
Сильмарилями. И тогда ненависть Феанора превозмогла страх, и он проклял
Мелькора и велел ему убираться, сказав:
- Прочь от моих ворот, ты, тюремный ворон Мандоса!
И захлопнул двери своего дома перед лицом могущественнейшего из всех
жителей За.
Тогда Мелькор ушел со стыдом, потому что ему самому грозила
опасность, и он видел, что час мести для него не настал, но сердце его
почернело от ярости. А Финве исполнился великого страха и тут же отправил
вестников к Манве в Вальмар.
Валар держали совет перед вратами города, потому что удлиняющиеся
тени вызывали у них страх. И в это время появились вестники из Форменоса.
Ороме и Тулкас сразу же вскочили с мест, но они еще не успели броситься в
погоню, как пришли посланцы из Эльдамара и сообщили, что Мелькор бежал
через Калакирна, и Эльфы видели с хребта Туны, как он мчался в гневе,
подобно грозовому облаку. И еще сказали вестники, что оттуда он повернул
на север, потому что Телери в Альквалонде заметили его тень,
промелькнувшую мимо их гаваней в направлении Арамана.
Так Мелькор покинул Валинор, и какое-то время два дерева снова
светили прежним светом, и страна наполнилась им. Но Валар тщетно пытались
добыть сведения об их враге, и радость всех жителей Амана была омрачена,
как будто небосвод постепенно затянуло облаками, принесенными издалека
холодным ветром. И все боялись, что может случиться еще что-нибудь
недоброе.
8. ОБ ОМРАЧЕНИИ ВАЛИНОРА
Когда Манве узнал о путях, которые избрал Мелькор, ему стало ясно,
что тот решил укрыться в своих старых крепостях на севере Среднеземелья. И
Ороме с Тулкасом отправились туда со всей скоростью, чтобы попытаться
догнать Мелькора. Но за пределами побережья Телери, в неназванных
пустошах, простиравшихся вплоть до самых льдов, им не удалось найти ни
одного его следа. С тех пор вдоль северных границ Амана было усилено
наблюдение, но это ничего не дало, так как еще до того, как началось
преследование, Мелькор повернул обратно и тайно ушел на юг. Потому что он
был все-таки одним из Валар и мог изменять свое обличье или совсем не
иметь его, как могли и его собратья. Хотя вскоре он утратил эту
возможность навсегда.
Так, невидимый, он пришел в конце концов в сумрачную местность
Аватар. Она протянулась узкой полоской к югу от залива Эльдамара, у
восточной стороны подножья Пелори, и ее длинное и мрачное побережье
простиралось к югу, лишенное света и не изученное. Там, под отвесными
обрывами гор, у холодного темного моря, тени были самыми глубокими и
непроницаемыми в мире. И там, в Аватар, тайно поселилась Унголиант.
Эльдару неизвестно, откуда она взялась, но некоторые утверждали, что в
давно забытых эпохах ее родила тьма, окружавшая Арда, когда Мелькор
впервые с завистью взглянул вниз на королевство Манве. И она была одной из
тех, кого в самом начале подкупил Мелькор, дабы они служили ему. Но
Унголиант покинула своего хозяина, сжигаемая одной страстью использовать
все живое, чтобы напитать свою пустоту.
Спасаясь от нападения Валар и преследования Ороме, она бежала к югу,
потому что их тревожило положение на севере, а юг они долго оставляли без
внимания. А там Унголиант поползла к свету Благословенного Королевства,
потому что она и жаждала света, и ненавидела его.
Она поселилась в глубоких ущельях и приняла облик чудовищного паука,
заткав черной паутиной теснину в горах. И она поглощала весь свет, который
могла найти, и превращала его в темные сети удушающего мрака, пока,
наконец, никакой свет не мог больше проникнуть в ее жилище. И Унголиант
стала голодать.
Придя в Аватар, Мелькор стал разыскивать ее. Он снова принял облик, в
котором правил в Утумис: образ Темного Владыки, огромного и ужасного, но
Унголиант не вышла из своего убежища. И тогда Мелькор сказал ей:
- Сделай, как мне нужно, и если ты не насытишься еще, когда все будет
кончено, тогда я дам тебе, что пожелаешь, дабы утолить гoлoд полной мерой!
Он легко дал ей это обещание, как поступал всегда, а про себя
смеялся. Так большой вор соблазнял меньшего.
Унголиант соткала вокруг них обоих покрывало тьмы, когда они
отправились в путь. Мрак, в котором вещи не существовали больше, и взгляд
не мог пронзить его, потому что тот мрак был пустотой. Затем она медленно
начала ткать свою паутину: нить за нитью, от ущелья к ущелью, от
выступающей скалы к каменному пику, взбираясь все выше, переползая и
цепляясь, пока, наконец, не достиглa вершины Хиарментира, самой высокой
горы в этой части мира, далеко к югу от великого Таникветиля. За теми
местами Валар не установили наблюдения, потому что западнее Пелори лежала
в сумерках незаселенная страна, а за горной грядой следили, исключая
только всеми забытый Аватар у сумеречных вод бескрайнего моря.
Но теперь на вершине горы жила Унголиант, порождение тьмы. И она
свила из своих нитей канаты, а из них сделала лестницу, и по ней Мелькор
взобрался на эту вершину и встал рядом с Унголиант, глядя вниз на
охраняемое королевство. У подножья лежали леса Ороме, а западнее мерцали
поля и пастбища Яванны, и золотом светилась пшеница, пища богов. И Мелькор
посмотрел на север и увидел вдали сияющую долину и серебряные купола
Вальмара, сверкающие в смешанном свете Тельпериона и Лаурелина.
И тогда Мелькор громко засмеялся и быстро скользнул вниз по длинному
западному склону, а Унголиант была рядом с ним, и ее тьма скрывала их
обоих.
Это было время празднества, как хорошо знал Мелькор. Хотя все времена
года во власти Валар, и Валинор не знает ни зимы, ни смерти, все же он
входил тогда в королевство Арда и был лишь малой частью За, а жизнь За -
есть Время, и оно течет всегда - от первой ноты до заключительного аккорда
Эру. К тому же, Валар нравилось появляться в образе, сходном с обличием
детей Илюватара, и они ели, и пили, и собирали плоды Яванны на Земле,
которую создали по велению Эру.
И поэтому Яванна установила время цветения и время созревания для
всего, что росло в Валиноре, и при каждом первом сборе плодов Манве
устраивал великий пир для прославления Эру, когда весь народ Валинора
изливал свою радость в музыке и песнях на Таникветиле.
Ныне настал этот срок, и Манве назначил празднество более
великолепное, чем когда либо со времени прихода Эльдара в Аман. Потому что
в это время Манве задумал излечить зло, возникшее среди Нольдора - хотя
бегство Мелькора и приближало предвещение нелегкого труда и великих
печалей, и никто еще не мог сказать, какие раны получит Арда, прежде чем
Мелькор снова будет побежден.
И по призыву Манве все собрались в залах на Таникветиле, чтобы
уничтожить отчуждение между князьями Эльдара и забыть навсегда ложь,
посеянную их врагом.
Туда явились Ваньяр, и пришли Нольдорцы из Тириона, и собрались все
Майяр, а Валар облачились в свою красоту и великолепие. И они сидели перед
Манве и Вардой в их величественных залах или танцевали на зеленых склонах
горы, обращенных на запад, к деревьям.
В тот день улицы Вальмара опустели, никто не тревожил ступени
Тириона, и вся страна спала в мире. Одни лишь Телери за горами все еще
пели на побережье моря, потому что они обращали мало внимания на смену
сезонов или времени и не думали о заботах правителей Арда или о тени,
упавшей на Валинор - ведь до сих пор их это не касалось.
Одно лишь омрачало замыслы Манве. Феанор действительно пришел, потому
что лишь ему одному Манве приказал явиться, но не пришел Финве, как и
другие Нольдорцы из Форменоса. Потому что Финве сказал:
- Пока с Феанора, моего сына, не снят выговор, запрещающий ему
появляться в Тирионе, я не считаю себя королем и не буду встречаться с
моим народом.
И Феанор явился не в праздничном одеянии и не одел никаких украшений
- ни серебра, ни золота, ни драгоценных камней. И он отказался показать
Сильмарили Эльдарцам и Валар и оставил их запертыми в их железном
помещении в Форменосе.
Однако он встретился у трона Манве с Фингольфином и помирился с ним -
на словах. И Фингольфин отбросил вынутый из ножен меч и протянул брату
руку, сказав:
- Я делаю, как обещал. Я прощаю тебя и больше не помню обид!
Тогда Феанор молча взял его руку, но Фингольфин продолжал:
- Твой наполовину брат по крови, в сердце я буду настоящим братом. Ты
поведешь, и я последую за тобой. И пусть никакое горе не встанет между
нами!
- Я слышу тебя, - ответил Феанор, - да будет так!
Но они не знали, какой смысл окажется в этих словах.
Говорят, что когда Феанор и Фингольфин стояли перед Манве, наступил
час слияния света обоих деревьев, и безмолвный Вальмар наполнился
серебряным и золотым сиянием. Но в тот самый час Мелькор и Унголиант
неслись через поля Валинора, подобно тени черного облака, гонимого ветром
над залитой солнцем землей. И вот они оказались перед зеленым холмом
Эзеллохар.
Тогда мрак Унголиант поднялся до самых корней деревьев, а Мелькор
прыгнул на холм и своим черным копьем поразил каждое дерево до самой
сердцевины, нанеся им страшные раны. И сок их, как кровь хлынул наружу и
разлился по земле, но Унголиант поглотила его, а затем, переходя от дерева
к дереву, вонзала свой черный клюв в их раны, пока деревья не истощились.
И смертельный яд, что она несла в себе, проник в их ткани и иссушил их - и
корни, и ветви, и листву, и они умерли.
Но жажда все еще сжигала Унголиант, и подойдя к источникам Варды, она
выпила их до дна. И при этом она изрыгала черные пары и разбухла до таких
чудовищных и отвратительных размеров, что Мелькор испугался.
Такая великая тьма упала на Валинор. О том, что происходило тогда,
много рассказано в "Альдуденне", сложенном Эллемире из рода Ваньяр, и все
Эльдарцы знают этот плач. Но ни песня, ни рассказ не могут передать все
горе и ужас того дня. Свет исчез, но наступившая тьма была больше, чем
утрата света. В этот час появилась тьма, не просто казавшаяся отсутствием
света, нo существовавшая существеннее, сама по себе, потому что она
действительно была создана злобой вне света и имела власть проникать в
глаза и наполнять сердце и мысли, подавлять волю.
Варда взглянула вниз с Таникветиля и увидела тьму, подымающуюся
вверх, невиданными башнями мрака, и Вальмар пошел ко дну в глубоком море
ночи.
Вскоре одна лишь священная гора осталась стоять последним островом
утонувшего мира. Все песни смолкли. Валинор погрузился в молчание, нельзя
было услышать ни звука, только издалека, через проход в горах, ветер
доносил причитания Телери, подобные крикам чаек.
С востока подул холодный ветер, и тени с бескрайнего моря
накатывались на крутые берега.
Но Манве со своего высокого трона посмотрел вдаль, и взгляд его
пронзил ночь и там, за мраком, Манве увидел Тьму, и взгляд его не мог
проникнуть в нее, огромную и далекую, движущуюся со страшной скоростью к
северу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36