Но ты пойдешь лишь
только для того, чтобы найти Фингона, нашего брата, и те, кого я пошлю с
тобой, чтобы найти Фингона, должны будут вернуться в Гондолин так скоро,
как только смогут.
Но Аредель ответила:
- Я твоя сестра, но не слуга тебе, и за пределами твоей страны я
пойду туда, куда сочту нужным. А если ты откажешь мне в сопровождающих, я
уйду одна!
Тогда Тургон сказал:
- Для тебя мне не жаль ничего из того, чем я владею. Но я хочу, чтобы
за пределами моих стен не было никого, кто знает дорогу сюда, и если я
доверяю тебе, сестра моя, то языкам других я доверяю меньше!
И Тургон избрал трех вождей из числа своих приближенных, чтобы
сопровождать Аредель, и приказал им проводить ее в Хитлум к Фингону, если
они смогут убедить ее.
- И будьте осторожны, - сказал он, - ибо, хотя Моргот все еще окружен
на севере, в Среднеземелье есть много опасностей, о которых госпожа ничего
не знает.
И тогда Аредель покинула Гондолин, и уход ее тяжестью лег на сердце
Тургона.
Но когда Аредель достигла переправы Бритиаха на реке Сирион, она
сказала своим спутникам:
- Теперь повернем на юг, потому что я не поеду в Хитлум. Сердце мое
влечет меня к сыновьям Феанора: моим старым друзьям!
И так как отговорить ее было невозможно, они повернули на юг, как она
приказала, и попросили дозволения пройти через Дориат.
Но стражи границ отказали им, потому что Тингол не разрешал никому из
Нольдора, кроме его родичей из дома Финарфина, пересекать пояс Мелиан, и
меньше всего тем, кто был другом сыновей Феанора.
Поэтому стражники сказали Аредель:
- Вы не сможете, госпожа, найти способ попасть в страну Колегорма
через королевство Тингола. Вам следует ехать вне пределов пояса Мелиан на
юг или на север. Самый быстрый путь - использовать тропы, что ведут от
Бритиаха на восток, через Димбар, и вдоль северной границы этого
королевства, пока вы не минуете мост Эсгалдуина и переправы Ароса. Тогда
вы окажетесь в землях, что лежат за холмом Химринг. Там и живут, как мы
полагаем, Колегорм и Куруфин, и, возможно, вы найдете их. Но дорога туда
опасна.
Тогда Аредель повернула обратно и избрала нелегкий путь между дикими
ущельями Эред Горгорота и северными границами Дориата. Но приблизившись к
недоброй местности Нан Дургонтеб, всадники заблудились во тьме, и Аредель
отбилась от своих спутников и пропала.
Они долго и тщетно искали ее, опасаясь, что она попала в западню или
напилась из отравленных источников этой страны. Но падшие создания
Унголиант, поселившиеся в глубоком овраге, проснулись и стали преследовать
их, и им едва удалось спасти свои жизни.
Когда, наконец, спутники Аредель вернулись и рассказали о
случившемся, Гондолин погрузился в глубокую скорбь, и Тургон долго сидел в
одиночестве, молча перенося горе и гнев.
Аредель же, после напрасных поисков своих спутников, поехала дальше,
потому что она была бесстрашной и твердой сердцем, как и все дети Финве.
Она продолжала свой путь и переправилась через Эсгалдуин и Арос,
оказалась в землях Химлада между Аросом и Келоном, где тогда, перед тем
как рухнула осада Ангбанда, жили Колегорм с Куруфином.
В это время их не было дома: они уехали с Карантиром на восток, в
Таргелион. Однако, народ Колегорма радушно встретил Аредель и предложил ей
остаться с ними, пока не вернется их повелитель. Тогда на время она
успокоилась и находила большое удовольствие в свободных скитаниях в лесах,
но время шло, а Колегорм все не возвращался. Беспокойство снова овладело
Аредель, и она стала уезжать все дальше и дальше, разыскивая новые тропы и
нехоженные поляны. И в конце концов, случилось так, что Аредель
отправилась на юг Химлада и переправилась через Келон. И прежде чем она
вспомнила об осторожности, Аредель заблудилась в Нан Эльмоте.
В минувшие эпохи в этих лесах, когда чары еще лежали на них, а
деревья были молодыми, в сумерках Среднеземелья бродила Мелиан.
Но теперь деревья Нан Эльмота стали выше и угрюмее всех других в
Белерианде, и солнце никогда не проникало туда. И там жил Эол,
прозывавшийся Темным Эльфом.
В древности он принадлежал к роду Тингола, но он не знал отдыха, и
безмятежность Дориата плохо действовала на него.
Когда же пояс Мелиан окружил лес Региона, где жил Эол, он бежал
оттуда в Нан Эльмот. Там он поселился в глубокой тьме, потому что любил
ночь и сумерки под звездами. Эол избегал Нольдорцев, считая их виновниками
возвращения Моргота, нарушившего спокойствие Белерианда. Гномов же он
любил больше, чем кто-либо из народа Эльфов древних времен. От него гномы
узнали многое о том, что происходило в землях Эльдара.
Теперь гномы спускались с Синих Гор двумя дорогами: через восточный
Белерианд и северным путем, в направлении переправ Ароса, проходя вблизи
Нан Эльмота. И там Эол встретился с Наугрим и вступил с ними в сношения. И
по мере того, как росла их дружба, он иногда приходил к ним и гостил в
подземных жилищах Ногрода или Белегоста.
Там Эол узнал многое о работе с металлом и стал весьма искусен в ней.
Он изобрел металл прочный, как сталь гномов, но такой ковкий, что Эол мог
делать его тонким и гибким и все же непроницаемым для любых лезвий и
стрел. Этот металл, который Эол назвал Галвори, был черным и блестел
подобно агату. И Эол одевался в кольчугу из него, куда бы ни шел.
Но хотя Эол стал сутулым от работы в кузнице, он был не гномом, но
Эльфом из высшего рода Телери, благородным, хотя и угрюмым с виду, и
взгляд его мог глубоко проникать в темные и мрачные места.
И случилось так, что он узнал Аредель Ар-Фейниэль, заблудившуюся
среди высоких деревьев вблизи границ Нан Эльмота - белый проблеск в
сумрачной стране.
Прекрасной показалась ему Аредель, и Эол пожелал ее. И он окружил ее
своими чарами, так что она не могла найти дороги назад, но лишь
приближалась к его жилищу в глубине леса.
Там находились его кузница, его мрачный дом и его слуги, каких он
имел, молчаливые и таящиеся, подобно их хозяину.
И когда Аредель, уставшая от скитаний, пришла, наконец, к дверям
Эола, он предстал перед нею, радушно встретил ее и ввел в свой дом. Там
она и осталась, и Эол взял ее в жены, и много времени прошло, пока ее
родичи услышали о ней снова.
Никто не утверждает, что Аредель не хотела этого или что долгие годы
жизни в Нан Эльмоте были ей ненавистны. Потому что, хотя по приказу Эола
ей пришлось избегать солнечного света, они много путешествовали вместе при
свете звезд или в лучах серпа луны.
Она могла бродить и одна, где хотела, но Эол запретил ей только
искать сыновей Феанора или кого бы то ни было из Нольдора.
И Аредель родила Эолу во тьме Нан Эльмота сына и в сердце своем дала
ему имя Ломион, на запрещенном наречии Нольдора, что означает Дитя
Сумерек. Но отец не дал ему никакого имени, пока мальчику не исполнилось
двенадцать лет. А тогда он назвал его Маэглином, что означает Oстрый
Bзгляд, так как Эол чувствовал, что глаза сына видят лучше, чем его
собственные, и мысль Маэглина могла читать тайны сердец, скрытые туманом
слов.
Когда Маэглин достиг зрелости, он стал похож больше лицом и фигурой
на своих родичей - Нольдорцев, но по характеру и складу своего ума он был
сыном своего отца.
Маэглин был немногословен, кроме тех случаев, когда дело касалось его
самого, и тогда голос его приобретал силу, способную воодушевить тех, кто
слушал его, и смутить противостоящих ему. Маэглин был высок и черноволос,
с глазами темными, но яркими и пронзительными, как глаза Нольдорцев, а
кожа его была белая. Он часто ходил с Эолом в города гномов на востоке
Эред Линдона, и там он старательно обучался всему, чему они могли научить
его. Но больше всего Маэглин стал искусен в поисках руды металлов в горах.
Однако, говорят, что он больше любил свою мать, и если Эол
отсутствовал, Маэглин подолгу сидел с ней и слушал все, что могла она
рассказать ему о своих родичах и о их деяниях в Эльдамаре и о могуществе и
доблести князей Дома Фингольфина.
Все это он запечатлел в своем сердце, но прежде всего то, что он
слышал о Тургоне и о том, что Тургон не имел наследника. Эленве, жена
Тургона, погибла при переправе через Хелкараксе, и дочь его, Идриль
Келебриндаль, была его единственным ребенком.
И в этих рассказах у Аредель пробудилось желание снова увидеть своих
родичей, и она удивилась тому, что прежде ее утомляли свет Гондолина и
фонтаны в лучах солнца, и ветер, волнующий зеленую траву под весенними
небесами. К тому же, Аредель часто оставалась одна, когда и сын, и муж ее
отсутствовали.
И эти же рассказы стали причиной первых ссор Маэглина с Эолом.
Поскольку мать ни за что не хотела открыть сыну, где живет Тургон и как
можно попасть туда, Маэглин стал дожидаться своего часа, не теряя надежды
выпытать у нее тайну или же, застав врасплох, прочесть ее мысли. А пока он
захотел увидеть Нольдорцев и поговорить с сыновьями Феанора, его родичами,
жившими не так далеко.
Но когда Маэглин сообщил о своих намерениях Эолу, его отец пришел в
ярость.
- Ты принадлежишь дому Эола, Маэглин, сын мой! - сказал он, - а не
Гондолидрим. Вся эта страна - достояние Телери, и ни я, ни мой сын не
будем иметь дело с убийцами наших родичей, захватившими наши владения. В
этом ты должен повиноваться мне, или же я заключу тебя в оковы!
Маэглин не ответил, но стал холодным и молчаливым и больше не
путешествовал с Эолом. И Эол перестал доверять ему.
Случилось так, что в середине лета гномы, по своему обычаю, устроили
пир в Ногроде и пригласили Эола, и тот уехал.
На время Маэглин и его мать получили свободу идти куда пожелают, и
они часто ездили в поисках солнечного света к опушке леса. И в сердце
Маэглина горело желание навсегда покинуть Нан Эльмот. Поэтому он сказал
Аредель:
"Госпожа, уйдем, пока есть время! На что надеяться в этом лесу тебе
или мне? Нас держат в оковах, и пользы здесь для меня не будет, потому что
я узнал все, чему мой отец мог научить меня или что Наугрим захотели
открыть мне. Неужели мы не отыщем Гондолин? Ты станешь моим проводником, а
я буду охранять тебя!
Тогда Аредель обрадовалась и с гордостью посмотрела на сына, и сказав
слугам Эола, что они отправляются на поиски сыновей Феанора, Аредель с
Маэглином уехали и направились к северной опушке Нан Эльмота.
Там они переправились через мелководный поток Келона в земли Химлада
и поехали к переправам Ароса и дальше, на запад, вдоль границ Дориата. Эол
вернулся с востока быстрее, чем рассчитывал Маэглин, и обнаружил, что его
жена и сын отсутствуют уже два дня, и так велика была его ярость, что он
последовал за ними даже при свете дня.
Вступив в Химлад, он преодолел свой гнев и продолжал путь осторожнее,
помня о грозящей ему опасности, ибо Колегорм и Куруфин были могучими
вождями, отнюдь не испытывавшими любви к Эолу. Кроме того, у Куруфина был
скверный характер.
Но разведчики Аглона видели скачущих к переправам Ароса Маэглина и
Аредель, и Куруфин, решив, что приближается нечто странное, выступил из
прохода к югу и встал лагерем вблизи переправы. И прежде чем Эол углубился
в Химлад, его подстерегли всадники Куруфина и привели к своему вождю.
Тогда Куруфин сказал Эолу:
- Какое дело у тебя, Темный Эльф, в моей стране? Вероятно,
безотлагательное, раз заставляет столь "светлую" личность путешествовать
днем?
И Эол, понимая грозящую ему опасность, сдержал злые слова, готовые
вырваться у него.
- Я узнал, вождь Куруфин, - сказал он, - что мой сын и моя жена,
Белая Госпожа Гондолина, поехали навестить тебя, пока меня не было дома, и
мне показалось естественным присоединиться к ним в этом.
Тогда Куруфин рассмеялся Эолу в лицо и сказал:
- Они могли бы найти здесь менее теплый прием, чем рассчитывали, если
бы ты сопровождал их. Но дело не в этом, потому что цель у них была
другая. Еще не прошло двух дней, как они пересекли Ароссиах, а оттуда
быстро поехали на запад. Мне кажется, что ты обманываешь меня, если только
сам не обманут!
И Эол ответил:
- Тогда, быть может, вождь, ты разрешишь мне уйти и разобраться в
этом деле?
- Я даю тебе свое разрешение, но не свою любовь! - сказал Куруфин. -
Чем скорее ты покинешь мою страну, тем больше доставишь мне удовольствия!
Тогда Эол вскочил на коня, сказав:
- Хорошо, вождь Куруфин, найти родича, столь отзывчивого в нужде! Я
вспомню об этом, когда вернусь!
И Куруфин хмуро посмотрел на Эола.
- Не козыряй передо мной происхождением твоей жены, - сказал он. -
Потому что тот, кто крадет дочь Нольдора и женится на ней, не принеся
даров, не прося разрешения, пусть не добивается родства с ее родом. Я дал
тебе разрешение уйти, воспользуйся им и убирайся! По законам Эльдара я не
могу убить тебя сейчас, но вот что я посоветую тебе: немедля возвращайся в
свое жилище во мраке Нан Эльмота, потому что сердце предсказывает мне -
если ты будешь преследовать тех, чью любовь ты потерял, тебе никогда не
вернуться туда!
Тогда Эол погнал коня прочь, и ненависть ко всему Нольдору
переполняла его, так как теперь он понял, что Маэглин и Аредель бежали в
Гондолин.
И, влекомый яростью и стыдом от своего унижения, он пересек переправы
Ароса и выбрался на дорогу, которой они проехали раньше. Но хотя беглецы
не знали, что Эол следует за ними, хотя конь у него был более быстрый, ему
так и не удалось увидеть их, пока они не достигли Бритиаха, где оставили
своих лошадей.
Тут злая судьба предала их, потому что лошади громко заржали, а конь
Эола услышал это и поспешил к ним. Эол увидел издалека белое одеяние
Аредель и заметил путь, каким она шла, разыскивая тайную тропу в горы.
Так Аредель и Маэглин пришли к внешним воротам Гондолина и к темной
страже под горами.
Там ее встретили с радостью, и миновав семь ворот, Аредель с
Маэглином пришли к Тургону на Амон Гварет.
И король с изумлением выслушал все, что рассказала Аредель, и
благожелательно посмотрел на Маэглина, сына его сестры, видя в нем
достойного числиться среди князей Нольдора.
- Воистину я рад, что Ар-Фейниэль вернулась в Гондолин, - сказал он,
- и теперь мой город станет прекрасней, чем в те дни, когда я считал ее
погибшей. А Маэглин будет пользоваться величайшими почестями в моем
королевстве.
Тогда Маэглин низко поклонился и признал Тургона своим повелителем и
королем, обещая во всем повиноваться его воле.
Но после этого он замолчал и обратился в зрение, потому что величие и
великолепие Гондолина превзошли все, что Маэглин мог представить себе по
рассказам матери.
Его поразило могущество города, его войска и многочисленные предметы,
незнакомые и прекрасные, которые он увидел.
И все же ни на что так часто не обращались его глаза, как на Идриль,
дочь короля, сидевшую рядом с отцом. Она была золотоволосой, как Ваньяр,
родичи ее матери, и она показалась Маэглину солнцем, озарившим своим
светом весь королевский дворец.
А Эол, следуя за Аредель, обнаружил сухое русло и тайную тропу и,
пробираясь украдкой, пришел к страже, где был схвачен и допрошен. И когда
стражники услышали, что он притязает на Аредель, как на свою жену, они
изумились и послали в город гонца, и тот явился во дворец короля.
- Повелитель! - воскликнул он. - Стража взяла в плен кого-то, кто
скрытно подобрался к тайным воротам. Он называет себя Эолом, и это высокий
Эльф, смуглый и угрюмый, из рода Синдар. Но он называет госпожу Аредель
своей женой и требует, чтобы его привели к тебе. Великим гневом охвачен он
и едва егo сдерживает, но мы не убили его, хотя так приказывает твой
закон.
Тогда Аредель сказала:
- Увы! Эол выследил нас, как я и опасалась. Но это было сделано очень
скрытно, потому что мы не видели и не слышали преследования, когда шли
тайным путем.
И она обратилась к вестнику:
- Он говорит правду: это Эол, я его жена, и он отец моего сына. Не
убивайте его, но приведите сюда на суд короля, если король пожелает этого.
Так и сделали. Эола привели во дворец Тургона и поставили перед его
высоким троном, гордого и угрюмого. Не менее, чем его сын, он был изумлен
всем тем, что увидел, но сердце Эола переполнилось еще большим гневом и
ненавистью к Нольдору.
Однако, Тургон принял его достойно, поднялся и взял его за руку,
сказав:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36