Раздадим фотографии, и преступник немедленно будет найден!Лепилов прыснул, а Котов обиделся:— Выпендриваешься?— Учусь у старших по званию, — скромно потупился Никольский.— Ну, а сам-то что предлагаешь?! — Муровец уже злился.— Да я бы просто тихонечко взял этого бандита, — пожал плечами Сергей, с самым невинным видом глядя на коллегу. — И никого не тревожил: ни дворников, ни патрульных, ни крокодилов в зоопарке…— Где ты его возьмешь?! — Всю злость Котова как рукой сняло. Он уже всем своим сыщицким нутром чуял: знает что-то Никольский, знает, не зря насмехается!— На хате, — пояснил Сергей благодушно.— А хата где?! Узнал, что ли?! Ну, не томи! Узнал?! — выкрикнул Котов, дрожа от нетерпения.— Делов-то… — Никольский сочувственно посмотрел на муровца.Лепилов рухнул головой на стол — парня просто сотрясало от смеха.— Зацепил ты меня, мерзавец, — нехотя признал Котов, не глядя на Сергея. — А источник информации у тебя надежный?— Так точно! — козырнул Никольский.— Если Разлука в дому, то надо вызывать ОМОН! — выдал Котов безапелляционно.— А если нет? — возразил Никольский. — Твой ОМОН всю малину зашухарит, и Разлука больше туда не придет.— Тоже верно, — согласился Котов и погрустнел.— Надо идти, Слава. Давай для начала просветим эту хату втроем: ты, я и Миша.Котов вздохнул:— Подвалила нам госпожа удача.Все трое встали, разом закурили. Помолчали, потом Сергей сказал:— Миша, в дежурке возьми себе «Калашников».
В подъезде дома, построенного в начале тридцатых в стиле нищенского конструктивизма, они остановились.— Миша, ты останешься здесь, — сказал Никольский и кивнул на закуток рядом с лестницей. — Если Разлука спустится вниз, а нас не будет, открывай огонь на поражение.— А где же вы будете? — удивился Лепилов.— Значит, на том свете, — объяснил Котов.— Типун вам на язык! — Лепилов перекрестился истово и испуганно.— А если он придет с улицы, — продолжал Сергей, — спокойно пропускай.Котов и Никольский пешком поднялись на третий этаж. За одной из дверей гремела музыка. Котов пальцем указал на эту дверь и вопросительно взглянул на Сергея. Тот кивнул.— А тут, — шепотом поведал Никольский, указывая на соседнюю дверь, — надежный общественник живет.Он подошел к этой двери и позвонил. Загремели цепи, защелкали замки, и дверь растворилась. На пороге стоял суровый гражданин немалых лет в форменной военной рубашке и тренировочных штанах. Он только раскрыл рот, как Сергей втолкнул его в квартиру, шагнул вслед за ним и закрыл за собой дверь. Котов остался ждать. Ждал он недолго: сопровождаемый Сергеем суровый гражданин вышел на площадку, решительно направился к Нинкиной двери и длинно позвонил. Котов и Никольский достали пистолеты.— Ну, кто там? — раздался лихой бабий голос.— Егоров, — четко доложил суровый гражданин.— Что надо?— А ну-ка, дверь открой и музыку заглуши, шалава!Дверь распахнулась. В дверном проеме, уперев руки в бока, стояла шикарно декольтированная развеселая Нинка.— Ах ты, козел старый! — только и успела сказать Нинка, как Котов и Никольский уже ворвались в квартиру. Котов мгновенно зажал Нинке рот и прошептал ей на ухо:— Тихо!— Постоялец дома? — тоже шепотом спросил Никольский.Нинка отрицательно помотала головой — говорить-то не могла. Котов отпустил ее.— Ну что, майне кляйне Нинон, допрыгалась? — поинтересовался Никольский.А Котов добавил:— Была ты веселая потаскуха, а стала пособницей убийцы.— Ты чего, мент, несешь?! Какого еще убийцы?! — И без того большие Нинкины глаза, казалось, стали величиной с блюдца. В них застыл нешуточный испуг. Но проглядывала в расширившихся ее глазах и отчаянная, залихватская какая-то готовность сопротивляться — остервенело, до истерики.Никольский указал на дверь смежной комнаты.— Это комната постояльца?— А тебе какое дело?! — тотчас окрысилась Нинка.— Открой.— Покажи ордер! — визгливо потребовала девица. Истерика у нее была уже на подходе: вот-вот заблажит надсадно, с подвыванием и зубовным скрежетом да вцепится ногтями в физиономии обоим ментам.Котов переложил пистолет из правой руки в левую и отвесил Нинке жесткую пощечину. Добавил только:— Вот и показал.Нинка вздрогнула, пошатнулась, ухватилась за щеку. Зато дурь сразу осыпалась с нее, как разорванные бусы. Она зашлась в театральных рыданиях.— Еще один ордер показать? — поинтересовался Котов. Нинка мгновенно перестала рыдать, хлюпнула носом и сказала:— А там открыто.В соседней комнате был свободен лишь пятачок перед тахтой, на которой, видимо, и спал постоялец. Все остальное пространство занимали радио — и видеотехника, свернутые в трубки картины, антикварные вазы, фарфор, фигуры из бронзы и серебра. Тут и там лежали дорогие шубы.— Твой постоялец комиссионку открывает, что ли?Котов изучал бумагу, которую достал из кармана. Поизучал недолго и сообщил:— Сходится, Сережа.— Что сходится? — влезла в разговор Нинка.— Все сходится, — ответил ей Котов. — Твоему постояльцу — вышка, тебе — срок, а нам — по медали.— А я знала, я знала?! — заверещала Нинка, испугавшись окончательно. — Подруга привела мужика, сказала, председатель акционерного общества из Тюмени!— Что за подруга? — быстро спросил Никольский.— Лидка-барменша!— Из «Аистов», что ли?— Ну да!— Давно он у тебя живет? — задал вопрос Котов.— Второй месяц.— Краденое помогала сбывать?— Краденое, не краденое — я не знаю. Он просил — я вещи Лидке относила.— Какие вещи? — потребовал уточнить Котов.— Три шубы норковых и песцовый жакет.— Она тебе деньги за них отдавала? — спросил Никольский.— Про деньги я ничего не знаю.— А постоялец за эти труды с тобой расплачивался?— Он мне только за квартиру платил.— Ты фраерам лапшу на уши вешай, — сказал Никольский. — Нам не надо.И выдвинул верхний ящик ближе всего находившегося к нему комода. В ящике лежали пачки денег, перетянутые резинками. Котов присвистнул. Никольский за ручку дернул второй ящик комода. Ящик не поддавался, он был закрыт на ключ. Спросил:— Где ключ?— У постояльца.— Придется нам твою мебель попортить, — вроде бы огорчился Никольский.— Да делайте, что хотите! — заорала Нинка.— Тихо. Не ори, — сказал КотовОн достал связку ключиков, пластиночек, крючков, выбрал подходящий инструмент, поковырялся им в замочной скважине и легко выдвинул ящик. В нем лежали обрез, двустволка, три пачки охотничьих патронов, финка, две фомки и россыпь патронов к пистолету «ТТ».— Дура ты, дура, Нинка! — окончательно расстроился Никольский.— Помоги, начальник! — взвыла уже без притворства Нинка.За Никольского спокойно ответил Котов.— Ты нам будешь помогать, и мы тебе поможем.Никольский направился в столовую. Нинка и Котов — за ним. Втроем уселись за обеденный стол. По-прежнему лилась из магнитофона веселая музыка. Пела группа «На-на».— Эх, выпить бы! — вздохнула Нинка.— Да и выпей! — разрешил Никольский.Нинка кинулась к буфету, схватила бутылку «Амаретто», фужер и, только вернувшись за стол, поняла свою бестактность:— А вы?— А мы клиента подождем, — ответил Сергей.
Хорошо одетый народец перемещался в броуновском движении по залу, где проходила презентация. Наташа и Тарасов остановились возле буфетной стойки.— Что вам, Наташенька?Не знаю, — пожала плечами девушка. Не привыкла она к подобным мероприятиям, столь любимым демократической интеллигенцией, противны были ей царившие здесь халява, спесь и холуйство. Наташа словно в зверинец попала, к неким экзотическим животным, название которых вроде бы вертится в голове… Ага, вспомнила девушка, свифтовские йэху, конечно же!— Компари и перье даме, — заказал бармену Тарасов. — И мне тоже.— Может, водочки, Алеша? — обратился к нему высокий красавец с седой бородой, оказавшийся рядом. — Такая непруха!— А в чем дело? — спокойно поинтересовался Тарасов.— Месяц лицензию выбиваю. Всех обошел. И никак! — Седой в отчаянии всплеснул руками. — Посоветуй, — добавил он просительно.— Дорого, Боря. Потянешь? — с наигранным сочувствием осведомился Алексей.— Лучше сейчас дороже, чем потом! — воскликнул бородач с деланной обреченностью, сквозь которую сквозила радость.— Погуляй пока! — властно велел Тарасов.Красавец отошел.— Занятная публика? — спросил Алексей у Наташи.— Очень. Спасибо, что привели, искренне ответила девушка.Действительно занятное местечко, размышляла она. Зоопарк человеческих типов, если можно так выразиться. Здесь, пожалуй, не менее интересно, чем в питерской кунсткамере. Незаметно, исподтишка Наташа внимательно изучала окружающих.— Тут почти как у вас в музее, да? Но экспонаты поновее, — хохотнул Тарасов.Наташа от души рассмеялась: прямо в яблочко он попал, почти угадал ее мысли. Только выразился помягче: среди своих он здесь все же, сам из йэху, негоже ему слишком уж унижать «соплеменников» перед чужеродной экскурсанткой.К стойке приблизилась царственного вида брюнетка.— Здравствуй, Алешенька! — Наташу она игнорировала.— Ирэна, ты ослепительна, как всегда, — Тарасов поцеловал ей руку.— Да что ты!.. — отмахнулась Ирэна. — Вчера на приеме во французском посольстве была одна… Алеша! Какие у нее камешки! Все бабы позеленели.— И ты?— А я до сих пор синяя — не видишь?Царственная взглянула наконец на Наташу и, удивленно подняв брови, удалилась.— Будет о чем рассказывать друзьям? — улыбнулся Тарасов.— О-о! — протянула Наташа и снова рассмеялась.Они перебрались от стойки в тихий уголок.— Весь музей придет слушать? — жадно поинтересовался Тарасов. Он уже ясно представлял себе, как все эти голоштанные музейные служаки сбегутся внимать откровениям редкой счастливицы из их круга, волею щедрого и благородного кавалера случайно оказавшейся на настоящем великосветском рауте.— Мы на работе не собираемся, — сказала Наташа просто.— А где? — азартно спросил Алексей.— У меня на кухне. Где же еще?.. — пожала плечами девушка.Тарасов вдруг как-то разом сник. Внезапно он понял: на эгой кухне не будет восторженных воспоминаний Золушки о сказочно прекрасном королевском дворце. А будет спокойный, насмешливо-снисходительный рассказ о кучке разряженных, как индюки, надутых от чванства придурков, воображающих себя элитой, солью земли. И о толпе их холуйствующих прихлебателей, и о стаде безмозглых самок, обвешанных бриллиантами, как папуасский вождь — консервными банками… На миг Алексей даже растерялся: слишком уж ясно он себе все это представил. Но тотчас взял себя в руки.— Обожаю кухонные посиделки! — воскликнул он с воодушевлением. — Пригласите как-нибудь, ладно?— Не та компания, Алеша, не ваш крут… — смутилась Наташа. — Вам будет неинтересно с нами…— Наоборот! — с энтузиазмом заявил Тарасов. — Вам интересно здесь, а мне — там. Договорились? — И не услышал ответа. — Вот как?.. Недостоин, оказывается… — Он был ошарашен. — Что же за друзья у вас такие — на белых «Мерседесах»?— Какие там у них машины, что вы!Девушка, конечно, смущалась. Но она прекрасно понимала, насколько неуместен будет Тарасов среди ее друзей, насколько нелепо он будет выглядеть, да и чувствовать себя в атмосфере неспешных бесед или горячих споров о духовных ценностях. Ведь Алексей бесконечно далек от их интересов и, наверное, давно считает их разговоры всего лишь словесными играми неудачников. И пускай, его дело. Но Наташа не станет позорить человека перед людьми своего круга, выставлять перед ними Тарасова как экзотическое чучело, под прицел их умных, брезгливо-любопытных глаз… Стыдно.— Да уж я догадываюсь, что ваши друзья сплошь «безлошадные»… — произнес Алексей брюзгливо. — Мне другое непонятно. Зачем я тебе вообще, солнышко? Если даже на кухню пускать стесняешься? Может, объяснишь? — Он чуть наклонился и посмотрел ей в глаза.Вопрос прозвучал жестко, требовательно. Взгляд Тарасова сверлил девушку. «А он опасен!» — подумала она тревожно. И разозлилась: — Типичное высокородное хамло, быдло аристократическое, уверенное в своей избранности и безнаказанности! Надо ж, уже права на меня предъявляет, хотя даже формального повода я ему не давала!.. Отшить немедленно и беспощадно! Да бежать из этого обезьянника, пока не влипла всерьез!»— Хорошо, я объясню… — Наташа потупилась. — Но мне бы не хотелось переходить на «ты»! — Тут она вскинула голову и вдруг опалила Тарасова взглядом, полным такого жгучего холода, такой надменности, что Алексей вздрогнул, смешался. Несколько секунд он нервно теребил собственные пальцы, не зная, как с честью выйти из сложившегося положения. Затем расслабился, улыбнулся — виновато, мягко, по-доброму.— Ладно, извините меня пожалуйста, Наташа… — сказал он просительно. — Одичал я, отвык от общества настоящих женщин… Одни куклы кругом, вроде дуры Ирэнки, — припомнил Тарасов царственную брюнетку. — А вы… Что ж, как прикажете. Соблюдем дистанцию. Но ответьте все же. Итак, зачем я вам?Наташа тоже смягчилась. «Похоже, не такой уж он йэху, — решила она. — Вон как огорчился… Неловко вышло…»— Любопытство кошку погубило! — объявила она весело. — Я раньше не сталкивалась с людьми вроде вас, вот и…— Понятно, — перебил Тарасов. Я-то думал, что я экскурсовод. Оказывается — экспонат, — он с усмешкой покачал на собравшихся. — Как и все прочие.— Ну, что вы, Алеша… — На сей раз смущение девушки было не вполне искренним.— А разве не так? — В голосе Тарасова прозвучала надежда. Но напрасно.— Простите. Ужасно глупо получилось… — вздохнула Наташа, исподволь как бы подтверждая, что Алексей для нее — действительно экспонат, не более.— Вовсе не глупо. Правильно… — вздохнул и Тарасов. — Поставили на место. Я не обижаюсь.— Перестаньте, прошу вас! — Чувство справедливости не позволяло Наташе так опускать человека морально.— Тогда мир? — спросил Алексей радостно. — Наши отношения продолжаются?— С условием, — сказала девушка, поколебавшись.— Каким?Наташа немного помолчала, раздумывая.— Вы придете ко мне на кухню! — решилась она наконец.
В квартире Нинки трое по-прежнему сидели за обеденным столом. Теперь пел Шуфутинский.Вдруг загудел лифт. Никольский и Котов вытащили пистолеты. Лифт остановился на их этаже. Они кинулись к двери квартиры и замерли. Заскрипели створки лифта, на площадке раздались шаги. Секунда, другая, третья… И послышался звонок в соседнюю квартиру.— Генка Егоров со смены вернулся, — от стола объяснила Нинка.Никольский и Котов возвратились на исходные позиции.— И долго вы у меня сидеть будете? — как бы между прочим поинтересовалась хозяйка.— Пока постоялец не придет, — ответил Никольский.— А если он три дня не придет?— Три дня сидеть будем! — твердо заверил Котов.— А чем мне вас кормить? — совершенно не к месту, но, очевидно, следуя женской логике, озаботилась хозяйка квартиры.
На презентации разносили горячее. Генерал Колесников выбрал котлету по-киевски и орлиным взором зацепил находившихся неподалеку Наташу и Тарасова.— Кто это там, Дудко? — откусывая от котлеты, спросил он у стоявшего рядом с ним явно подчиненного ему человека.— Тарасов Алексей Владимирович! — отрапортовал тот.— Откуда я его лицо знаю?— Мелькает постоянно, Павел Николаевич.Тарасов понял, что говорят о нем. Он извинился перед Наташей и подошел к генералу.— Здравствуйте, Павел Николаевич. Давненько с вами не виделись.— Давненько.— Где же это было? Ах, да… На заседании комиссии по борьбе с организованной преступностью! — якобы только что вспомнил Алексей.— Точно! — обрадовался генерал и с облегчением доел котлету. — Хотя в последнее время я вас там не встречал.— Надоело заседать впустую, — развел руками Тарасов. — Говори не говори, а проблему эту могут решить лишь высокопрофессиональные кадры.— Где их найдешь?.. — посетовал генерал.— Есть, Павел Николаевич, — заверил Алексей. — Я юрфак заканчивал, и мой выпуск почти весь в милицию ушел. Как на подбор — толковые, деловые ребята.— И куда они подевались? — спросил Колесников без особого интереса.— К примеру, Гриша Метелин — ваш замминистра, — нанес первый удар Тарасов.— Григорий Иванович? — почтительно удивился генерал.— Все хочу в гости к нему заехать, да никак не соберусь… — закрепил успех Алексей. — Или, скажем, только что встретил на улице своего однокашника. Умница, интеллигент. А до сих пор капитан.— Видел, — насупился генерал. — У Белякова служит. Как его?..— Никольский. Должен сделать вам комплимент, Павел Николаевич. Редко кто знает так своих людей.— Не зря хлеб едим. Лежит у меня представление на Никольского, лежит… Все хочу приказ подписать, да никак не соберусь. Ладно, получит он майора.— Когда? — азартно спросил Алексей.— Завтра, — генерал зорко глянул на собеседника. — Будете в гостях у Григория Ивановича — поклон от меня.— Обязательно передам! — просиял Тарасов.— А вообще, скажу откровенно, кадры — моя головная боль, — посетовал Колесников. — Вы пройдитесь по коридорам на Петровке. Бардак! Понять нельзя: то ли рэкетир допроса ждет, то ли оперативник вроде Никольского отдыхает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
В подъезде дома, построенного в начале тридцатых в стиле нищенского конструктивизма, они остановились.— Миша, ты останешься здесь, — сказал Никольский и кивнул на закуток рядом с лестницей. — Если Разлука спустится вниз, а нас не будет, открывай огонь на поражение.— А где же вы будете? — удивился Лепилов.— Значит, на том свете, — объяснил Котов.— Типун вам на язык! — Лепилов перекрестился истово и испуганно.— А если он придет с улицы, — продолжал Сергей, — спокойно пропускай.Котов и Никольский пешком поднялись на третий этаж. За одной из дверей гремела музыка. Котов пальцем указал на эту дверь и вопросительно взглянул на Сергея. Тот кивнул.— А тут, — шепотом поведал Никольский, указывая на соседнюю дверь, — надежный общественник живет.Он подошел к этой двери и позвонил. Загремели цепи, защелкали замки, и дверь растворилась. На пороге стоял суровый гражданин немалых лет в форменной военной рубашке и тренировочных штанах. Он только раскрыл рот, как Сергей втолкнул его в квартиру, шагнул вслед за ним и закрыл за собой дверь. Котов остался ждать. Ждал он недолго: сопровождаемый Сергеем суровый гражданин вышел на площадку, решительно направился к Нинкиной двери и длинно позвонил. Котов и Никольский достали пистолеты.— Ну, кто там? — раздался лихой бабий голос.— Егоров, — четко доложил суровый гражданин.— Что надо?— А ну-ка, дверь открой и музыку заглуши, шалава!Дверь распахнулась. В дверном проеме, уперев руки в бока, стояла шикарно декольтированная развеселая Нинка.— Ах ты, козел старый! — только и успела сказать Нинка, как Котов и Никольский уже ворвались в квартиру. Котов мгновенно зажал Нинке рот и прошептал ей на ухо:— Тихо!— Постоялец дома? — тоже шепотом спросил Никольский.Нинка отрицательно помотала головой — говорить-то не могла. Котов отпустил ее.— Ну что, майне кляйне Нинон, допрыгалась? — поинтересовался Никольский.А Котов добавил:— Была ты веселая потаскуха, а стала пособницей убийцы.— Ты чего, мент, несешь?! Какого еще убийцы?! — И без того большие Нинкины глаза, казалось, стали величиной с блюдца. В них застыл нешуточный испуг. Но проглядывала в расширившихся ее глазах и отчаянная, залихватская какая-то готовность сопротивляться — остервенело, до истерики.Никольский указал на дверь смежной комнаты.— Это комната постояльца?— А тебе какое дело?! — тотчас окрысилась Нинка.— Открой.— Покажи ордер! — визгливо потребовала девица. Истерика у нее была уже на подходе: вот-вот заблажит надсадно, с подвыванием и зубовным скрежетом да вцепится ногтями в физиономии обоим ментам.Котов переложил пистолет из правой руки в левую и отвесил Нинке жесткую пощечину. Добавил только:— Вот и показал.Нинка вздрогнула, пошатнулась, ухватилась за щеку. Зато дурь сразу осыпалась с нее, как разорванные бусы. Она зашлась в театральных рыданиях.— Еще один ордер показать? — поинтересовался Котов. Нинка мгновенно перестала рыдать, хлюпнула носом и сказала:— А там открыто.В соседней комнате был свободен лишь пятачок перед тахтой, на которой, видимо, и спал постоялец. Все остальное пространство занимали радио — и видеотехника, свернутые в трубки картины, антикварные вазы, фарфор, фигуры из бронзы и серебра. Тут и там лежали дорогие шубы.— Твой постоялец комиссионку открывает, что ли?Котов изучал бумагу, которую достал из кармана. Поизучал недолго и сообщил:— Сходится, Сережа.— Что сходится? — влезла в разговор Нинка.— Все сходится, — ответил ей Котов. — Твоему постояльцу — вышка, тебе — срок, а нам — по медали.— А я знала, я знала?! — заверещала Нинка, испугавшись окончательно. — Подруга привела мужика, сказала, председатель акционерного общества из Тюмени!— Что за подруга? — быстро спросил Никольский.— Лидка-барменша!— Из «Аистов», что ли?— Ну да!— Давно он у тебя живет? — задал вопрос Котов.— Второй месяц.— Краденое помогала сбывать?— Краденое, не краденое — я не знаю. Он просил — я вещи Лидке относила.— Какие вещи? — потребовал уточнить Котов.— Три шубы норковых и песцовый жакет.— Она тебе деньги за них отдавала? — спросил Никольский.— Про деньги я ничего не знаю.— А постоялец за эти труды с тобой расплачивался?— Он мне только за квартиру платил.— Ты фраерам лапшу на уши вешай, — сказал Никольский. — Нам не надо.И выдвинул верхний ящик ближе всего находившегося к нему комода. В ящике лежали пачки денег, перетянутые резинками. Котов присвистнул. Никольский за ручку дернул второй ящик комода. Ящик не поддавался, он был закрыт на ключ. Спросил:— Где ключ?— У постояльца.— Придется нам твою мебель попортить, — вроде бы огорчился Никольский.— Да делайте, что хотите! — заорала Нинка.— Тихо. Не ори, — сказал КотовОн достал связку ключиков, пластиночек, крючков, выбрал подходящий инструмент, поковырялся им в замочной скважине и легко выдвинул ящик. В нем лежали обрез, двустволка, три пачки охотничьих патронов, финка, две фомки и россыпь патронов к пистолету «ТТ».— Дура ты, дура, Нинка! — окончательно расстроился Никольский.— Помоги, начальник! — взвыла уже без притворства Нинка.За Никольского спокойно ответил Котов.— Ты нам будешь помогать, и мы тебе поможем.Никольский направился в столовую. Нинка и Котов — за ним. Втроем уселись за обеденный стол. По-прежнему лилась из магнитофона веселая музыка. Пела группа «На-на».— Эх, выпить бы! — вздохнула Нинка.— Да и выпей! — разрешил Никольский.Нинка кинулась к буфету, схватила бутылку «Амаретто», фужер и, только вернувшись за стол, поняла свою бестактность:— А вы?— А мы клиента подождем, — ответил Сергей.
Хорошо одетый народец перемещался в броуновском движении по залу, где проходила презентация. Наташа и Тарасов остановились возле буфетной стойки.— Что вам, Наташенька?Не знаю, — пожала плечами девушка. Не привыкла она к подобным мероприятиям, столь любимым демократической интеллигенцией, противны были ей царившие здесь халява, спесь и холуйство. Наташа словно в зверинец попала, к неким экзотическим животным, название которых вроде бы вертится в голове… Ага, вспомнила девушка, свифтовские йэху, конечно же!— Компари и перье даме, — заказал бармену Тарасов. — И мне тоже.— Может, водочки, Алеша? — обратился к нему высокий красавец с седой бородой, оказавшийся рядом. — Такая непруха!— А в чем дело? — спокойно поинтересовался Тарасов.— Месяц лицензию выбиваю. Всех обошел. И никак! — Седой в отчаянии всплеснул руками. — Посоветуй, — добавил он просительно.— Дорого, Боря. Потянешь? — с наигранным сочувствием осведомился Алексей.— Лучше сейчас дороже, чем потом! — воскликнул бородач с деланной обреченностью, сквозь которую сквозила радость.— Погуляй пока! — властно велел Тарасов.Красавец отошел.— Занятная публика? — спросил Алексей у Наташи.— Очень. Спасибо, что привели, искренне ответила девушка.Действительно занятное местечко, размышляла она. Зоопарк человеческих типов, если можно так выразиться. Здесь, пожалуй, не менее интересно, чем в питерской кунсткамере. Незаметно, исподтишка Наташа внимательно изучала окружающих.— Тут почти как у вас в музее, да? Но экспонаты поновее, — хохотнул Тарасов.Наташа от души рассмеялась: прямо в яблочко он попал, почти угадал ее мысли. Только выразился помягче: среди своих он здесь все же, сам из йэху, негоже ему слишком уж унижать «соплеменников» перед чужеродной экскурсанткой.К стойке приблизилась царственного вида брюнетка.— Здравствуй, Алешенька! — Наташу она игнорировала.— Ирэна, ты ослепительна, как всегда, — Тарасов поцеловал ей руку.— Да что ты!.. — отмахнулась Ирэна. — Вчера на приеме во французском посольстве была одна… Алеша! Какие у нее камешки! Все бабы позеленели.— И ты?— А я до сих пор синяя — не видишь?Царственная взглянула наконец на Наташу и, удивленно подняв брови, удалилась.— Будет о чем рассказывать друзьям? — улыбнулся Тарасов.— О-о! — протянула Наташа и снова рассмеялась.Они перебрались от стойки в тихий уголок.— Весь музей придет слушать? — жадно поинтересовался Тарасов. Он уже ясно представлял себе, как все эти голоштанные музейные служаки сбегутся внимать откровениям редкой счастливицы из их круга, волею щедрого и благородного кавалера случайно оказавшейся на настоящем великосветском рауте.— Мы на работе не собираемся, — сказала Наташа просто.— А где? — азартно спросил Алексей.— У меня на кухне. Где же еще?.. — пожала плечами девушка.Тарасов вдруг как-то разом сник. Внезапно он понял: на эгой кухне не будет восторженных воспоминаний Золушки о сказочно прекрасном королевском дворце. А будет спокойный, насмешливо-снисходительный рассказ о кучке разряженных, как индюки, надутых от чванства придурков, воображающих себя элитой, солью земли. И о толпе их холуйствующих прихлебателей, и о стаде безмозглых самок, обвешанных бриллиантами, как папуасский вождь — консервными банками… На миг Алексей даже растерялся: слишком уж ясно он себе все это представил. Но тотчас взял себя в руки.— Обожаю кухонные посиделки! — воскликнул он с воодушевлением. — Пригласите как-нибудь, ладно?— Не та компания, Алеша, не ваш крут… — смутилась Наташа. — Вам будет неинтересно с нами…— Наоборот! — с энтузиазмом заявил Тарасов. — Вам интересно здесь, а мне — там. Договорились? — И не услышал ответа. — Вот как?.. Недостоин, оказывается… — Он был ошарашен. — Что же за друзья у вас такие — на белых «Мерседесах»?— Какие там у них машины, что вы!Девушка, конечно, смущалась. Но она прекрасно понимала, насколько неуместен будет Тарасов среди ее друзей, насколько нелепо он будет выглядеть, да и чувствовать себя в атмосфере неспешных бесед или горячих споров о духовных ценностях. Ведь Алексей бесконечно далек от их интересов и, наверное, давно считает их разговоры всего лишь словесными играми неудачников. И пускай, его дело. Но Наташа не станет позорить человека перед людьми своего круга, выставлять перед ними Тарасова как экзотическое чучело, под прицел их умных, брезгливо-любопытных глаз… Стыдно.— Да уж я догадываюсь, что ваши друзья сплошь «безлошадные»… — произнес Алексей брюзгливо. — Мне другое непонятно. Зачем я тебе вообще, солнышко? Если даже на кухню пускать стесняешься? Может, объяснишь? — Он чуть наклонился и посмотрел ей в глаза.Вопрос прозвучал жестко, требовательно. Взгляд Тарасова сверлил девушку. «А он опасен!» — подумала она тревожно. И разозлилась: — Типичное высокородное хамло, быдло аристократическое, уверенное в своей избранности и безнаказанности! Надо ж, уже права на меня предъявляет, хотя даже формального повода я ему не давала!.. Отшить немедленно и беспощадно! Да бежать из этого обезьянника, пока не влипла всерьез!»— Хорошо, я объясню… — Наташа потупилась. — Но мне бы не хотелось переходить на «ты»! — Тут она вскинула голову и вдруг опалила Тарасова взглядом, полным такого жгучего холода, такой надменности, что Алексей вздрогнул, смешался. Несколько секунд он нервно теребил собственные пальцы, не зная, как с честью выйти из сложившегося положения. Затем расслабился, улыбнулся — виновато, мягко, по-доброму.— Ладно, извините меня пожалуйста, Наташа… — сказал он просительно. — Одичал я, отвык от общества настоящих женщин… Одни куклы кругом, вроде дуры Ирэнки, — припомнил Тарасов царственную брюнетку. — А вы… Что ж, как прикажете. Соблюдем дистанцию. Но ответьте все же. Итак, зачем я вам?Наташа тоже смягчилась. «Похоже, не такой уж он йэху, — решила она. — Вон как огорчился… Неловко вышло…»— Любопытство кошку погубило! — объявила она весело. — Я раньше не сталкивалась с людьми вроде вас, вот и…— Понятно, — перебил Тарасов. Я-то думал, что я экскурсовод. Оказывается — экспонат, — он с усмешкой покачал на собравшихся. — Как и все прочие.— Ну, что вы, Алеша… — На сей раз смущение девушки было не вполне искренним.— А разве не так? — В голосе Тарасова прозвучала надежда. Но напрасно.— Простите. Ужасно глупо получилось… — вздохнула Наташа, исподволь как бы подтверждая, что Алексей для нее — действительно экспонат, не более.— Вовсе не глупо. Правильно… — вздохнул и Тарасов. — Поставили на место. Я не обижаюсь.— Перестаньте, прошу вас! — Чувство справедливости не позволяло Наташе так опускать человека морально.— Тогда мир? — спросил Алексей радостно. — Наши отношения продолжаются?— С условием, — сказала девушка, поколебавшись.— Каким?Наташа немного помолчала, раздумывая.— Вы придете ко мне на кухню! — решилась она наконец.
В квартире Нинки трое по-прежнему сидели за обеденным столом. Теперь пел Шуфутинский.Вдруг загудел лифт. Никольский и Котов вытащили пистолеты. Лифт остановился на их этаже. Они кинулись к двери квартиры и замерли. Заскрипели створки лифта, на площадке раздались шаги. Секунда, другая, третья… И послышался звонок в соседнюю квартиру.— Генка Егоров со смены вернулся, — от стола объяснила Нинка.Никольский и Котов возвратились на исходные позиции.— И долго вы у меня сидеть будете? — как бы между прочим поинтересовалась хозяйка.— Пока постоялец не придет, — ответил Никольский.— А если он три дня не придет?— Три дня сидеть будем! — твердо заверил Котов.— А чем мне вас кормить? — совершенно не к месту, но, очевидно, следуя женской логике, озаботилась хозяйка квартиры.
На презентации разносили горячее. Генерал Колесников выбрал котлету по-киевски и орлиным взором зацепил находившихся неподалеку Наташу и Тарасова.— Кто это там, Дудко? — откусывая от котлеты, спросил он у стоявшего рядом с ним явно подчиненного ему человека.— Тарасов Алексей Владимирович! — отрапортовал тот.— Откуда я его лицо знаю?— Мелькает постоянно, Павел Николаевич.Тарасов понял, что говорят о нем. Он извинился перед Наташей и подошел к генералу.— Здравствуйте, Павел Николаевич. Давненько с вами не виделись.— Давненько.— Где же это было? Ах, да… На заседании комиссии по борьбе с организованной преступностью! — якобы только что вспомнил Алексей.— Точно! — обрадовался генерал и с облегчением доел котлету. — Хотя в последнее время я вас там не встречал.— Надоело заседать впустую, — развел руками Тарасов. — Говори не говори, а проблему эту могут решить лишь высокопрофессиональные кадры.— Где их найдешь?.. — посетовал генерал.— Есть, Павел Николаевич, — заверил Алексей. — Я юрфак заканчивал, и мой выпуск почти весь в милицию ушел. Как на подбор — толковые, деловые ребята.— И куда они подевались? — спросил Колесников без особого интереса.— К примеру, Гриша Метелин — ваш замминистра, — нанес первый удар Тарасов.— Григорий Иванович? — почтительно удивился генерал.— Все хочу в гости к нему заехать, да никак не соберусь… — закрепил успех Алексей. — Или, скажем, только что встретил на улице своего однокашника. Умница, интеллигент. А до сих пор капитан.— Видел, — насупился генерал. — У Белякова служит. Как его?..— Никольский. Должен сделать вам комплимент, Павел Николаевич. Редко кто знает так своих людей.— Не зря хлеб едим. Лежит у меня представление на Никольского, лежит… Все хочу приказ подписать, да никак не соберусь. Ладно, получит он майора.— Когда? — азартно спросил Алексей.— Завтра, — генерал зорко глянул на собеседника. — Будете в гостях у Григория Ивановича — поклон от меня.— Обязательно передам! — просиял Тарасов.— А вообще, скажу откровенно, кадры — моя головная боль, — посетовал Колесников. — Вы пройдитесь по коридорам на Петровке. Бардак! Понять нельзя: то ли рэкетир допроса ждет, то ли оперативник вроде Никольского отдыхает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33