- спросил Вадим, притормаживая около Вероники. Он был в курсе событий, поскольку через него доставали повестку из милиции.
- Пришел. Вон они.
Вадим слез с велосипеда и примкнул к наблюдательному пункту.
- Ничего, - определил Вадим. - Фирма.
- Он на трубе играет, - похвастала Вероника.
- Пойдем в клуб, - позвал Вадим. - На семь часов. Там кино привезли. Индийское.
- Не могу, - отказалась Вероника. - Я тут должна сидеть.
- Зачем?
- Когда летчик полезет целоваться, надо выйти и сказать: "Таня, тебя папа зовет".
- Он еще не скоро полезет, - убежденно сказал Вадим. - Можно посмотреть и вернуться.
Бабка Маланья несла ведра на коромысле, когда ее догнали на велосипеде Вадим и Вероника.
Вадим выжимал педали, а Вероника сидела на раме.
- Баба Маланья, будь другом, а? - обратился Вадим.
- Посиди в кустах у Сукина болота.
- Чего? - удивилась Маланья.
- Там Танька с летчиком. Гуляют, - объяснила Вероника. - Как летчик к ней полезет целоваться, ты выходишь и говоришь: "Таня, иди домой, тебя папа зовет".
- А что за летчик? - поинтересовалась Маланья.
- Из Верхних Ямок.
- Не пойду, - отказалась Маланья. - Вдруг он мне в лоб закатает...
- Не закатает, - сказал Вадим. - Он культурный.
- Музыкант, - добавила Вероника.
- Ну и что? Федька Федосеев тоже музыкант. На гармошке играет. А как надерется, пять человек не свяжут.
Маланья поправила на плечах коромысло и пошла своей дорогой. Вадим посмотрел ей вслед.
- Да черт с ними, - сказал он, имея в виду Таньку с летчиком. - Не убьет же он ее, в конце концов. Ну, подумаешь, поцелует один раз. Что с ней сделается...
- Нет, - не согласилась Вероника. - Это безответственно.
Вадим покрутил головой и вдруг увидел по другую сторону пруда Мишку Синицына. Мишка мыл свой мотоцикл, загнав его в пруд.
- Миш! Будь другом, а? - громко, напрягая горло, крикнул Вадим.
- А чего надо? - громко крикнул Мишка.
- Посиди в кустах у Сукина болота.
- А зачем? - Мишка выпрямился и перестал мыть свою машину.
- Там Танька с летчиком. Гуляют! - крикнула Вероника.
- А мое какое дело!
- Как летчик к ней полезет целоваться, ты выходишь и говоришь: "Таня, иди домой, тебя папа зовет".
А дальше действие развивалось следующим образом: летчик все прохаживался взад-вперед, ожидая того, кто его вызвал повесткой, Танька смотрела в спину летчика, а когда он оборачивался, тут же отводила глаза и напряженно смотрела перед собой.
Летчику надоело ждать. Он остановился и спросил:
- Девочка, а где тут у вас милиция?
- Там... - Танька повела рукой.
- Где там?
- Возле колодца.
- Возле какого колодца?
- Возле клуба.
- Девочка, я тебя очень прошу: если сюда придет милиционер, ты ему скажи, что я пошел прямо в милицию. Ладно?
- Ладно.
- Спасибо большое...
Летчик улыбнулся какой-то неопределенной, очень вежливой улыбкой и пошел.
Танька встала. Смотрела, как он уходит.
- Товарищ летчик! - позвала она с отчаяньем.
Летчик остановился. Обернулся.
- Здрасте... - сказала Танька. Она действовала по программе Вероники.
- Здравствуй, - удивился летчик.
- Хотите, я вам спою?
- Зачем? - еще больше удивился летчик.
- Так просто...
- Ну спой, - разрешил летчик, подумав.
Танька в волнении сглотнула, набрала воздуха, выдохнула и сказала сердито:
- Да не буду я! Еще чего!
И в это время из кустов вышел Мишка Синицын.
- Татьяна, тебя папа зовет, - небрежно бросил он Таньке. Глядел он, однако, не на Таньку, а на летчика и медленно к нему направлялся.
Подошел к летчику, встал перед ним с грозным видом.
- А ну мотай отсюда! - приказал он.
- Ты это кому говоришь? - не испугался летчик.
- Тебе, - не испугался Мишка. - Иди, иди, гуляй! - и легонько толкнул его ладошкой в грудь.
- А в чем, собственно говоря, дело? - начал обижаться летчик.
- А в том, - объяснил Мишка и толкнул летчика посильнее.
- Да отстань ты, в конце концов, - обозлился летчик и толкнул Мишку так, что тот не устоял на ногах.
- Ах, так? - бесстрашно завопил Мишка. - Ну, держись!
Он вскочил на ноги и ринулся на летчика.
Летчик схватил Мишку, завел ему руки за спину, повалил на землю, а сам сел сверху.
- Сдаешься? - спросил летчик.
- Вот фига тебе! - не сдавался Мишка и извивался под летчиком.
Летчик еще плотнее притиснул Мишку к земле.
- Товарищ летчик! Пустите его! Ему недавно аппендицит вырезали! Ему нельзя! - Танька взволнованно бегала вокруг дерущихся. - Товарищ летчик! Ну, пожалуйста!
Летчик не обращал на нее никакого внимания, сидел на поверженном Мишке. Тогда Танька подняла с земли здоровенный сук, подошла сзади и стукнула летчика по макушке.
Летчик ухватился за голову обеими руками, поднялся с Мишки. Обернулся, глядя на Таньку.
И небо, и Танька, и лес слегка поплыли перед его глазами.
- Ой! - смутилась Танька. - Извините, пожалуйста.
- Ненормальная, - сказал летчик.
Повернулся и пошел прочь, не глядя. Споткнулся о корягу и полетел в болото.
Мишка вскочил на ноги и победно захохотал над посрамленным противником. Они подбежали к болоту и стали смотреть вниз. Внизу расходились круги.
Круги разошлись. Стало гладко.
- Потонул! - в ужасе молвила Танька.
Мишка, не раздумывая, прыгнул в чем был. Танька - за Мишкой. Через несколько секунд они вынырнули - все в болотной тине. Летчик вынырнул метрах в десяти и пошел к противоположному берегу.
- Товарищ летчик! - крикнула Танька. Летчик обернулся. - Только вы в милицию не ходите! Это я вам повестку прислала.
- Вот я сообщу в твою пионерскую организацию. Будешь знать... - пригрозил летчик. - Хулиганка!
- Герой кверху дырой! - крикнул Мишка.
И разошлись по сторонам. Летчик в одну сторону. Танька с Мишкой в другую.
- Зря ты влезла, - заметил Мишка, разводя коленями и руками кувшинки. - Я б ему тройной суплес провел...
Выбрались из болота. Вода с обоих текла ручьями. Необходимо было выжать одежду.
- Отвернись! - велела Танька и пошла в кусты.
Мишка отвернулся и пошел в соседние заросли. Сбросил с себя рубашку, брюки, майку.
- Э! - вдруг спохватился он. - А какую ты ему повестку прислала?
- Свидание назначила! - крикнула Танька.
- Зачем?
- Влюбилась!
- Чего? - Мишка вышел из кустов, с недоумением уставился на коварную Таньку.
В траве у самой воды лежала оборванная цепочка с камешком "куриный бог".
Город спал.
Возле старинного лабаза, выстроенного когда-то купцами, а ныне именуемого "Универсам", дремал сторож с берданкой.
По дороге, прихрамывая, плелся летчик Валерий Иванович Журавлев.
- Дедушка, это какая деревня? - спросил он у сторожа.
- Это город, - отозвался сторож. - Нижние Ямки.
Летчик заглянул в карту.
- Сбился, - сказал он после молчания. - Надо было восточнее брать.
Первые лучи восходящего солнца освещали самолеты в крупных каплях росы.
Громов и Фрося обихаживали свой аэродром. Фрося посыпала дорожки желтым песочком. А Громов подновлял свежими белилами посадочные квадраты.
- Вась, а Вась... Глянь, - позвала Фрося.
Громов выпрямился. Обернулся.
По дорожке к бараку общежития плелся летчик. Грязь и тина на нем высохли, он был весь серый и походил на памятник себе.
- Я ж говорила... А ты волновался, - заметила Фрося.
Летчик увидел начальство. Остановился и вежливо поздоровался:
- Здравствуйте...
- Здрасте, здрасте... - сказала Фрося.
Помолчали.
- Красивый рассвет, - поделился летчик, преданно глядя на Громова.
Громов не отреагировал.
- Очень красивый, - сказала Фрося.
Летчик оглядел себя. Потом сказал сконфуженно:
- Упал.
- Бывает... - отозвалась Фрося.
- Ну, я пойду посплю... А то заблудился вон... Петлял...
- Конечно, - ласково сказала Фрося.
Летчик улыбнулся сконфуженно и пошел своей дорогой.
Фрося и Громов провожали его глазами.
Летчик вдруг обернулся и произнес восторженно:
- Степью пахнет!
- Ага. Пахнет, - согласилась Фрося.
Опять помолчали.
- Ну, я пошел, - пообещал летчик.
- Конечно, - согласилась Фрося.
Летчик удалился.
- Алкаш к тому же, - заключил Громов. Коротко и ясно.
В деревне утро начинается рано.
Солнце только-только вернулось в Бересневку из Америки, а Танька уже вышла, потягиваясь, на крыльцо.
Потянулась. Распахнула глаза и поздоровалась:
- Здравствуй, утро!
"Здравствуй, Танька!" - сказало бы утро, если бы умело говорить.
Потом Танька вошла в сарай и поставила ведро под корову.
- Здравствуй, Пальма! - сказала Танька.
"Здравствуй, Таня", - сказала бы корова, если бы умела говорить.
Струйки молока застучали о ведро. И вдруг утро наполнилось мяукающими звуками электрогитары. Танька прекратила доить. Вышла из сарая. Выглянула через забор, и вот что она увидела: Мишка Синицын сидел против своего дома с электрогитарой марки "Эврика". Рядом с ним сидела секретарша Мещерякова Малашкина Валя, босая и с грязными пятками.
Мишка вопил песню про шикарный город Ялту, а Валя высокомерно поводила головой, будто имела прямое отношение и к Мишке, и к гитаре "Эврика", и к шикарному городу на южном берегу.
Танька посмотрела на орущего Мишку, на разомлевшую от счастья соперницу. Метнулась в дом. Подскочила к проигрывателю. Поставила его на подоконник. Включила на полную мощность.
"Бам-бам-бам-бам-бам! Это поют миллионы!" - заорал певец на всю деревню Бересневку.
Мишка поставил регулятор на максимум и завопил громче проигрывателя. Шло состязание не на качество, а на громкость.
Из соседней комнаты вышел Николай Канарейкин, молча выключил проигрыватель и вытащил предохранитель. Николай был человеком замкнутым и предпочитал словам поступки.
У Таньки стало тихо, а Мишка ликующе вопил:
Я-лта! Где растет голубой виноград,
Ялта! Где цыгане ночами не спят.
Ялта! Там, где мы повстречались с тобой...
Танька закрыла окно и задернула занавески, но песня доставала ее самолюбие, и это было почти невыносимо.
Тогда Танька надела юбку-миди, босоножки на платформе и вышла из дому.
Мишка увидел Таньку. Быстро подвинул лицо к Вале и тихо сказал:
- У меня соринка в глаз попала. А ну посмотри!
Валя полезла руками Мишке в глаз, чтобы оттянуть веко.
- Да ты глазами, глазами!
Валя близко подвела свои глаза к Мишкиным. Они застыли лицо в лицо.
Танька тем временем прошла за Мишкиной спиной в его двор. Завела мотоцикл, села и выехала со двора.
- Эй! - Мишка вскочил. - Ты куда?
- к летчику! В Ялту с ним полечу! - крикнула Танька, и мотоцикл, вихляя, понес ее по дороге.
- Стой! - Мишка выбежал на шоссе и помчался по нему, сильно работая локтями и лопатками. Остановил грузовик. Сел и уехал.
Два недоумевающих существа остались в деревне Бересневка: секретарша Мещерякова Малашкина Валя и корова Пальма.
Летчик Журавлев и механик Кеша стояли на летном поле и ковырялись в недрах вертолета. Вернее, ковырялся Кеша, а Журавлев стоял рядом и морочил ему голову.
- Клапана проверь, пожалуйста...
- Я ж только что проверял.
Летчик постоял, потом пошел к кабине. Остановился.
- А масло мы залили?
- Да я ж десять лет работаю, - сказал Кеша.
- А бензин?
- Слушай, - заподозрил Кеша. - А ты что, не летал никогда?
- Почему же не летал?
- А чего ж боишься?
- Почему боюсь? Ничего я не боюсь.
- Ну и лети.
- Я и лечу.
Летчик залез в кабину.
- Ну, я полетел, - предупредил он.
- Ну и лети...
Летчик огляделся по сторонам, как бы мысленно прощаясь со всем, что так не существенно, если с этим жить, так драгоценно, если с этим прощаться: с полем в ромашках, с простым деревянным срубом на краю поля...
Фрося косила на аэродроме высокую траву, когда на нее, как на голову снег, свалился Мишка Синицын.
- Где она? - в панике заорал Мишка.
- Кто "она"? - не разобрала Фрося.
- Танька!
- Какая еще Танька?
- Брось темнить! Вон мой мотоцикл.
Мишка показал пальцем в сторону дома Громова, где стоял абсолютно такой же, как у Мишки, мотоцикл.
Фрося глянула в ту же сторону.
- Твой, как же... Разбежался.
- А где он?
- Кто "он"?
- Летчик...
- Тут все летчики...
Фрося была бестолковая как пень, и Мишка готов был от нетерпения выскочить из собственной шкуры и бежать во все стороны одновременно.
- Новый... Этот... В цепочках! Конь в сбруе! - Мишка пытался определить приметы летчика.
- А, Журавлев? - сообразила Фрося. - Вон он!
Она показала пальцем на взлетную площадку, от которой, крутя пропеллером, отделялся вертолет.
- Стой! - завопил Мишка. - Держи его! - и ринулся к площадке.
- Эй! Нельзя! - испугалась Фрося и помчалась за Мишкой.
Мишка добежал первым. Ухватился за колесо, которое было в двух метрах над землей.
Вертолет пошел вверх, увлекая за собой Мишку. Деревья стали отодвигаться, а облака, наоборот, приближаться. Мишка уцепился двумя руками. Сильный ветер отдувал его ноги.
- "Чайка", "Чайка", я "Сокол"! У вас на колесе человек! - кричал Громов в рацию. Из окна Громова был виден вертолет и болтающийся в воздухе человек. - Начинайте посадку! Только аккуратно! Только аккуратно!..
На взлетной площадке собрался народ. Здесь был врач с носилками, Громов, механики и пожилой сержант милиции.
Вертолет снижался. Все стояли, подняв головы, и смотрели на Мишку. Когда его ноги оказались на высоте человеческого роста, Кеша ухватил Мишку за коленки и, отодрав от вертолета, оттащил в сторону.
Вертолет сел. Оттуда высунулся обескураженный летчик.
- Что случилось? - спросил он.
- Вот он! - Мишка вырвался из сильных рук механика. Рванул на себя дверь. Заглянул в салон. Там было пусто.
Мишка подбежал к летчику и схватил его за галстук.
- Где она?
- Кто она? - не понял летчик.
- А ты не знаешь? Танька! Канарейкина!
- Какая еще Канарейкина? - Летчик сбросил Мишкины руки и отпихнул его. - Ты что, с ума сошел?
- Ах, так? - Мишка снял пиджак, бросил его на землю и стал засучивать рукава. - Ну подожди, ходок крылатый! Я тебе сейчас так дам, что вспотеешь, кувыркавшись...
- Секундочку, - вмешался Громов. - В чем дело, мальчик? Ты что шумишь?
- Ей и семнадцати нет, а он лезет. Бессовестный! Ну что вылупился? Где она? Куда ты ее дел?!
- Да нету тут Таньки! - вступилась Фрося. - И не было. Чего разорался!
" - Как это - нету? Вон мой мотоцикл стоит.
- Это мой мотоцикл, - сказал Громов.
- Это наш мотоцикл, - поправила Фрося.
Мишка вгляделся в номерной знак. Понял ошибку.
- А где же Танька? - растерянно спросил Мишка.
- А вот пойдем со мной, и вместе поищем, - ласково предложил сержант Ефимов.
Ефимов деликатно взял Мишку под локоть и повел к милицейскому газику. Усадил и увез.
- Я тебя еще поймаю, - пообещал Мишка на прощание.
- Ненормальный! - удивился летчик. - Какая Танька? Какая Канарейкина?
- А тут у нас так, дорогой товарищ Журавлев, - пояснил Громов. - Это тебе не Москва. Провинция. Понял, о чем я говорю?
- Ничего не понял.
- Здесь ничего не скроешь. В одной деревне чихнешь, а в другой тебе "будь здоров" скажут.
- Но поверьте, я действительно не знаю никакой Таньки. Честное слово! - поклялся летчик.
- А вон она... - сказала Фрося.
На летное поле на мотоцикле внеслась Танька.
- Здравствуй, Таня! - крикнула Фрося.
- Щас! - крикнула Танька и промчалась мимо собравшихся. Развернулась и промчалась в обратном направлении.
- Эй, по полю нельзя ездить! - крикнул Кеша.
- А я останавливаться не умею! - крикнула Танька.
Кеша побежал за ней следом, давая на ходу советы:
- Справа на рукоятке рычажок такой, видишь?
- Вижу! - крикнула Танька.
- Так вот его на себя нажми!
Танька резко нажала. Мотоцикл стал как вкопанный.
Танька вылетела, влекомая силой инерции, и грохнулась в траву.
Поднялась, оправила юбку. Пригладила волосы.
- Здрасте, - робко поздоровалась она.
- Здрасте, - ответил Громов.
Танька достала из кармана цепочку с камушком и пошла к летчику.
Летчик на всякий случай попятился.
- Товарищ летчик, я вашу цепочку привезла. Она отлетела, когда я вас палкой стукнула.
Танька показала цепочку.
- Куриный бог, - узнал Громов. - А говоришь: не знаешь.
Журавлев оглядел присутствующих. Хотел что-то сказать. Не сказал. Пошел по полю, не оборачиваясь.
- А цепочку-то? - крикнула Танька.
Летчик ускорил шаг.
- Чокнутый какой-то, - обиделась Танька. - Я вон искорябалась вся, пока довезла.
- Тань, а за что ты его палкой-то стукнула? - поинтересовалась Фрося.
- Да так... В коллектив хотела вовлечь...
Танька пошла к мотоциклу.
- Это Коли Канарейкина дочка, - сказала Фрося.
- Ну и молодежь... - Громов покачал головой.
- Тань, как отец? - поинтересовалась Фрося. - Техникум кончил?
- Да нет! За второй курс только сдавать будет! Мне как отсюда ближе? Через площадь или по мосту?
- По мосту. Тебя тут мальчик какой-то искал.
- Это Мишка, - обрадованно догадалась Танька. - А где он?
- В милиции...
За столом сидел сержант Ефимов. Против него на потертой скамейке сидел Мишка.
Ефимов пил чай и звонил по телефону, придерживая трубку плечом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71