- Дочь дома Финарфина, пусть никакая печаль не ляжет между нами,
потому что хоть Моргот и превратил мою жизнь в руины, я все так же люблю
тебя! Иди туда, куда ведет тебя любовь, но будь осторожна! Не пристало
старшим детям Илюватара соединять свою судьбу с младшими! В этом нет
мудрости, потому что жизнь людей коротка, и они вскоре уходят, оставляя
нас вдовствовать, пока существует мир. Да и судьба не допустит такого
союза по причине, которую нам не дано понять. Но этот человек не Берен. Он
действительно отмечен судьбой, что нетрудно прочесть по лицу - но это
мрачная судьба. Не соединяй с ней свою судьбу! А если ты сделаешь это -
твоя любовь предаст тебя горечи и смерти! Потому что - слушай меня - хотя
он действительно Агарваэн, сын Умарта, его настоящее имя Турин, сын
Хурина, которого Моргот держит в Ангбанде и чей род он проклял. Не
сомневайся в могуществе Моргота Бауглира! Разве мой облик не
свидетельствует о нем?
Тогда Фундуилос долго сидела в раздумье, но в, конце концов, сказала:
- Турин, сын Хурина, не любит меня и не полюбит!
Когда Турин узнал от Фундуилос обо всем, что произошло, он
рассердился и сказал Гвиндору:
- Я люблю тебя за то, что ты спас и оберегал меня, но теперь ты
причинил мне зло, выдав мое настоящее имя и призвав тем самым ко мне мою
судьбу, от которой я мог бы укрыться.
Гвиндор ответил:
- Твоя судьба - в тебе самом, а не в твоем имени!
Когда Ородрет узнал, что Мормегиль на самом деле сын Хурина Талиона,
он оказал ему великие почести, и Турин стал могучим среди народа
Нарготронда. Король прислушивался к его советам.
В те дни эльфы Нарготронда оставили свою секретность и открыто
вступили в битву. Было изготовлено много оружия, и по совету Турина
нольдорцы построили большой мост через Нарог. Тогда слуги Ангбанда были
изгнаны из всей страны, и хотя Гвиндор выступал против Турина на совете у
короля, он впал в немилость, и никто не обращал на него внимания, потому
что сил у него осталось мало, и он не был первым во владении оружием.
Так Нарготронд обнаружил себя для гнева и ненависти Моргота.
В это время передышки и надежды, когда, благодаря делам Мормегиля,
могущество Моргота встретило сопротивление, Морвен бежала с дочерью из
Дор-Ломина к залам Тингола.
Там ее ожидало новое горе, потому что Турин покинул Дориат, но Морвен
осталась в Дориате, как гость Тингола и Мелиан, и была принята там с
почестями.
Весной в Нарготронд пришли два эльфа по имени Гальмир и Арминас. Они
принадлежали к племени Ангрода, но жили вместе с Сирданом
Кораблестроителем. Они принесли известия о большом скоплении орков и злых
существ возле Эред Витрина и в проходе Сириона, и что Ульмо посетил
Сирдана и предостерег его о великой опасности, грозившей Нарготронду.
- Слушайте слова повелителя вод! - сказали они. - Вот что он сообщил
Сирдану: "Зло Севера осквернило источники Сириона, и власть моя ушла из
пальцев текущиx вод! Но худшее еще впереди, поэтому передай повелителю
Нарготронда: пусть закроет двери крепости и не уходит далеко от нее. Пусть
сбросит камни в ревущую реку, чтобы подползающее зло не смогло бы найти
ворота".
Ородрет был встревожен словами вестников, но Турин не стал
прислушиваться к этим советам, и меньше всего он допустил бы, чтобы был
разрушен мост, потому что Турин стал гордым и непреклонным и приказывал
всем, кому хотел.
Вскоре после этого был убит Хандир, повелитель Бретиля, потому что
орки вторглись в его страну, и Хандир сражался с ними. А осенью этого года
Моргот бросил против населения Нарога огромное войско, которое долго
готовил, и учинил великие разрушения. Он осквернил Эйфель Иврин, проник в
Нарготронд и сжег Талат Дирнен.
Тогда воины Нарготронда выступили, и Турин в этот день казался
высоким и страшным, и войско воодушевилось, видя, как он едет по правую
руку от Ородрета. Но армия Моргота оказалась намного ближе, и никто не мог
устоять перед приближением Глаурунга. Эльфы были отброшены, и орки
оттеснили их. В тот день Нарготронд лишился свой славы и войска, и Ородрет
был убит, а Гвиндор получил смертельную рану. Но Турин пришел ему на
помощь, и все бежало перед ним.
Он вынес Гвиндора из побоища и, укрывшись в лесу, положил его на
траву.
Тогда Гвиндор сказал Турину:
- Услугой платишь ты за услугу, но я оказал тебе ее не к добру, а ты
оказываешь мне ее напрасно, потому что раны моего тела неизлечимы, и я
должен покинуть Среднеземелье. И хотя я люблю тебя, все же недобрым был
день, когда я спас тебя от орков. Если бы не твоя доблесть и гордость, я
бы еще жил и любил, а Нарготронд продержался бы, а теперь, если ты любишь
Гвиндора - оставь меня! Спеши в Нарготронд и спаси Фундуилос, и вот что я
скажу тебе напоследок: одна она стоит между тобой и судьбой. Если ты
утратишь Фундуилос, судьба не замедлит найти тебя. Прощай!
Тогда Турин спешно вернулся в Нарготронд. Однако войско орков и
дракон Глаурунг опередили их и появились там внезапно, прежде, чем стража
узнала о том, что произошло на поле Тумхалада.
Враги легко переправились через глубокую реку, а Глаурунг, извергая
огонь, подполз к дверям Фелагунда и проник внутрь.
Когда появился Турин, разрушение Нарготронда было завершено. Орки
убили и изгнали всех и добрались до огромных залов и кладовых, уничтожая
все. А тех женщин и девушек, кто не сгорел и не был убит, они согнали на
террасы перед входом, чтобы, как рабынь, увести к Морготу.
Турин появился среди этих руин и горя, и никто не мог противостоять
ему, потому что он сметал все перед собой и прошел через мост, прорубая
себе путь к пленникам.
Но здесь он остался один, потому что немногие оставшиеся с ним
бежали, и в этот момент Глаурунг выполз из дверей и улегся позади Турина,
между ним и мостом. Затем он внезапно заговорил и сказал:
- Привет, сын Хурина! Добрая встреча!
Тогда Турин отскочил в сторону, а затем бросился на Глаурунга, и края
лезвия Гуртанга вспыхнули пламенем, но Глаурунг остановил его натиск,
уставившись на Турина глазами. Подняв меч, Турин бесстрашно посмотрел в
них, и тотчас же лишенные век глаза дракона сковали его чарами, и Турин
застыл без движения. Долго стоял он так, рядом с молчавшим драконом. Но
Глаурунг заговорил снова, насмехаясь над Турином, и сказал:
- Злыми были все твои дороги, неблагодарный приемыш, отщепенец,
убийца совего друга, укравший любовь, узурпатор Нарготронда, безрассудный
предводитель, покинувший своих родичей в беде! Потому что твои мать и
сестра живут в Дор-Ломине, как рабыни, в нищете и лишениях! Ты разодет,
подобно князю, а они носят лохмотья, тоскуя о тебе, но тебя это не
беспокоит! Твой отец может радоваться, что у него такой сын! А он узнает
об этом!
И Турин, находясь во власти чар Глаурунга, слушал его слова. И пока
он стоял, орки погнали пленников, как стадо, и они прошли рядом с Турином
на мост. Среди них была и Фундуилос, и она воззвала к Турину, но пока
крики ее и причитания не затихли на дороге, Глаурунг не отпустил Турина, и
тот не мог не смотреть туда, откуда доносился голос, так часто
преследовавший его потом.
Затем Глаурунг отвел свой взгляд и стал ждать, а Турин выпрямился, и,
придя в себя, он с криком прыгнул к дракону. Но тот засмеялся и сказал:
- Если тебе хочется быть убитым, я убью тебя. Но мало пользы будет от
этого Морвен и Ниенор. Ты не обратил внимания на крики женщин-эльфов,
отречешься ли ты и от уз собственной крови?
Но Турин, замахнувшись мечом, бросился к глазам дракона, и Глаурунг,
отпрянув, поднялся над ним и сказал:
- Что ж, во всяком случае ты храбр, храбрее тех, кого я встречал! И
лгут те, кто говорит, что мы не уважаем мужество врагов. Слушай! Я
предлагаю тебе свободу! Ступай к своим родичам, если сможешь. Уходи! И
если останутся эльф или человек, чтобы сложить повествование об этих днях,
они, без сомнения, с презрением упомянут твое имя, если ты отвергнешь этот
дар!
Тогда Турин поверил его словам и поспешил на мост. Но когда он
миновал Глаурунга, тот сказал ему:
- Торопись, сын Хурина, в Дор-Ломин, иначе орки снова опередят тебя.
И если ты промедлишь ради Фундуилос, тебе никогда уже больше не увидеть ни
Морвен, ни сестру твою, и они проклянут тебя!
И Турин пошел на север, а Глаурунг снова засмеялся, потому что он
выполнил приказ своего хозяина. Затем дракон с удовольствием вернулся к
своим делам и сжег все вокруг себя. Всех орков он прогнал прочь, потом
разрушил мост и сбросил обломки в пену Нарога.
А Турин спешил на север, и ужасная зима шла ему навстречу, потому что
в тот год снег выпал еще до конца осени. Все время, пока Турин шел, ему
слышались в лесах и холмах крики Фундуилос, и велики были его муки. Но
сердце Турина терзали лживые слова Глаурунга, а воображение показывало
орков, жгущих дом Хурина и уводящих Морвен и Ниенор на муки.
Наконец, изнуренный долгой дорогой, Турин вместе с зимним льдом
пришел к омутам Иврина. Он с трудом пробрался проходами Дор-Ломина и снова
увидел страну своего детства, но Морвен там не было. Дом стоял пустой,
разрушенный, холодный, и он ушел оттуда и явился в дом Бродды
Восточноязычного, того, кто взял в жены Аэрин, и там Турин узнал, что
Морвен давно уже нет здесь, и куда она бежала никто не знает, кроме Аэрин.
Тогда Тургон шагнул к Бродде и, схватив его, вытащил меч, потребовав,
чтобы ему сказали, куда ушла Морвен, и Аэрин сообщила ему, что Морвен
отправилась в Дориат в поисках своего сына.
И тут у Турина открылись глаза, и последняя нить чар Глаурунга
разорвалась. И, охваченный черной яростью, Турин убил Бродду в его доме и
с ним других восточноязычных гостей Бродды. После этого он бежал и скрылся
в снегах, и ему помогали люди племени Хадора. Они знали пути в лесных
дебрях, и с ними Турин сквозь вьюгу добрался до убежища изгнанников в
южных горах Дор-Ломина. Одно лишь утешение осталось у Турина: что доблесть
черного меча открыла для Морвен дорогу в Дориат. И он сказал себе: значит
не все, что я сделал, привело ко злу. И какое лучшее место нашел бы я для
своих родичей, пусть бы даже явился раньше? Ведь если будет разрушен пояс
Мелиан, тогда придет конец последней надежде. Нет, все случилось к
лучшему, потому что я бросаю тень на все, куда бы ни пришел. Пусть Мелиан
хранит их! И я хоть на некоторое время оставлю их не в омраченном мире!
Прошло время. Турин, спустившись с Эред Витрина, тщетно искал
Фундуилос. Он осмотрел все дороги, что ведут к проходам Сириона. Следов не
было, и, спустившись вниз по Тенглину на юг, Турин натолкнулся на
нескольких людей, Бретиля, окруженных орками, и он освободил их, потому
что орки бежали от Гуртанга. Турин назвался Диким человеком из лесов, и
люди просили его остаться жить с ними. Но он сказал, что у него есть дело
- он должен разыскать Фундуилос. Тогда Дорлас, предводитель лесных людей,
сообщил ему о ее смерти, потому что люди Бретиля подстерегли войско орков,
гнавших пленников из Нарготронда. Люди надеялись освободить пленников, но
орки тут же перебили всех пленников, а Фундуилос пригвоздили копьем к
дереву. Люди похоронили ее вблизи того места и назвали курган имeнeм
девушки-эльфа.
С началом весны Турин пришел в себя, и он подумал, что ему следовало
бы остаться здесь, в Бретиле, неузнанным, порвав с прошлым. Поэтому Турин
взял новое имя Турамбар, Хозяин Судьбы, и просил лесных людей забыть о
том, что он был для них пришельцем и когда-то носил другое имя. Тем не
менее он не отказался от военных действий, так как не желал терпеть, когда
орки приходили кн переправам Тенглина, и он сделал это место смертельно
опасным для орков.
В Дориат пришли новые вести о Нарготронде, потому что немногие
уцелевшие при разгроме и разграблении явились к Тинголу, и стражи границ
привели их к королю. И один из пришельцев говорил, что Глаурунг все еще
живет в землях Фелагунда. Одни уверяли, что Мормегиль убит, а другие - что
он околдован драконом и все еще находится там, но все утверждали, что до
падения Нарготронда многим было известно, что Мормегиль не кто иной, как
Турин, сын Хурина из Дор-Ломина.
Тогда Морвен как будто потеряла рассудок и уехала на поиски своего
сына. Поэтому Тингол послал за ней Маблунга с воинами, чтобы охранять ее и
найти новости, какие сумеют. Но Ниенор идти с ними не разрешили.
Однако ей было свойственно бесстрашие ее рода, и в недобрый час она
переоделась в одежду воина Тингола и отправилась в свою злополучную
поездку.
Они догнали Морвен у берегов Сириона, и Маблунг просил ее
возвратиться, но она была не в себе и убедить ее не удалось. А тут еще
появилась Ниенор и отказалась вернуться. И они перешли Сирион.
Через три дня они добрались до Амон Этира, там Маблунг окружил Морвен
и ее дочь охраной и запретил двигаться дальше. Сам же спустился с
разведчиками к Нарогу, однако, Глаурунгу было известно все, что они
делали, и пылая гневом он выполз наружу и улегся в реке.
Вода вскипела зловонным паром, и Маблунг со своими спутниками
заблудился, ничего не видя. Заметив атаку дракона, охрана на Амон Этире
пыталась увести Морвен и Ниенор как можно быстрее назад, на восток.
Ветер окутал их сплошным туманом, и кони обезумели от зловония
дракона, и управлять ими стало невозможно. Они бросались туда и сюда, так
что всадники налетали на деревья и погибали, а других кони унесли неведомо
куда. В этой суматохе женщины были потеряны, и в Дориате так о них никогда
и не узнали. А Ниенор, сброшенная конем, не получила повреждений и
отправилась назад к Амон Этиру, чтобы ждать там Маблунга. Она поднялась
через туман и, посмотрев на запад, увидела прямо перед собой глаза
Глаурунга, лежавшего на вершине холма.
Ее воля боролась с его взглядом, но он пустил в ход свою силу, и
принудил ее смотреть в его глаза, и наложил на нее чары полного омрачения
и беспамятства, и она в течении долгих дней не могла ни слышать, ни
видеть, ни двигаться по собственной воле. Тогда Глаурунг оставил ее
стоящей в одиночестве на Амон Этире и вернулся в Нарготронд.
В это время Маблунг, отважившийся исследовать залы Фелагунда, бежал
оттуда при приближении дракона и вернулся на Амон Этир, но не нашел там
никого, кроме Ниенор. Она не говорила и не слышала его слова, но следовала
за Маблунгом, если он держал ее за руку. И в глубоком горе он увел ее. Их
нашли трое спутников Маблунга, и они направилсь на север к границе
Дориата, за Сирионом. По мере того, как они все ближе подходили к Дориату,
силы возвращались к Ниенор, но она не говорила и не слышала, и слепо
следовала за тем, кто ее вел.
Спутники уложили ее и тоже решили отдохнуть, и там их атаковала банда
орков, но в этот час к Ниенор вернулись слух и зрение, и, пробудившись,
она в ужасе вскочила и убежала.
Тогда орки бросились в погоню, а эльфы за ними. Эльфы догнали и
перебили орков, Ниенор же скрылась. Она бежала, обезумев от страха, и
платье на ней рвалось, цепляясь за ветви, пока она не оказалась совершенно
нагой.
Маблунг, отчаявшись, возвратился в Менегрот и рассказал о
случившемся. Тингол и Мелиан опечалились, Маблунг же ушел и долго, но
тщетно искал сведений о Морвен и Ниенор.
А Ниенор продолжала свой бег в лесах, пока ее силы не иссякли, и она
упала и уснула. Ниенор ничего не помнила, кроме мрака, оставшегося позади,
поэтому она шла осторожно и стала голодать, потому что у нее не было пищи,
а как добыть ее она не знала. Придя к переправам Тенглина, она перебралась
через него и стала искать приют под деревьями Бретиля, потому что страх не
покидал ее. С юга пришла страшная гроза, и Ниенор в ужасе упала на
кургане, заткнув уши, и она лежала, не слыша грома, дождь хлестал ее, а
она лежала. Там и нашел ее Турамбар. Увидев при вспышке молнии тело
убитой, как ему показалось, девушки, он был поражен в самое сердце. Но
лесные люди подняли ее, и Турамбар закутал девушку в свой плащ и отнес ее
в сторонку, отогрел и дал ей еды.
И увидев Турамбара, девушка успокоилась, ибо ей показалось, будто она
нашла, наконец, то, что искала в своем помрачении, и она уже не хотела
расставаться с ним. Но когда Турамбар стал распрашивать ее о том, как ее
зовут, и о родичах, и о несчастьях ее, она стала волноваться как ребенок,
который чувствует, что от него что-то требуют, но не может понять, чего
именно, и она заплакала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36