И Эльфы подчинились Ородрету.
Но он не позволил убить братьев, как предлагали некоторые, однако, ни
хлеба, ни крова не должны были найти Колегорм с Куруфином в этом
королевстве, и Ородрет поклялся, что с этих пор будет мало любви между
Нарготрондом и сыновьями Феанора.
- Пусть будет так! - сказал Колегорм, и глаза его ужасно засверкали,
но Куруфин улыбнулся. Затем они сели на коней и ускакали.
В тот час Келебримбор, сын Куруфина, отрекся от деяний своего отца и
остался в Нарготронде, но Хуан следовал за своим хозяином Колегормом.
Они уехали на север, разыскивая кратчайшую дорогу в Химринг, где жил
Маэдрос, их брат.
А Берен и Лютиен пришли в лес Бретиль к границам Дориата. Теперь
Берен подумал о своем обете и вопреки желанию сердца решил, что, когда
Лютиен снова окажется в безопасности в ее стране, он сделает еще одну
попытку, но она не хотела разлуки и сказала:
- У тебя есть два пути, Берен: отказаться от поисков и своей клятвы и
вести на Земле жизнь скитальца или же сдержать свое слово и бросить вызов
власти тьмы на ее троне. Но я пойду с тобой по любой дороге, и судьбы наши
будут одинаковы!
Пока они вели беседу об этом, Колегорм с Куруфином продолжали свой
путь через леса: братья заметили их и узнали.
Колегорм повернул коня и направил на Берена, рассчитывая сбить его с
ног, а Куруфин, наклонившись, схватил Лютиен и поднял на седло, потому что
он был сильным, но Берен, отскочив от Колегорма, прыгнул прямо на
мчавшегося следом коня Куруфина, и прыжок Берена стал известен среди людей
и Эльфов!
Он схватил Куруфина сзади за горло и рванул его на себя, и оба
свалились на землю. Лошадь заржала и упала, но Лютиен отбросило в сторону,
и она осталась лежать на траве.
Тогда Берен стал душить Куруфина, но смерть грозила ему, ибо Колегорм
поскакал на него с поднятым копьем. И в этот момент Хуан отказался от
службы Колегорму и прыгнул на него. Конь же отпрянул и не смог
приблизиться к Берену. Колегорм проклял пса и коня, но Хуан не двинулся с
места.
Тогда Лютиен, поднявшись, запретила убивать Куруфина, но Берен снял с
него доспехи, забрал его оружие, затем, подняв его, отбросил от себя и
приказал ему убираться.
- Твоего коня, - сказал он, - я беру для услуг Лютиен, и он может
считать, что ему повезло, раз он освободился от такого хозяина.
Тогда Куруфин проклял Берена.
- Иди туда, - сказал он, - где тебя ждет быстрая и жестокая смерть!
Колегорм посадил его сзади себя на своего коня, и братья сделали вид,
будтo собираются уехать, а Берен повернулся к ним спиной, не обращая на
них внимания.
Но Куруфин, исполненный стыда и злобы, взял лук Колегорма и на скаку
выстрелил назад: стрела была нацелена в Лютиен. Хуан в прыжке схватил
стрелу зубами, но Куруфин выстрелил снова, Берен загородил Лютиен, и
стрела ударила ему в грудь.
Рассказывают, что Хуан бросился в погоню за сыновьями Феанора, и те
умчались в страхе, а он, вернувшись, принес Лютиен из леса некую траву. С
его помощью она остановила кровь из раны Берена и своим искусством и
любовью исцелила его, и они вернулись в Дориат. Там Берен, разрываясь
между своей клятвой и любовью к Лютиен, зная, что теперь она в
безопасности, как-то утром встал до восхода солнца и вверил ее заботам
Хуана. А потом, испытывая сильные страдания, покинул Лютиен, пока она
спала на траве.
Он снова погнал коня на север, к проходу Сирион, и добравшись до
Таур-ну-Фуин, взглянул через пустошь Анфауглита и увидал вдали вершины
Тангородрима.
Там Берен отпустил коня Куруфина и велел ему забыть о страхе и бегать
свободно по зеленым травам на землях Сириона. А потом, оставшись один на
пороге последней опасности, Берен сложил песнь Расставания - в честь
Лютиен и света небес, потому что он считал, что должен теперь проститься с
любовью и светом.
Вот часть этой песни:
Прощай, о, милая земля, идет к концу мой путь.
Прощай, прощай и навсегда благословенна будь!
Ты претерпела много бед, ты иcпытaла тлен,
Но и прeкрacнoй, и рoднoй былa ты, Лютиен.
Здесь солнца яркие лучи и мягкий лунный свет
На чистом девичьем лице сияли много лет.
И если даже рухнет мир и в небо пыль взлетит,
И бездна древняя навек руины поглотит -
Существовала ты не зря, прекрасная земля!
Твои рассветы и моря, и горы, и поля -
Весь мир был создан хорошо, и все имело цель,
Раз в этом мире ты жила, моя Тинувиэль!
Берен пел громко, не заботясь о том, услышит ли его ктонибудь, потому
отчаяние овладело им, и он уже не надеялся спастись.
Но Лютиен услышала его песню и запела в ответ, неожиданно появившись
из леса.
Дело в том, что Хуан, согласившись снова взять ее всадницей, быстро
домчал Лютиен, едва лишь напав на след Берена.
Хуан долго размышлял, каким образом уменьшить опасность, грозившую
этим двоим, кого он любил. И по пути он свернул к острову Саурона и взял
оттуда страшную волчью шкуру Драуглуина и кожу летучей мыши Туригветиль.
Она была вестником Саурона, летала в образе вампира в Ангбанд, и ее
огромные крылья на каждом суставе имели колючки с железным острием.
Облачившись в эти одежды, Хуан и Лютиен поспешили через Таур-ну-Фуин,
и все живое бежало перед ними.
Берен, видя их приближение, был ошеломлен, потому что он слышал песню
Тинувиэль, но сейчас счел этот голос лишь средством, чтобы околдовать его.
Однако они остановились, сбросили свою маскировку, и Лютиен подбежала к
нему.
Так Берен и Лютиен встретились вновь, некоторое время он радовался,
но вскоре попытался снова отговорить Лютиен от решения сопровождать его.
- Сейчас я троекратно проклинаю свой обет Тинголу, - сказал он, - и
лучше бы он убил меня в Менегроте, раз мне приходится вести тебя в мрак
Моргота.
И тогда Хуан заговорил во второй раз и сказал Берену:
- Ты больше не можешь уберечь Лютиен от мрака смерти, потому что к
нему ведет ее любовь. В твоих силах уйти от судьбы и до конца твоих дней
бродить с Лютиен изгнанником в тщетных поисках мира. Но если ты не
откажешься от своей судьбы, тогда либо Лютиен, покинутая тобой, погибнет
одна, либо должна будет разделить твою участь. Другого совета я дать не
могу и не могу идти дальше вашим путем. Но сердце подсказывает мне, что я
увижу еще то, что вы найдете у Врат. Все остальное скрыто от меня, но
может быть, наши три тропы приведут нас в Дориат, и мы еще встретимся до
того, как настанет конец.
Тогда Берен понял, что Лютиен не может избежать судьбы, и больше не
пробовал отговаривать ее. По совету Хуана он с помощью искусства Лютиен
облачился в шкуру Драуглуина, а Лютиен надела крылатую кожу Туригветиль.
Берен стал с виду совсем подобен волку-оборотню, только глаза его горели
мрачным огнем, и ужас охватил Берена, когда он увидел страшное существо
рядом с собой в образе летучей мыши. И тогда, взвыв на луну, он бросился с
холма, а летучая мышь летела над ним.
Они встретились со многими опасностями, и пыль покрывала их, когда
они достигли мрачной долины, лежавшей перед вратами Ангбанда. И вот перед
пришельцами появились неприступные Врата, река у подножья, а над аркой
возвышался на тысячефутовую высоту обрыв.
Они остановились в нерешительности, и так как у ворот оказался страж,
о котором никто не подозревал, потому что до Моргота дошел слух о
намерении Берена, к тому же внизу раздавался лай Хуана, пса, созданного
для войны, которого много лет назад Валар спустили со створки. И тогда
Моргот выбрал из потомства щенков Драуглуина одного и сам кормил его живой
плотью, и вложил в него свою силу. Волк рос так быстро, что вскоре
перестал помещаться в логове и лежал огромный, всегда голодный, у ног
Моргота. Огонь и муки ада были вложены в него. Кархорот, Красная Пасть -
так именовался он в повествованиях, и еще Анфауглир, Жаждущая Глотка. И
Моргот повелел ему лежать без сна перед дверями Ангбанда, чтобы Хуан не
вошел туда.
Кархорот увидел пришельцев и сомнения охватили его, потому что в
Ангбанд давно уже пришла весть о смерти Драуглуина. Поэтому, когда они
приблизились, волк преградил им путь и приказал остановиться, и угрожающе
двинулся к ним, чувствуя какой-то странный, исходящий от них запах. Но
внезапная сила, происходящая от древней божественной расы, пробудилась в
Лютиен, и она, сбросив свое отвратительное одеяние, встала перед
Кархоротом - сверкающая и грозная. Подняв руку, она приказала ему уснуть,
сказав:
- О, дух, несчастьем рожденный, погрузись в забвение и забудь о своем
ужасном предназначении.
И Кархорот свалился, как будто сраженный молнией.
Так Берен и Лютиен прошли в ворота и, спустившись со ступеней,
совершили вместе величайшее деяние: они добрались до трона Моргота. Там
Берен в образе волка подобрался к подножию трона, но с Лютиен волей
Моргота слетел ее фальшивый облик, и Моргот пристально посмотрел на нее.
Его взгляд не испугал Лютиен, и она назвала свое имя и сказала, что готова
петь для него, стать его менестрелем. Тогда в мыслях Моргота загорелось
злое вожделение и родился замысел, самый черный из всех, что появлялись у
него со времени бегства из Валинора.
Так Моргот был предан собственной злобой, ибо он наблюдал за Лютиен,
на какое-то время оставив ее свободной. Тогда Лютиен ускользнула от его
взгляда, и из мрака раздалась ее песня такой необычайной красоты, что
Моргот не мог не слушать ее. И слепота поразила его, когда взгляд его
искал Лютиен там и здесь.
Все его прислужники уснули, светильники померкли, но в короне Моргота
внезапно белым пламенем засверкали Сильмарили, и вот голова его поникла
под тяжестью этой короны, даже воля Моргота не могла сопротивляться.
И Лютиен, надев свою крылатую одежду, взмыла в воздух, и голос ее
лился сверху. Она набросила на глаза Моргота свой плащ, и Моргот
погрузился в сон. Неожиданно Моргот с грохотм упал со своего трона и
распростерся на полу зала. Корона скатилась с его головы.
Берен лежал на земле подобно мертвому зверю, но вскочил, лишь только
Лютиен дотронулась до него, и сбросил волчью шкуру. Затем он выхватил нож
Ангрист и вырезал один Сильмариль из железной оправы, удерживающей его.
Лишь только Берен взял камень в руку сияние пробилось сквозь его
живую плоть, и рука Берена стала подобна сверкающему светильнику, но
камень начал жечь его.
Берен подумал, что смог бы превысить обет и унести все три камня
Феанора, но у тех Сильмарилей была иная судьба. Ангрист сломался, и
осколок стали, отлетев, ударил Моргота в щеку. Тот застонал и пошевелился,
и все войско зашевелилось во сне.
Тогда ужас охватил Берена и Лютиен, и они бежали, забыв о маскировке,
желая только еще раз увидеть свет. Они не встретили препятствий, погони за
ними не было, но выйти из ворот не удалось, потому что Кархорот очнулся
ото сна и стоял в ярости на пороге Ангбанда. Прежде чем они заметили его
присутствие, он почувствовал их и прыгнул на беглецов.
Лютиен была измучена и не имела ни времени, ни сил, чтобы справиться
с волком, но Берен встал перед ней и поднял вверх правую руку с
Сильмарилем. Кархорот остановился, и на миг его охватил страх.
- Убирайся, беги отсюда, - крикнул Берен, - потому что этот огонь
поглотит тебя и прочих зверей! - и ткнул Сильмариль в глаза волку.
Однако, Кархорот посмотрел на этот камень и не испугался, но дух его
вспыхнул страшным пламенем, и, раскрыв пасть, он неожиданно вцепился в
руку Берена и откусил у него запястье. И тут же все его нутро стал сжигать
огонь - это Сильмариль опалил его плоть, и он обратился в бегство. И он
вырвался с севера, неся миру разрушение. Из всех бедствий, постигших
Белерианд до гибели Ангбанда, безумие Кархорота было самым ужасным, потому
что волк нес в себе могущество Сильмариля.
А Берен в это время лежал без сознания возле зловещих ворот, и смерть
его приближалась, потому что клыки волка были ядовиты. Лютиен губами
отсосала яд и использовала всю свою угасшую силу, чтобы остановить кровь
из раны. Но вот послышался шум нарастающего гнева: войска Моргота
проснулись.
Так поиски Сильмариля, казалось, окончились крушением надежд и
отчаянием. В этот момент на склонах долин появились три могучих орла,
мчавшихся на северу быстрее ветра. Высоко над королевством парили Торондор
и его вассалы и, увидев безумие волка и падение Берена, быстро опустились
к земле, подняли Лютиен и Берена и унесли их в облака.
Торондор летел высоко над землей, и они быстро миновали
Дор-ну-Фауглит и Таур-ну-Фуин и оказались над скрытой долиной Тумладена. С
высоты Лютиен увидела сияние прекрасного Гондолина внизу, где жил Тургон.
Она плакала, думая, что Берен умрет. Он не говорил ни слова, не открывал
глаз и потому ничего не знал об их полете. Орлы опустили их на границах
Дориата - в той самой долине, откуда Берен ушел в отчаянии, оставив Лютиен
спящей.
Там орлы положили ее рядом с Береном и вернулись в свои гнезда, а к
ним пришел Хуан, и вместе они выходили Берена, как прежде Лютиен излечила
его от ран, нанесенных Куруфином, но теперешняя рана была смертельной.
Долго лежал Берен, испытывая муки, и душа его скиталась у темных
границ смерти. А потом неожиданно, когда Лютиен утратила надежду, он
очнулся и взглянул вверх, увидев небо. И он услышал, как в шорохе листьев
мягко и негромко поет рядом с ним Лютиен. И снова была весна!
С тех пор Берен получил прозвище Эрхамион, Однорукий, и следы
страданий остались на его лице. Любовь Лютиен вернула его к жизни: Берен
окреп, и они снова бродили в лесах и не спешили покинуть эти места, ибо
они казались им прекрасными.
Лютиен хотела остаться в лесных дебрях, забыв свой дом и народ, и
какое-то время Берен был доволен этим, но он не мог надолго забыть свою
клятву вернуться в Менегрот, не мог всю жизнь скрывать Лютиен от Тингола.
Берен считал, что не годится прекрасной дочери короля, Лютиен, навсегда
оставаться в лесах, не имея дома, почестей и прекрасных вещей. Ему удалось
убедить ее, и он повел ее в Дориат. Так им было суждено.
Когда исчезла Лютиен, для Дориата настали недобрые дни, и народ
погрузился в печаль. И тогда менестрель Даэрон покинул страну, и никто
больше его не видел. Это он до прихода Берена сочинял и пел песни для
Лютиен, и любил ее, вкладывая все помыслы о ней в свою музыку. В поисках
Лютиен он, перейдя через горы, попал на восток Среднеземелья и сложил у
темных вод плач о Лютиен, дочери Тингола, самой прекрасной из всех живых
существ.
В то время Тингол обратился к Мелиан, но она не дала совета, сказав,
что судьба, которую он замыслил сам, должна исполниться, а ему остается
только ждать. Но Тингол узнал, что Лютиен оказалась далеко от Дориата,
потому что от Колегорма тайно прибыли посланцы, рассказав, что Фелагунд
мертв и Берен тоже, а Лютиен находится в Нарготронде, и что Колегорм хотел
бы жениться на ней.
Тогда Тингол разгневался и разослал всех своих шпионов, намереваясь
начать войну с Нарготрондом. И так он узнал, что Лютиен снова бежала и что
Колегорм с Куруфином изгнаны из Нарготронда. И Тингол заколебался, потому
что у него не было таких сил, чтобы напасть на семерых сыновей Феанора, но
он направил вестников в Химринг с просьбой помочь в поисках Лютиен, так
как Колегорм не отослал ее в дом отца и не обеспечил ее безопасность.
Но на севере его королевства вестники встретились с непредвиденной
опасностью: с нападением Кархорота. Охваченный безумием, тот явился с
севера, устремился вниз от истоков Эсгалдуина, подобный всепожирающему
огню. Ничто не препятствовало ему, и даже сила Мелиан не остановила его,
потому что его гнали судьба и муки, причиной которых был Сильмариль внутри
его. Так Кархорот ворвался в леса Дориата, и все в страхе бежало перед
ним. Один военачальник Маблунг спасся и принес страшную весть Тинголу.
И как раз в тот мрачный час вернулись Берен и Лютиен, и весть об их
появлении бежала перед ними и ворвалась в темные дома, где в печали сидели
их обитатели. Путники прибыли к воротам Менегрота, и толпы следовали за
ними. Тогда Берен подвел Лютиен к трону Тингола, и тот в изумлении смотрел
на Берена, которого считал мертвым, но Тингол не любил его изза несчастий,
которые Берен навлек на Дориат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36